Все смоет дождь

Дождь бьёт в окна, отчаянно разбиваясь на мелкие капли, рисуя причудливые узоры. Лёгкий шум и редкие вспышки молнии далеко в небе. В тёмной комнате, которую и освещают эти самые вспышки, гуляет запах зелёного чая, который остынет так и оставшись полным в чашке. Сынмину нравится осень, нравится не потому что, как подумают остальные красиво, а потому что холодно, свежо и так паршиво. Иногда кажется, что погодные условия читают его состояние, как раскрытую книгу, и бушуют холодным ветром. А что виной тому? Нет, это неправильный вопрос, ведь печаль приходит от живого человека и понимания, что парень этим самым рушит и свою, и чужую жизнь. — Ребят у нас что, приведение завелось? — смеётся Ян, вновь находя остывшую чашку. — Хотя мне нравится. Конечно нравится, ведь с утра пить хочется безумно и младший как-то не заметил, что конкретно так подсел на остывший утренний чай вместо воды. — Вот и будь ему благодарен! — заявляет Сынмин, который считает своей обязанностью оставлять чай. Мало кто догадывается, какие чувства живут внутри этого человека. Обычный завтрак, и Ким думает, что он последняя сволочь, если заглядывается на ещё сонного и растрёпанного мелкого. Чонин трёт глаза и потягивается, приковывая чужой взгляд, что скользит по телу, словно фотографирует. И да, у Сынмина слишком много фотографий макнэ. Он делает их незаметно, ловя, так сказать, живые моменты. Можно ли это назвать зависимостью? Ким отчётливо понимает, что всё полетит к чертям, если он признается, начнёт проявлять свои чувства. Да и кто поймёт. Да только легче не становиться, если прячась на заднем сиденье он наивно верит, что останется сам и Чонин сядет с одним из хёнов. Но нет…как всегда, чтоб его! Парень плюхается рядом и не догадывается, что человек, сидящий рядом, тот, с которым всегда дурачился и можно было обнять, так для развлечения, вянет внутри от переизбытка чувств. Ян обильно жестикулирует первое время, а после пользуется тем, что самый младший, а потому его оберегают и многое прощают, устраивает голову на чужом плече, удобно умостившись. С чего всё началось? Когда наступил тот момент, что Сынмин полюбил запах, голос, прикосновения другого человека? На избыток вопросов он и сам не мог найти ответ. Просто так получилось. Тренировки и большая часть времени вместе, бывает скучно и естественно просмотр фильмов, игры, где касание играют большую роль. Чонин кажется таким хорошим, милым, его хочется держать и не отпускать. И это действительно паршивое чувство! Сынмин сидит, переводя дыхание после очередного раунда танцев, и делает вид, что копается в телефоне. Ему верят, а большего Ким не просит. Привычное «Щелк» остаётся в режиме без звука. Камера запечатляет улыбку, движения и все, что только пожелает хозяин. Чонин улыбается и старается повторить за Чанбином движения, только выходит нелепо как-то. Время тянется мучительно долго, и Ким убеждает себя, что это просто возраст и ничего большего, но чем больше думает, тем сильнее отдаляется, закрывается, мрачнеет. Особенно если рядом Чонин. — Выкладывай давай, что случилось? — произносит лидер, садясь рядом. Бан Чан даже не смотрит на младшего, он словно чувствует всю горечь, которая поселилась в человеке. Лидер командует, чтобы ребята не сходили с ума, а сам терпеливо ждёт ответ. — Устал. — нагло врёт Сынмин. — Если усталость - ты можешь проспать сутки, но не сидеть до пол ночи, втыкая в новости, которые даже не смотришь! Ты меня за дурака держишь? — Я не знаю, как справиться с этим. — Расскажешь? — Нет. Думаю, не стоит. Конечно не стоит. Не стоит говорить, что их маленький Чонини снится по ночам и уж точно не стоит говорить о том, что именно делает