Say and I'll stop.

На улице стояла глухая ночь. Было уже давно за полночь. Под светом фонарей старые кирпичные стены больницы казались еще более матёрыми и угрюмыми. В больничной ординаторской было необычайно тихо. Лишь ледяной ноябрьский ветер проскальзывал меж побелённых оконных рам, пошатывая их и, создавая немного пугающее вытьё. Сквозь дверь в ординаторскую немного просачивался безжизненный свет больничной лампы, что в ночное время освещала коридор. Это был, пожалуй, единственный источник света для комнаты врачей, не считая уличных фонарей, которые также придавали каплю освещения. Дежурство у интернов проходило спокойно. За всё время не поступило ни одного вызова. На одном из диванов, обнимаясь с подушкой, съёжившись, мирно посапывал интерн Лобанов. На его, даже давно крепко заснувшем лице, виднелась измученность и отторженность. На секунду могло показаться, что этому человеку абсолютно плевать на всё и вся. Бесшумными шагами, метаясь из стороны в сторону, по комнате ходил второй дежуривший в эту ночь интерн - Борис Аркадьевич Левин. Этой ночью он не сидел под лампой, перечитывая страницы очередного справочника. Эта ночь была словно особенной. Беспокоящее чувство не покидало его. Левин резко остановился посреди комнаты и опёрся о деревянный стул. Это вызвало тихое противное поскрипывание. Левин опустил подбородок и тихонько вздрогнул. В голову в который раз словно ударило молнией, а кровь в его висках бешено пульсировала. Звон в ушах не покидал его. Метеозависимость Левина всё больше давала знать о себе. Борис часто сталкивался с мучительной головной болью, но в этот раз она была невыносимо-пронзающей для него. Никакие обезболивающие препараты, находившиеся в ординаторской, не помогали ему. Левин сдался и, пошатываясь, рухнул телом на стул. Его спина была скручена полумесяцем. Руками Левин массировал виски, наивно надеясь унять своё недомогание. Помимо пытающей боли, его донимали навязчивые мысли. Это огромное количество тяжёлой работы, что от одной мысли о ней становится тошно. Было очень трудно держать планку самого мозговитого и ответственного интерна, по крайней мере перед Быковым. Перед любимым начальником, который так запал Борису Аркадьевичу в сердце. Влюбиться в начальника-тирана, который при любой возможности унижает тебя, было одним из самых удушающих и навязчивых ощущений. Беглые воспоминания, которые на немного давали ему надежду, оставались последним его утешением. Хотя, порой Левину казалось, что Андрей Евгеньевич относится к нему немного иначе, чем к другим интернам. Но эту мысль он оправдывал той самой величайшей харизмой Быкова. Внезапно для самого себя, Борис собрался с силами. Он поднял голову и взглянул на спящего Лобанова. Семён по-прежнему крепко спал. Мысль оставить его одного, вызывала некоторую неуверенность в правильности своих действий. Бросив все свои проблемы на плечи Лобанова и волю судьбы, Борис подорвался со стула. Быстрым шагом он подошёл к вешалке с верхней одеждой. Проверив целостность карманов у своего пальто, Левин резким движением снял его и накинул себе на плечи. Вид у Левина был немного неопрятный и смешной. Длинный врачебный халат выглядывал из-под чёрного пальто. Но сейчас это его уже не волновало. Аккуратно Левин открыл дверь ординаторской. Она предательски издала громкий и печальный скрип. Это заставило Левина вздрогнуть. В ожидании того, что побег у него не удался, он несмело обернулся, чтобы посмотреть на Семёна. К счастью, Лобанов лишь тяжело вздохнул, продолжая смотреть свои волшебные сны. Левин понял, что всё в порядке и можно продолжать свои действия. Он вышел из ординаторской и оглядел коридор. Он был безлюдным, от чего и казался безжизненным. Гробовая тишина окутала больницу. Лампы частично освещали коридор. Свет от них был такой же болезненный и изредка мерцающий. Это создавало бездыханную атмосферу, от которой шли мурашки по коже. Тяжело вздохнув, Борис направился прямиком к выходу из больницы. Старый охранник как всегда крепко спал, уткнувшись лицом в стол, за которым он обычно и проводил большую часть своего времени. Проскользнув мимо охранника, Левин наконец оказался на улице. Резкий порыв холодного ветра заставил его вздрогнуть. Ночной ветер пробирал до самых костей. Съежившись, Борис медленно начал двигаться в сторону главных ворот. От ветра они ужасающе стучали и поскрипывали. Тусклые фонари освещали готические изгибы чёрного забора. Эти узоры больше напоминали смерть и неизбежность болезней, нежели