Ошибка врага

Первый день заточения объектов мести недальновидного Драко Малфоя подходил к концу. Отцы пропавших девушек вернулись в свои поместья и безотлагательно провели ритуал поиска по крови. Однако ни один из них не добился никакого внятного результата. Единственное, что было понятно — девушки живы и их здоровью не угрожает никакой опасности. Это немного обнадежило родителей, но нисколько не успокоило. Астория Гринграсс вернулась в Хогвартс, хотя отец с матерью и были против. Однако девушка настояла, что так она постарается выяснить, что происходит. Министерство и аврорат, по ее словам, это, конечно, хорошо, но она собиралась провести собственное расследование. С тяжелым сердцем, родители согласились с дочерью, которая, кажется, тяжелее них переносила пропажу любимой сестры. Перед тем, как отправиться в школу, Астория благосклонно приняла решение непреклонного отца в целях безопасности, надеть дополнительные защитные амулеты и портключ, который тут же перенесет ее в родовой особняк. Сама же слизеринка тоже решила подстраховаться и приказала своей личной домовушке Тринки отправиться в Хогвартс с ней и всегда быть рядом, естественно, не показываясь никому на глаза. Школа же гудела, словно улей. Новости еще не скоро улягутся, а учитывая то, что министр Скримджер буквально только что «осчастливил» персонал школы, что завтра же к ним нагрянут авроры проводить расследование, то о покое можно было смело забыть. Не говоря уже о том, что они вряд ли смогут нормально провести уроки по расписанию. К слову, возможно это будет касаться не всех факультетов сразу. Министр Скримджер предупредил, что допрашивать учеников они будут не всех скопом и начнут со Слизерина. Профессор Снейп, услышавший это, стал думать о том, как бы ему обезопасить крестника. Нужно было устроить все так, чтобы у доблестных авторов даже не возникло мысли, что Драко может быть как-либо причастен к пропаже студентов. А для этого сам слизеринец должен взять себя под контроль, потому как его бледная физиономия, дрожащие губы и мечущийся взгляд и без сыворотки правды скажет, что он явно что-то знает. Директор Дамблдор пребывал в самом мрачном расположении духа. Стоило наконец всем визитерам покинуть его вотчину, как он тут же бросился проверять все свои артефакты, которые были настроены на мальчишку. Работали они странно. Казалось, что он вроде жив, а вроде и нет. В какой-то момент старик плюнул на это дело и перестал махать палочкой над артефактами. При помощи Фоукса, он перенесся в свой дом на островах, защищенный от вторжения любой, даже самой маленькой букашки. Там он провел ритуал поиска по крови. Благо, биоматериал у него имелся. Да, Светлый Дедушка не гнушался проведением далеко не самых светлых ритуалов. Он считал, что цели оправдывают средства. Тем более, такая Великая цель, как его, настроенная исключительно на всеобщее благо. И вообще, чего не дозволено быку, как говорится, то дозволено Юпитеру. Однако результат ритуала не принес Альбусу успокоения. Нахмурившись еще больше, он подумал, что скорее всего, имеет место быть неучтенный им фактор. И это очень расстраивало и злило мага, который привык, что все и всегда идет по его плану. Он уже собирался вернуться обратно в свой кабинет в Хогвартсе и привычно подозвал к себе феникса, а посмотрев на птицу, он чуть не хлопнул себя по лбу. Как же он раньше не сообразил? Феникс! И уже спустя всего несколько мгновений Фоукс исчез с поручением Альбуса найти мальчишку Поттера. Он был уверен, что такое существо, как феникс уж точно сможет найти пропавшего волшебника, где бы он ни был, а уж потом, когда он, Дамблдор, разберется с тем, куда пропал мальчишка, он подумает над тем, какие условия можно будет выставить отцам пропавших девушек, когда он нехотя, с барского плеча, даст им Фоукса в аренду. И, естественно, не за деньги. Хотя и денежки лишними не будут. Но маг не мог сдержаться и довольно сощурился, представив, что можно заставить сделать этих неприступных волшебников. Разумеется, все это на благо дела Света. Но всем мечтам пришлось разбиться о суровую реальность. Фоукс вернулся буквально через несколько минут ни с чем. Это разозлило директора и он, схватившись за хвост пернатого, перенесся в свой кабинет в школе. Это нужно было обдумать и составить план.

