Беспокойный вечер

Ролло шёл по коридорам королевского замка в Париже. Звуки его тяжелых шагов отражались от стен гулким эхом. Это был очень тяжелый и долгий день, и каждый мускул его тела болел. Он сражался целый день против северян, которые пришли с набегом, стремясь отомстить ему и Парижу, ему и Франкии. Он, разумеется, победил, но за счёт многих жизней. И после этого дня, полного насилия, у Ролло было желание увидеть лицо его возлюбленной. Вернувшись в замок, он умылся, но его одежда оставалась запятнанной кровью. Он опаздывал. Гисла не оценит отсутствия манер. Только боги знали, как он хотел понравиться этой женщине. Но несмотря на все его попытки завоевать её сердце, она оставалась холодна. Когда он вошел в столовую, все взгляды устремились на него. В них главным образом читалось неодобрение, а так же отвращение и насмешка. У него был тяжёлый день, и когда он заметил эти обращённые на него взгляды, кровь прилила к его глазам, и он произнёс на ломанном франкском: - Простите моё опоздание, ваше высочество. Я весь день... решал кое-какие проблемы. - Вы прощены, Ролло, - слабым голосом ответил король за дочь, - Париж снова обязан вам своим спокойствием. Много людей вы потеряли? - Да. К сожалению, я не получил подкрепления, - ответил он холодно, в упор глядя на Одо. - И правда, к сожалению, - вяло ответил король. Шум внезапно отодвигаемого кресла заставил короля повернуть голову. - Надеюсь, эта кровь на твоём камзоле - твоя?.. - ехидно произнесла Гила, вставая. Лицо Ролло расплылось в ослепительной улыбке. - Сожалею, что не могу доставить тебе удовольствия, подтвердив это, жена. - ответил он с издёвкой. - Но я надеюсь, что ты лично осмотришь каждую рану сегодня ночью. Обещаю быть терпеливым пациентом... Гисла внезапно покраснела и выплюнула ему в лицо: - Ты... грязная свинья! Довольный своим ответом, Ролло приступил к еде. Его отношение к жене было единственной ниточкой, связывавшей его с этим двором, где все относились друг к другу враждебно. Но она была жестока. Она ни капли не боялась его и смотрела на него с таким бесстрашием и такой яростью, что он порой думал, что его жена - самая отважная женщина во всём королевстве. Несмотря на его оставляющие желать лучшего манеры за столом, он достаточно быстро привык к франкскому двору и своему новоприобретённому титулу. Он остриг волосы, носил дорогие туники, и его франкский язык становился с каждым днём всё лучше, что позволяло ему всё больше и больше поддразнивать жену. Только одну вещь при дворе он тихо ненавидел - слухи о нём и Гисле. Все эти сплетни о том, как она отвергла его и не давала прикоснуться к себе. История об их первой брачной ночи была хорошо известна в королевском замке, и упоминание о том, что герцог не смог справиться с женщиной, было любимой шуткой придворных. Ролло ощущал эти перешёптывания всей кожей, как уколы в спину. Он мог бы овладеть ей, если б хотел. Раньше он так и поступал. Но она была его женой, принцессой, гордой и бесстрашной. Она была валькирия, а не рабыня. Эти люди сомневались в его авторитете. Его, кто был едва ли не единственным, кто защищал их королевство. Кто командовал своими людьми, и в то же время сражался, как простой воин. Кто умудрялся управлять своими новыми землями даже несмотря на своё отсутствие в них. Как бы он мог заткнуть их рты или просто убить их в один прекрасный день, если бы хотел. Но тот, другой Ролло умер, когда упал со стены. Он оставил его в Каттегате вместе с Рагнаром, Сигги и Лагертой. А он выдержит. Если он что-то и знал о себе, так это то, что его не так просто уничтожить. Он закончил свой ужин в тишине, погружённый в свои мысли, и даже не заметил, как его жена спрятала нож в рукаве. Гисла первая встала из-за стола. Чем меньше времени она проведёт рядом с мужем, тем лучше. Она ещё раз убедилась, что кинжал