Птичка

— Я вернулась, — крикнула я на весь дом, все равно, что на улице три часа ночи и что Ян и Си спят. Самое главное, я вернулась. Так, теперь считаем до десяти. Ах, самая злорадная моя улыбка уже на лице.       Раз. Захлопнула дверь так хорошо, что стены задрожали. Ух, какая умница. Что-то после концертов и тяжелых будней с фальшивыми людьми хочется позлорадствовать и оторваться на ком-то.       Два, три. Сняла серую толстовку с капюшоном. Не люблю серый цвет.: чувствую в нем себя серой массой, но приходится носить, так как спасает от фанатов. Я ведь звезда, но этих дегенератов, которые вечно хотят взять у меня автограф, сфотографироваться и подержать меня за разные места, все больше и больше. Конечно, они приносят мне прибыль, но я ненавижу людишек, которые прикасаются ко мне. Ничтожества. Для меня касание — все равно, что каторга. Сколько мой психолог не пытался изменить мое мировоззрение, у неё ничего не получается. Ведь мне до сих пор кажется, что меня могут ударить в любую минуту. Именно, поэтому у меня огромное количество танцев без всяких телесных контактов.. Да и сниматься в рекламах люблю в одиночку, а когда приходится трогать кого-нибудь, чувствую себя до такой степени грязной, что после такой работы сразу бегу в душ. Гадость. Я даже рада, что поставила в контракте пунктик, что до двадцати не имею права состоять в отношениях. Правда, я добавила еще несколько: никаких пиар-отношений, никаких поцелуев : даже если просто касание губ к любой части моего тела.       Четыре, пять, шесть. Бросила серую тряпку на пол и принялась снимать свои любимые черные высокие сапоги на хорошем каблуке. Мой пиар-менеджер всегда говорит, что ради моих божественных ног чуть ли не каждый второй мужчина готов стать дорогой, по которой я буду идти. Так что на сцене я обязательно должна быть на каблуках. Мне порой кажется, что могу в них даже танцевать балет.       Семь. Восемь. Девять. Бросаю сапоги со всей силы в стенку. Бедные они, но меня так все в последнее время раздражают. Особенно тот, кто присылает такие красивые букеты. Белые лилии с черными орхидеями и одной красной розой. Необычный контраст., что я не удержалась и принесла этот букет к себе домой. За всю жизнь лишь два букета я принесла домой: мой первый букет , который Ян мне тогда подарил на мой первый концерт, и вот этот. Остальные цветы обычно я оставляю своему менеджеру — пусть девает их, куда хочет. Мне все равно, но этот букет… он так выделялся из всех остальных, как я из всей этой толпы. Такой же яркий и непосредственный. Особенно меня поразила записка. Обычно люди пишут на обычных бумажках черной ручкой, а тут черный графинный лист с красивым почерком ужасные слова. Кто-то, наверное, подумает, что это какие-то оскорбительные или угрожающие фразы. Но нет. Это милые слова, но они обращены к прошлой мне. Я очень хорошо запомнила слова первого сообщения.        «Это букет самой талантливой девушке, какая есть на свете. Именно тебе, Сецука. Твой плохой ангел.»       Особенно меня поразило не то, что он назвал меня моим настоящим именем, а то, что обозначил себя как плохой ангел. Не павшим. Не черным. Именно плохим. Мне очень понравились эти слова. Ведь я люблю плохих мальчиков. Только почему-то мне показалось, словно я где-то слышала эти слова. Вот только не могу вспомнить.       И вот уже целый месяц мне через день присылают такие подарочки. Самое странное, я очень сильно хочу связаться с ним. Даже попросила лучшего друга Яна, детектива, выяснить, откуда эти букеты и записки. Там оказалась целая схема. Итак, в обратном порядке: мне приносит букет курьер, который забирает цветы и записку в цветочном агентстве, куда анонимно приходит молодой парень с письмом и точной суммой для оплаты услуги «цветы на дом». Правда в этот раз — звезде. Скажу я вам, сумма хорошая. Знаете, кто это? Золотой мальчик? А вот и нет. Обычный случайный прохожий, перед которым остановился черный мотоцикл. Водитель двухколесного транспорта просто предлагает первому попавшемуся 50 евро за то, чтобы он занес в агентство письмо. Оказывается, что он тоже курьер, но уже с обратной связью: там и там ровно в час дня через сутки стоит черный затонированный джип, оттуда выходит водитель и передает этот конверт с двести евро. Жмот этот мотоциклист. Еще какой. Я думаю, он должен забрать себе сто, а потом другому курьеру сто. Вот только он себе — три четвертые. Ну, это и хорошо, что он жадина, зато можно теперь узнать, кто этот «водитель».       Десять. Черт, забыла, что моих приемных родителей дома нет. Си и Ян намного лучше моих биологических родителей, хоть я на публике их называю мамой и папой, но для меня они до сих пор просто взрослые друзья. Их дочери очень повезло, но она слишком рано умерла. Как мне рассказывала Си, причина ее смерти реакция на аллергический продукт, что перекрыл доступ воздуха в легкие. Фактически, она задохнулась. После этого Яну пришлось уйти со службы (он был капитаном чего-то, я уже не помню) и вытаскивать жену из серьезной депрессии, а потом они нашли меня.        