Сопутствующий ущерб

"ОПЫТ, ОПЛАЧЕННЫЙ КРОВЬЮ: СПЕЦОПЕРАЦИЯ В КОСОМ: АВРОРАТ ПРОТИВ НОВОЯВЛЕННОГО ЛЖЕМЕССИИ" Гарри в очередной раз разглядывает свой портрет на обложке Пророка. Надо же... и вновь все внимание ему. Он сжимает газету, в отчаянии закрывая глаза. Он сидит на подоконнике в своей гостиной, глядя на улицу, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу. Очки съехали вбок, из-за неудобной позы тело затекло. В эти несколько дней у него, что ни день, одно и то же — напряженное ожидание, временное облегчение, потом опять нарастающее напряжение... Гарри опускает взгляд на передовицу газеты. "ЗАЛОЖНИКИ ПОГИБЛИ ПРИ ПОПЫТКЕ АВРОРАТА ОСВОБОДИТЬ ИХ". "17 сентября 2009 года членами радикальной международной группировки "Сейра" был произведён захват банка Гринготс. В заложниках оказались 98 волшебников, 24 гоблина, 1 оборотень и 7 домовых эльфов — сотрудники и персонал, а также клиенты банка. Одним из требований захватчиков было освобождение из Азкабана лидера группировки сэра Ричарда МакДугла. Через неделю после захвата 24 сентября 2009 года в ходе интенсивных переговоров с преступниками удалось склонить их к выдаче заложников: 23 заложника были отпущены в знак доброй воли. Вместе с тем, предпринятые Министерством переговоры не привели к окончательному разрешению дипломатического кризиса. На основании анализа поступившей информации было принято решение о введение в действие оперативного плана и проведение специальной операции по освобождению заложников..." Это была его первая операция в качестве командира группы. Он медленно выдыхает и поднимает глаза на зачарованный потолок — на сияющее голубизной небо. Проходит пара минут, и Гарри вновь смотрит на свою колдографию в газете. Отлично, на ней он на кого-то орет, размахивая руками. Неуравновешенный тип, если посмотреть со стороны. Неудивительно, что подпись у колдо "Новая должность в счет прошлых заслуг или из-за дружбы с министром магии?" Гарри переворачивает страницу газеты и утыкается взглядом в фотографию Драко. "...высокопоставленные чиновники в Министерстве подтверждают, что со стороны властей в качестве переговорщика выступал бывший Пожиратель смерти Драко Малфой. Возникает вопрос: не существует ли связи между ним и преступной группой, столько дней удерживавшей заложников. Как все мы помним, Малфой-младший в период с мая 1998 по февраль 1999 и сам находился под следствием..." Гарри трет глаза. — Черт, — шепчет он, поднимаясь. — Черт. Это нечестно. Нечестно! Ошибся он, а не Драко, именно он отдал своей группе приказ штурмовать банк. Драко же убедил захватчиков освободить двадцать три заложника — без боя, без угроз, он объяснил им, что данный шаг исключительно в их интересах. Уговорил их. Небывалое умение — манипуляция сознанием, Малфой — физическое воплощение заклятия Империо — он в состоянии убедить любого. Почему-то Гарри он позволил действовать, хоть и советовал подождать, собрать больше информации и только потом предпринимать какие-либо действия. Драко настаивал на минимизации рисков и именно он не был до конца согласен с принятым решением, а теперь во всех газетах его поливают грязью, то и дело вменяя ему в вину различные нераскрытые преступления. Гарри думал, что Малфой даст интервью и снимет с себя ответственность за гибель людей, что он расскажет правду. Он знает все подробности операции, и ему ничего не стоит раскрыть детали. Но вместо этого он хранит молчание. Гарри готов спорить на что угодно: Малфой не дает интервью только из-за него. "В свою очередь, Министерство — на разных уровнях — уже признало факт ошибки и принесло слова соболезнования родственникам погибших. При этом причиной гибели значительного числа заложников названа несогласованность действий во время операции, как заявил..." Поттер делает несколько шагов и останавливается. Ему