***

— А знаешь, Поттер, на удивление, омлет был очень вкусным, — уже когда все поели и Гарри привычно помыл посуду, попутно выслушав комплименты от девушек, Панси все же решила тоже рассказать о своих впечатлениях. И показалось, что она очень хотела, чтобы комплимент прозвучал не как что-то хорошее, а как крайнее удивление тем, что у парня вообще может получиться что-то путное. Гарри вздрогнул, резко отведя взгляд от груди одной из близняшек. В отличие от остальных, они не прикрывались и поэтому парню было очень сложно не смотреть. — Ээ, я рад, — ответил он, радуясь, что они остались сидеть за столом, так как стыдился своего колом стоящего члена и не хотел, чтобы девушки это видели. — Гарри, а где ты научился готовить? — спросила Падма, пытаясь сгладить впечатление от пренебрежительного недокомплимента слизеринки. — Мне пришлось, — односложно ответил он, немного нахмурившись. — В смысле? — не поняли девушки, и только Гермиона сочувствующе посмотрела на своего друга. — Я не думаю, что это имеет какое-то значение, — ответил парень, таким образом попытавшись избежать ответа на вопрос. Но тут же понял, насколько была наивной его надежда не рассказывать правду. Девушки, казалось, почувствовали, что это может оказаться чем-то интересным, а может и скандальным, всеми силами стали вытягивать из него подробности. Даже Панси заинтересованно ожидала, когда же волшебник расколется, хотя и не принимала активного участия в выуживании правды. А Гарри действительно сдался довольно быстро. В основном, он стыдился этой правды, и он никогда не жаловался даже своим лучшим друзьям на свою жизнь с родственниками. Они узнали только потому, что перед вторым курсом близнецы Уизли и Рон увидели лишь часть его жизни, когда прилетели за ним на Фордике. А Гермиона узнала от Рона, который не мог держать язык за зубами и все растрепал при первой же возможности. Хорошо хоть эта информация дальше в массы не пошла, а то тогда он бы точно сгорел от стыда. Но сейчас ему почему-то даже хотелось рассказать все девушкам. Он и сам не понимал, почему. Но решил поддаться этому желанию, надеясь, что ни к чему плохому это не приведет. — Ну, я не знаю, сколько вам известно, но все время до поступления в Хогвартс я жил у своих маггловских родственников, — начал рассказ он и тут же поймал удивленный взгляд Панси и близняшек. Не удивились только Гермиона, которая и так все знала, и Дафна. А это ему было непонятно. — Дафна, ты не удивлена? — Нет, — покачала головой слизеринка, — на самом деле, я удивлена, как об этом не знает вся школа. Тот кому нужно, кому было интересно — все знают. А на самом деле, известно это стало еще в начале второго курса и вашего с Уизли эпичного прибытия в школу. Только глухой не слышал разглагольствования шестого Уизли, что сняли баллы с вас нечестно, потому что вас не пропустил барьер, а до этого он вместе с братьями доблестно спас тебя от ужасных родственников магглов. — Действительно, что-то такое припоминаю, — задумалась Падма, накручивая иссиня черный волос себе на палец. — Я тогда как-то не особо обращала внимание на всякие сплетни, а потом, как вы все знаете, уже и не до этого было. — Я такого не помню, — решила принять участие в живом обсуждении Панси, — помню только, как тогда возмущался декан. Как он вечно за вами бегал и караулил. — Ну и зря, — вспыхнул Поттер, а Гермиона погладила его по ладони, успокаивая. — Мы тут, понимаешь ли, жизнь всем бегаем спасаем, а он нам постоянно мешал, вылавливал и винил во всех смертных грехах. — Ты не отвлекайся, Гарри, — перевела тему Парвати, когда почувствовала, что сейчас все может перейти в нешуточное выяснение отношений, а они тут заперты неизвестно на сколько, так что лишний раз накалять обстановку не стоит. И тут же поймала благодарный взгляд Грейнджер. Про себя Парвати усмехнулась. Уж кому, так Гермионе было не впервой успокаивать разбушевавшегося друга, требующего справедливости. — В общем, если кратко, то готовить мне пришлось научиться очень рано, — успокоившись, продолжил рассказ Гарри, — а все потому, что по словам моих дяди и тети, не позволят нахлебнику даром столоваться и жить в их доме, пусть и в той малюсенькой каморке. — Какой каморке? — нахмурившись, спросила Гринграсс. — В такой, — ответил Гарри, — до одиннадцати лет я жил в чулане под лестницей и делал всю возможную работу по дому. В настоящую, пусть и небольшую комнату я переехал только когда началась катавасия со всеми этими письмами в Хогвартс. Только тогда тетушка с дядюшкой испугались, что «ненормальные», это они так волшебников назвали, следят за ними