Сынмин в этих снах. Ему и самому порой становиться противно от себя и такого откровенного желания. — Значит, попытайся избавиться от этого. — совет действительно прекрасный. — Поздно, хён. Где ты был раньше с этими словами? — Тогда выматывай себя чем-то, чтобы приходя валился с ног и забывал. Может, отпустит! В данный момент Бан как-то невзначай посмотрел, словно давно всё знает и понимает. Но Ким упорно гнал эту мысль. — Хён, я не могу хранить как ты бутылку соджу, и когда вообще плохо просто выпить. — Ещё чего. Увижу - убью! — похлопав по плечу, разговор был окончен. — Так заново! В одну из холодных осенних ночей Сынмин ходил по улочкам, не зная конкретного направления. Память телефона отчётливо наполнялась галереей, и он лениво листал фотографии понимая, что сейчас его несчастье спит в своей постели. Даже не подозревает, как о нём умирают. Стыдно сказать, ещё больше - признаться остальным, ведь не поймут и не примут. И что? Что дальше? Сынмин не хотел разрушать группу, что не так давно смогла достичь желаемого. Он решил, что лучшим вариантом будет замкнуться и просто работать, а Чонини…а он будет его личным убийцей. Скоро будет рассвет и махровая ночь медленно отступает. С огромным опозданием привычного графика Сынмин заваривает зелёный чай и старается не шуметь. Та самая чашка, всё на том же месте и вот-вот заполниться ароматным напитком. — Ага… попался! — неожиданно вскрикивает знакомый голос и крепко обнимает позади, словно поймал на горячем. — Ооо Сынмин это ты? А Киму хочется умереть прямо здесь и сейчас. Чонин обнимает слишком крепко, тулится как котёнок и не собирается отпускать. — Пусти! — А я думаю, кто это делает чай всегда… — Чонини отпусти меня и иди спать! — освободившись от рук Ким готов заплакать, ибо так давно не чувствовал тепло младшего. — Что я тебе сделал? — неожиданный вопрос выбивает землю из-под ног. — Ты как будто не замечаешь меня, словно я такой мерзкий тебе. Сынмин-хён, я сделал что-то не так? Мелкий редко, когда называл Кима хёном, но сейчас это безумно злит. Ведь он понимает, что разница в возрасте не велика, но Ян совсем ещё ребенок. — Не говори ерунду. — Да подожди. — хватает за руку которую сразу же вырывают. — Да хватит уже! — выкрикивает Ким с ярости разбивая чашку о пол. — Чонин просто оставь меня. Понимаешь мне тяжело, когда ты рядом. Через два часа звенит будильник, а Сынмин просто пялился в потолок от чего глаза красные, а сам парень дико уставший. За завтраком замечает, что Чонин порезал руку и теперь сидит с нелепо намотанным бинтом. — Что с рукой? — беспокоиться Минхо. — Да ту чашку разбил случайно. — Значит так шутники, — начинает лидер ставя суп на стол. — Кто бы это не был закрываем эту лавочку и хватит дурью маяться! Надеюсь до всех дошло?! Ян лишь опускает голову словно это его вина и Ким стискивает зубы ненавидя себя, ибо теперь этот ребёнок чувствует себя виновным. Тренировка выматывает выжимая последние соки, и ребята устало собирают вещи чтобы наконец плюхнуться на кровати и забыть всё до следящего утра. — Сынмин, а ты? — Я ещё попрактикуюсь. — Капец чокнутый! — язвит Феликс цепляясь к Хёнджину. Вновь за окнами дождь и панорамные окна лишь разделяют его с ночью и холодом дождя. И обидно что дождь ничем не рискует если дотрагивается к человеку, а Ким вот многим. Очередной трек подходит к концу и пить хочется безумно. Сынмин ведь один, чего ему бояться поэтому оставляет вещи и открытую дверь пока сходит за очередной бутылкой. Стоит ли бояться человека который не малое время рядом, которого знаешь, как родного? Вот и Чонин не знает. И Ким теперь ловит этот страх и сплошное непонимание в глазах, напротив. У окна стоит Чонин, а в