Дисфункция зимы

Зима пришла внезапно, одним скачком, как приходит любое другое время года. Заиндевелые, чёрные деревья вдоль улицы сразу будто изменились в настроении - только вчера они зябли от холодного осеннего ветра, разметавшего прохожих, а сегодня уже стоят приободрившиеся, в ожидании праздничных гирлянд и настоящего снега, укрывшего бы их хрупкие ветки. В них будто ломалось что-то, сродни страху, но сидевшее гораздо глубже, когда наступала календарная зима - отпускала тревога, давала медленно теплиться надежде, ведь где есть начало, там будет и конец. То, как неуловимо, но каждый год как по щелчку пальцев менялся город первого декабря, завораживало Стива ещё до войны и за семьдесят лет внутри него почти ничего не изменилось. Он любил этот город и его жителей, преображение их лиц в преддверии праздничной лихорадки. Зимний дух, его морозное очарование осталось словно нетронутым с довоенных времен. Стив не хотел терять эту ниточку к прошлому. Утро первого числа было чуть ли не единственным в году утром, кроме тех что заставали его на службе, когда он не торопился нырнуть в чёрный предрассветный омут улиц, чтобы быстрее закончить пробежку и приехать в Трискеллион вперёд всех, не спешил проверять сообщения, за ночь набежавшие в соцсетях, не созванивался со своим координатором. Привычка просыпаться в пять, за час до будильника никогда ему не изменяла, но он позволял, даже скорее заставлял себя лежать, укутавшись в одеяло хотя бы до семи, лениво перекатывая в голове мысли ни о чем конкретном, больше оттягивая, чем приближая рабочий день. За три года проводить зиму особым образом почти стало рутиной. Он тоже, как и те деревья за окном, ждал снега. В том, что должно было произойти, не было ничьей вины. Каждый справлялся как мог. На работе Стив все чаще ловил на себе порой сочувствующие, а порой любопытствующие взгляды, коллеги все реже беспокоили его по пустякам. Вездесущий Страйк становился тенью отца Гамлета (спасибо Рамлоу) - бойцы осекали собственные шутки, боялись дышать в сторону Капитана и попадаться на глаза. Кроме командира, естественно, тот всегда был рядом, как верный пёс, даже в самое трудное для всех время. С тем отличием, что собаки таскали хозяевам тапочки. Рамлоу же приносил кофе из Старбакса. Все это внимание или старательное его отсутствие уже почти не раздражало, но каждый раз возвращало к реальности, напоминая, что это неизбежно произойдет как и год, и два до этого. Стив малодушно прятался в кабинете и почти все время просиживал на диване, слишком большом для одного человека, почти не работал, хлебал быстро остывающий чёрный чай и смотрел в окно. Он готовился, в каком-то извращенном и эгоистичном смысле, хотя мог как минимум помогать тем, кто действительно что-то делал для разрешения неотвратимой ситуации. На исходе второй недели к нему заглянула Наташа. Была ночь, ветер минорно выл в приоткрытую форточку, Стив явно засиделся и как раз заканчивал править речь к очередному выступлению, количество которых к концу года стабильно увеличивалось - всем нужны были или отчеты, или поздравления, или ещё какая-нибудь мутотень вплоть до размера его нижнего белья. Роджерс медитативно вычёркивал из подготовленного секретаршей текста лишнее, подавляя мысль о том, что лишним-то, по сути, здесь было всё. Или он сам. Он так устал, что не заметил как дверь открылась и тихо закрылась за Романофф, и только когда она прошла и села на диван, Стив наконец отметил ее присутствие. Вежливо поздоровавшись, он поднялся и пересел из-за рабочего стола к девушке, не выпуская распечатку из рук. Наташа фыркнула, как делала всегда - это была ее особая фигура речи, подвинулась почти вплотную, уложила руку на спинку дивана и, как ни в чем не бывало, принялась массировать коротко стриженный затылок. — Скажи мне, Стив, ты прочитал книгу «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» и теперь применяешь полученные знания на практике? — Сильные пальцы прошлись точечно по напряженной шее, посылая толпы мурашек вдоль позвоночника. Стив бы даже окончательно расслабился под лаской, если бы не знал, на что способны эти наманикюренные коготки. — Не знал что о таком пишут, — искренне удивился он. Бумажка в руках перестала иметь хоть какую-то важность - нить повествования была утеряна безвозвратно. — Это анти-пособие. Но ты ведь все воспринимаешь буквально, — усмехнулась Романофф и переместила ладонь с шеи на предплечье, несильно сжав. Стив не смог сдержать разочарованного вздоха - эти редкие массажи буквально возвращали его мышцы к жизни, хотя баловала Нат его редко, других - ещё реже. В общем, и на том спасибо, конечно. Но за всем этим ее напускным «бытом» стоял вопрос, на который Стив не был готов ответить даже самому себе. — Ты все обдумал? — Три простых слова резанули по больному, — Точно хочешь оставить все как есть? — Наташа смотрела прямо в глаза с прищуром, напоминая старинную, очень мудрую и всезнающую змею. Кто назвал ее Чёрной вдовой точно не был курсе существования смертоносной чёрной мамбы, такое прозвище пошло бы ей больше. Стив вздохнул, устало растирая лицо. — В том году вроде поспокойнее прошло, — Наташа состроила гримасу, будто спрашивая «ты идиот?», однако перебивать не стала, — Если существует хоть один шанс установить пусть и хрупкую, но стабильность, я не стану прибегать к радикальным мерам и другим не позволю. Все под мою ответственность. Ты знаешь, я не стану напрасно жертвовать людьми, и если ситуация выйдет из-под контроля... лучше бы, конечно, она не выходила. Он вспомнил кровавое месиво, представшее перед его взором в первый раз, когда это случилось. Раскиданные, порванные собачьи органы и шерсть, перемешанные с чёрной дорожной слякотью, реагентами и дерьмом мостовой в свете ночных фонарей. Как и в тот раз, к горлу подступила тошнота. Видимо, девушка подумала о том же, потому что в ее взгляде на миг появилось осуждение и также быстро исчезло, уступая место принятию. Она необыкновенно чутко понимала людей, но никогда никого не жалела. Благодетель, доступная немногим. — Ты не меняешься, Стив, в этом твоя беда и радость окружающих. Поэтому я утром занесла свои документы и прошение Фьюри. Он любезно сообщил мне, что я дура, будто я сама не знаю, — она закатила глаза и поднялась, оправляя якобы смявшуюся юбку-карандаш. Она была бессовестно красивая, знала это, пользовалась всячески, и Стив любовался Нат, как картиной в Лувре. Он бы даже нарисовал ее в этом строгом костюме и с провокационно красной помадой, если бы она позволила, и, погруженный в мысли, не заметил, что ухватился за тонкое запястье. Девушка вздернула бровь, но и руку не отняла. Лишь уложила свободную ладонь поверх его пальцев. — Нат, — каждое слово давалось тяжело, словно вовсе не было словом, а свинцовой гирей, — Ты не обязана каждый раз впрягаться... — Обязана, — Романофф резко осекла его на середине фразы и тут же взяла себя в руки, повторив мягче и вкрадчивей, — Обязана, Стив. Ты прекрасно знаешь, что и на мне лежит часть ответственности. А потом жизнь - это тебе не танк, в одиночку не поднимешь. Стив усмехнулся, впервые за долгое время, и мягкая ладонь потрепала его по щеке. — Я был готов к чему-то такому, но только в контексте коммунизма. Наташа рассмеялась в ответ на подколку, улыбкой обнажая ровные белые зубы. — Я уже говорила, что ты предсказуемый? Но серьезно, Стив, — она уложила ладонь на его макушку и мягко потянула за волосы, чтобы встретиться взглядом с его, — Там, откуда я родом, умели держаться тех, кого звали семьёй. И я благодарна, что унаследовала это качество. Почему Наташа так упорно не называла Россию своей родиной, оставалось загадкой. Острые красные ноготки аккуратно царапнули его запястье, выводя из задумчивости, и Стив отпустил. Нехотя, но понимая, что пора. Девушка по-актёрски театральным нарочитым движением растерла кожу, хотя на ней даже не осталось следов. Стив уже было подумал, что она сразу уйдёт, но ее беглый взгляд скользнул по кабинету (вряд ли нарочно) и зацепился за что-то интересное. — Это кто у нас такой шутник? — Наташа в момент оказалась у его рабочего стола и с восторгом охотничьей ищейки схватила трофей - пустой стаканчик от кофе с зеленой эмблемой, — Капитан Эльза! И не говори, что Старк сюда заглядывал, не разочаровывай меня. — А, это Рамлоу, — не без труда вспомнил Стив, — Я не успеваю по утрам за кофе, он мне приносить вызвался. Не понимаю только, почему Эльза? Вчера я был Капитаном Авророй. И за день до этого ещё кем-то, забыл. Странные у него шутки. Наташа покачала головой, будто он был маленьким ребёнком, который в упор перед собой не видит то, что ищет уже битый час. — Он настолько же упрямый, насколько ты - тугодум. Интересно, кто сдастся первым? — И с этими словами Наташа поспешила улизнуть, зная наверняка, что Стив просто так не отпустит, пока все не выведает. Он и не собирался, только отложил допрос на потом, когда, например, у него будет больше времени. Или душевных сил.