нужно сейчас быть рядом с Драко и разрешать ситуацию, но ему стыдно даже в глаза ему посмотреть. Мерлин, как же стыдно. Невероятно стыдно. Наверное, стоит подать заявление об увольнении. Так будет правильнее всего. Уволиться и открыть правду о случившемся магической общественности. Гарри подходит к заваленному столу и как мазохист начинает перебирать газеты, отбрасывая номер за номером, создавая из них груду мусора. Он кидает на пол непрочитанные письма поклонников, какую-то рекламу. В стремлении отвлечься, пытается вдумчиво прочитать объявление о продаже коттеджа в престижном магическом районе Лондона. Он смотрит на буквы, но они не складываются в слова. Гарри жмурится, сжимая в руках гладкие глянцевые буклеты. "— Гарри? Гарри, что происходит? — Они все... они атакуют, у них палочки, у каждого, Драко, у каждого! Я не могу отличить заложников! — Авада Кедавра! Импедиамента! — Как не можешь? — Не знаю! Все изменилось! Здесь все... Черт. Я ничего не понимаю, нас ждали. Нас ждали! Здесь все в одинаковых мантиях, в одинаковых масках и... черт... черт... — Гарри! — Бомбарда! — Гар.. и... Га...и... рри... Г..ри... — Не слышу! Драко, я тебя не слышу!" Блять. Ему повезло больше Дэвиса. Тот убил невинную женщину, подвергшуюся действию Империо. Перед тем как и самому уйти, Гарри подписал три заявления об увольнении. А еще двое ребят его группы госпитализированы в Мунго с тяжелыми ранениями. Непонятно, выживут ли они. Гарри не знает куда сбежать от чувства вины. Он начинает слепо расхаживать по комнате, вытаскивает ящики из шкафа, берет с полок сложенные стопками книги лишь затем, чтобы вернуть их на место, едва сознавая, что делает. А в голове вертятся разрозненные фразы из газет: "...среди погибших значатся двое детей в возрасте восьми и девяти лет — Мелисса и Джонатан Бэйглз. Их родителей удалось спасти, однако дети скончались на руках колдомедиков из-за полученных в результате действия темномагического артефакта травм. Кроме того среди заложников находилась пожилая пара, семидесятилетняя Карла Элизабет Мейстер и семидесятичетырехлетний Сэмюэль Джеймс Мейстер. Миссис Мейстер скончалась на месте по естественным причинам в следствие перенесенного стресса..." "...больше доказательств, что с самого начала в Гринготсе готовилась не спецоперация по освобождению заложников, а военная операция по уничтожению радикалов любой ценой..." Гарри опускает взгляд на пол, деревянный паркет расплывается, все расплывается перед глазами. — Сука! Сукасукасукасукасука... Блять! Чтоб тебя, чтоб... чтоб тебя... — он ударяет по дивану, игнорируя вспышку боли, толкает торшер и наступает на абажур. Обхватывает голову и сдавливает череп ладонями. Повторяй себе, что ты выдержишь. Повторяй себе, что это все не выест тебе душу. Повторяй — "я смогу жить дальше, я буду счастлив". Самое страшное, что Гарри уже ничего не может сделать, не может переиграть все и попробовать повести себя иначе. Не может отмотать время назад. Он может только сидеть и ждать, когда вина перестанет мучить, а боль притупится. Сегодня его уже вырвало, но не похоже что этим ограничится. Опять тошнит. Руки ходят ходуном, губы и подбородок трясутся. Он словно разваливается на куски. Кровь неустанными кулаками стучит в ушах. Он уже собирается приманить из холодильника пару банок пива, как вдруг раздается настойчивый стук в дверь. Стук? Как сюда вообще кто-то смог попасть? Гарри еще несколько дней назад поставил антиаппарационный щит, закрыл камин и наложил заклятие ненаходимости на Гриммо. Никто не в состоянии был... Стук сменяется звонком. Пронзительным звонком. Кто бы ни находился сейчас за дверью, он нажал на кнопку звонка и больше её не отпускает. Нагло давит, уверенно. И тут Гарри понимает, кто мог прийти. Тот, для кого его двери всегда открыты, а в защите прописаны исключения. Тот, кого