находится на месте, в её рукаве, и в тот самый момент вдруг оказалась грубо схвачена и прижата железной рукой к холодной стене, подальше от посторонних глаз. Сначала она подумала о муже. Кто, как не этот дикарь, мог вести себя подобным образом. Но он был гораздо выше ростом. Внезапно по её спине пробежала дрожь. Одо. Именно он стоял перед ней. Она почувствовала исходящую от него угрозу и смотрела на него с презрением и отвращением. - Дайте мне пройти, граф, - произнесла она ледяным голосом. - Боюсь, что я не могу, принцесса, - прошептал он ей на ухо. - Немедленно отпустите меня, или я потребую вашу голову! - У кого? У вашего отца? - в его голосе звучала издёвка. - Нет, дорогуша, он ничего не сделает для вас. Не теперь, когда вы замужем. - Но чего вы хотите, граф Одо? - Я думаю, мне нужна хоть какая-то компенсация за всё то унижение, что я испытал сегодня вечером по вине этого животного, вашего мужа. - Но почему вы хотите получить её именно таким способом? Он внезапно прекратил играть с её волосами и разразился смехом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и холодно ответить: - Ну, разумеется, потому что он любит вас. Она знала это. Она знала, что её язычник-муж неравнодушен к ней. Она тоже начала привыкать к нему. И то, что он начал говорить на её языке, дало толчок к тому, что они понемногу начали понимать друг друга. Но она по-прежнему вела себя с ним вызывающе. Её молчания было более, чем достаточно, чтобы Одо понял, что она чувствует. - А я хочу вас, - прошептал он, трогая её за грудь. Прикосновение было грубым и неприятным. Гисла попыталась убежать, но он крепко держал её за руку. - Отпусти меня, свинья! - выкрикнула она. Но Одо закрыл её рот влажным и грубым поцелуем. Никогда ещё она не чувствовала себя такой беспомощной. Такой униженной. Когда он наконец убрал свои губы, она плюнула ему в лицо. Он вытер плевок и в бешенстве ударил её по лицу: - Ты, маленькая шлюха! Он занёс руку для второго удара, но внезапно его рука была остановлена другой, более сильной. Граф почувствовал, что он прижат к стене высоким незнакомцем в тунике, запятнанной кровью. Тот схватил его за грудки и приподнял, вжимая в стену так, что ноги графа бесмпомощно болтались в воздухе. Одо встретился взглядом с противником, и почувствовал холодный ужас. Он попытался сопротивляться и дотянуться до горла берсерка, но Ролло блокировал его руку. Гисла попыталась встать между двумя мужчинами, но то, что она увидела в глазах мужа, испугало её больше, чем что-либо прежде. Там не было ничего кроме глухой чёрной ненависти. Это было даже страшнее, чем то, что она видела, когда он сражался на стенах Парижа. Это были глаза не просто хищника, но убийцы. Ролло потянулся к поясу в поисках топора, но, осознав, что не взял его с собой, ударил в бешенстве кулаком в стену. - Я должен был взять его! - прорычал он по-норвежски. - Отпусти его, муж! Ведь ты убьёшь его! - воскликнула Гисла. - Да, я убью его, - произнёс он по-франкски. - Пожалуйста, нет, - попросила Гисла. - Почему? Почему я не должен убить его? После того, что он сделал тебе? - он сжал пальцы на шее графа так, что его коже посинела. - Пожалуйста, не убивай его! Во имя Господа... - Вашего Господа! Я язычник, ты помнишь? Я - убийца, - произнёс он сквозь зубы, поворачиваясь к Одо. - Если бы только со мной был мой топор, - продолжил он по-норвежски, - Я бы достал сердце у тебя из груди. - Я была права! Я пыталась спасти твою душу, но у тебя её нет! Ты зверь! - прокричала Гисла сквозь слёзы. Ролло на мгновение замер, а затем отпустил графа, который рухнул на землю с глухим стуком. Он повернулся к жене с широкой улыбкой на лице. - Но, жена... Означает ли это... заботу обо мне? - спросил он с издёвкой. Граф у его ног потирал рукой шею. - Ничего подобного, язычник. Но я рада, что ты проявил хоть какое-то