***

Когда Ник Фьюри вызвал его к себе на ковёр по внутренней линии, Стив даже не удивился. За год подобных разговоров он насчитал семь штук, вряд ли бы этот чем-то от них отличался: минута-две на вступление, максимум пятнадцать дискуссии на повышенных тонах, потом минут десять его будут компостировать и пытаться сломать, как не шутил только ленивый, вибраниумную волю, дальше Нику потребуется вновь пробежаться по стадиям принятия, потому что если уж Стив что-то решил, то будет так и никак иначе. И ещё десять минут на визирование, подписи, штампы. От бюрократии уже дёргался глаз, хотя он же супр, ничего дергаться не должно! Будто нельзя было создать прецедент и оформить документацию раз и навсегда. Как калека без ноги не должен каждый гребаный год проходить медкомиссию и доказывать, что у него не отросла конечность, так и Стив не хотел каждый раз повторять неизменное «Я все решил, от стационара и исследований отказываюсь». Вот уж в чем сыворотка не дала сбой, так в том чтобы изжечь из его мозга отдел, отвечающий за неуверенность и сомнения. В целом все вышло как он и предполагал - Николас в который раз завёл шарманку про ответственность, и проникновенная его речь была словно собрана из тех, что он уже толкал раньше - все те же идеи и даже фразы казались похожими. Создавалось впечатление, что он сам был не в восторге от этих разговоров и проводил воспитательные беседы для галочки, чтобы потом иметь возможность отчитаться перед советом. Мол, пытался, все рычаги давления применил, маслом умасливал, шантажом шантажировал, а воз, как видите, и ныне там, идите нахуй, господа хорошие. Может, чисто по-человечески он и считал позицию Капитана верной, но кресло директора - это все же кресло директора. Пренебрегающие должностными полномочиями счастливой жизнью и службой до седин не славились. — Вы же осознаёте, что тешите своё эго, отказываясь от помощи квалифицированных лиц? — Они сидели в кабинете Фьюри и тот нервно бренчал льдом в опустевшем вискарном стакане. Стив от выпивки отказался из принципа - совесть не позволяла ему прикладываться в одиннадцать утра, пусть даже он почти не пьянел. — Я всегда в первую очередь забочусь о благе других, задвигая собственные желания как можно дальше. Здесь я альтернатив не вижу, — Стив ткнул пальцем в папку лежащую перед ним на столе, — Думать за других не научен. Конечно, я вынужден принимать решения в силу сложившихся обстоятельств, но единственно верным мне сейчас кажется дождаться положительной динамики, а не подключать ватагу медиков, которые только хуже могут сделать. Он откинулся на спинку и уставился в панорамное окно - небо над городом было кристально-чистым, ни облачка, ни тучки. Осенние дожди сменились морозами под бесконечной прозрачной синью, гололедицей и пронизывающим ветром, от которого слезы на глазах превращались в льдинки, а снега все не было. Прогнозы врали, обещали осадки, а на деле фронт обходил Нью-Йорк стороной, словно сакральное место. Если бы Стрендж не заверил его, что не колдовал над силами природы, в таком нетипичном и дурацком сухом декабре он обвинил бы магию. Напряженным ожиданием можно было резать железо. — Черт с вами, Роджерс, — с досадой произнёс Николас спустя долгие минуты молчания. — Но предупреждаю, я не смогу и дальше покрывать ваше самоуправство, если все пойдёт не по плану. Пока что я убедил совет в вашей компетенции, но им достаточно будет одного единственного инцидента, чтобы пересмотреть своё решение. Совет о безопасности населения заботится. — При всем уважении, директор, совет заботится лишь о сохранности собственной задницы, — Стив встал, не желая больше продолжать и без того неприятный разговор, проигнорировал протянутую в формальном жесте руку и поспешил из кабинета. Совет был той ещё занозой в заднице. Слишком формальным, чересчур показушно правильным. Шаг влево, шаг вправо - расстрел. Стив ни при каких обстоятельствах не стал бы подлизывать, ублажать, выполнять «специальные задания», от которых руки потом были по локоть в таком дерьме, что проще было ампутировать, чем отмыться. Стив понимал, что его закидоны терпят до первого незначительного провала, до «безупречный Капитан Америка допустил ошибку». Народ чуть ли не мессией его провозгласил, но если эти застрявшие в скрепах стариканы пустят ему немного крови, шансов у него не останется. Стив был так раздосадован и погружён в себя, что не заметил как налетел на кого-то в коридорчике перед кабинетом, и только громкий, подозрительно знакомый трехэтажный мат выдернул его из забытья. — Сука блядская, куда ж все так несутся сегодня? — Рамлоу стоял у стены, не обращая внимания на Стива и растирал ушибленное плечо. Он выглядел ну очень помятым, к тому же ещё и невыспавшимся, а судя по пятнам на белой футболке не переодевался со вчера точно (Стив был уверен, что уже видел эту кляксу от кетчупа на командирской одежде). Брок дернулся, когда услышал своё имя и на мгновение Стиву показалось, что он хочет выматериться. — Капитан, — отсалютовал Рамлоу вместо очередного ругательства и без лишних разговоров опустился на колени - по полу разлетелись бумаги и Брок принялся собирать их в опустевшую папку. Стив по привычке тоже присел помочь. Он вдруг вспомнил недавний разговор с Наташей и, самому себе на удивление, смутился, почувствовав как жар заливает уши, щеки и шею. Стало душно. Смуглая рука вдруг оказалась между его коленей. Время замедлилось. Или это мозг вошёл в турбо-режим, анализируя все слишком быстро? Тыльная сторона широкой ладони вся была испещрена венами, они бугрились даже на длинных пальцах с крупными, мозолистыми костяшками. На указательном пальце блеснул перстень. Стив сглотнул и потянулся к чужой руке, просто потрогать, сам не зная зачем, но вдруг наваждение закончилось - Рамлоу резко выхватил распечатку, лежавшую у него между ног и поднялся. На какие-то секунды Стиву почудилось... что-то почудилось в этом взгляде сверху. Что-то, что сразу исчезло, уступая место дежурной командирской насмешке, которой он одаривал даже начальство. — И что это ты такой красный, Кэп? Давление? — Саркастично поинтересовался Рамлоу, подавая руку. Ладонь была сухая и горячая, а пожатие - крепким, Стив не отказал себе в маленькой слабости опереться, чтобы встать на ноги. — Прости за плечо, — сказал он, вместо того чтобы ответить на подколку, и с удовольствием отметил как Рамлоу безуспешно прячет удивление. Забавно, они вроде уже долго работали вместе, а командир Страйка все никак не мог привыкнуть к его вежливости и чуткому вниманию. В своей растерянности и готовности показать зубастый оскал ещё до драки, авансом, Брок походил на одного знакомого из детства Стива. Ему было семь или восемь, когда страшная, плешивая дворняга поселилась во дворе дома. Слепая на один глаз, хромавшая перебитыми лапами, она никого к себе не подпускала и пряталась за мусорками, едва заслышав приближающуюся патрульную машину живодеров. А Стив не мог ее не прикормить. Мать ругалась, мол, нашёл кому последний кусок хлеба нести, а он упрямо складывал в карман остатки скудного обеда и не мог дождаться, когда отпустят погулять. Через месяц пес брал еду уже из рук, а после начал разрешать вычесывать себя от надоевших блох. И все равно животное не верило, все ждало, когда его ударят исподтишка, будто Стив по определению был предатель и враг. — Ты надолго к директору? — Не давая себе времени отказаться от теплившихся желаний, спросил Стив. — Да пару отчётов отнести и выслушать выговор за одного желторотика. Не сдал табельное и стрелял по голубям в жопу пьяный, — уточнил Брок со смешком, увидев вопросительный взгляд. Стив хмыкнул. В этом был весь Рамлоу. Ни в чем легких путей не искал, набирал себе то буйных, то придурошных, огребал правда за их выходки, но ребята души в нем не чаяли. Командованию это не нравилось, но на него Броку было плевать. Человеком он был хорошим по сути своей, только сволочным и матерился многовато на вкус Стива. Ту часть своей натуры, которая с горем пополам отвечала за половое влечение, Стив старался игнорировать - предательница идентифицировала Рамлоу как привлекательного и, как это нынче звали, ебабельного, едва ли подразумевая, конечно, крепких, волосатых военных мужиков в грязной одежде, но, как говорится, на вкус и цвет. Он сглотнул. Мысли опять неслись не в ту степь. — Тогда я тебя здесь подожду, все равно хотел обговорить, — он запнулся, — Ну, детали предстоящих показательных учений. Рамлоу смотрел на него как на умалишенного. — Кэп, учения в марте. Ты точно хочешь обсуждать их зимой? — Точно, — как можно тверже ответил Стив и уселся на офисную банкетку у одной из стен, всем видом показывая, что будет ждать, пока Рамлоу не вернётся, пусть даже это через неделю произойдёт. А когда спина, призывно обтянутая тонким трикотажем исчезла за дверью, то смог, наконец, выдохнуть. Странно Брок на людей действовал - не оставлял равнодушным никого: некоторые его любили, другие беспричинно и яростно ненавидели, но игнорировать его не получалось, хоть тресни. Он мог кому угодно влезть под кожу, оставаясь зудящим пятном как заживающий ожог, не давал о себе забыть и выскрести его не получалось. В то время как все вокруг скрывались под масками, Брок жил нарочито, напоказ, выворачивал всего себя наизнанку, показывал зубы и щёлкал ухмыляющимся оскалом, но оставался честным, неумолимым как выстрел. Про таких говорили «палец в рот не клади». А Стиву всегда такие люди нравились - яркие, красивые, буйные как пожар, полные противоположности тому каким он сам себя ощущал - до обидного скучным и пресным. Полчаса пролетели незаметно. Кажется, он задремал на твёрдой банкетке, но сквозь марево все равно улавливал голоса из кабинета. Он не фокусировался - считал подслушивание нечестным занятием, но иногда голос Рамлоу срывался на каркающий крик и было слышно отдельные слова, а Фьюри равномерно, но эмоционально басил. Жаркая, однако, вышла встреча. Стив отметил, что директор никогда не позволял себе повышать на него голос. Да и вообще редко это делал. Видимо, он бесился с Рамлоу, причём крепко, и точно ни разу не симпатизировал ему. Оно, в общем-то, было логично - Николас всей душой не любил наглых выскочек. Не понятно, как он ещё Старка терпел все эти годы? Брок вылетел из кабинета весь взмыленный, злющий, хлопнул дверью от души так что стены задрожали и приложился к ней затылком пару раз. Закрыл глаза. С силой растер напряженное лицо. Для пущей верности гневным шёпотом досчитал до семи. Стив смотрел на него с нескрываемым интересом - разыгравшаяся буря бесконтрольных эмоций восхищала. Стихия во плоти. Повесить бы на него табличку «Не влезай - убьёт», чтобы уберечь глупых и любопытных от мучительной гибели. Стив тактично кашлянул, напоминая о своём присутствии. Брок будто переключился - из одной реальности, своей внутренней, охваченной пламенем, вынырнул в ту, где его ждали, сфокусировал цепкий взгляд на Стиве и вздохнул. — Идём. Стиву не нужно было повторять дважды - он устремился за Броком. Он нарочно отставал на полшага, будто не в свой кабинет шёл, а в командирский, любовался точеной спиной, светивший сквозь натянутую ткань, жёсткими линиями, но мягкими, кошачьими движениями, присущими только спецназовцам. Рамлоу не шагал - скользил над полом, ни один мускул не дрогнул под рвущимися эмоциями, только сжатые добела кулаки напоминали о недавней стычке. Искусство, недоступное простым смертным. Трудно было признаваться себе в своих же слабостях, но Стив объективно понимал, что не смог бы держаться похожим образом и контролировать тело, если бы не сыворотка. А Рамлоу был таким, пожалуй, с рождения - беспрецедентно талантливым сукиным сыном, влюблённым в войну. Одним на миллион. Его родной кабинет встретил их морозным сквозняком и разлетающимися как флаги занавесками. Но лютый холод, кажется, Рамлоу не волновал, а вот Стив поспешил закрыть опрометчиво распахнутое утром окно - благодаря сыворотке он мог вытерпеть любые температуры, но мерзнуть почему-то очень не любил. И правда, с чего бы? Рамлоу молчал. Он отрешенно прошёлся по помещению, задержался у полки с книгами. Смуглые пальцы скользили по корешкам, а потом мазнули по полке. Брок глянул на подушечки и, поморщившись, вытерся о футболку. — Роджерс, ты неряха, — сказал он безапелляционно и, подойдя к дивану, по-хозяйски рухнул на него со счастливым стоном. Экий чистоплюй сыскался, будто сам не расхаживал в пятнах не стиранный. Стив не удержался - закатил глаза и включил чайник. — И чего Фьюри на тебя так взъелся? — Он решил, что лучше будет сразу спросить, без намёков и прочих танцев с бубном. Всё-таки игры и всякие хитрости никогда не были его коньком. Чайник убаюкивающе булькал. Брок поджал губы, подбирая слова. — Уволить меня хочет, — сознался он, — Да вот не за что. Кроме двух давнишних контрактов с Гидрой мой послужной список нихрена не омрачает. Разве что ужасные школьные оценки, но Фьюри вряд ли из-за них ко мне прицепился. Хотя с него станется, — Брок усмехнулся, — Прикинь, если меня выпрут из ЩИТа за то что я в седьмом классе на второй год оставался и лапал красотку Джессику в подсобке? Это же как дело нужно будет красиво подшить? Да ладно тебе, Роджерс, — приободрил он Стива, неверно расценив его задумчивость, — Кто меня выгонит? Ты же без меня беспомощный, сопли и те сам не утрёшь. Вон даже пыль вытереть не в состоянии. — Далась тебе эта пыль, — фыркнул Стив. Вот уж чего ему по жизни хватало, так это нравоучений, — Ты чай какой