Душа, полная падающих звезд

«В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звезд.»

(Виктор Гюго «Человек, который смеется»)

Осень. Вечер субботы. За окном уже давно стемнело и льет сильный ливень. Это мое любимое время года, потому что только осенью у меня получаются действительно стоящие картины, а не какая-то мазня, которая занимает как минимум несколько дней. Мама уехала отдохнуть на неделю к друзьям, а меня оставила со своими мыслями дома. Она всегда ценила мое личное пространство и точно знала, когда мне надо было побыть одному. Поэтому, даже не задавая лишних вопросов она оставила мне денег и уехала. Сейчас же я дорисовывал портрет. Чей же? Матери Сала. Когда он рассказал мне о ней, я тут же загорелся желанием создать этот образ на холсте: нежной, любящей матери, которая пойдет на все ради своего дитя. Даже если это и означало отдать свою жизнь за сына. Я много раз переписывал его, портил холсты и тратил краски, пока не добился результата, который меня удовлетворил. И вот, любуясь на него сейчас, я чувствовал гордость. Сал должен был прийти через час и я был уже в нетерпении чтобы показать ему свое творение. Нет, я не собирался хвастаться перед ним, я просто хотел, чтобы он всегда помнил ее именно в таком виде, а не истерзанную той злополучной собакой. Тем более, я считал неправильным не показать ее Салу, это все-таки в первую очередь была его мать, а значит только он мог оценить картину. Выйдя из своей комнаты я направился на кухню. Благо мама уехала и сейчас мне не приходиться курить на улице под дождем. Да, да, я знаю, курить это плохо и вредно, но есть ли разница от чего мы в итоге умрем, если мы все одинаково кончим свой день? Тем более, работая три часа над портретом я изрядно вымотался и сейчас мне было необходимо расслабиться. Самое главное, это вовремя проветрить помещение, чтобы мама не застукала сигаретный запах, все остальное уже незначительные мелочи. И вот уже зажигая во рту сигарету я увидел как свет заморгал и погас. — Черт, только не говорите, что пробки вылетели! Я же не знаю как это дерьмо починить. Стоя в темноте я все-таки выкурил две сигареты и направился искать свечи. Времени долго это не заняло, так как они всегда были у нас в шкафу ванны. Причем обычно это были именно аромасвечи. Купаясь мама обычно зажигала свечи и лежала в ванной по два-три часа за раз. Так что чего-чего, а свечей у нас была целая куча. Поэтому я незамедлительно расставил и зажег их по всей квартире. Как только я закончил в дверь неуверенно постучали. Я не сомневался что это был Сал, хоть и так рано, поэтому лишь крикнул: — Открыто! В квартиру зашел голубоглазый, но не один, а с гитарой. — Извини, я рано. Не думал, что пробки вылетят. Отца как всегда нет дома, а одному было как-то стремно сидеть. — Не парься. Ты же знаешь, что можешь приходить ко мне когда угодно. Кстати, ты не дорепетировал? — Ага. Поэтому я пришел к тебе именно с ней. Ты же не против немного пошуметь? — Это мы и так с тобой умеем, Салли. Сал расстегнул протез и аккуратно убрал его принюхиваясь. — Ммм… Вкусно пахнет. Ты что, кофе заварил? — Нет, это свечи так пахнут. Ну… По крайней мере в гостиной. На кухне например ягодный микс. Хотя теперь мне и вправду хочется кофе. Хорошо, что газовая плита всегда работает. Будешь? — А как же?! Твой кофе просто бесподобный. Да, именно кофе у меня и получался. Благодаря маме, я научился варить его раньше, чем ходить. Я всегда предпочитал кофеин энергетикам, хотя и от них тоже не отказывался, но вкус свежесваренного кофе меня просто одурманивал. Он стал мне своеобразным наркотиком. И Сал это знал. Поэтому как только у нас была свободная минутка мы пили именно кофе. Отправясь на кухню, я поставил кофе вариться на маленьком огне. Обычно это занимало минут пятнадцать, но это точно того стоило, чтобы подождать. Он получался терпким и вкусным, горьким, но в тоже время пряным. За время нашего общения с Салом я даже знал, какой именно кофе он предпочитает. Это был кофе наполовину разбавленный сливками с карамелью. В то время как я предпочитал обычный черный с сахаром. Первым тишину нарушил Сал. — Ты опять курил? Не думал завязать? — Ты же знаешь, что сигареты для меня, тоже самое что для тебя протез. Мы с ними неразлучны. — А как же Лиза? Разве она не должна была уже вернуться? — Мама уехала к друзьям на неделю. Так что квартира моя до ее приезда. — Вот как?! Тогда сразу предупреждаю, что я останусь здесь с тобой на ближайшую неделю. — Чувствую, в твоих словах кроется угроза. Неужели юный Салли-Кромсали думает, что сможет напугать меня? — А если и так, то что? — Возомнил себя главным? Ты же знаешь я всегда был собственником. Как бы дразня, Сал накрутил прядь моих волос себе на палец и потянул вниз, чтобы наши лица были на одном уровне. Его единственный глаз хитро поблескивал в свете свечи. — Как