и знают, что я живу в неподходящих условиях. На письме при зачислении в Хогвартс ведь написан точный адрес будущего ученика, так и получилось, что письмо свое первое я не получил. Комната погрузилась в тишину. Даже Гермиона сидела с округлившимися глазами и не могла поверить в только что услышанное. — Гарри, — наконец отмерла она, — но почему ты никогда не говорил? И что значит катавасия с письмами? Ведь его приносит профессор МакГонаггал магглорожденным и маггловоспитанным волшебникам. Ничего не понимаю. — Какая МакГонаггал? — горько рассмеялся Гарри, — ко мне пришел Хагрид. И то, далеко не сразу. — Эм… знаешь, Гарри, я ничего не имею против Хагрида, но он ведь еще тогда даже не был преподавателем. Он был всего лишь лесником, так почему его отправили к тебе? — спросила Падма, переглянувшись с сестрой. С каждым словом, из легкого обсуждения о кулинарных способностях Поттера, дискуссия превращалась в серьезный разговор и уже никто из его участников не обращал внимание на наготу друг друга. — Гарри, — Гермиона посмотрела своему другу в глаза, когда он превел на нее взгляд, — рассказывай. Честно, без утайки, как все было с самого начала. И он рассказал. Сам не зная почему, но не мог противиться этому странному желанию поделиться своими трудностями и печалями, о которых молчал и никому не жаловался всю свою жизнь. Он рассказал девушкам о том, как жил с родственниками все эти годы, как над ним насмехались, про то, как рано ему пришлось научиться работать по дому, чтобы взамен получать практически объедки со стола. Рассказал про охоту на Гарри, устраиваемую его кузеном и его дружками. Про голодовки за минимальную провинность, про то, как его наказывали за проделки Дадли, и особенно как они боялись его магических выбросов и становились еще более невменяемыми. Поток слов лился из него, он не мог остановиться. Закончил он свое повествование только тогда, когда описал свое приключение с письмами и о том, как Хагрид забрал его с того проклятого острова и они отправились за покупками на Косой переулок. И только тогда, когда он вынырнул из воспоминаний, он понял, что уже давно никто не произнес ни слова. Он посмотрел на девушек и замер. Они все придвинулись друг к дружке и обхватывали себя руками, словно им было холодно. Хотя в комнате было довольно тепло, даже несмотря на то, что все они были голыми. И смотрели на него все с одинаковым выражением лица и глаз. Он вздрогнул. От них исходила мощная волна сочувствия и поддержки. Даже слизеринки не могли спокойно отреагировать на рассказ о его нелегком детстве. — Эээ.. все нормально? — решился он спросить и это было ошибкой. — Гарри! Почему ты никому никогда ничего не говорил? — практически со слезами на глазах вопрошала Гермиона. — Ты же мог пожаловаться, — не понимали близняшки. — Маггловский аврорат… как их там? — Поттер, ты понимаешь, что ты, фактически, служил домовым эльфом у магглов? — спросила нарочито спокойным голосом Панси, хотя у самой внутри взметнулось какое-то непривычное чувство, которое и сама слизеринка не могла идентифицировать. И тут Гарри замер. Нет, не потому, что Паркинсон назвала его домовым эльфом, что действительно было похоже на правду, а от того, какими они были идиотами все это время заточения в этой комнате. — Эльф! — Что? — не поняли девушки, переставая перебивать друг друга и высказывать свое мнение о жизни Золотого мальчика. — Эльф! Мы не могли сами найти выход из этой комнаты, но мы ведь можем позвать домовика! У них же особая магия, разве нет? Было видно, что волшебницы только усилием воли удерживаются от того, чтобы с чувством не побиться головой об стенку. В следующие несколько минут в комнате звучали разные имена домовиков, но ни один из них не появился. — Это бесполезно, — вздохнула Дафна. — Это была хорошая идея, но, как мне кажется, моя сестра за все это время скорее всего уже попыталась меня найти при помощи нашей домовички. Она не могла не заметить моего отсутствия. И скорее всего, ее попытка принесла такой же результат, то есть нулевой. А значит, она точно связалась с отцом. — Кстати, не думаю, что за столько часов не могли не заметить пропажи шести учеников, — сказала Гермиона, — я уверена, что нас уже ищут. — Да уж, остается только надеяться, что нас скоро найдут, — пробормотала Парвати, — иначе, если это дойдет до нашего с Падмой отца — директору не поздоровится. — А причем тут директор? — не понял Гарри. — Гарри, ну ты серьезно не понимаешь? — тот покачал головой в ответ Патил. — Не важно, что нас сюда засунул не сам Дамблдор, важно то, что такое безобразие происходит в школе