будешь? — Любой. Главное чтобы чёрный. И конфеты гони, я знаю, у тебя есть заначка. Брок навалился на мягкую спинку, широко зевнул и вытер проступившие слезы. Наверняка ночью не спал. Стив бывал в его кабинете - комнатушке три на три метра, где одному-то тесно и кресло поставить некуда, не то что полноценный диван. Хотелось предложить ему лечь, вздремнуть, пока есть возможность, но рот почему-то выдал совсем не то. — Знаешь, для Фьюри Гидра это серьёзная причина, чтобы выставить человека за дверь. В плане, идеология, пропаганда, все дела, — быстро пояснил Стив, увидев на лице Брока красноречивую гримасу. Та неоднозначно вещала «Ты охуел?». — Ой, в пизду этот их фанатизм, меня он не ебал, — ворчливо отозвался Брок, — Я вообще не идейный малый, если ты успел заметить. Мне платили - я работал, все просто. Между ЩИТом и Гидрой только это различие и есть - сейчас я колеблюсь вместе с линией партии. А в остальном - хрен редьки не слаще, делаю все то же самое, только надо мной теперь не висит дамоклов меч правоохранительных органов. Четыре года назад некоторые агенты Гидры действительно раскрыли перед ЩИТом карты. Вряд ли все, никто в их благие намерения не верил, но Пирса прижали вовремя только благодаря их стараниям. Среди прочих условно сдавшихся был и Брок. Только прежде чем пойти к Фьюри, он кратко, Стив прекрасно помнил тот день, обрисовал ситуацию своему Капитану. За что незамедлительно получил в глаз. А потом во второй. А после пропустил серию ударов в корпус и долго, когда все разбирательства и охота на ведьм закончились, кряхтя как старый дед, залечивал перебитые рёбра. Стиву не было жаль - Брок заслуживал. Со временем доверие к перебежчикам медленно возвращалось, старые разногласия, драки, отходили на второй план, но так иногда зудело расставить точки над i конкретно с командиром, аж до бешенства. Упустить такой шанс было бы глупо. — А почему тогда ушёл и сдал нам столько инфы? Раз одно и то же? — Выплюнул из себя Стив тот самый вопрос, который жрал его изнутри который год. Рамлоу недобро прищурился и поджал губы, словно Стив резанул по больному и известному ему месту. Точно он намеренно сделал неприятно, а не просто поинтересовался о чём-то, что его беспокоило. Но Стив не понимал. Поэтому стоически перенёс тяжелый взгляд - лишь бы ответили. — Как я уже сказал, я не идейный, — начал Брок медленно, тщательно подбирая слова, — Когда Пирс приехал к нам в часть и предлагал работу всем желающим, я сразу согласился. Мне тогда нужны были деньги и было не до выбора сторон. Но кому-то он там мозги запудрил основательно, парни разные служили. Слышал, один конкретно так ударился в этот их Гидра-оккультизм и сошёл с ума, но это так, частный случай. Основной массе было похуй. Стив поставил перед ним елово-зеленую кружку и присел рядом, наблюдая как Брок напрягает линию плеч и хмурится, бликуя в чёрной глянцевой жидкости. Отражение выдохнуло в легкий пар. — Я работал, очень много работал. Ты знаешь, я могу удариться во что-то и пахать как заведённый, пока не останется сил. Пирсу это нравилось. И похуизм мой тоже пришёлся весьма кстати. Однажды он выписал мне удвоенную премию со словами «Никогда не встречал работников, которые бы гребли чужое дерьмо с такой благодарностью», сомнительный комплимент, нужно было уже тогда задуматься. Ну да ладно, — он отпил горького кипятка и обжегся - коротко и часто задышал ртом, остужая язык, — Блядь, горячо! К горлу отчего-то подобрался щекочущий, возбужденный ком. Стив попытался его сглотнуть, но слюна стала вязкой, тягучей и совсем не помогала. Он незаметно прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на тиканье часов, вместо того чтобы обращать внимание на их почти сталкивающиеся колени и рваное, обиженное дыхание. А Брок продолжал. — Ну так о чем я? Да, Пирс... Пирс был мразью. Ядовитым как змея, амбициозным и слишком умным. Думал, что знает все и обо всех, никогда в себе не сомневался. Это его и сгубило в итоге. Мне он не нравился. Я тянусь за людьми, а он и человеком-то был с натяжкой. После того как я отказался от должности главы его личного элитного отряда, элитного, кстати, в кавычках, — Брок усмехнулся, — Они выполняли только самую грязную и опасную работу, меня наспех внедрили в ЩИТ. Наверное, Пирс мечтал мне отомстить таким образом, хотел чтобы меня раскрыли. Подложил мне тогда такую свинью, до сих пор не верю, что все обошлось. А потом, — Брок поднял глаза и встретился взглядом со Стивом, — Разморозили тебя. Как пельмешку. Казалось бы, невозмутимое и даже серьезное лицо, на самом деле скрывало веселье: в морщинках у глаз, в поджатых, чтобы не дать улыбке расплыться, губах, в тихом смешке. С плеч Стива будто сняли груз из нервозности и странного полувозбужденного напряжения - это же Брок, в конце концов, что может пойти не так? Брок стабильный. Он не бросается на всех подряд и не откусывает чужие уши в порыве бешенства. — Как меня только не называли, а пельмешкой - впервые. Не перестаёшь удивлять. — А то! Было забавно за тобой наблюдать. Ещё забавнее - за теми, кто устроил цирк вокруг твоей отмороженной тушки. Мы с ребятами дико ржали, кого вообще мог обмануть дешевый маскарад и бутафорская локация из картона? — Погоди, — оборвал его Стив, — Ты что, видел меня спящим? — Да все видели. Конечно, по правилам было нельзя к тебе ходить, но кто им вообще когда следовал? Ребята из научного отдела даже организовали что-то типа букмекерской конторы: все делали ставки, например, когда ты проснёшься, какой ты ориентации, какие слова произнесешь первыми и так далее, всякую ерунду придумывали, короче. Стив почувствовал, как лицо в который раз за день заливает жар и уронил его в ладони. Стыдно было до ужаса. Пиздец. Просто пиздец. Его видели спящим добрая половина ЩИТа. На него делали ставки. Внезапно в голову прилетела мысль и завертелась там волчком, разжигая любопытство. — Рамлоу, а ты сам-то ставил? Тот спокойно кивнул, будто это было обычным делом, снова отхлебнул чай. — Но это уже потом, после того как ты проснулся. В первую неделю в ЩИТе. Я ставил на то что ты здесь и месяца не протянешь - сбежишь на Аляску лапу в берлоге сосать и жалеть себя любимого, — Брок смотрел на него и Стив понял, что он ребячится, но не шутит насчёт пари, — Но впервые я был рад проигрышу. Ты к тому моменту уже хорошо себя зарекомендовал. Первые недели в системе даже сейчас, по прошествии времени, казались слишком суматошными, сумбурными, чтобы их анализировать. Стив давно забил - бесполезное занятие. Мозг тогда разгонялся долго, неохотно привыкал к новому, память превратилась в студень. От прежнего ЩИТа осталось одно название. От прежних товарищей - несколько могильных плит. Все это навалилось на Стива одной слитой волной и пока он барахтался, пытаясь удержаться на плаву, прошло немало времени. — Ты, кстати, помнишь своё первое задание? — голос Брока донёсся словно издалека (или он просто говорил тише?) и потребовалось приложить усилия чтобы уловить суть вопроса. Стив утвердительно кивнул, вспомнив этот грандиозный провал. Как уж тут забудешь? Благо что операция, по словам Фьюри, была учебной и проведена по сценарию. Тогда Стив ухватился за это «успокоение» как за спасательный трос. Будто прочитав его мысли, Брок мотнул головой. — Так вот учебным оно не было. Вы там действительно чуть все не взлетели на воздух. А как директор потом художественно орал на твою опергруппу? Это ж песня, услада для ушей! — Я думал, Ван Эрта и его команду наняли для выполнения тренировочных задач. — Нет, если бы все прошло нормально, они бы с тобой и сейчас работали. А так Фьюри их сразу после выволочки уволил, только Ролинза оставил, как самого толкового. А тебе сказал, что все было фикцией, чтобы не сильно терзать твоё чувство ответственности. Дуться на Фьюри было как минимум глупо, умом Стив это понимал. Директор всегда врал во благо, в его компетенции и добрых намерениях сомневаться не приходилось - Николас был мудрым и расчётливыми. Но все равно где-то внутри сидела по-детски глупая обида и не давала покоя. Стив задвинул ее как можно глубже - он переспит с этим знанием и все встанет на свои места. Гораздо важнее было присутствовать мыслями здесь и сейчас. И вот - рядом сидит Рамлоу. От Стива не ускользнуло то, с каким интересом Брок его рассматривал. — Я думал ты взбесишься, — Усмехнулся он в кружку. — Да с чего бы? У Фьюри на все свои причины. А этот вопрос тогда не был для меня таким уж принципиальным. Группа и группа. — А сейчас, значит, принципиальный? — Вопрос поймал Стива в силки и внутри он забился между одновременным желанием отшутиться и ответить честно. Рамлоу ждал, но лицо его было напряжено, как на какой-нибудь особо сложной операции. Захотелось разгладить эту хмурую складку между бровей. — Сейчас - да. Два простых слова, а перемены оказались колоссальными - Брок весь будто обмяк, как лопнувший воздушный шар, запрокинул голову и уставился в потолок. Уголки губ разошлись в мягкой улыбке, грудь ровно, медленно вздымалась, но футболка пульсировала, выдавая то место, где билось сердце. Стив не мог не смотреть - было слишком красиво. — Я долго без поддержки работал, — Сказал он после затянувшейся тишины, — А после нападения читаури решил, что оно и к лучшему. Мстители - это одно, но любую даже самую лучшую опергруппу собирают из обычных людей. Необоснованные риски. Я удивился, когда Фьюри нас представил. Какое-то время Брок молчал. Он все также смотрел в потолок и венка на смуглой шее рвано пульсировала. Острый кадык дернулся пару раз. А потом Стив почувствовал как по его ладони скользят горячие, сухие пальцы. Так невесомо, слегка щекоча кожу. Можно было одернуть руку, односторонне сделать вид, что они столкнулись случайно и свести все к шутке, но отчего-то хотелось противоположного. Стив из последних сил удерживался оттого чтобы не сжать дразнящую ладонь. Чужой жар отдавался в затылке отвлекающим маревом. — Ох, Роджерс, — слишком спокойно сказал Брок, — Какая же ты наивная ромашка. Да за твою задницу велись бои не на жизнь, а насмерть. Сначала совет придирался к твоим контрактам со ЩИТом, тебя дважды чуть не перевели в подразделения спецназа, подконтрольные президенту напрямую. Потом хотели свалить на Мстителей ответственность за разрушение города. А когда Фьюри все утряс и встал вопрос об укомплектовании Страйка, началась техасская резня бензопилой - слишком много оказалось желающих отхватить лакомый кусочек. Не спрашивай, что я сделал, чтобы оказаться в списках, — Брок вдруг скосил глаза и глянул на Стива из под ресниц так, что под рёбрами закололо, — Оно в любом случае того стоило. — Я думал, Фьюри тебя терпеть не может, — выдохнул Стив и не узнал собственный голос - слишком надрывным и хриплым он стал за время молчания. — Он-то как раз был против. Меня протащил Пирс - то, что я закрепился в ЩИТе сыграло нам обоим на руку. Наверное, я должен его за это поблагодарить? — Брок коротко засмеялся, переплел их пальцы и с силой подтянул обе руки, укладывая к себе на солнечное сплетение. Стало неудобно - Стив подсел ближе, проклиная себя за податливость и сбившееся дыхание. Как же сложно оказалось противостоять напору, кто бы знал? Чужое бедро, упирающееся в его собственное, пылало как печка сквозь два слоя ткани, отдавая тепло, и даже приоткрытая форточка не спасала от накатывающей душной сонливости. Все мысли разом спутались, скрутились, отказывались выстраиваться в правильной, нужной последовательности. Стив держался на одной лишь силе воли и все же постепенно проигрывал желанию сесть глубже, плотнее прижаться боком к чужому теплу и уснуть. Только где-то на краю сознания раскалённой иглой засел вопрос, самый главный, важный, Стив почти за него ухватился, но внезапная трель звонка моментом свела все его усилия на нет. До ужаса неуместная мелодия раздражала. Брок выругался и свободной рукой выудил из кармана трубку, а потом долго и обстоятельно в неё ругался. Кто-то на том конце провода несвязно лепетал, видимо, поражённый таким объёмом матерных слов, потом Стив услышал женский голос, потом ему на смену опять пришёл первый. Правда, суть разговора ускользала от него как солнечный зайчик - под его рукой билось сердце и мягкие поглаживания по ладони серьезно мешали. Брок отключил телефон на середине чужой фразы. — Все, время баек окончено, — раздраженно произнёс он, — Эти придурки без меня и подтереться не могут. С таким же успехом я мог устроиться работать в детский сад! Стив усмехнулся. Ему была знакома эта схема - сам не раз попадался по доброте душевной - когда работники разыгрывают дурачков, по каким-то причинам не желая самостоятельно решать ту или иную ситуацию. Старо как мир, но с ним почему-то часто прокатывало. Брок смотрел на него из-под опущенных век. Рот изогнулся в мягкой полуулыбке, а через секунду он прижался им к ладони Стива. Сердце зашлось надсадно от внезапной ласки. Легкая небритость царапнула кожу, губы оставили влажный, быстро остывающий след, а потом все закончилось - Брок отодвинулся и встал, расцепляя руки. Стив чуть не потянулся вслед за ускользающим жаром, но вовремя осекся - некоторые желания стоило оставлять при себе. — Знаешь, скоро пойдёт снег и все станет неважно, — он улыбнулся, глядя сверху вниз, и вышел из кабинета. Этот взгляд был таким же, как и у Фьюри, только теперь Стив его выхватил, запомнил, и тотчас же обругал собственную дотошность - в глазах Брока плескалась тоска по чему-то утраченному, потерянному, что уже было невозможно вернуть назад.