руках чужой телефон где полно его фотографий. — Положи. — единственное что позволяет себе Ким. Он уже не приказывает это позорная просьба, когда видит недоумение, а после нотки презрения. — Сынмин может объяснишь? — А сам не понимаешь в чём причина? Конечно теперь можно и дураку понять, да только как так вышло. Дверь с глухим ударом закрывается, но до неё нет никакого дела. Сынмин прожигает мелкого взглядом прекрасно понимает, что, наверное, это последняя возможность им любоваться. Чонин уставший, растрёпанный и в черт его…рваных до ужаса джинсах. — Хён я не знаю, что мне делать и… — но договорить не дают. — Просто помолчи! — командует Ким не отдавая отчёта в действиях. В один момент преодолевая расстояние он буквально впечатывает Яна в холодное стекло впиваясь поцелуем. Руки покоятся на шее и затылке чтобы не отстранился, и Ким вообще не понимает, что творит. Он просто целует и плевать что последует за этим дальше. А дальше сопротивление, попытки освободиться и первый стон, когда сил сопротивляться нет. Стук упавшего телефона уже никого не волнует, а тем более Кима, когда руки младшего обнимают поглаживая спину. Чонин абсолютно не умеет целоваться, но пытается неумело отвечать. Сынмин теряется и ему кажется что сейчас умрёт. Ведь скорее всего он тот, кто забирает первое чувство у мелкого. Но ему дохрена стыдно и до безумия хорошо. — Это было ошибкой прийти сюда. — шепчет младший и его откровенно трусит как в лихорадке. — Хён зачем ты так со мной? Ну вот и всё. Чего можно сказать, когда глаза полны страха и ничем больше. Сынмин готов кричать, оглушить весь мир в этом крике отчаяния. Наконец понимая, что поломал то что и так было ветхим он срывается с места оглушительно хлопнув дверью. На улице дождь, мерзкий, холодный и пронзительный дождь. Ким так глупо надеться что он смоет всё. Всё что только что было и сладкий привкус чужих губ. Главное преимущество дождя — это камуфляж, ибо не понятно промок он так до нитки либо правда по щекам текут слёзы. Все собираются на одну из постоянных съёмок для бренда одежды, и очень хорошо что всю эту капашню слышно за дверью. У Сынмина температура 39 и дикий кашель. Так проявляется его любовь к осени, дождю и Чонину. — Убил бы тебя за это! — ругается лидер хотя сам же укрывает. — Может остаться? Сам ведь как овощ. — Идите я сам. — В таком состоянии. Дурак беспросветный! Наконец тишина и всё располагает к тому чтобы обдумать, вспомнить недавние события. Теперь когда-то теплые и игривые отношения Кима с мелким сменились тем что макнэ избегал, садился подальше, да и вообще боялся поднять глаз. А дождь вновь на окнах рисует и так нагло делает смертельно больно напоминая о поцелуях. Сынмин кажется не может избавиться от чужого вкуса чтобы не делал. И никакие таблетки чья горечь кажется последней мерзостью не может перебить. Внезапно открывшейся дверь и в проёме стоит Ян с чашкой зеленого чая. — Я с тобой остался. — Зачем? — усмехается сквозь боль. — Вновь хочешь трястись от страха либо отвращения? — Мог и раньше сказать. — он ставит чай на тумбочку ловя пристальный взгляд. — Хён я ведь не знаю, что мне делать. — Делай что хочешь. Хуже мне уже не будет! Ким прикрывает глаза стараясь таким способом скрыть боль, но как только это делает чувствует, как прогибается матрас, и кто-то нагло забирает часть одеяла. Ему кажется, что это иллюзии, просто лихорадка стала сильнее, но нет. Чонин лежит рядом утыкаясь носом в плечи и глубоко вдыхает. Ян жмётся сильнее словно замерз и теперь старается согреться. — Я хочу фотографию где просыпаюсь в твоей постели. — шепчет совсем тихо. Глупо надеясь, что его не услышат. А у Сынмина сердце сейчас остановиться от этих слов.