милосердие, пощадив его, - произнесла она ледяным тоном. - А кто сказал, что я собираюсь пощадить его? - Он наклонился к несчастному, лежащему на земле у его ног, и без единого слова сломал ему руку. Крик графа, казалось, разбудит весь замок. Ролло пнул его ногой, чтоб он заткнулся, и снова повернулся к Гисле. - Это всё, что я могу для тебя сделать. Без этой руки я сомневаюсь, что он сможет еще раз прикоснуться к тебе. Затем, сплюнув на графа, он ушёл по направлению к своей спальне. Гисла смотрела ему вслед в замешательстве. Он совсем не изменился, был таким же грубым и жестоким, как и раньше. Она ненавидела его. Но тот, кого она ненавидела ещё больше, лежал у её ног со сломанной рукой и молил о помощи. Он цеплялся за подол её платья, оставляя на нём следы крови. Она брезгливо отодвинула его ногой. - Вам необходимо отдохнуть, граф Одо. Я попрошу охрану заняться вами, - холодно произнесла она, не глядя в его сторону, и покинула коридор. Она направилась в сторону их с мужем общей спальни. Войдя туда и убедившись, что они одни, она достала из рукава нож и бросилась на него. Ролло увернулся, и Гисла упала на кровать. С яростным воплем она направила лезвие ему в живот. Без сомнения, она была быстра, но Ролло был воином с многолетним опытом, и к тому же уже привык к тому, что возлюбленная бросается на него с ножом. На этот раз он не уклонился, а просто схватил маленькое лезвие рукой, заставив Гислу отпустить его. Затем он бросил его на пол к ещё большей её ярости. - Ты монстр! Как ты мог? Как ты мог поступить так с ним? - Как я мог позволить ему прикоснуться к тебе? Как я мог позволить ему поднять на тебя руку? - Я бы справилась с этим сама, - гневно возразила она. - Ты имеешь в виду, вот как сейчас? - саркастически спросил он. Гисла сначала покраснела, потом побледнела. Она залепила ему пощёчину и осталась сидеть на кровати, всё ещё в ярости. Ролло снял рубашку, и прошло несколько минут прежде, чем она снова заговорила с ним. - Ты повредил руку? - Что? - спросил он без намека на вежливость. - Твоя рука,- повторила она раздраженно, - Ты повредил её? - Нет. На какое-то время воцарилось молчание. - А ты? Как твоя щека? - Я в порядке, не беспокойся. - Нет, не в порядке,- сказал он, беря большую чашу с водой и полотенце, - Дай я посмотрю. - Не приближайся ко мне, чудовище. - Тогда останови меня. В первый раз это отлично сработало. Она снова замолчала. Ролло смочил ткань в холодной воде и аккуратно приложил к отёку. Гисла вздрогнула от прикосновения. Она отважилась посмотреть на него и то, что она увидела, вызвало ещё большую дрожь, чем холодная ткань. Его зеленые глаза смотрели на неё удивительно мягко. Она читала в них заботу, нежность и любовь. Закончив, он медленно и нежно коснулся её щеки, и тепло его огромной руки на её холодной щеке почти вызвало у неё вздох удовольствия. - Синяк будет заметен несколько дней, - сказал он, вставая. - А твоя рука? - Кровотечение остановилось. Рана неглубокая. Тебе на самом деле надо улучшить боевые навыки. - А тебе - манеры, - парировала она. - Что ты имеешь в виду? - Что с рубашкой? - она указала взглядом на ткань, валяющуюся на полу. - У меня не было времени переодеться. Снова тишина. Она встала и пошла переодеться ко сну. Вернувшись, одетая в ночную рубашку, она направилась к кровати, даже не глядя на мужа. Она уже собиралась лечь в кровать, когда его рука опустилась на её плечо, останавливая её. Она раздражённо повернула голову и встретилась глазами с его умоляющим взглядом. - Гисла, пожалуйста, - произнёс он голосом, дрожащим от желания. Она посмотрела на него с испугом. С тем же испугом, что и в их первую ночь. - Пожалуйста, позволь мне любить тебя, - его голос звучал мягче, чем обычно. Она не знала, как это вышло. Может быть, из-за того, что он целый день сражался со своими собственными соотечественниками, чтобы защитить её город. Может быть, из-за того, что он только что спас её от подлого графа. Или, может быть, это были его глаза, светившиеся обожанием, его голос, или какая-то языческая магия. Сладчайшая магия. В её глазах он прочёл разрешение. Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Момент, которого он так ждал, о котором мечтал ночами, наконец-то настал. Как она была прекрасна. Его жена, его валькирия, его богиня. Он смотрел на неё с бесконечным восхищением, медленно развязывая шнуровку её ночной сорочки. Никогда ещё она не ощущала на себе такого взгляда. Это немного пугало её, но больше льстило её сердцу осознанием того, насколько она важна для него. Когда она была полностью раздета, его большие тёплые руки нежно прикоснулись к её коже. Она закрыла глаза. Пальцем он осторожно вытер единственную слезинку, скатившуюся из её недавно ещё разгневанных глаз. Его прикосновение было настолько мягким, как-будто она была сделана из тончайшего стекла. Его грубые пальцы гладили её щёку, ощущая нежность её кожи, затем губы,  восторженно лаская их, чувствуя их тепло и мягкость. Он осторожно поцеловал её ушибленную щёку, стараясь не причинить боли. Он начал целовать каждую чёрточку её лица, шею, грудь, стараясь запомнить каждый изгиб. Его прикосновения были тёплыми, она дрожала и тяжело дышала от внезапного удовольствия, захлестнувшего её тело. Он снова вернулся к её лицу, взял её подбородок в свою огромную ладонь и повернул её лицо к своему. - Я люблю тебя, - прошептал он ей на ухо по-франкски. Она дышала всё тяжелее, почти стонала. Его тёплое дыхание у её уха, звук его глубокого голоса - всего этого было достаточно, чтоб она позволила поцеловать себя. Его губы осторожно коснулись её губ. Это был немой вопрос, на который она ответила не сразу. Его поцелуй не был требовательным, он не был грубым, как у Одо. Он был наполнен обожанием и преданностью. И вдруг вся её защита рухнула, и она позволила себе отдаться рукам мужа. Он придерживал её обеими руками за спину, продолжая целовать. Его руки опустились к ней на бёдра, и он начал медленно целовать её шею. Чувство было восхитительным. Каждое прикосновение будило в ней новые ощущения. Она начала стонать громче. Она и представить себе не могла, что её муж окажется таким любовником. Её спина изгибалась, пока он медленно целовал её грудь, живот, бёдра, опускаясь всё ниже, поцелуй за поцелуем. Когда его губы коснулись внутренней стороны её бедра, стоны её стали громче. Сейчас его язык ласкал низ её живота. Она ещё сильнее выгнула спину. Она схватила его за волосы, он заставлял её стонать всё громче и громче. Это была пытка. Она испытывала сокрушительное удовольствие. Крик, сорвавшийся с её губ, вызвал у Ролло усмешку. Ей нравилось. Он поднялся на ноги и снял брюки. Потом захватил её ноги, обвил их вокруг своих бёдер и опустил её на кровать, продолжая целовать, лаская её язык своим. Он чувствовал, как её сердце бешенно стучится ему в грудь. И его собственное билось в унисон. Он раздвинул её ноги и вошёл в неё. И застонал от удовольстыия, когда с её губ сорвался лёгкий вскрик. Продолжая стонать, он целовал её губы, лаская каждый кусочек её тела. Она изгибалась под ним всё сильнее, её стоны перешли в крики удовольствия. Она хватала его за волосы, ее руки обнимали его спину, ее губы требовали его. Их крики стали настолько громкими, что их мог слышать весь замок, к неудовольствию Одо и прочих недоброжелателей. Но их это не волновало. Ничто не волновало их кроме удовольствия, которое их тела дарили друг другу. Когда кульминация их взаимного удовольствия прошла, они лежали в кровати рядом друг с другом, продолжая целоваться. Гисла нежно водила пальцем по его шрамам, а Ролло так же нежно ласкал её волосы. Их руки встретились, а пальцы переплелись, связанные навсегда.