***

Ожидание лопнуло мыльным пузырем, когда в ночь после Рождества с неба посыпалась белая труха. Ее было немного, не снег, а фальстарт, издёвка погоды, она рвано накрыла оледенелый Манхэттен, чтобы испариться с рассветом, но Стиву даже такие скудные осадки принесли облегчение. Он выключил в кабинете свет и долго смотрел в окно на белые, кружащиеся на ветру льдинки, размышляя о том, какое же удовлетворение приносит определенность. Страха не было, только нервозность собралась на кончиках пальцев, слегка покалывая. Домой не хотелось. Да что там - выйти за дверь казалось задачей не из лёгких, как сделать шаг в черноту, когда не знаешь даже, нащупаешь ли ногами пол или там за порогом - бездонная пустота. Пошёл обратный отсчёт снежным дням и можно было начинать действовать, а не томиться в нетерпении и догадках, от которых уже голова пухла, а он все стоял на месте. И когда это в жизнь вошла привычка медлить перед неизбежным? Можно было встретиться в лобовую с поездом, приподнимать танки и вертолеты, драться одновременно с десятью бойцами спецназа, но вот в деле люди, которыми он дорожит, и все становится в разы сложнее. И уже нельзя без оглядки рвануть с места в карьер. По дороге в Бруклин он заехал в круглосуточный. Звенящая ночь наполнила улицы, загнав прохожих вглубь домов, где было тепло и сухо, где их бы не достал хлесткий ощерившийся льдом ветер. Стив долго гулял между стеллажей в полном одиночестве, отстранённо вглядываясь в этикетки. Зачем ходить в магазины, если можно заказать доставку? Но в этот раз отчего-то захотелось купить продукты самому, почувствовать хоть какую-то причастность к собственной жизни, к холодильнику, к кофеварке, даже к духовке, которой никогда не пользовался - проходя мимо полок со всем необходимым для выпечки, Стив кинул в корзину смесь для приготовления кекса в самой приятной на вид упаковке. Вряд ли у него получится испортить еду с инструкцией, вызывающей больше доверия, чем те, что он получает к заданиям. Сидевшая на кассе девушка листала журнал и даже не взглянула на своего полуночного клиента, когда Стив подошёл и выгрузил на ленту продукты. Глубоко зевнув, поинтересовалась, не собирает ли он купоны, услышала отрицательный ответ и дежурно распрощалась. Даже не пожелала счастливых праздников. Стив почувствовал себя глупо и совершенно одиноко. Будто он - призрак, а незнакомая девушка была его единственным шансом попасть в мир людей, а теперь эта ниточка сгорела, оставив его наедине с блуждающей под рёбрами пустотой. Такой же, что всосала его, стоило лишь открыть дверь не его квартиры. Жизнь напоминала зебру - из освещённой полосы гипермаркета он вышел в темень улиц, а потом нырнул в кафельную белизну подъезда, чтобы чёрный коридор бруклинской двушки показался воротами в личный ад. Даже включив свет во всей квартире, Стив ни на йоту не почувствовал себя в ней спокойнее. Возможно дело было в нем самом. Точнее в той дыре, что разрасталась в горле, в грудине, в торсе, душила его, из-за которой единственной мыслью в голове крутился вопрос, что же будет, если дыра победит и его самого не останется? Нужно было лечь и поспать, раз ещё оставалось время, но Стив все сидел перед окном на кухне, пытаясь зацепиться взглядом хотя бы за одну снежинку. Он пришёл через три дня, когда Стив ненадолго выскочил за сигаретами. Зимой тянуло курить часто и помногу, просто чтобы хоть чем-то занять руки, а когда он вернулся домой и переступил порог то сразу понял - ждут. В голове на автомате всплыли указания врачей, все до единого, даже те что носили рекомендательный характер: выровнять дыхание, не делать резких движений, вести себя естественно, голос должен оставаться ровным, говорить нужно медленно. Не поворачиваться спиной. В случае экстренной ситуации нажать кнопку на часах. В горле встал горький комок, пришлось продышаться и зажмуриться до боли, чтобы он провалился в желудок. Баки... то, что было его видимой оболочкой, сидел на кухне лицом к дверному проему и вполоборота к окну. Сидел неподвижно, отросшие волосы упали на лицо, укрывая глаза в тени. Он почти не дышал... или все же дышал, но будто всем телом, отчего оно, равномерно распределив нагрузку, не двигалось, застыло как восковая фигура, обманывая, успокаивая бдительность с небывалой легкостью. Но недооценивать Зимнего приравнивалось к смерти - ещё одна непреложная истина, и Стив отмёл лезшие из глубин памяти картинки их общей прошлой жизни. — Привет, Баки, — он слегка улыбнулся, голос звучал выверено приветливым, и раз его ещё не прижали к стенке, а кухня уже больше пяти минут оставалось целой, можно было выдохнуть. Что бы там не говорили врачи об отсутствии положительной динамики, они были неправы. В первый раз Баки разнёс эту самую кухню раньше, чем Стив успел сказать хоть слово, а официальные СМИ освещали инцидент как взрыв бытового газа. Во второй раз пострадали стол, окно и стеллаж в соседней комнате. Если в этот раз обойдётся без порчи имущества, можно будет отметить день победной звездочкой в настенном календаре. Молчание затягивалось. Чтобы не сидеть на месте и чем-то себя занять, Стив вытащил из шкафа печенье и поставил чайник. Он чуть не пропустил момент когда Барнс подал голос. — Джеймс, — прозвучало тихо как шелест травы и механически безэмоционально. Пятница в Башне Старка и та звучала одухотвореннее. — Джеймс, — согласился Стив, — Чай? Может, хочешь кофе? Баки ответил через минуту. Или две. Он вообще очень медлил, будто заново учился произносить слова или долго их подбирал, кто знает? Чудом было что он вообще говорил. — Воды. Воды так воды. Стив налил ему в стакан ледяной прямо из-под крана, поставил на стол и принялся делать себе сэндвичи. Краем глаза он видел как четким, нечеловеческим движением Баки берет, подносит стакан к лицу, отпивает также быстро и неуловимо и возвращает аккурат на мокрый след, где тот стоял с полминуты назад. — Как часто? Фантазия играла со Стивом злую шутку - он наделял голос друга эмоциями, которых в нем не было. Вот и сейчас ему почудилось, что в произнесённой фразе смешались испуг и растерянность, неудовольствие, недоверие и ещё много разных «не». Конечно же, их там не было. Баки... Джеймс даже не поднял головы. — Это третий раз, — честно ответил Стив, — Не волнуйся, ты скоро все вспомнишь. Если хочешь, посиди здесь, пока не решишь, куда хочешь уйти. — Мне есть куда идти? — и вот снова, Стиву показалось замешанное в его вопросе удивление. — Обычно ты не покидаешь пределов Нью-Йорка. Я не знаю, где конкретно ты обитаешь, пока ты в таком состоянии. Слежка - это как минимум неэтично. О том что выследить Зимнего было практически невозможно и ещё - опасно в ста процентах случаев, Стив решил промолчать. Как и о хитровыдуманном Старком чипе, вживлённом Баки в сердечную мышцу, который подал бы сигнал при сильном выбросе адреналина и в каких-то ещё случаях. Стив не одобрял, но даже он не мог противостоять ультиматумам Совета. Если это плата за не-обнуление, можно ведь и потерпеть? — Что будет? — Давай я все по порядку расскажу? — Стив сел за стол напротив Джеймса и вздохнул - будет сложно, — Три года назад тебя ввели в систему ЩИТа как внештатного агента. Он рассказывал о том, что тогда Баки жил и работал без инцидентов почти год, соглашаясь на любые исследования во имя системы здравоохранения их страны. О последствиях крио и как оно повлияло на его мозговую активность. О том, что его память опечатала слишком многое и их со Стивом хрупкая, шаткая дружба опустилась до рабочего взаимодействия на совместных заданиях и «привет-привет» в коридорах Трискеллиона. И о том что он, Стив, и ещё несколько неравнодушных, ежегодно берут на себя ответственность за действия Барнса и следят, чтобы он не натворил бед. — Как твой главный опекун я принимаю решение о твоём режиме, о задержании или госпитализации. Совет настаивает на обнулении, — Барнс еле заметно напрягся и Стив поспешил его успокоить, — Но я не хочу ограничивать твою свободу. Я верю в тебя, верю, что ты справишься. Вот, — он достал из кармана баночку с таблетками и поставил между ними, — это супрессанты широкого спектра, в инструкции написано сколько таблеток в каких случаях принимать. Передозировка невозможна. И ещё я бы хотел попросить тебя приходить сюда два раза в неделю, это тоже приблуда Совета. Они хотят быть уверены, что ты стабилен. Дни и время обозначь сам, когда тебе удобно. В зимние месяцы я все время живу здесь. — Вторник и пятница, в одиннадцать утра, — прошелестел Баки спустя пять минут молчаливого анализа. Обветренные губы еле шевелились, пока он говорил и казалось, его голос - транслируемая изнутри запись, — Спасибо, — добавил он ещё спустя время и вот здесь, Стив не мог ошибиться, все же прозвучали эмоции - Баки благодарил так, будто не знал, зачем люди вообще это делают. Когда он встал и бесшумно вышел из квартиры, Стив оставался на месте - Зимний мог любое неловкое движение принять за прямую агрессию. Три дня до вторника, уверял он себя, пролетят незаметно.

***

Когда Барнс вернулся в условный день аккурат в назначенное время, Стив удивился, но виду не подал - незачем было демонстрировать собственное неверие. Он показал Джеймсу, как ввести отчетные данные на электронную панель и уехал, зная наверняка что тот не разберёт квартиру по кирпичику. Шестое чувство ещё никогда не подводило. Фьюри, вчитываясь в утренний доклад только отплевывался. Нечего, мол, обольщаться, опасно недооценивать врага и все такое. Но Стив его не слушал. Он просто радовался собственной удаче и выдержке друга. Единственное, что омрачало его тихое счастье, это внезапные отпускные Рамлоу. Отчего-то с ним хотелось поделиться достижениями, пусть не своими, но не хвастовства ради, а просто потому что Брок вызывал это тёплое, доверительное чувство под рёбрами. Стив несколько раз звонил ему, отправил пару длинных, содержательных сообщений, но ответа так и не получил. И решил не навязываться. Досадно даже, тогда ему показалось, что между ними было что-то большее чем рабочие или товарищеские отношения, и хоть веского повода обижаться на Брока Стив так и не нашёл, все же предпочёл демонстративно о нем не думать. Страйк, под командованием Роллинза, тренировался в штатном режиме. Как бы Стив не кичился неутолимой жаждой битвы и войны, сколько бы не перерабатывал, сколько бы вражеских баз не зачищал, какая-то часть его души оставалась там, в довоенном Нью-Йорке и мечтала о мире без войны, о спокойной, размеренной жизни. Такой, что обустроил себе Клинт, например, или, на худой конец, как у Тони, который разве что на четвереньках перед своим пацаном не ползал. Сомнительное, конечно, удовольствие, но даже через призму их извращённых игр Стив угадывал стабильную почву отношений двух взрослых людей. В какой-то мере он им даже завидовал. Поэтому стоило заведомо провальной ситуации выровняться, а тысячи и одной надуманной проблеме так и не свершиться, как Стив расслабился, уверенный что небо наконец-то соизволило над ним сжалиться. Он утопал в привычной рутине как муха в меду, завязал в тягучем, сладостном спокойствии. Поэтому очередной раз оставаясь ночевать на работе, Стив забыл, как важно на следующий день появиться в бруклинской квартире и встретиться с Баки. А утром, когда он в спешке застегивал пуговицы на рубашке, искал ключи от машины и телефон одновременно, из-за двери показалась взъерошенная голова Старка и уже по непоколебимому взгляду безумных глаз Стив понял, что попал на полчаса минимум. Тони, если в его бедовую голову прилетела гениальная мысль, не остановил бы танк, и Стив не рискнул тоже. На встречу он опоздал на час с лишним. Взлетая по лестнице к дверям квартиры он молился, чтобы этот промах не стоил ему ничего серьёзнее директорского выговора. Нужно было лишь убедиться, что Баки стабилен. Увидеть его. Нафантазировать себе, что он дышит и с ним все в порядке, и убедиться, что это сосущее чувство в районе желудка - не алармирующая интуиция, а всего лишь последствия сбитого режима. Внутри было жарко, пусто, слишком тихо для жилого помещения. Защелкивая за собой замок, Стив все никак не мог уловить эту тишину, разобраться, что его тревожит. На кухонном столе, просматриваемом из коридора, одиноко высился початый молочный тетра пак и больше никаких признаков чужого присутствия. Стив щёлкнул по встроенной панели - час назад Баки сдал системе биометрию: отпечатки пальца и сетчатки, кровь на экспресс-анализ, слюну, измерил давление, все по стандартной схеме. И отчеты системы не выявили отклонений вне пределов нормы. Это немного успокоило. Удар прилетел внезапно и выбил печень в противоположный бок. На миг оглушенный, Стив только и успел, что закрыть голову, до того как в неё молотком прилетят удары. Во рту кровь. Или только привкус? Стив махнул кулаком наугад и попал - Барнс хрипло выдохнул, отпрыгнул, но это дало Стиву две секунды - сгруппироваться и проанализировать. А Баки тупо шёл напролом - не защищал ни торс, ни голову, будто плевать ему было на собственную сохранность. Стив выхватил его взгляд и будто по льду проехался - пустые, белесые глаза без тени сознания. Чистая механика. Абсолютное насилие. Стив со всей дури влетел в него, опрокидывая, удерживая всем весом. Если удастся вырубить - вколет лошадиную дозу успокоительного. Не хотелось ломать кости. Не хотелось доводить до криков боли. Хотелось всего-то, чтобы Баки отключился на время, давая Стиву прийти в себя и разобраться, стоит ли докладывать начальству. Лучше было, если бы эта потасовка осталась между ними. Он даже не понял, как пропустил левый в голову - над ухом вдруг словно разорвалась петарда, а глаз вышел из строя, переключаясь на черноту. А потом запоздало вспыхнула боль, простреливая мозги и заставляя задыхаться. Стив, как ему казалось, медленно завалился на бок, а на деле - отлетел к стене и обрушился на пол. Невозможно. Он уже не видел - слышал как Баки встаёт и подходит вплотную, тычет под рёбра тяжелым носком ботинок, непонятно зачем, мог же просто раздавить ему череп? Улетая в проклятое забытье Стив только и успел ткнуть пальцем в наручные часы. А потом отключился.