исцеление. Левин вплотную подошёл к этому высокому забору и опёрся телом о его извилистые железные прутья. Они были такими же пронизывающе-холодными, но Левину будто было всё равно. Он крепко сжал один прутик в кулак и опустил голову. В тот момент ему начали грезить воспоминания, первый день интернатуры. "Выскочка с красным дипломом" — словно звучал голос в голове. Затем ему вспомнилось, как пару дней назад Быков обнял его в процедурной. Несколько секунд на тот момент казались Борису бесконечными... От своих воспоминаний, Левин невольно улыбнулся и смутился. Затем он поднял голову, чтобы оглядеться. За забором в темноте ему показалась размытая, приближающаяся в его сторону фигура. Но Левин, встряхнув головой, сбросил всё на "показалось" и продолжил сжимать холодный прутик. Его ладонь уже замёрзла и покалывала, но неведомая сила заставляла Бориса продолжать упорной хваткой держаться за забор. Его очки начали запотевать. Минус на улице был уже приличным. Обжигая кожу, ветер покалывал закрасневшие щёки Левина. Сутулясь, врач продолжал стоять неподвижно. Борис снова погрузился в свои мысли, оставаясь один на один со своей душой... Вдруг, Левин почувствовал чьё-то тихое приближение. Это было до боли знакомое тепло и одеколон. Борис поднял свои усталые глаза вверх. Перед ним стоял тот, кого он хотел бы увидеть сейчас больше всего - Андрей Евгеньевич. Рука Левина, что держала прутик, немного дрогнула. В тот момент он почувствовал на своей, уже чуть ли не примерзшей к воротам руке, тёплую ладонь Быкова. Это заставило Левина машинально убрать кисть от оледеневшего ограждения. Левин был чрезмерно смущён от такого расклада событий. — Андрей Ев... — начал запинаться Борис. Быков перебил его. — Объясни-ка мне, Бориска, откуда в голове моего самого смышлёного интерна возникла такая идиотская мысль? — Быков начал застёгивать пальто Левину — Это снова твои приступы меланхолии? Быков, улыбаясь, наклонил голову и взглянул на Бориса, привычно демонстрирую свою харизму. Андрей действительно был обеспокоен состоянием своего подчинённого. Тот ещё больше поник, пряча глаза от своего руководителя, а затем и вовсе умолк. Казалось, он сейчас заплачет, словно ребёнок. Быков снял свой шарф и запрокинул его на руку. Он потянулся руками к лицу Бориса и аккуратно начал снимать наполовину запотевшие очки с его лица. Сердце Левина начало бешено стучать. Он поднял голову и секундно взглянул на Быкова. Андрей стоял и протирал стёкла его очков, через раз поглядывая на самого Борю. Закончив протирать их, Быков снова попытался аккуратно надеть очки на глаза Левину. Борис медленно и нежно поднял опухшие глаза. Рукой он схватил дужку своих очков, тем самым выхватив их из руки Андрея. — Я сам... — холодно сказал Борис и, не мешкаясь, надел очки. Минутная пауза пронеслась между ними. Быков с милой ухмылкой смотрел на Бориса. В его взгляде была видна необычайная нежность и тепло. Левин был сильно смущён из-за этого, но тоже старался не отводить взгляд от глаз Андрея. — Доведёшь ты себя когда-нибудь такими выбросами, — прервал молчание Быков. Андрей приблизился к Левину ещё больше, практически вплотную. Это заставило Бориса вздрогнуть и сипло вдохнуть воздух. Быков взял свой шарф и перекинул его вокруг шеи Левина. — ...да и не только себя, ещё и своего любимого руководителя доведёшь, — продолжил Быков. Левин беглым взглядом заглянул в глубокие глаза своего руководителя. Внезапно, быстрым толчком, он прильнул к груди Андрея и уткнулся лицом в его плечо, вдыхая запах куртки Быкова. Быков ухмыльнулся и издал тихий смешок. — Бориска, и всё-таки ты меня удивляешь, — улыбаясь сказал Быков. — Всё чего я хотел, так это чтобы вы были сейчас рядом, — сказал Левин уже более уверенным голосом, — я не верю, что это реальность. Андрей прижался к Борису плотнее и тихонько обнял его обеими руками. Щекой он приникнул к его плечу. Тело и руки Левина немного дрожали от переизбытка новых эмоций, но сам он старался быть невозмутимым. Быков чувствовал эту дрожь и это не могло не радовать его, поэтому Андрей продолжал мило ухмыляться и обнимать робеющего Левина. Можно было подумать, что этот момент был для каждого из них чем-то важным. Они стояли так некоторое время, им было хорошо вместе. Обоим было уже плевать на холод, ветер, возможность быть кем-то замеченным... — Боря, успокойся... Я не сделаю тебе больно, — тихонько сказал Быков, пытаясь унять дрожащего юношу. В ту минуту Борис медленно отстранился от Быкова, всё также