Story of My Life

На уроки я, как и обещала, не пошла. Вот только спать в это время мне чё-то не хотелось. Ньют тоже прогуливал. Как он сам сказал «что за несправедливость? Уроки нельзя проводить в день, когда ещё и миллион мероприятий будет!». Теперь мы ходили по Выручай-комнате и читали по очереди. — Александр Сергеевич Пушкин! — начало-то у меня театральное… — «У лукоморья дуб зелёный»! — У лукоморья дуб зелёный срубили как-то лесники, златая цепь на дубе том, и днём и ночью кот учёный все ходит по цепи кругом, — скороговоркой произнесла я. Вот времена пошли — даже коты теперь учёные! Кстати, а по какой специальности? Физик, математик, лингвист? Нобелевская премия есть? — Ньют, твоя очередь! — А… Идёт направо — песнь заводит, налево — сказку говорит, там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит, — интересно, можно ли прочитать БОЛЕЕ безразлично? Классная была всё-таки идея — читать Пушкина таким тоном, будто определение по математике читаем! Хотя мои одноклассники читали так всегда и проблем в этом никаких не видели. *** Короче, после уроков все пошли в Большой зал, который каким-то образом превратился в типичный школьный актовый. Стулья такие для родителей стоят, сцена старая… ну вот точно наш актовый зал! Портрета Основателей только не хватает (у нас-то портрет какого-то принца висит, который нашу «прекрасную» школу основал… хотя я не верю в то, что он рили основал нашу школу в тупом районе Питера, нахер ему это надо?). На четверти стульев для родителей сидели мелкие американцы, ещё на четверти — сами родители, а на половине должны будем сидеть мы. Я заметила там всех Гринграссов (в том числе и Розу), приехавших, видимо, поддержать Ричарда. Увидела и своих родаков, и Забини, и… блять, чё тут Скамандеры в полном составе делают? Окей. Мы заходим, рассаживаемся по местам и… происходит натуральный цирк. Итак, занавес открывается. Выходят двое семикурсников, один из них быстро смотрит в бумажку и начинает: — Мы очень рады, что вы здесь сегодня собрались! Вы как лучик света в нашей тёмной, беспросветной, скучной школьной жизни! — Су…мочка, Макмиллан, можешь нормально? — тихо шипит его напарница. Зал ржёт. — Кхм, немного забылся… Дальнейшую речь я не слушала, так как ржачных моментов в ней больше не было. Начиналась череда выступлений… *** Мы думали, что одни такие «неактивные», ан нет. Почти все сделали, как и мы, кто на что горазд. Вот Лиза Забини, например. Она вышла и объявила: — А сейчас я буду петь. Правда, петь я не умею, но вы там не обессудьте… Зал снова ржёт. Мы с ребятами не узнаём привычную нам Забини-стерву. И вообще… похоже, она каким-то образом избавилась от влюблённости в Ньюта. Надо же, я думала, что это хроническое и неизлечимое. Лиза подходит к пианино, ударяет по клавишам и орёт на весь зал: — ХОГВАРТС, ХОГВАРТС, НАШ ЛЮБИМЫЙ ХОГВАРТС! НАУЧИ НАС ХОТЬ ЧЕМУ-НИБУДЬ! МОЛОДЫХ И СТАРЫХ, ЛЫСЫХ И КОСМАТЫХ, ВОЗРАСТ ВЕДЬ НЕ ВАЖЕН, А ВАЖНА ЛИШЬ СУТЬ! Зал захлёбывается истерическим хохотом. У нас всех слёзы по лицу от смеха катятся. Я замечаю, как аристократические Забини, единственные, кто не ржёт, бросают на Ньюта враждебные взгляды. А, похер! Дальше. Выходит Мартин Дэйлс с пятого курса Когтеврана. Берёт палочку и умным таким тоном говорит: — Сейчас я покажу вам фокусы. Смотрите, по мановению волшебной палочки появляются цветы! Палочка «выстреливает» букетом роз. Мартин кидает его в толпу