***

Сознание ворочалось неохотно, грузно, как зверь в слишком тесной клетке, и давило на череп изнутри, до боли. Стив вылавливал урывками звуки, чьи-то голоса, но ничего не видел, а потом снова проваливался в чёрные, раскалённые вспышки под веками, которые переплавили информацию в кляксы гудрона. Как же трудно, оказывается, запоминать. В очередной раз выдернув себя из обморока, он внезапно понял, что вообще-то может открыть глаза. Если захочет. Внезапно логичным оказался факт, что чернь - не абсолют видимого спектра. Стив разлепил веки и расфокусировано уставился в низкий сизый потолок. В глаза будто песка насыпали, но он не рискнул их даже прикрыть - боялся вновь не удержаться на плаву и утонуть в темноте. На периферии зрения шевельнулась фигура, но индикатор опасности в груди молчал, а бояться что он мог выйти из строя не хватало мотивации. Достаточно с него агрессивных призраков. Стив немного повернулся в сторону движения и в пятно тусклого света прикроватной лампы выплыло сначала лицо, а после и весь Рамлоу. От серых теней на его лице, особенно под глазами, от надломленных бровей и вытонченной линии губ, захотелось во тьму обратно. Где-то в глубине души Стив чувствовал, что в том, как с этого обычно надменного, смешливого лица слезло обычное выражение, виноват он. И ещё больнее от того, что он же - виновник беспокойства, которое залегло морщинами на тонкой переносице. К горлу вместе с тошнотой подступил порыв долго оправдываться, но Стив сглотнул их, чувствуя неуместность. — Что ты здесь делаешь? Собственный голос удивил бессилием и отсутствием интонаций. В ушах зашумело, по мозгам прошлась волна агонии. Стив пережил болезненные секунды с силой сжимая зубы. Брок не спешил отвечать. Он сидел на низком стуле, расставив ноги, уперевшись локтями в колени, уронив подбородок в гнездо сведённых ладоней, и сонно дышал, словно вот-вот задремлет. Через минуту он ответил, но будто с неохотой. Хотя, кто знает, может так оно и было. — Согласно положению двадцатому главы шестой устава, регламентирующего поведение во время внештатных ситуаций с сиреневым кодом, командир опергруппы обязан поступить под командование офицера и ждать, блядь, когда его высочество соизволит проснуться и отпустить меня домой. Серьезно, Роджерс, — Брок с каким-то надрывом провёл пятерней по собственным беспорядочно торчащим волосам, хотя в его жесте явно читалось желание кому-нибудь врезать, — Что за хуйня? Я и не думал что тебе нужна сиделка! Ладно ещё мои идиоты, я им и нянька и армейский ремень, но ты то нахуя в жопу лезешь? Геройства тебе не хватает? — Где мы? — Вместо логичной реакции на ругань спросил Стив, — Сколько я проспал? Брок закатил глаза. — Мы в Квинсе, на базе класса М-35, в жилом блоке. Сейчас без десяти восемь, ты был в отключке семь с лишним часов. Значит, они в городе. В бункере, который бы выдержал прямой ядерный удар, этажей десять под землёй если не больше. Знание отозвалось противной щекоткой в животе. — Впервые я так глубоко. — А я - нет, — заворчал Брок, — и, знаешь, желанием долго здесь оставаться особо не горю. Ебучие катакомбы. Давай, Стив, поднимай свою задницу, договаривайся с Николасом и уходим отсюда. Этот извращенец бы под землёй всю жизнь просидел. Он был прав - нужно было валить. Стив на пробу пошевелился, различая малейшие огрехи в отлаженном механизме его тела. Трещина в левом предплечье почти срослась, перелом не был серьезным. Одно или два ребра придётся вправлять - они будто сместились вовнутрь и остро кололи на сломах. Голова все ещё кружилась, гудела тянущей тупой болью, как болит сотрясение, но в целом состояние он оценивал как стабильное. Могло быть и хуже. Брок смотрел искоса с нечитаемым выражением. Лицо немного расправилось, волна нервозности спала, но в его линиях ещё сохранялись отголоски беспокойства. Он выглядел очень уставшим. Стив вдруг вспомнил, как недавно обижался на него, и теперь и повод, и это чувство казались такими по-детски глупыми, что самому смешно стало. Он вытянул ладонь и уложил на чужое острое колено, мягко поглаживая. Это все на что его хватило сейчас, потому что если бы поддался внезапному порыву, похожему на благодарность, и сгрёб Брока в охапку, то не смог бы отпустить. Тот, кажется, понял. Коротко сжал его ладонь и улыбнулся, только как-то криво, болезненно. И снова Стиву показалось сквозящее во взгляде сожаление. По тускло освещенным коридорам они шли молча. Брок - на полшага впереди, ориентировался без особого труда, то и дело ныряя в сквозные помещения, видимо, сокращая им путь. Редкие работники, кто в униформе, кто в больничных халатах, выплывали на их пути безликими тенями, кивали и также незаметно исчезали, словно внутри стен. Стив не вглядывался в их лица, но столкнувшись почти носом с маленькой, некрасивой брюнеткой, он выцепил ее взгляд и по загривку прошёл жутковатый холодок - глаза в опухших красных веках были белесыми, как у какой-нибудь слепой глубоководной рыбы. Брок вдруг остановился, словно налетел на кого-то и Стив, заглянув вперёд, увидел в двух шагах очередную тень в белом халате. Тень развернулась к ним и вдруг расплылась в жутковатой, но определённо искренней улыбке, подплыла ближе. В свете лампы она превратилась в высокого, ужасно костлявого парня с азиатским лицом и, внезапно, с рожками на высоком лбу. Стив залип, забыв о приличиях, гадая модификация это или мутация организма. — Привет, Акон, дружище! Ты за каким лядом здесь? — Брок тем временем времени не терял - он щедро сжал парня в своих медвежьих объятиях, что, казалось, пополам переломит. Но нет, Акон лишь хрипло смеялся и хлопал Брока по широкой спине. Стив вдруг почувствовал себя ужасно лишним. Даже отступил на шаг. — Да отпусти ты, — неожиданно низким голосом попросил парень, отлипая от Брока, — Командировка у меня на полгода, на той неделе приехал. Ещё даже вещи разобрать не успел, а уже в гуще событий. Он бросил острый, изучающий взгляд на Стива и задумчиво почесал рог. — Ваш друг в третьем бункере. Если поторопитесь, успеете его забрать. Хотя, конечно, в моих интересах, как ученого, всячески вам в этом препятствовать. Стив поблагодарил его и в ответ получил учтивый поклон. О чем двое старых товарищей говорили дальше он не слушал. — Здесь работают вахтовым методом по полгода, — бросил через плечо Брок, когда они свернули в очередной коридор, — Но некоторые живут здесь весь цикл безвылазно. Мне доводилось служить на похожей базе. — Я бы не смог, — ответил Стив, не желая попусту бахвалиться. — Я тоже не смог долго. Перевёлся на грунт, как здесь говорят. Платят неплохо, конечно, но не все выдерживают. Ты их видел - ходячие мертвецы. — Акон вписывается довольно органично, — озвучил Стив свои наблюдения. Брок не ответил, только усмехнулся тепло, будто вспомнил хорошую шутку. Они как раз вышли в большой круглый холл и Стив почувствовал себя как внутри кастрюли. Неуютное ощущение. Створки бункера он заметил не сразу - железные двери и панель рядом сливались с тенями. Брок отодвинулся немного, давая ему пройти и приложить пятерню к датчику. — Ладно, я тебя здесь подожду, — выдохнул он и устало привалился к стене. Стив не сразу решается, но просьба сама сорвалась в пустоту. — Рамлоу, пойдём со мной. Брок глянул неверяще, Стив знал этот взгляд, выучил за время совместной работы и теперь читал его подвижное лицо как открытую книгу. В ней - страх насмешки и предательства. Стив терпеливо повторил свои слова. — Это приказ? — Это просьба, но решай сам, — уже проходя вглубь коридора, Стив больше почувствовал, чем услышал за спиной мягкую поступь. Найти нужную лабораторию оказалось легче легкого - стайка лаборантов, издалека похожая на белое облако, курила как один слаженный механизм, расположившись под вытяжкой в коридоре напротив единственной открытой двери. Когда их с Броком заметили, тихие разговоры смолкли и не меньше десяти пар глаз уставились на них с нескрываемым любопытством. Этот взгляд Стив ни с чем бы не спутал, он отдавался в мышцах неуютным покалываем, будоража давнюю память - старые лаборатории, аппараты, иглы, сыворотка, а потом снова по кругу всю его жизнь. Это был взгляд, после которого обычно следовала фраза «Занятный экземпляр». От которого он чувствовал себя распоротой лягушкой в руках любопытного школьника. Стива передернуло против воли. Роль подопытного сейчас принадлежала не ему. Внутри никого не было кроме Фьюри и агента Хилл, которую он даже узнал не сразу - в обтягивающей зеленой блузке и раскрашенным лицом она никак на смертоносного бойца не походила. Они с директором тихо о чём-то переговаривались, но замолчали тут же и синхронно подняли головы. Лицо Николаса медленно исказилось в неудовольствие, он смотрел, словно проглотил лимон и Стив затылком чувствовал, как Брок позади него нагло ухмыляется. Иногда казалось, что он ловит кайф, когда выводит людей из себя. — Что здесь делает командир Страйка? — первой подала голос Мария, поднимаясь из кресла, судя по её виду, только с одной целью - сейчас же исправить это недоразумение. — Эй, милочка, между прочим у «командира» и имя есть, — начал Брок, но на выяснение отношений времени не было. — Рамлоу, прошу, — осек его Стив, — Заигрывай с агентом Хилл вне рабочего времени. Это немного разрядило обстановку. Фьюри