как падающие звезды

как падающие звезды; сгораем, не успев коснуться горизонта, яркой вспышкой освещая темное небо. есть ты, плывущий в воздухе, дирижирующий бессознательно изящными кистями, делая обороты под треск пластинки на фоне, ласкающую уши музыку. плавный шаг вперед, вильнув бедрами. прикрытые веки, незабвенная улыбка, растянутая широченно с приподнятыми уголками. раз. есть я, блаженный, среди сотен листов, испачканных чернилами, где ни одно порхающее, как птица, слово не может описать мои чувства. словно в трансе, мнущий билет со скромной надписью группы, выискивающий твое лицо на сцене, возвышаясь над рядами пляшущих. два. есть мы. рожденные умирать. настолько прекрасны, что даже слишком. колыбель ньютона. от прикосновений искры расходятся маленьким фейерверком. на вкус ты — горький шоколад. над моими карамельными волосами нимб из сахарных сердец. приторно сладко. я терял тебя среди бежевых простыней, под холодным утренним светом из панорамных окон. я терял тебя в чашке кофе, где гуща предсказывала мне плохой финал, и пузырьки пены медленно таяли на стенках. я терял тебя в своих песнях, затихал скорбящий голос поверх звенящих от раздражения струн гитары. в этом всем, возможно, не было смысла. я долго думал; бывает такое, что смысл в том, что всё просто есть. мы были. не будем больше. так надо. я знал это с первой секунды, когда в блокноте том, от две тыщи четвертого, написал: «теперь есть гитарист. но уже вокалист. и мне кажется, я…». дальше зачеркнуто. неразборчиво. могу ли я о таком жалеть? не знаю. наверное, нет. потому что, даже когда очень больно, я думаю: было красиво. красиво, как ливень в осеннем лесу. красиво, как ангельский хор, и пробившийся сквозь слой асфальта цветок. мы были красивы. и в этом наша судьба. я не верю в нее, но, может, совсем чуть-чуть. гореть. гореть так отчаянно, как <…> фантастические желтые римские свечи <…> три. я говорю тебе, дрожащим голосом люби