и кричит: — Не правда ли, настоящая магия? Теперь уже даже Забини хохочут, как ненормальные. Под шумок Дэйлса уволакивают со сцены организаторы. Из-за кулис слышен отборный мат. Слушать его зрителям гораздо более интересно, чем смотреть, как Александр Малфой скучно танцует вальс с Камиллой Мальсибер. После ещё нескольких подобных «номеров» организаторы решают: — Представление пошло немножко не по плану! Так что больше никто выступать не будет! Все идём на квиддичное поле! Жалко, что мы не успели почитать! Зачем мы тогда учили? Занавес. *** Выходим на поле. Я намётанным взглядом вылавливаю среди иностранцев Тину в квиддичной форме. Интересно, кем она играет? Оказалось, что ловцом. Немудрено тогда, что она жука в первых Тварях поймала! Ну штош. Игра… начинается! *** Это было очень скучно. Мы тупо разбивали мелких в пух и прах, даже несмотря на их количество. — Ну что же вы, малыши? — заорал комментатор в микрофон. — Давайте, покажите Хогвартсу! — Как ты хорошо родную команду поддерживаешь! — я символически похлопала. — Ну надо же им какую-то надежду дать! — усмехнулся комментатор, мимо которого я как раз пролетала. — АНГЛО-АМЕРИКАНСКАЯ ВОЙНА! — крикнул он раз в пять громче. Я чуть не оглохла. Потом мы выиграли. Более неинтересной игры я на своём веку не помню! *** Вечером мы разошлись по спальням, что бывало крайне редко. Потому что устали, как собаки. Уже сквозь сон я подумала: «Дамбик, думал, что мы будем с мелкотнёй возиться? Обломи-ись!» А в следующую секунду я провалилась в царство Морфея. *** Интерлюдия Где-то в Америке В доме Мэри Лу Бэрбоун царил абсолютно обычный спокойный шум. Дети подходили к «благодетельнице», брали у неё листовки и обед, весело переговаривались. Среди массы этих ребят был почти незаметен семилетний мальчуган с не по возрасту мрачным лицом. Да, вы совершенно правильно подумали. Это был именно что Криденс Бэрбоун, единственный из детей, кто не знал своего происхождения и постоянно мучился этим вопросом. Наконец, он решительно подошел к Мэри Лу и спросил: — Матушка, можно мне уйти в свою комнату? — Да, конечно, иди, — рассеянно кивнула она. Чуть ли не прыгая от радости, Криденс помчался к себе. Долго он там сидел, листая книжки — единственное, что у него было — пока в окно не постучали. Криденс поднял голову и, к своему удивлению, увидел… сову. Что было ещё удивительнее, к её лапке было привязано письмо! Мальчик поспешно открыл окно, отвязал письмо и прочитал: «Привет, Мы к тебе по делу. «Зачем?» — спросишь ты. Ты избранный, пацан. Только тебе мы можем рассказать страшную тайну. Волшебство существует. Головой клянемся. Вот доказательство — это письмо волшебное. Ты можешь хоть в воду его ронять — с ним ничего не сделается. Когда ты подрастёшь, мы найдём тебя. Случится это приблизительно через четыре года. И помни, все эти годы помни — ты избранный. Кстати, из-за происхождения не заморачивайся пока. Когда мы тебя заберём, то всё объясним. Если же ты попытаешься разгадать тайну раньше, то… наломаешь дров и мы тебя так и оставим и не возьмём с собой никуда. Так что пока сиди и не высовывайся, а то хуже будет. Таинственные незнакомцы» Криденс изумлённо поднял глаза. Если это правда… то это стоит того! Он постарается не высовываться! Ну, а если нет, то судьба, значит, такая… Он решил не говорить «матери». Пусть это будет только его тайной… Ждать осталось совсем немного. Конец интерлюдии