фыркнул с усмешкой и поднялся, пожимая Стиву руку. Сзади обиженно пыхтел Брок, а Хилл так сжала челюсти, что и без того тонкие губы исчезли с ее лица, рождая совсем уж хищное выражение. Вот уж с кем Стив не рискнул бы заигрывать и под дулом пистолета. — Присутствие командира моей опергруппы не противоречит регламенту, — ответил он на вопрос женщины самым мягким тоном и, не давая разговору вновь уплыть не в то русло, поинтересовался, обращаясь уже к Фьюри, — Он здесь? Тот кивнул. Развернулся и открыл дверь в смежное помещение. По глазам ударил белый медицинский свет. У противоположной стены в стеклянном контейнере размером с тюремную двушку сидел его Баки. Он оставался в той же одежде, что и утром, только босыми ногами лениво шлепал по воде, равномерно покрывающей пол камеры. В груди собиралась ярость. Стив несколько раз сжал до боли кулаки, чтобы успокоиться. Он знал, для чего строили такие камеры - к воде внутри было подведено напряжение и достаточно было одного нажатия кнопки, чтобы пустить по заключённому высоковольтный разряд. Слишком болезненный, чтобы его стерпеть, но не достаточной мощности для убийства. Стив вдруг почувствовал тёплую ладонь на лопатке и от сердца отлегло - присутствие Брока успокаивало и придавало уверенности. — Он выглядит мирно, — произнёс он после некоторого молчания. Баки продолжал методично взбивать воду. — Не обманывайся, Стив, его показатели считываются каждые пятнадцать минут и шкалят критически. Если в течении часа не выровняется, придётся доложить совету, — Фьюри звучал непривычно обеспокоенным и Стив понял, что не ошибался тогда - директору и самому не хотелось прибегать к крайним мерам. Значит, с ним можно было договориться. Времени у них оставалось катастрофически мало. — Я зайду к нему, поговорю. Уверен, у него были причины на меня нападать. — Нет, — оборвал его Фьюри, — Дождёмся специалиста. Бездумная инициатива - вещь опасная. — Полностью с вами согласен, директор Фьюри. Стив обернулся на голос - в дверях стоял Акон, прижимая к груди толстую папку с торчащими листами документации. Из уголка губ свесилась тлеющая сигарета. Как тогда в катакомбах он вежливо поклонился всем сразу и прошёл к единственному в помещении столу, сразу же веером разложив какие-то графики, анализы и схемы. Глядя на его сосредоточенность и увлечённость информацией, Стив понял, что в какой-то степени его уважает, несмотря на иррациональную колкую ревность. Обожающие собственную работу люди как-то неуловимо светились, когда были заняты. Стив ничего не понимал в ворохе схем на столе, но следил за Аконом и сменой его эмоций, за сухими и четкими движениями жилистых пальцев, которые то и дело теребили рог на голове. Когда он, наконец, закончил что-то там сверять и обратил внимание на остальных в комнате, Стив уже был готов в голос умолять сообщить им хоть что-то конкретное. — Итак, — деловито начал Акон, бегло прикуривая, — Прогнозы неутешительные. У объекта сильная эмоциональная дестабилизация, сам он не в состоянии прийти в норму. На мой взгляд есть три оптимальных пути решения проблемы. Он выставил вперёд руку и начал загибать пальцы. — Первый - это обнуление и крио. Самый результативный, но я бы не рекомендовал. Хрен его знает, какие последствия будет иметь заморозка после такого длительного перерыва. Второй - оставить его здесь пока не пройдёт кризис. Я так понимаю, объект становится буйным только в зимние месяцы? — Когда идёт снег, — уточнил Стив. — Значит до конца февраля. Но изоляция тоже имеет свои минусы. Впрочем, как и плюсы - здесь мне будет удобнее его наблюдать. Ну и третий вариант, правда довольно рисковый, — Акон выдохнул дым ровным колечком, — С ним действительно может кто-то поговорить. Но не вы, — ткнул он в Стива прежде тот даже сообразил что к чему, — Вас я внутрь не пущу. — Почему? — закономерно возмутился Стив, понимая, что закипает против воли, — Он знает меня дольше всех здесь присутствующих. Акон покачал головой. — Если вы когда-либо были его заданием, то ничего не выйдет. Его программировали, влияя на подсознание, так что рано или поздно, как бы он не сопротивлялся, самоконтроль даст сбой. И высвободятся демоны. А мне нужен кто-то, кого он знает, но не считает за врага. Есть тут такие? Стиву хотелось рыкнуть на парня, каким-нибудь жестким замечанием сбить спесь, стереть с его лица эту самонадеянность. Кто он вообще такой, чтобы указывать ему, как поступать с дорогими ему людьми? Он зайдёт к Баки с разрешением или без него. Но Стив не успел выплюнуть все это вместе с желчью, потому что Брок, до того стоявший тихо, положил ему руку на плечо, а потом отодвинул. Он молча присел на край стола рядом с Аконом и начал разуваться. — Брок, ты чего? — Суть происходящего ускользала от Стива: понятно, что тупица Рамлоу хотел зайти в камеру вместо него, но толку от этого? А главное, почему все происходит с молчаливого согласия директора? — Пойду, поговорю с ним. Может и выгорит. — Ты не рассказывал, что работал с Баки. — А когда бы мне? За чаем? — усмехнулся тот невесело, переступая по бетону босыми ступнями, — Ладно, запускайте меня. Вспомню курсы психологов у доктора Чо. Брок зашёл в камеру и за ним закрылась оцинкованная дверь, отрезая от мира. И снова Стив ощущал, как в груди расползается пустота, в которую было смотреть также опасно как в ружейное дуло. Поэтому он смотрел за стекло, где Брок, нарушая все регламенты поведения рядом с Зимним, сел напротив Баки и широко тому улыбался. Безумец, ей богу. — Ну что, двадцать один «б» тринадцать, так и будешь вести себя как мудак? — раздалось из динамиков голосом Брока пополам с механикой. Стив впервые слышал этот номер и не понимал, что он означает. Брок, тем временем, не ограничивал себя в стиле изложения, выбрав излюбленный - матерный. И вовсю обкладывал Баки хуями, объясняя доходчиво, что с ним сделают, если не перестанет козлить и распускать руки. От его витиеватых, почти литературных конструкций, вопреки ситуации, стало смешно. Стало даже интересно, был ли в программу курса включён блок по использованию матерного лексикона. А потом Стива осенило - Брок не боится, а Баки и не думает нападать. Он слушал внимательно, даже склонил голову и во взгляде читалось то, что совсем не вписывалось в сложившуюся картину - узнавание. — Так я и знал, — промурлыкал Акон совсем близко. Стив глянул влево и увидел как тот с довольным видом вертит в руках свеженькую распечатку. — Есть улучшения? — Ещё бы! При такой динамике, ещё минут десять и он окончательно успокоится. Нам повезло, что Брок сюда приехал. То, как Акон произнёс имя Рамлоу, с мягкой теплотой и памятью о чём-то хорошем, неприятно отозвалось в груди и Стив поспешно отвернулся, желая скрыть поджавшиеся губы. Раздражение накатило новой волной, мать её, ревности - теперь уже поздно было убеждать себя в отсутствии симпатии к Броку. И осознание этого чувства было крайне неуместным. Как же все между ними не вовремя закрутилось, вот если бы летом... Стив не успел додумать, чем бы они занялись летом, наверняка чём-нибудь приятным, но Фьюри настойчиво звал его по чину. Затрещала рация, Хилл сухо затребовала к ним шесть вооруженных охранников. Акон курил. — Вот, — подошедший Николас протянул ему бланк, — Это подписка о невыезде и содержании Барнса под домашним арестом. Если ты согласен с условиями, подпиши и наконец разойдёмся. — То есть мы можем уехать? — Стив недоверчиво вчитался в текст. По всему выходило, что их отпускают. Даже не верилось. — Да там все написано, Роджерс. Второй раз предлагать не буду. Акон будет приходить каждый день, проводить осмотр и брать анализы. Или у тебя есть идеи получше? — Нет, нас все устраивает, спасибо, — Стив подписал оба бланка и скосился на подошедшего Брока, который, вопреки браваде дышал тяжело, как после кросса. С его ног на пол набежала небольшая лужица. — А это вам, — протянул ему Фьюри точно такую же бумажку как у Стива. — Зачем? — на автомате спросил Брок, уже вчитываясь в текст. Выражение его лица из уставшего превращалось в критичное, а после и вовсе в заебанное. Стив глянул в его бланк, где было все почти также - витиевато-формально, но суть одна - им предстояло удерживать Баки в его бруклинской квартире до тех пор пока он снова не станет дееспособным, нормальным собой. В голове Брока это наверняка звучало как-нибудь пожёстче. — Да вы все больные! — Тут же громко запротестовал он, забавно подпрыгивая в попытках натянуть носок, — Я вам не нянечка и раньше тоже не был. Вон Роджерс есть, раздайте ему правильные инструкции, пиздюлей там для профилактики. Пусть он с Джеймсом ебется, а я больше в клетку с тигром ни ногой! — Мистер Рамлоу, — начал Фьюри и по загривку Стива пробежал холодок от его тона, — Я, конечно же, не могу вас заставить. Сегодня пятница, в понедельник напишите претензию по двенадцатому бланку. Через две недели она, может быть, дойдёт до меня, а там я вынесу ваше прошение на рассмотрение совета. Но, как вы понимаете, не раньше чем через месяц. И ещё, — добавил он, коротко глянув на Стива, — Все ограничения, связанные с вашей прошлой работой я аннулирую. Желаю удачи. Он вышел, а за ним и Хилл, оставляя Стива с зудящим ощущением недосказанности на подкорке. А рядом сквозь зубы матерился Брок, на которого даже смотреть не хотелось.