под его началом. Пропало шестеро учеников, никакой родитель не закроет на это глаза и неизбежно все дойдет до Министерства, а директор получит по голове, грубо говоря, за то, что проворонил нас у себя под носом. — Что-то я не помню, чтобы было проведено хоть какое-то разбирательство после того, как тут ежегодно происходило чер-те что! — пробурчал парень. — И что-то мне не верится, что наше распрекрасное Министерство удосужится вынуть свою голову из задницы именно в этот раз. — Гарри! — привычно возмущенно одернула друга Гермиона, но была согласна с его мнением, хоть ей и не очень нравилась формулировка. — Разве не правда? — взвился парень. — Я с тобой согласна, просто не выражайся пожалуйста, — негромко ответила гриффиндорка. Все напряжение ушло, когда Гарри нервно рассмеялся, за ним и Гермиона, понимая, каким дурацким был ее упрек, а за ними и все остальные. Скоро уже комната наполнилась нервным, чуть истерическим смехом заключенных в ней подростков. А когда все успокоились, то поняли, что неплохо было бы лечь спать, ведь уже поздний вечер, а вдруг их завтра найдут. Во всяком случае, они на это надеялись, а потому собирались встать как можно раньше. Как джентльмен, Гарри пропустил девушек в ванную первыми. Когда одна за другой вернулись Гермиона, Панси и Дафна, близняшки пошли в душ вдвоем. Гарри это заметил и не мог не представить то, как они намыливают друг друга, сжимая аппетитные груди. От этой, казалось бы, совсем невинной фантазии сошедшее на нет возбуждение вернулось и Гарри не смог сдержать тихого стона. И тут же прикрыл свой член руками, когда заметил, как девушки, устраивающиеся на большущей кровати обернулись на звук. Он почувствовал, как краснеет. — Бедный Поттер, — усмехнулась Панси беззлобно, — молись, чтобы нас нашли и освободили как можно скорее. Не завидую я тебе. Слизеринка пристроилась рядом с Дафной, а рядом с ней и Гермиона. Щеки Гарри горели огнем, но он не мог перестать разглядывать стройные тела девушек. И правда стал молиться Мерлину и всем известным богам, чтобы эта пытка закончилась поскорее. Ведь он верен Джинни и только ей. Но предательское тело, предательские глаза не могли не смотреть. — Свободно, — прозвучал голос близняшек хором, отвелкая Гарри от греховных мыслей и он самым позорным образом сбежал в душ. Там, стоя под струями холодной воды, он пытался прогнать образы обнаженных девушек из своей головы. Но ничего не помогало и он сдался. Он сжал свой член в руке и провел по нему несколько раз, едва сдерживая стоны. Все его мысли были о близняшках Патил и о том, чем они могли заниматься в ванне вдвоем. Фантазия была настолько яркой, что он кончил спустя всего несколько минут. Ноги ослабели, легкое головокружение заставило прислониться спиной к холодной и мокрой стене. Парень долго переводил дух. Удовольствие, которое он только что получил, быстро испарилось. Взамен пришло сожаление. Джинни! Как он теперь будет смотреть ей в глаза? Мерлин, ведь когда их найдут, ни за что на свете никто не промолчит о том, что все они были без единого клочка одежды. И поверит ли ему Джинни, что он это не специально? Что это тело и гормоны виноваты. И она единственная, кто ему нужен. А Гарри и не догадывался, что сама малышка Джинни не сидела на месте и уже давно подарила свою девственность Дину Томасу. Более того, не только он был ее партнером. Ведь Уизлетта собиралась получить все, что могла от жизни, прежде чем стать женой Избранного. Как и не догадывался, что и чувства к рыжей бестии были вызваны любовным зельем, которым его щедро начали поить в этом году. Но осталось совсем немного, скоро правда раскроется и тогда можно будет только посочувствовать тем, кто решил поживиться за его счет. Но это будет не сегодня. Сегодня наивный, искренний, как он думал, в своих чувствах к Джинни, он будет корить себя за такие мысли и желания. За то, что поддался желанию плоти и удовлетворил себя, думая не о ней, не о любимой Джинни. Вышел из душа он поздно. Он это понял по тихому сопению девушек на кровати. Глубоко и грустно вздохнув, он немного подумал и устроился в кресле рядом с кроватью. Он не имел никакого права ложиться рядом. Во-первых, Джинни. И этим все сказанно. А во-вторых, соблазн и так слишком велик. А если он еще раз проснется в окружении обнаженных девушек, то при всей своей сдержанности, не был уверен в том, что сможет не поддаться искушению. И потом не только девушки возненавидят его за наглые приставания, но и он сам себя возненавидит за измену любимой. Устроившись в кресле так удобно, насколько оно позволяло, парень уснул почти сразу.