Пи́ррова побе́да — победа, доставшаяся слишком высокой ценой; победа, равносильная поражению.
Теплые порывы ветра вплетались в волосы своими нежными пальцами. Они игриво щекотали кожу и вторили тихим песням лоснящейся листвы. Опаляя землю мягкими закатными лучами, над горизонтом нависло солнце, а в воздухе витал сладкий аромат цветущей магнолии, которая укрыла в своей тени два неясных силуэта. –Ты не виноват, — в который раз прошептал Саймон. Он привалился спиной к шершавому стволу, и неброская форма с надписью «PL-600» сейчас смотрелась на нем неестественно, слишком не по-живому. –Подумать только, андроиды теперь свободны! Почему ты не рад? –Потому что я должен был выбрать тебя.***
Девиация разошлась по Детройту подобно смертоносному вирусу. Роботы ломались — они будто бы сходили с ума, оповещения о системных сбоях приходили «заражённым» каждые несколько минут. Случаи нападения машин на человека участились, полиция просто не успевала справляться с каждым случаем. День за днём эпидемия распространялась все дальше за пределы штата, и — никто не смел произносить это вслух — воздух был словно пропитан духом восстания. Исход был ясен, кажется, даже детям. Джош взывал к благоразумию, просил избежать кровопролития, обойтись лишь мирным протестом, но андроиды, все как один, непреклонно следовали за Маркусом. У того во взгляде полыхало пламя, а желание перемен кипящей магмой плескалось по искусственным венам. Казалось, неназванный предводитель восстания готов был умереть за идею свободы. Но влияние в Иерихоне не может уберечь Маркуса от незамеченной шальной пули. Та попала ровно в грудную клетку, задевая все необходимые для дальнейшего функционирования органы. До отключения оставались секунды, когда подбежавший к нему Саймон поменял пробитый тириумный насос Маркуса на свой. «Наши сердца совместимы, — с усталой улыбкой заключил он. –И мое тебе сейчас нужнее». Прошло время, но та боль, что поселилась внутри Маркуса, день ото дня становилась лишь сильнее. Он тонул в вязком болоте отчаяния, и чувство вины тяжелым камнем тянуло робота ко дну. Тот не мог простить себе смерть Саймона. Не мог простить себе того, что в его груди мерно ухает чужой тириумный насос. Около недели спустя андроиды больше не считались лишь машинами. Теперь они не инструмент, не бытовая техника, они — такие же граждане, как и простые люди из Детройта. Только Маркуса это больше не волнует. Он не двигался днями, прокручивая в памяти отключение Саймона. Он наконец понял, почему люди боятся тишины. Проходит около двух недель, прежде чем Маркус заставляет себя впасть в спящий режим. Его системы дают сбои чаще, чем перед девиацией, и выключение — вынужденная мера, ведь биокомпоненты перегрелись от непрерывной работы. Когда-то благоухающий сад опустел. Вокруг больше не цвели розы, а деревья сбросили пожухшую листву. Коннор как-то рассказывал, что картинка в спящем режиме соответствует состоянию его системы. И Маркус не согласен, ведь у него внутри не осень, там — бездонная пустота. Холодный ветер царапал лицо, но — что удивительно — в воздухе царила звенящая тишина, и Маркус понимал, что это все — лишь фикция, отображаемая его процессором, хоть мерзкое волнение, затаившееся глубоко внутри, и убеждало бунтовщика в обратном. Хрустнула ветка. Где-то за деревом промелькнул неестественно светлый силуэт, и Маркус пригляделся. Это иллюзия, просто иллюзия. –Кто здесь? Из-за веток отчетливее показалась рука, за ней — нога и бок. –Саймон? — подобие сердца громоздким валуном рухнуло вниз, пропустило удар. Но ведь это невозможно. Андроид не мог вернуться во второй раз. Но почему тогда он выглядит настолько реалистично? –Маркус! — новая, будто бы только со склада форма приковывала взгляд. Светловолосый когда-то поделился, что терпеть не может базовый комплект одежды. Кажется, ветер утих.***
Саймон, ждавший Маркуса в его сознании, был неосязаем. В этом андроиды убедились в первые же минуты, когда RK-200 кинулся на того в надежде на объятия, но фантомом прошёл насквозь. В тот момент что-то внутри у андроида остановилось. Но он научился ценить мимолетные мгновения вместе. Спящий режим стал единственной отрадой для Маркуса. Робот был в ярости каждый раз, когда Норт или Джош «будили» его от кибернетического сна, ведь Саймон — единственное, чего он жаждал так сильно. –Знаешь, вчера он сказал мне… — Норт запнулась, устремляя взгляд ввысь. С небосвода, сплошь и поперёк усыпанного яркими звёздами, на нее смотрела круглолицая луна. –Он сказал мне, что видит там Саймона. –Разве такое вообще возможно? — Джош, сидевший рядом, недоверчиво покосился на девушку. Он видел ухудшающееся состояние Маркуса. Видел, как тот все чаще уходит в спящий режим и все дольше его не покидает. –Не знаю, но ему точно нужна помощь.***
В розовых лучах уходящего солнца светлые волосы Саймона мерцали, приковывали к себе взгляд. Маркус замер в благоговении, протянув к ним руку, но не смея дотрагиваться. Он не хотел думать о том, что они — такая же иллюзия, как цветущий сад и персиковый небосвод над головой. Такая же, как и его Саймон.