Гарри не ждал увидеть в своем доме. Ни в этом месяце, ни в этом году, ни в этом столетии. Никогда. Поттер открывает дверь, его брови ползут вверх. Он чешет затылок и неловко улыбается. — Драко? И сердце словно замирает на миг. Гарри отвык видеть Драко на пороге своего дома. И то, что он здесь, сейчас, когда нужен больше всего на свете... чудо, не иначе. Малфой смотрит на него своим взглядом-сканером и все трещины видит, все червоточины. Словно читает мысли. Он шагает вперед и протягивает руку. Гарри жмет её, стиснув в ладони его пальцы. Замешательство постепенно проходит, изумленно вздернутые брови опускаются, складка между бровей разглаживается, а лицо становится более расслабленным. Малфой замирает на пороге, не мигая и не отводя взгляд. После минутного молчания он негромко кашляет и интересуется: — Все так плохо? Поттер просто устало передергивает плечами. Что он может ответить? "Нет, все в порядке", "Я уже в норме"? Постороннему, наверное, он так бы и сказал. Но Драко не посторонний. Гарри бестолково замирает в дверном проеме, разинув рот и глупо глядя на Малфоя. — Ты ко мне? — неуверенно спрашивает Гарри. Глупый вопрос, но учитывая их непростые отношения, вполне очевидный. Драко в ответ закатывает глаза, поднимая вверх и демонстрируя бумажный бежевый пакет. Он уверенно обходит Гарри, отодвигая его с прохода. Гарри хочется закрыть глаза. Малфой находится так близко от него, слишком близко, опасно близко... Он видит его лицо в мельчайших подробностях: выразительные губы, чисто выбритые щёки, тёмно-серые глаза. Он чувствует запах его одеколона. Незнакомый запах: за время, прошедшее с их разрыва, Малфой успел сменить парфюм. Кто-то подарил? Кто? — Долго еще будешь прятаться? Драко обеспокоенно смотрит на Гарри. Для Поттера сейчас наступило самое что ни на есть тёмное время. Он оказался один на один со своей скорбью и чувством вины. Малфой представляет, как тот, должно быть, днями сидел в своем кабинете, спальне или в гостиной и раз за разом вспоминал события, предшествовавшие штурму Гринготса, принятое им решение и последовавшую гибель заложников. Вспоминал и принимал это решение снова и снова. А после — казнил себя за последствия. — Я не прячусь. — тихо отвечает Гарри. — Я взял отпуск. В смысле... если, конечно, у меня все еще есть работа... Драко молчит. Он не знает, что можно сказать сейчас Поттеру. Возможно, им стоило действовать иначе, возможно, тогда бы никто не пострадал, возможно, тогда бы они все вместе выпили в баре по окончании и продолжали бы жить как ни в чём не бывало... Времени было мало, решения нужно было принимать молниеносно. На него, на Гарри постоянно давили, среди заложников находилась дочь американского дипломата, проходившая практику в банке. Министерство настаивало на проведении спасательной операции. Прими Гарри другое решение, это могло никак не изменить судьбы погибших, только привело бы к ещё более катастрофическим последствиям для остальных. Может быть погибли все. А может все бы выжили. Никто не знает. Никто не узнает уже. — Отпуск? Сейчас? Ты знаешь, что там, — Малфой указывает на дверь, щелкает пальцами и качает головой, — творится? Гарри не находит, что ответить. Судя по темным кругам под глазами Драко — ничего хорошего там не происходит. Пиздец глобального масштаба. Он неловко мнется у двери. Новая волна стыда обрушивается на него с полной силой. Драко проходит по коридору в гостиную и останавливается в дверях. По всей комнате раскиданы вещи вперемешку с мусором. Пол усыпан совиными перьями, огрызками, обертками от конфет, пустыми банками из-под пива. На диване вольготно расположился целый ворох газет. Торшер, купленный между прочим им, опрокинут, абажур растоптан. Варварство. Малфой тяжело вздыхает, глядя на бардак, устроенный Поттером, достает палочку и чинит напольную