Если правда, у меня есть собственная квартира. Я ее купила себе, чтобы жить одна, отдельно и по полную катушку. Итог: через три недели вернулась домой. Все потому, что там полный бардак и мыши в моем холодильнике уже давно все умерли от голода. Так как я не доверяю всяким домработницам и кухаркам, вернулась в родительское гнездо со словами: «Я вернулась. Что есть поесть?». Сколько было смеха у Си и Яна.       Так, где письмо? Конечно же, в кармане маленькой сумочки. Пофиг на эти грязные вещи. Самое главное — мое любопытство. Это письмо взяли у самого того водителя, которого мы поймали. Теперь можно убрать этих курьеров. Забежав в свою комнату, я поудобнее устроилась на кровати и открыла белый конверт. Ах, обычная белая бумага. Жаль. Только почерк тот же.       «Здравствуй, Сецука. Если правда, я не ожидал, что ты так быстро доберешься до человека моего хорошего знакомого…Теперь думаю, можно связываться через него., но это не значит, что ты узнаешь, где я и кто я…Ты, наверное, меня не помнишь, но вот я тебя помню. В своих записках я писал, что ты любишь, а что — нет. Описывал, какая ты была в детстве, и сравнивал с взрослой тобой. Предупрежу тебя об одном. Я не твой фанат…Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем такой длинный путь для этого письма. Сейчас я не в Англии и даже не в Европе, а на нашей родине — Японии. Ты же не забыла, где родилась? У меня дела, так что я не смогу в ближайшие три месяца встретиться с тобой. У меня намечаются серьезные проблемы.Раз ты узнала о моей махинации с этим письмом, то не хочу упустить случай и извиняюсь, что не успел предотвратить твою поездку в Америку. Я надеюсь, тебя в детдоме не обижали?..»       Откуда он знает? Что значит «не успел предотвратить»? Откуда он знает меня? Он человек из моей прошлой жизни? Чем дальше читаю, тем больше вопросов. Это самый ужасный промежуток моей жизни. Самое яркое воспоминание, что мы с мамой, переночевав у дедушки, рано утром улетели в эту отвратительную для меня страну. Я не хотела уезжать без брата и папы. Только когда мы прилетели туда, узнала, что они умерли в автокатастрофе. Так сказала мама. Тогда я всю ночь проплакала. Хотела, чтобы братик пришел ко мне и обнял меня, но его больше нет. Самое странное, он спрашивает о детдоме, но не о маме. Он что не знает, как она со мной обращалась? Эта сука каждый день меня била, она растранжирила все деньги, которые были, на свои званые ужины и светские мероприятия. Она так хотела меня выдать замуж за какого-то богатенького сыночка. Ей было даже все равно, что этот «сыночек» мог быть старше меня на тридцать лет. Я тогда не ходила в школу. Начальную и половину средней школы — на домашнем обучении. Когда меня забрали в детдом и проверили мой уровень образования, оказалось, я прошла программу на три года вперед. Так я оказалась в средней школе с детьми старше меня. Это была средняя школа-интернат для сирот и для тех, чьи родители решили своих детей бросить на других людей и куда-то уехать. Самое странное для меня было то, что тут выпускали с очень хорошим образованием. Правда, я потом узнала, что меня сюда забрали из-за хорошей умственной подготовки. Тут я впервые с кем-то подружилась. Это были прекрасные полтора года. Но, видимо, жизнь решила, что мне хватит. Так как мое обучение закончилось, директору нужно было куда-то меня перенаправить. Мне тогда было двенадцать, а моим одноклассникам — пятнадцать. Мне хотелось остаться со своими друзьями. Это были две девочки. Они собирались идти в обычную старшую школу, а мне можно только в интернат. Старших школ-интернатов в моем штате было только три. Две из них — полный отстой, только одна — более-менее нормальная. Туда меня и направили. Там обучались люди с умом поменьше. Так что я стала заучкой и малолеткой. Кем угодно, но не человеком. Обучаясь там, я мечтала как можно скорее уйти отсюда. Даже для своего директора я была бельмом, которым хорошо можно прикрыться перед государством. Спасибо, что там была нормальный заместитель директора. Это была женщина лет пятидесяти. Она мне и рассказала, что можно перевестись в другой интернат. Там обучают лучше, но он находится в другом штате и очень далеко: вот моя мечта. Поэтому выяснила, что мне надо сдать один экзамен. Так что погрузилась в учебу по самые уши. Пропустив один класс, я не смогла набрать нужное количество баллов, а именно двух. После этого у меня произошла сильная истерика, из-за чего я сбежала в город. Школа находилась в каком-то посёлке, окруженный лесом. Меня нашла ла семья Могами. Они были в Америки по работе Си. Они вызвали полицию и, пока мы ждали их, накормили меня. Так еще они выслушали мой детский бред. Не знаю, чем я их зацепила, но через неделю меня забрали из того ада. Мне тогда было всего лишь четырнадцать. Так, вернемся к этому посланию. .      «Ведь я обещал тебе защищать от сурового этого мира, а сам исчез. Теперь ты можешь быть спокойна, ведь я твой старший брат. Твой ангел-хранитель»