***

По дороге в бруклинскую квартиру, никто не сказал ни слова. Можно было, конечно, оправдать нежелание объясняться безмолвным присутствием двух бугаев-охранников, которым только повод дай - приложат шокером, или тем, что они ехали, по настоянию Фьюри, в бронированном служебном минивэне, напичканном, вероятнее всего, скрытыми микрофонами, камерами и прочими ноу-хау шпионского мира, но Стив понимал, что это лукавство чистой воды. Он просто не хотел ничего знать. Ни о вряд ли стабильном сейчас состоянии Джеймса, даром что он рядом сидел, ни об их с Броком взаимодействии на благо Гидры. Тщательно выстроенная картинка мира в его голове осыпалась хрупким, мягким пеплом, который уже не соберёшь обратно в то, чем он был раньше. К такой реальности Стив был не готов. Он мог смириться с существованием параллельных миров, богов темных и светлых, с тем как возбуждал всяких инопланетян их маленький земной шарик, несущийся в космическом пространстве без смысла и траектории, лишь повышая энтропию вселенной и, по словам Тони, приближая ее гибель, но не с тем, что двое людей, к которым он хотел быть ближе всего, прекрасно справились с этим в его отсутствие. Даже не так: они безоговорочно, на каком-то метафизическом уровне чувствовали друг друга, без слов или условных знаков, будто синхронизированные системы. Стив даже не понял, в какой момент окончательно уверился в этой связи. Он просто видел, как Брок дернулся к выходящему из камеры Баки и как ему хватило еле заметного кивка чтобы успокоиться; как сам Баки подобрался и сжал кулаки, когда к Рамлоу подошёл один из охранников, оказавшийся аж на полторы головы выше, вероятно, чтобы уточнить детали их транспортировки (сам Стив в этот момент переписывался с Наташей, которая отмахивалась от враждебных комаров сидя в джунглях на другом континенте и сетовала, что пропускает все самое интересное); как они оба - Барнс и Рамлоу - почти бессознательно тянулись друг к другу, не нарушая, впрочем, условных границ личного пространства, но и не отходя дальше необходимого, чтобы, случись что, можно было дотянутся, закрыть, защитить, встать спиной к спине и отбиваться до победного. Когда за ними в лабораторию пришёл конвой, обступая плотным живым кольцом, а Брок с незаметной обывателю сосредоточенностью, как если бы он был на миссии, встал за спиной Баки по правую сторону, вот тут Стив и прихуел. Все о чем он мог думать, это сколько же долго нужно проработать бок о бок, чтобы достигнуть такого уровня взаимопонимания? Но все равно что-то не складывалось, не вставало стык-паз с удовлетворившим бы его щелчком. Он ненавидел упускать детали, из них складывался его взгляд на мир и даже самые непривычные вещи. Как любой перфекционист, он дико бесился, если в пазлах не доставало каких-то кусочков - прорехи вряд ли могли испортить понимание общей картины, но нервировали до белого каления. И теперь Стив отчётливо понимал, что не успокоится, пока не отыщет для себя эти важные детали в объяснениях Брока, даже если их придётся выуживать всеми правдами и неправдами. Впрочем, создавалось впечатление, что Брок готов сам все выложить, опустив долгие прелюдии - он так явно нервничал, что это даже обескураживало. Он потихоньку грыз губу и неритмично дёргал ступней, а когда поймал вопросительный взгляд Стива, выдохнул пополам с мученическим стоном и отвернулся к пролетающему за окном городу. Конечно, темперамента ему было не занимать, но наблюдать столь сильную, открытую нервозность Стиву ещё не доводилось. И как бы он не старался не накручивать себя и не строить безосновательных теорий, предположения и догадки, одна другой мрачнее, роились в голове и норовили выкурить остатки здравомыслия. Они подъехали к дому Джеймса затемно и ещё долго Брок пререкался с охранниками на улице, отправив Стива и Баки вперёд. Понятное дело, он не хотел лишних людей рядом, в этом с ним нельзя было не согласиться. Стив мог бы и сам дипломатично и уверенно спровадить ребят обратно в ЩИТ - Капитан он или кто вообще - но Брок с таким энтузиазмом с ними ругался, что пришлось уступить. Только когда он вместе с Баки поднимался в лифте на нужный этаж, в голове мелькнула мысль, что уходить без Брока было весьма опрометчиво - тот мог запросто слиться, сославшись на какой-нибудь срочный вызов. Но опасения не оправдались - Брок ввалился в квартиру почти вслед за ними. Он был взмыленный и тяжело дышал, наверное снова бегал по лестницам, и Стив невольно улыбнулся - в командире опергруппы Страйк Броке Рамлоу детского ребячества хватило бы на целый гарнизон. — Блядь, пока лифта дождёшься состариться можно, — заворчал он, привалившись к стене и стаскивая с себя ботинки, — Могли бы и подождать между прочим. Теперь я знаю, что ты сомневаешься в моих переговорных навыках и это даже немного обидно. Стив не успел ответить - Брок как-то странно замер, вглядываясь ему за спину. — Нихуя тебя приложили, Роджерс. Пиздец какой. Стив обернулся - прямо посредине стены красовалась внушительная продолговатая вмятина. Штукатурка красиво крошилась, оседая на полу мозаикой, а буквально в паре шагов стоял Баки с абсолютно блаженным лицом, мол, я - не я и хата не моя. Посторонний бы купился. Брок громко и понимающе хмыкнул - тоже, вероятно, оценил пантомиму, а потом подошёл к новоиспеченному актеру и бесцеремонно затолкал в ванную, бубня что-то про «запах как от скотины» и «волосы помой, иначе будешь лысиной блестеть как головка члена». Подавить неприятную мысль о том, как легко Брок ориентируется в жилище, будто был здесь не один и не два раза, не вышло. Поди попробуй не думать о белой обезьяне. Рамлоу же вообще не церемонился - моментально заполнил собой все небольшое пространство дома. Он уже уверенно бренчал посудой на кухне и насвистывал под нос что-то из кантри, когда Стив наконец отмер - вынырнул из задумчивого оцепенения. Нужно было спросить в лоб, не все же мысли и эмоции считывают, но сказать проще, чем сделать, особенно когда ответ заведомо неприятный. На кухне творилась какая-то вакханалия - дюжина яичных скорлупок неаккуратной горкой возвышалась на столешнице, а в груде овощей даже виднелся кабачок. Несмотря на беспорядок запах уже стоял божественный, и Стиву на мгновение стало жаль портить будущий ужин своими допросами, но лишь на мгновение. Пока Брок не обернулся и не глянул так призывно, так нехорошо, что сразу понятно стало - нельзя медлить и давать заднюю. — Что готовишь? — Стив подошёл ближе и заглянул через плечо, игнорируя желание сдвинуться ещё на сантиметр вперёд и вжаться в изгиб спины. Сложно все это было. Разум отчаянно боролся против взбунтовавшихся инстинктов. — Шакшуку. Это еврейское, — ответил Брок и кинул в красное варево какую-то перетёртую в пальцах траву, — Но типа усиленный рецепт. В оригинале там только яйца, помидоры и специи, а у меня еще куча овощей намешано. Их пора было спасать из холодильника. — Понятно. — Блядь, Роджерс, давай ты уже спросишь, а я уже отвечу, — Брок не повернулся, но Стив почему-то почувствовал на себе укорительный взгляд, — Сил нет терпеть твоё сопение. — Хорошо, — Стив не без труда отошёл к столу и уселся, сцепив перед собой руки, — Я и правда хотел узнать, почему ты мне ничего не сказал? Рамлоу глянул на него через плечо, как на чокнутого, и был прав. Ревность, эта глупая эмоция, захватила сознание и оттеснила с полсотни гораздо более важных нынче вопросов. Прям хоть план пиши, чтобы не повторять таких глупостей. — Ну да, конечно, — съязвил Брок, — Я должен был ещё в самом начале к тебе прийти и такой, мол, капитан, а возьмите ка меня командиром опергруппы, у меня такой опыт - закачаешься. Зимнего знаете? Баки вашего? Ну так вот мы с ним кореша почти и бок о бок и огонь, и воду, и все трубы мира разъебали. Так что ли ты это себе представлял? — Нет, не так, — вышло тише, чем было нужно, — Но три года я с его этими кризисами справиться пытаюсь, а ты мне даже наводок не дал. Мне не нужны слова поддержки, я не барышня, но у тебя так сразу вышло его утихомирить. Каким образом? Брок выключил конфорку, подошёл и сел напротив. Лицо у него было какое-то непривычно уязвлённое и Стив вдруг понял, что примерно так выглядят люди, когда плачут. Только слез на небритых щеках не было. — Я тебе вот что скажу, Стив - тогда было нельзя. ЩИТ отстранил меня от программы Зимнего по настоянию центра реабилитации как только Баки перевели. Потом я подписался под неразглашением. Потом нас вообще развели подальше друг от друга, и я верил, что призраки из прошлого ему только помешают, — он устало потёр лицо и подпер щеку ладонью, — Меня не слушали, когда я пытался помочь, подсказать, как вести его через эти периоды безумия. Отмахивались, и я сдался. — Безумие, — шёпотом повторил Стив, принимая новые вводные. — Да, именно. У него не поставлен диагноз как таковой и до кучи разной симптоматики, но это не отменяет особого ухода, ну, как за душевнобольным. — Баки не псих там какой-то, — тут же взвился Стив, уже понимая, что здесь он проиграет всухую, — Он сильный, он справится. У него прогресс! — Блядь, Роджерс, ну не будь ты таким упрямым ебланом. Прогресс не отменяет откаты, а от той гомеопатической дряни, которой его пичкают, ему лучше не станет однозначно. Ты не видишь всей картины, судишь по трём годам, — Брок авторитетно взмахнул рукой, — Я знаю его в этом статусе гораздо дольше и мне лично очевидно, что он уже устал от игр в самостоятельность. — И что ты предлагаешь? — Умеренную дисциплину, контроль и надежность, — буквально отрапортовал Брок, — Он должен чувствовать, что начни он падать, его непременно подхватят. Тогда расслабится и дело пойдёт быстрее. Принять тот факт, что его друг - Баки, самый дорогой и близкий человек на свете - душевнобольной, казалось просто невозможным. Умом-то Стив информацию осознавал, но все равно чувствовал, как медленно встаёт внутри глухая стена отрицания. Он позорно отвернулся от правды, когда в неё ткнули пальцем. Браво, Капитан Америка, так держать. Брок, видимо, уловил его настроения. С чертыханиями он дотянулся до рук Стива и сжал в своих ладонях, лишь бы он не уплывал и сосредоточился на том, что ему говорят. — Стив, послушай, я знаю, что тебе тяжело. Я вижу, что ты не хочешь верить в такую правду. Я сам прошёл через принятие несколько лет назад, но именно что прошёл. Меня потому и назначили его куратором, что я постарался, себя пересилил и отыскал таки к нему подход, — Брок вздохнул, видно было, как тяжело ему было говорить об этом, — Ты же лечишь простуду или любую другую болячку с помощью специальных лекарств и режима. И здесь почти тоже самое. Немного сложнее, но принцип тот же. Постарайся ради вас обоих, пожалуйста. Стиву хотелось возразить, что он не болеет и что Баки тоже не должен, у них же сыворотка в крови, но решил не нагнетать. Аналогию он понял и на том спасибо. — И ещё, — как-то тише добавил Рамлоу и от этих слов в голове моментально появились нехорошие мысли. Что там ещё могло быть такое страшное? — Его терапия, ну, довольно специфическая. — В каком смысле? Брок уставился перед собой почти умоляющим взглядом. — Что ты делаешь, когда слишком напряжен или нужно выплеснуть энергию? — Ну, бегаю или иду в зал, — все ещё непонимающе ответил Стив, и чужие руки стиснули его запястья ещё сильнее. — А если такой возможности нет? — Что ты от меня хочешь услышать? Прекращай ходить вокруг да около, не хватало ещё загадки на голодный желудок разгадывать. За спиной вдруг раздались шаги, вполне нормальные, в пределах слышимого спектра, и Стив обернулся. Мокрый, раскрасневшийся Баки стоял в дверях, почему-то абсолютно голый. Он непринужденно промакивал капающие волосы небольшим полотенцем. Если бы не обстоятельства, у Стива бы наверняка встал на такую красоту, но сейчас он видел лишь почти осмысленный взгляд серых глаз и легкую улыбку на идеально бритом лице, и ликовал внутренне - Барнс был так похож сейчас на себя прежнего, что щемило и рвалось сердце. — Трахаемся мы с командиром, — закончил он за Рамлоу самым невозмутимым образом и дернул головой в сторону комнат, — Пойдём?

***

Как он оказался в баре рядом с весело треплющемся о чём-то Сэмом и даже почти пьяный, Стив не помнил. Вот на него смотрит его Баки и произносит эту убийственно крамольную вещь, от которой способны завять и уши, и цветы, и что угодно. А вот - три шота текилы на темной барной стойке. И, если судить по самоощущениям, они далеко не первые. Впрочем, того что мелькало урывками в памяти, Стиву хватало с лихвой, чтобы точно не гореть восстанавливать хронологию событий. Кажется, он все же двинул Броку в челюсть. А на улице - распинал бочки с мусором. Потом сидел на подъездной лестнице в одной футболке, в чем выскочил, и только забытый телефон заставил его таки вернуться в злополучную квартиру. Потом вспомнилось, как он долго (целую минуту) пытался подслушать, прости господи, чем занимались эти двое, уже заперевшись в спальне, но ни звука, конечно же, не услышал и стало так стыдно, что ничего в голову лучше не пришло, чем вызвонить Сэма. Потому что напиться нужно было срочно. Напрасно общественность нарекала Старка главным алкашом их бойз-бэнда, он был скорее показушным выпивалой. Если кто и умел запросто выжрать месячный запас любого бара, так это Уилсон. И он единственный не лез в душу, когда видел, что в этом нет необходимости, просто напивался до полусмерти, молчаливо поддерживая загоны собутыльника. А Стив хоть и был обколот и модифицирован, все же оставался человеком и также пьянел, пусть его хмельные порции и превышали общечеловеческие раз в пять. Он совершенно не интеллигентно уронил голову на столешницу и позволил себе застонать. Вот как так получалось, что человек, на которого он тайно исходил слюнями по молодости, которому потом стал почти семьёй, которого ценил и любил беззаветно, и человек, на которого страшно стояло уже в этом времени, с которым хотелось начать все сызнова, уже любились друг с другом, оставив Стива с его чувствами и желаниями за бортом? Где-то в глубине сознания забилась критическая мысль, что Стив им не мамочка и два взрослых мужика не обязаны были просить у него благословения, прежде чем нырнуть в койку и предаться горячему и регулярному сексу, но горечь обиды сразу ее затопила. — Не нравишься ты мне, — изрядно подвыпивший Сэм, который вот только что упоительно рассказывал как в безбашенную пору студенчества лазал голым на флагшток перед главным зданием училища, прервал вдруг свою историю и пихнул Стива в плечо, — Давай выкладывай, какая краля тебе не дала? Стив поблагодарил всех известных богов за то что ему хватило ума не накидаться до зелёных соплей, иначе он бы вывалил на Уилсона всю неприкрытую гейскую правду, происходящую в его жизни. Ещё и друга в этот вечер потерять он готов не был, поэтому кое-как и для правдоподобности заплетаясь языком, Стив кратко рассказал о двух девушках (ага, два на два метра, стальные мышцы и автомат наперевес), которые предпочли ему друг друга. К концу его речи Сэм так ржал, что на него недовольно поглядывали из-за самых дальних столиков. — Я, конечно, знал, что ты древний, но чтоб настолько, — наконец родил он связную фразу вместо захлебывающихся хрюков, — Святая простота. И ради этого нужно было напиваться и сидеть здесь с похоронной рожей? — А что ты предлагаешь? Мне они обе нравятся, каждая по-своему, но выбирать, — Стив неопределенно махнул рукой, — Ну не могу я, понимаешь? А они там уже сами...без меня. — Мужик, а в чем проблема? Попробуйте втроём. Стива как пыльным мешком пришибло. Даже в теории о такой раскладке он и не подумал. Смог бы он? Быть вместе с двумя одновременно, называть двоих семьёй, любить, заниматься сексом? На этой мысли сознание зацепилось, и воздух вдруг стал жарким, душным, потому что картинки в пьяном мозгу... Стив мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но тело уже отреагировало на импульс - в штанах становилось тесно и мокро. Если он сорвётся и закончит вечер дрочащим в кабинке туалета, в понедельник можно будет сдать капитанскую форму и к чертям уволиться. И все же ответ из глубин сознания он получил. Определённо смог бы. Привыкая, подстраиваясь, со сложностями, которые возникли бы в любых отношениях, не только таких потенциально странных. Но не станет ли Стив третьим лишним в давно сложившемся дуэте? Как вообще предложить им подобное? Или оставить все на волю случая? Словно прочитав его тревоги, Уилсон хохотнул и похлопал Стива по спине. — Давай, гони к этим красоткам, герой-любовник. Они не смогут устоять перед твоим очарованием. И не забудь потом старине Сэму все в подробностях рассказать. — Спасибо, Сэм, — Стив выбрался из-за стойки и расплатился. Он был бесконечно благодарен другу за поддержку, — Ты сам-то до дома доедешь в таком состоянии? Уилсон лишь отмахнулся от него и приложился к стакану с пивом, неоднозначно давая понять, что справится и без посторонней помощи. «Сфоткай своих девчонок» - пришло Стиву сообщение, едва он вышел из бара. Что ж, хоть кому-то сегодня было весело.