лампу. — Зачем ты здесь? — доносится ему в спину. Гарри заходит в гостиную, останавливается и выжидающе смотрит на Драко. Знает, что после того, как он поступил с ним, глупо надеяться на ответ "Потому что я тебя люблю", но все же он надеется. Дуракам везет. А он дурак... самый что ни на есть дурак. — Ты не выходил на связь три дня. Я хотел убедиться, что ты все еще... — он не договаривает, лишь недовольно рассматривает Поттера, отчего тому становится неуютно. — Мордред, Гарри, я думал, что ты... что с тобой... Нельзя так по-детски себя вести! От тебя разит перегаром, у тебя опухшие глаза и потрепанный вид. Да, сейчас трудное время, но это не конец света. — Не для тебя, не ты же убил всех тех людей... Поттер поднимает взгляд на Драко, и его зеленые глаза вспыхивают ярче обычного. Его голос сейчас сорванный, надломленный и несчастный, в нем звучат слезы, и Гарри было бы стыдно за проявленную слабость, но Драко и так уже видел все его неприглядные стороны. Он досконально изучил его за годы совместной учебы, работы и романтических отношений. Рассмотрел словно под микроскопом, прощупал все болевые точки. — И не ты! — Малфой с силой выпускает воздух через нос. Гарри ловит на себе тяжелый взгляд и поражается — такая глубина любви и утраты скользит в этом взгляде. Или ему это только кажется? — У тебя было два варианта — ждать или действовать. Не было правильного решения. Мы могли ждать, и вообще никого не спасти. С этими словами он отходит в сторону. Мгновение Гарри колеблется. Не так-то легко высказать терзающую правду, пусть даже Драко — единственный кому он может ее рассказать. Нелицеприятную уродливую правду. — Я думаю, что не гожусь для этой работы, что... что... — голос падает до шепота, отчаяние захлестывает, Гарри кажется, что оно затопит его рано или поздно, что он не сможет выплыть из этого периода жизни. — Когда-то давно я вбил себе в голову идею о славной и благородной борьбе со злом, а теперь... Я не соответствую, я не такой, как мой отец. Я должен был тщательнее все обдумать. Ты говорил мне "жди", нужно было послушать. Я должен был послушать, я должен был... Подавленность растет с каждым днем, сомнения захватывают его разум как клетки раковой опухоли, постепенно уничтожая его способность контролировать свои мысли и чувства. И вот уже он ни в чем не уверен. Драко отходит еще на пару шагов, отворачивается и замирает. Постояв так какое-то время, он наклоняется, подбирает с пола газету и рывком раскрывает ее. Смотрит на свою фотографию и шумно вздыхает. — Не лучший снимок, — качает головой — медленно и плавно. — Могли бы выбрать посимпатичнее. Драко расправляет плечи, поднимает голову, уставившись в потолок и рвано выдыхает. — Ты еще можешь шутить? — с горечью в голосе спрашивает Поттер и устало трет глаза. Малфой разворачивается и спокойным шагом, с предельно нейтральным лицом идет в противоположную от него сторону. — А что я должен делать? Волосы на голове рвать? Или за компанию с тобой запереться на Гриммо? Эта идея кажется Гарри не такой уж и плохой. Они могли бы жить здесь, только вдвоем и не было бы внешнего мира, и не было бы проблем и трудностей, которые ждут за порогом. Драко прочитал эту статью до конца еще у себя в мэноре, и не раз и не два, но сейчас он отчего-то продолжает вглядываться в газетную страницу. Отвращение и гнев поднимаются в нем, точно рвота. Он сминает газету в комок. Его назвали сообщником. Международным террористом. — Я аналитик, Поттер. Аналитик, а не аврор. — Драко оглядывается. — Я оперирую фактами и считаю вероятности. Но иногда... ваша интуиция сильнее прогноза. Если бы я в тебя не верил, я бы не позволил операции начаться. Поверь мне, я достаточно умен, чтобы помешать тебе. Я бы остановил тебя. Но я знал, что ты — лучший шанс тех людей. Не моя статистика, а ты. Мордред, Поттер, какими