ты думаешь, чем мы займемся сегодня, Ларри-Схерали? — Надеюсь тем, о чем я думаю. — Ты неисправимый извращенец, Ларри. Нет, это не то, о чем ты подумал. Хотя… Нет, вряд ли. Мы будем сегодня играть на гитаре, пить кофе и… — Сал посмотрел на пачку сигарет на столе. — … и я так понимаю, ты будешь курить. — Научу тебя сегодня играть в цыганочку. — Мечтай дальше. — Кстати, после кофе я тебе кое-что покажу. Думаю, ты оценишь это. — Хорошо. Кофе, как и всегда был шикарным. В перерывах между глотками Сал играл на гитаре и что-то напевал. Кажется, это были песни его сочинения, но для меня все смешалось в одно целое. Нет, не подумайте, что я эгоист и не слушаю его, просто, когда Сал начинал играть каверы они выходили у него другими, нежели оригинал. И иногда я даже думал, что это он сочинил ту или иную песню. Когда мы закончили пить, я снова закурил. — Ну что, сыграем? — Нет уж, кури один. Только давай быстрее. Мне интересно, что ты хотел мне показать. — Хорошо, чувак, но с тебя должок. — Ладно-ладно. Как-нибудь в другой раз. — Я запомню это. Вскоре мы отправились ко мне в комнату. — Сначала закрой глаза, Сал. — Глаз. Ты же помнишь, что у меня остался всего один глаз. — Не придирайся. Закрывай! Я поставил Салли перед мольбертом и осветил картину свечой. — Хорошо, можешь открывать. Сал открыл глаза и замер. Его лицо в этот момент выражало самые разные эмоции. От печали до радости, от боли и обиды до умиротворения. В какой-то момент, я даже задумался, а не слишком ли много я себе позволил, ведь Сал не давал своего согласия на написание портрета его матери. — Я знаю, я должен был спросить сначала тебя, но… — я замялся. — Но она вдохновила меня и я решил ее изобразить… — Она восхитительна, безупречна… — его глаза наполнились слезами. — Именно такая она и была. Слезы полились ручьем из его глаз. Впервые мне было так больно на него смотреть. Незамедлительно я подошел и обнял его хрупкое тельце, которое как мне показалось стало еще более маленьким. Его лицо уперлось мне в грудь и через несколько секунд я почувствовал что на его месте мокро. — Она прекрасна, чудесна, изумительна. Это именно она. — сквозь всхлипывания бормотал Салли. — Спасибо, спасибо тебе большое за это. Спасибо, спасибо… Сал поднял свое лицо от моей рубашки и заглянул, как мне показалось, прямо мне в душу. Его губы прижались к моим. Нет, это не был поцелуй, который бы намекал на интимную близость. Он был обычным теплым. Ничего большего. Так обычно целуют дети своих родителей, когда те сделали им действительно стоящий подарок. — Хочешь я подарю ее тебе? — Да, да, конечно! Это самый лучший подарок, который мне когда-либо делали. Потихоньку Салли успокоился. От слез остались лишь дорожки на лице. Он выглядел счастливым. Вскоре мы снова вернулись на кухню за второй порцией кофе. На часах уже было заполночь, но спать не хотелось. Вместо этого Сал снова начал играть на гитаре. Сейчас разговоры были не к чему. Мы знали это оба. Поэтому я просто слушал как Сал играл. Через полчаса я почувствовал что меня начало клонить в сон. На несколько минут меня даже вырубило, но проснулся я далеко не от шума. Меня разбудила тишина. Оглядев кухню, я не обнаружил Сала, поэтому направился к себе в комнату. Он тихонько лежал у меня на кровати, переодев мою футболку и укутавшись в плед. В какой-то момент, я даже подумал что он уже уснул, но словно прочитав мои мысли Сал открыл свои прекрасные голубые глаза и посмотрел на меня словно хотел сказать: «Че смотришь, Патлатый, разве не видно, что я уже в кровати и жду только тебя?» Раздевшись до боксеров я лег под одеяло и тут же почувствовал как Сал, словно лоза, оплел меня руками и поглаживая холодными пальцами грудь вырисовывал на ней узоры. Иногда его руки спускались ниже на паховую зону, что просто сводило с ума. Боже, как же я люблю такие ночи! Сал никогда не был для меня дешевой шлюхой. Мы всегда любили друг друга искренне и открыто, и по возможности старались дать намного больше, чем могли. Обычно в такие моменты инициатором был именно я, но не сегодня. Когда же животная потребность начала брать вверх, я лишь смог прошептать: — Останови это безумие… Я больше не могу держаться. — Так и не надо, — так же тихо усмехнулся Сал. Секс с Салли как всегда был безбашенным и восхитительным. Другим он быть и не мог. Ведь в такие моменты мы отдавались с ним полностью. Без остатка. Я никогда не играл его чувствами, даже и не задумывался о таком низком поступке. И сейчас, когда я смотрел на него, такого счастливого, я поймал себя на мысли, что никогда бы не смог полюбить кого-то больше, чем этого голубого комочка, который сейчас спал на моей груди иногда посапывая. Именно эту ночь я запомнил на всю свою оставшуюся жизнь, которая так неожиданно и быстро закончилась, оставив с разбитым сердцем моего любимого мальчика с голубыми волосами.