***

Уже около десяти утра Стив поднимался по лестнице к квартире Барнса и никак не мог решить, постучать ему или воспользоваться ключом? Усталая, пьяная ночь все ещё отдавалась пружинистостью движений и приторной лёгкостью в голове (спасибо сыворотке, у Стива никогда не было нормального человеческого похмелья), но хмель выветрился. А с ним и проявившаяся в баре смелость. Идти на попятную было уже поздно, но и решимости сделать первый шаг к осуществлению задуманного с тех пор как он опрокинул в себя последний шот особо не прибавилось. Наоборот, она стремительно таяла, с каждой новой ступенькой, которые приближали его к заветной двери. Наверху щелкнуло и послышались голоса, и через пару долгих секунд с нужного этажа навстречу Стиву спускался Акон, бегло перепрыгивая пролеты. Стив поздоровался. Холодный и горький сигаретный запах окутал его, стоило Акону пожать ему руку и встать на соседней ступеньке. Из верхней одежды на нем был лишь неизменный белый халат, хотя температура на улице ушла в значительный минус. — С Баки все в порядке? — Поинтересовался Стив, решив задвинуть интерес о чужой восприимчивости к холоду куда подальше. В конце концов его это не касалось, — Вы же приходили делать осмотр? Стив рассчитывал на дежурный ответ, но Акон вроде бы никуда не спешил. Он вальяжно облокотился на перила и закурил прямо в подъезде, тут же стряхивая появившийся пепел себе под ноги. — У мистера Барнса, насколько я могу судить, положительная динамика, — ответил Акон и почесал рожки свободной рукой, — Но я бы рекомендовал показать его психотерапевту. Оценивать некоторые поведенческие особенности не в моей компетенции. — А что в вашей? — Я специализируюсь на органических поражениях мозга, — с охотой ответил Акон, — Директор Фьюри попросил меня приехать, чтобы оценить возможность успешной операции. Навсегда устранить нанесённый урон, так сказать. — И что, — во рту вдруг стало сухо, а нервы неприятно дернулись, — Какие у него шансы? Акон смерил его взглядом, будто решал, в состоянии ли Стив осознать всю полноту проблемы. — Поймите, — начал он с вымученным вздохом, — Случай воистину уникальный. Мы проводили подобные операции на простых людях, но как поведёт себя модифицированный организм никто предсказать не может. А потом, мне необходимо письменное согласие на проведение дополнительных обследований и позже - самой операции, от человека вменяемого, способного принимать решения самостоятельно. Для того и нужен терапевт. А сейчас я должен идти. До скорого. Не дожидаясь ответной вежливости Акон оттеснил Стива и припустил вниз к выходу так быстро, что показалось, будто он парит над ступеньками. Может, так оно и было, Стив не знал. Но и разбираться не хотелось - его мысли сразу же завертелись вокруг возможного исцеления Баки в будущем. Стало даже как-то легче дышать. Если раньше Стив будто слепой бродил по казематам, натыкаясь на стены и вещи, двигаясь вперёд на одном шестом чувстве, то сейчас глаза открылись и он отчётливо увидел цель. Да, путь был неблизкий и препятствий разного достоинства на нем возникнет немало, но знать о возможных проблемах заранее было куда надежнее, чем спотыкаться о них впотьмах. Там за дверью уже не поджидали невиданные опасности и гнетущая неизвестность, там были двое человек, ради которых Стив готов был на самую трудную для человека работу - работу над собой, и подняться и войти в квартиру на четвёртом этаже стало в разы проще. Стив и не заметил как околел, стоя снаружи, и невольно замер, когда в лицо пахнуло уютным теплом. Так и должен был пахнуть дом - свежим кофе, какой-то нечитаемой, но наверняка вкусной едой, сигаретами Брока и ещё чем-то свежим, как постиранное белье. Кухня все ещё хранила следы пребывания хозяев: скомканное влажное полотенце на столешнице, две тарелки в раковине. Под крышкой на сковородке обнаружилось неряшливое месиво из ветчины, макарон, яиц и ещё чего-то, и под солнечным сплетением вдруг разлилось осознание, что его ждали. Стив зацепил тремя пальцами комочек омлета и закинул в рот. Брок готовил бесподобно (отчего-то Стив знал, что это его стряпня), захотелось сесть и, наплевав на приличия, смолотить свою порцию, но из дальней спальни послышались голоса и Стив решил, что завтрак можно и отложить. Конечно, правильнее было бы постучать, прежде чем вламываться в закрытую комнату, но он и не задумывался, насколько увиденное может его... удивить. Мозг не сразу сложил картинку, цеплял ее фрагментарно, частями, словно пазл: вот широкая, напряженная спина с острыми крыльями лопаток, блестящая каплями пота; вот длинные ступни с трогательно поджатыми пальцами, а выше - тонкие лодыжки в синеватых венах; знакомые смуглые ладони судорожно комкают простыню; металлические пальцы в коротких чёрных волосах. Баки, который трахает Брока сзади, наваливается всем телом, прижимает к кровати, утверждая власть, но входит так медленно и глубоко, будто собирается оставить член внутри на веки вечные. — Роджерс, сволочь ты нетактичная, хватит пялиться, — сорванным голосом прохрипел Брок, вырывая Стива из завороженного оцепенения, — Ты бля или зайди уже... или закрой дверь с той стороны... будь человеком. И если Стив секунду и колебался, то короткого поплывшего взгляда Баки, точно обдолбанного, дышащего загнанно и через раз, хватило для окончательной капитуляции. Он подошёл и протянул руку - влажные мягкие волосы лоснились в пальцах, как шелковая ткань. Почему-то хотелось трогать только их, ощущать мягкую прохладу и ни о чем больше не париться. Баки упёрся макушкой в ладонь, так словно именно этого самого прикосновения ему не хватало всю свою долгую жизнь. Этого точно не хватало Стиву. Он чувствовал, как его тело без остатка заполняет до одури щемящая нежность. Член упёрся в ткань и болезненно ныл, но перестать гладить Баки, не ощущать толчков и мелкой дрожи, тепла... оторваться от него было невозможно. Стив не хотел. Он наклонился и уткнулся носом в волосы, вдыхая тонкий запах пота и мыла, ощущая щекой прохладные прядки. Чужие руки внизу суматошно и сбивчиво разбирались с застёжкой на его джинсах, и он не увидел - почувствовал что это Брок по неуловимым, немного резким движениям пальцев. Так он обычно взводил курок. Все мысли Стива вдруг сконцентрировались внизу, на острие, там, где ощущалось прохладное дыхание, а через мгновение - шершавый влажный язык. Он открыл глаза только чтобы убедиться - это не сон. Но абсолютно блядское лицо в сантиметрах от его члена говорило об обратном. Темные губы мягко обхватили плоть. Брок не поднимал взгляда, не открывал глаз, он всего лишь подавался на внушительный стояк в такт чужим толчкам и тихо постанывал. Форменное безумие. Стив застонал куда-то за ухо Баки, прикусил хрящик, потому что не двигаться совсем, пока ему отсасывали, нереально - нужно было коснуться самому, передать этот электрический разряд, застывший на кончиках пальцев, который грозил разорвать его ко всем хренам. Он нашарил рукой коротко остриженные жесткие волосы, вцепился в них, притягивая, но тут же опомнился и погладил: макушку, ложбинку черепа, позвонки. Пальцы зацепились за что-то - на шее Брока до безумного интимно болталась узкая коричневая шлеечка. И это, черт возьми, возбудило настолько, что Стиву стало одновременно и жарко, и холодно, и так хорошо, что оторваться от тонкого ошейника он уже не смог - подцепил его пальцами, наслаждаясь тем, как мокро и пошло Брок облизывает ствол и стонет, стонет от каждого толчка. Баки над ним, казалось, не знал отдыха. Он вколачивался как заведённый, подавлял стоны и прикусив до крови нижнюю губу. Он поймал стивов взгляд и сам потянулся вперёд, мазнул поцелуем по щеке, упёрся лбом в висок, лихорадочно шепча только его имя, которое сливалось в один возбужденный звук. Стив и сам готов был скулить от того что с ним творилось. Никогда ещё такое привычное сочетание букв не доводило его до исступления. Он нашёл искусанные губы, слизал кровь, перекатывая на языке её железистый привкус, а потом коротко укусил поверх, с готовностью собирая стоны и придыхания. Баки отодвинулся, казалось, через гребаную вечность, и то лишь для того чтобы стянуть со Стива мешавшую всем футболку. Огладил рукой тяжело вздымающуюся грудь, торс, плечи. Даже замедлился немного, а потом снова втянул Стива в поцелуй, который и поцелуем-то назвать было сложно - они оба кусались и дышали загнанно, сталкивались губами, стонами, вздохами, какими-то глупыми, бредовыми словами, такими нужными именно сейчас, в этот самый момент. Стив не заметил как освободился от брюк, не понял, как забрался коленями на кровать. Брок вбирал его член до горла, потом выпускал с вульгарным чпокающим звуком, дразнил языком уздечку, а после любовно целовал венки. Как тогда, в кабинете Стива, целовал ему руки. И это было слишком - до жгучих слез, до бессмысленных и заезженных слов любви. На самом деле тому, что чувствовал Стив в этот момент, названия не было. Он и не искал. Гладил чужую напряженную спину и поясницу, рёбра, все, до чего мог дотянуться, стараясь вложить в ласку все то, о чем не мог сказать. Брок шумно выдохнул, когда пальцы Стива нырнули в ложбинку между ягодиц и огладили мокрые края дырки. Поняв чужие намерения без слов, Баки услужливо отстранился наполовину, чтобы Стив мог прощупать, как его член растягивает, заполняет, почти срастается с горячими стенками. Даже не видя всей картины глазами, Стив обозначил ее как красивую. Он тут же пообещал себе, что однажды просто посмотрит, запечатлеет под веками каждый ее сантиметр. А может даже отснимет в макро, но это потом. Стив нырнул дальше - по тонкому шву вниз, к поджавшейся, влажной мошонке, к корню в курчавых волосках. Там было... что-то. Потребовалось время, чтобы в сознании это чужеродное обрело форму, ещё - чтобы обрело смысл. А потом в голове стало блаженно пусто от осознания, что на Броке - кольцо, и что он не сможет кончить, даже если его заебут до смерти. Было в этом что-то извращенное, дикое, отчего Стив сам вдруг кончил, смяв в ладони чужие яйца. Он слышал чей-то вскрик и затравленный мат, но словно из-под толщи воды. Здесь и сейчас под веками взрывались белые пятна, в груди застревали стоны, а внизу жёстко и сладко тянуло, до тошноты, до хрипов приятно, пульсируя во всем теле, в каждой клеточке. Стив откинулся спиной на кровать и наконец разлепил глаза - Брок слизывал сперму с ярких, натруженных губ. А потом каким-то текучим движением улёгся сверху, даже не теряя сцепки с Барнсом. — Ты мне все лицо заляпал, придурок, — прохрипел Брок куда-то в ключицу. — И яйца нахрен раздавил, чуть не кастрировал. Стив, не в силах ещё собрать мысли в кучку и, отчасти, не видя смысла извиняться, поднял его лицо за колючий подбородок и поцеловал.

***

После третьего раза тело стало легким и вообще не способным ни на какие подвиги. Если бы сейчас Фьюри объявил красный код из-за какого-нибудь очередного инопланетного пришествия, Стив бы просто сломал коммуникатор. Его всего вылизали, с ног до головы, находя такие эрогенные зоны, о которых он даже не догадывался. Брок с явным удовольствием и сноровкой делал ему минет, а потом, уличив момент, когда Стив буквально растёкся от кайфа, вылизал ему ещё и промежность, помогая себе пальцами. И Стив бы соврал, если бы сказал, что ему не понравилось. Баки, который и в далекой юности был ебливым, теперь, казалось, ушёл в абсолют. Он стал таким горячим, тактильным, заводился с полоборота и подставлялся под руки, отвечая с готовностью и жаром, остро шутил между делом, кусался и ластился сладко. Он был так похож на себя прежнего, что щемило сердце, и Стив выцеловывал на его лице узоры, а после - самозабвенно дрочил, одновременно целуясь с Броком. Они будто закрылись в коконе от внешнего мира, от времени, от всего, что делает людей людьми. В какой-то момент Стив понял, что давно не чувствует мучившего его провала под рёбрами - дыра затянулась, исчезла, видимо, навсегда. Теперь на ее месте было живое, охочее до любви тело, берущее и отдающее столько же и больше. Стив раньше не испытывал счастья, но сразу понял, что именно так оно и ощущается. Рядом завозился Брок и, скосив взгляд, Стив увидел, почему - Баки, кажется, пристраивался на очередной заход. И где у него кнопка? — Ебучее ты животное, — неубедительно заныл Рамлоу, — Это последний раз, слышишь? И делай все сам, я устал как пиздец. Где-то над ним вдруг рассмеялся Баки, — Хватит ныть, чай не в первый раз марафон устраиваем. Он наклонился, чмокнул ворчащего Брока в макушку, а потом придавил всем весом и нашел губы Стива. — Я рад, что ты пришёл, — шепнул он почти беззвучно, прежде чем вторгнуться в чужой рот. И это звучало лучше любых признаний.