бы сложными сейчас ни были наши отношения, я доверю тебе свою жизнь. — Даже сейчас? После... после... Малфой внимательно смотрит на него, подходит ближе и произносит: — И до, и после, Гарри, — торопливым движением он касается плеча Поттера и на секунду сжимает его руку. — Ты очень хорош в своем деле, и, честно говоря, я не подозреваю, как ты еще не спятил со своей совестливостью. Ты столько лет крутишься в этом дерьме, и тебе до сих пор не все равно. Ты находишься на своем месте. Это именно то, чем ты должен заниматься. Слышишь? Гарри слышит. Он не может поверить в то, что сейчас происходит. Впервые за несколько месяцев они говорят друг с другом. Не перекидываются незначащими фразами о погоде или политике, а говорят. Драко говорит. С ним, о нем. Гарри уже и не знал, что должно произойти, чтобы Драко переступил через свою обиду. Он несколько раз пытался аккуратно вывести его на личный разговор, но Драко словно сфинкс — не позволял загнать себя в эмоциональную ловушку. Всегда на ход впереди. Кроме сегодняшнего дня. Неужели он и правда испугался за его жизнь? Неужели он действительно поверил в то, что Гарри по пьяни или в состоянии полной эмоциональной истощенности способен что-то с собой сделать? Драко засовывает руки в карманы мантии, достает часы и открывает их крышку, защелкивает и вновь открывает. — Ладно, давай ближе к делу: ты должен вернуться, — он смотрит на циферблат какое-то время, закрывает крышку часов, закрывает их второй рукой, закрывает глаза... — Сейчас... поверь мне, Гарри, сейчас не время посыпать голову пеплом. Позже это сделаешь. Когда все утихнет, когда эта история... — История? Драко с укором смотрит на него и качает головой. — Ты понял меня. — Он тяжело вздыхает. — Я бы не стал просить, если бы мог избавить тебя от этих проблем. Нужно твоё присутствие, иначе... Скандал слишком громкий, Министерство ищет козла отпущения. Я боюсь, что если ты не появишься в офисе... — Пускай. Я в ответе за результаты. Это справедливо, если я получу то, что заслужил. Малфой издали замечает на полках их с Поттером совместные колдографии, а еще те, на которых изображен только он. — Ты не убрал колдографии... Он удивлен. По-настоящему сильно. Ему казалось, что после расставания такие личные вещи люди выбрасывают в первую очередь. Драко подходит к стеллажу и берет в руки одну из рамок со своим снимком. На нем он ест свой первый биг мак, смеется и пытается закрыть камеру рукой... Он отлично помнит тот день. Хороший день, даже отличный. — Я не хочу их убирать, — с нежностью произносит Гарри. — Ты так счастлив на них. И я счастлив. Малфой на секунду прикрывает глаза и резко ставит рамку на место. Это было давно, два года назад. В другой жизни. — Счастлив... Конечно. Драко невзначай касается коробки с карточкой. На карточке корявым почерком Поттера написано: "С Днем Рождения, мой любимый слизеринский засранец". Часы. — Это подарок. От меня. Тебе. — Я понял, Гарри, — резко останавливает его Малфой. — Ты мог вернуть его в магазин. — Я хотел подарить. Драко бросает на Гарри нечитаемый взгляд и открывает коробочку. Замирает. А Поттер перестает дышать и весь словно выпрямляется — настолько он напряжен в этот момент. Ему кажется, что сейчас, вот сейчас, в это самое мгновение Драко что-то скажет, как-то отреагирует, но он лишь молча закрывает коробочку и ставит ее обратно на полку. Брезгливо проводит пальцем по пыльной поверхности, касается потертого и потрескавшегося вредноскопа. — А ты... убрал снимки? — спрашивает Гарри. Ему важно знать. Драко как ни странно очень консервативен, он редко перестраивает устоявшийся уклад жизни. Он привыкает к людям, определенным вещам и не любит что-либо кардинально менять. Если Драко убрал снимки — это многое говорит о его чувствах. — Убрал? Драко игнорирует вопрос, опускается в кресло, чуть