Рассвет над Нотр-Дам

      Судья Фролло смотрел вниз, и не видел ничего, кроме дыма и огня. Все это было порождением его рук, и теперь он сам должен от этого погибнуть. Ветер нещадно бил в лицо. Судейская мантия развевалась, тонкая ткань обтягивала тело. Воздух был холодным, но Клод не чувствовал этого. Как будто жар разведенного им огня будет вечно его преследовать. Как будто это был не огонь на площади, а пламя, пожирающее его душу. Болезненный угар, затуманивший взор и отравляющий разум.              Он взглянул вверх. Его руки, изо всех сил вцепившиеся в каменную горгулью: напряженные мышцы, вздутые вены. Непосильно. Вдох — и грудь наполнилась удушающим запахом дыма. Сила отхлынула от рук, ладонь соскользнула с камня.              Еще немного, и ему придется сдаться. В висках стучала кровь. Болезненно и так громко, что была способна оглушить. Еще один рывок, но бессильные руки отказываются повиноваться. Не сразу, его охватил страх. Сначала импульсивный, естественный страх, подступивший, стоило Клоду взглянуть в пропасть. Потом в голове загорелась страшная мысль: это конец. Только вчера он отдавал приказ о казни цыганки. Сегодня — хватается за каменные выступы собора в жалких попытках сохранить свою жизнь.              Эсмеральда видела это. Судья Фролло больше не внушал страха. Он не был собой, он был тенью, призраком. Загнанный в ловушку, он потерял себя. Он не был мертв: хватка была сильна, а дыхание энергично. Но вместе с тем он не был до конца жив: осознание своей беспомощности оставляло отпечаток на его фигуре.              Клод вскинул голову и его взгляд встретился с глазами Эсмеральды. Она смотрела спокойно, почти хладнокровно. Под этим взглядом Фролло невольно сжался.              Он смотрел в изумрудные глаза и все отступило. Отдаленный шум боя затих, кровь в жилах остановилась, дыхание прервалось. Для Клода стало тихо.              — Я всего лишь хотел быть счастливым.              Слово сказано, но он ничего не слышал. Ему показалось, сил хватило только на слабое движение губами. Он закрыл глаза, не дожидаясь реакции цыганки.              Он устал. Рука расслабилась, не в силах больше хвататься за холодный камень. Бездна ждала его, готовая поглотить в любой момент, и он осознавал это. Без страха и без сожаления Клод разжал пальцы, отдавая себя во власть року.              Эсмеральда протянула руку.              Холод сменился теплом, и Клод осмелился открыть глаза. Его мертвенно-бледную ладонь сжимали смуглые пальцы цыганки. Она изо всех сил пыталась его удержать. Для хрупкой девушки это были невероятные усилия. Еще рывок — и он был переброшен через перила.              Упав на каменный пол, он с силой втянул воздух. Осознание реальности вернулось к нему. Он коснулся руками колен, бедер, лица… Жив. Существует. Больше не разрывается между жизнью и смертью. Его взгляд сделался совершенно пустым, он коснулся пальцами лба.              Шум у подножия собора действительно утих. Небо из тяжелого, давящего темно-красного от дыма и зарождающейся зари, стало проясняться. Клод обернулся; поднималось солнце.              Вопреки всему, наступил новый день. Утро, которого так боялся Фролло. День, когда все должно было быть кончено.              Судья Фролло облокотился спиной о стену. Над Нотр-Дам вставало солнце. Собор, темной громадой возвышавшийся над городом, в эту страшную ночь внушал только ужас. Жуткая казнь; не утихающие до утра крики; горящие дома; белые струи раскаленного металла, стекавшего вдоль каменных сводов. Но настал новый день и слабый свет коснулся стен. Собор снова спокоен и неподвижен в своей симметрии и правильности линий, в тихой мощи и спокойной силе. Статуи, горгульи, витражи — какие бы страшные вещи ни творились перед ними, камень оставался нем.              Фролло усмехнулся своей судьбе, и по впалым щекам потекли слезы. Он хотел быть счастливым. И теперь он жив. Этого было достаточно.