боясь взглянуть ему в глаза. Немного помедлив, Боря решился первым завести разговор: — Сейчас в городе очень холодно, безлюдно... Почему вы пришли в больницу в такое позднее время? Быков снова расплылся в улыбке. — Старая гаргулья Кисегач наконец-то с концами решила выпроводить своего бывшего мужа из дома. А что, ты не рад моему появлению, Бориска? — Наконец-то... — высказал свои мысли вслух Левин. Быков рассмеялся. — Ах ты, эгоистичный какой у меня оказывается, — Андрей схватил Бориса за локоть. Борису было уже стыдно за свою случайно вырвавшуюся фразочку. Испуганными блестящими глазами он посмотрел на Быкова. — И-извините меня, — выдавил из себя Борис. — Брось, Бориска, хватит извиняться. И довольно уже на морозе стоять, зайдём в больницу, — задорным голосом сказал Андрей. Он схватил Левина под руку и быстрым шагом поволок его за собой к входу. Для юноши это были слишком резкие движения, поэтому он немного спотыкался и не преуспевал вслед за своим начальником. У самого входа в больницу, где стояли старая лавочка и небольшой фонарь, Андрей Евгеньевич внезапно остановился. Левина это на секунду удивило. Быков замер на месте и смотрел в пустоту. Он молчал и медлил. Внезапным грубым движением он развернул Левина к себе, ставя прямо перед собой. Тут же он ослабил хватку и отпустил его. — Боря, — ласково и одновременно строго обратился Быков, — обещай мне, что сейчас будешь отвечать мне только правду. — А-андрей Евгеньевич, что вы хоти...? — Левин не успел договорить. Быков начал приближаться к своему подчинённому всё ближе и ближе. Теряясь, Левин начал отдаляться от него, аккуратно делая неуверенные шаги назад. — Обещай мне, — требовательно повторял Быков свою просьбу. Не отрывая от Быкова взгляда, Левин всё больше пытался отдалиться от него. Но Андрей не отставал, всё дальше преследуя каждый его шажочек. Спасение юноши закончилось тщетной попыткой. Спиной Борис упёрся в холодную стенку больницы, что находилась в нескольких сантиметрах от входной двери. В беспокойстве, Боря начал судорожно смотреть то по сторонам, то прямиком на приближающегося Андрея Евгеньевича. Быков же тем временем был уже в паре шагов от Бориса. Андрей словно изучал каждую черту лица Бори. Взгляд Быкова был уже не таким весёлым, как несколько минут назад. В его глазах виднелась строгость с ноткой грусти. Левин был крайне смущён. Продолжая дрожать всем телом он громко и учащённо вздыхал. Он пересёкся взглядом со своим руководителем и тогда уже не мог оторваться. Быков всем корпусом наклонился к лицу Левина. На таком расстоянии он почувствовал его беспокойное обжигающее дыхание. — Ты всё ещё боишься меня? — Андрей Евгеньевич прошептал Левину финальный вопрос. — Нет... — без единой нотки уверенности ответил Боря. Быков оглядел лицо Левина, останавливая взгляд на губах. — Ну так докажи мне это, — проговорил Андрей, уже практически бесшумно. Быков еще ближе наклонился к лицу Левина. Их губы находились совсем близко друг к другу. Боря вновь напряжённо вдохнул в свои лёгкие воздух. — Скажи мне, и тогда я остановлюсь, — тихим хриплым голосом просипел Быков. Андрей больше всего боялся, что сейчас он совершит непоправимую ошибку. Боря молчал. Прикрыв глаза, он по-прежнему рывками глотал кислород. Неспешным, но уверенным движением, Андрей прислонился своими губами к Бориным и быстро отпрянул. Не поднимая взгляда, Быков коснулся своим лицом лба Бориса. По телу обоих пронеслось приятное покалывание, а мысли их были словно в тумане. Этот секундный мимолётный поцелуй показался для них вечностью. Со скрипом и грохотом резко открылась входная дверь. Прихрамывая, на улицу вышел охранник. Быков отрывистым движением отстранился от Левина и, игнорируя появившегося в поле зрения охранника, словно "занырнул" внутрь больницы. — Здравствуйте, Андрей Евгеньевич! — прохрипел ему вслед охранник. — Здрасте, — слышимо донеслось по коридору эхо быстро отдаляющегося Быкова. Левин всё еще стоял у стены, пытаясь прийти в себя. Он потирал свои губы, не переставая улыбаться. — А вы не пойдёте внутрь? — поинтересовался мужчина у молодого врача. — А... Нет, я немного постою ещё, — ответил Левин. — Ну хорошо, — пробурчал в ответ данный "собеседник" Бориса. Охранник зашёл в больницу, захлопнув дверь и оставив Левина наедине с самим собой. В тот момент с неба начали падать маленькие хрупкие снежинки. Боря смотрел на их кружение. В руках он держал шарф Андрея Евгеньевича, а затем, прижав его к себе, всё ещё осознавал, что это был не сон.