наклонив голову и задумчиво уставившись на заваленный хламом диван, расположенный рядом с креслом. Нет, он не убрал снимки, и он сам не может понять почему. Наверное потому что идиот... или мазохист. Даже непонятно что хуже — быть сентиментальной тряпкой или извращенцем, жаждущим душевных страданий. Безумие — чувствовать себя использованным и преданным, но все равно тосковать по тому, кто бросил. И испытывать грусть из-за того, что в жизни было что-то по-настоящему стоящее, а сейчас нет ничего, и непонятно будет ли еще когда-нибудь. Несмотря на всё, что Поттер ему сделал, сказал, он не может понять, как жить без него. Это странно. В первые дни после расставания он не знал, как сдержать свою ярость и не убить его, а теперь... Гарри садится на диван рядом с Малфоем. Он проводит ладонью по волосам, не зная, что говорить. Когда-то они с Драко могли общаться часами, обо всем. А теперь ему неловко. И очень стыдно. Ему так плохо все последние дни и вот теперь, когда он этого и не ожидал, появляется Драко — человек, которого он любит и перед которым он так виноват. Появляется — и сразу становится легче. В одночасье. Легче просто от того, что он не один, что рядом с ним родной человек. Ему не нужны сейчас ни Рон, ни Гермиона, ни Джордж, ни Шон... Никто не нужен. А вот Драко нужен. Драко нужен очень сильно, немыслимо сильно. Потому что он семья, потому что он надежное плечо, потому что он самый важный человек из всех. Гарри понимает, что Малфой здесь не для того, чтобы дать ему второй шанс, он не собирается его прощать, да и сам Гарри не знает, как вернуть то, что было. Но главное, что Драко здесь. Сейчас он здесь. Будет ли у Гарри ещё такая возможность? Захочет ли Драко протянуть ему руку завтра? Послезавтра? — Ты свободен? — вырывается у Гарри. Он в ужасе от своей смелости округляет глаза и подносит ладонь ко рту. Драко выпрямляется. Долго разглядывает свой маникюр, после шумно выдыхает. Гарри вслед за ним выдыхает и тут же делает несколько коротких неглубоких вдохов, нервно расправляя домашние штаны. Малфой не идиот, он понял, что его спрашивают не о планах на вечер, а... — Почему ты спрашиваешь? — нарушает молчание Драко. Гарри пытается выглядеть увереннее, чем есть. Он небрежно пожимает плечами и закидывает одну ногу на другую, немного разваливаясь на диване. Чувствует себя дураком. И из-за своего вопроса. И из-за своей дебильной позы. — Потому что интересно: если я... — он кашляет, скрывая нервную дрожь в голосе. — ... если я предложу тебе остаться на ночь, ты согласишься? Вот. Момент которого он ждал четыре месяца, после того, как сам все похерил. — Нет, Поттер, это вряд ли. Помнится ты меня бросил. Сказал, тебя не устраивают мои тайны и мои секреты, не устраивает моя работа, не устраивает моя бисексуальность. И еще что-то про моего отца сказал. — Возможно, я погорячился. Возможно, я... Черт. Что он может сказать? Он тысячи раз проигрывал в голове этот разговор и не мог подыскать правильные слова. Драко — тот самый парень. Мужчина его мечты. Как он мог его бросить? Из-за работы? Ориентации? Да хрен с ней, с работой. Ну и что, что он би. Да, он не определившийся. И что? Разве так важно, что ему нравится ласкать клитор также как и член? Гарри поднимает голову и смотрит на потолок. — Я сожалею о своем решении расстаться. Он наклоняется и кладет на колено Драко руку. — Поттер... — Малфой ощущает приятное тепло через тонкую ткань брюк, нужное и бесконечно ценное тепло. И тем не менее он качает головой, сбрасывая ладонь. — Я начал встречаться с одной девушкой. И у нас все хорошо. Гарри выпрямляется. С девушкой, значит. С чертовой девушкой. Блять. — С кем? Спазм сжимает грудь и горло Гарри. Он терпеливо ждет, когда Драко ответит. — С Сарой из отдела международных отношений. Сара — смазливая блондинка с отвратительно неестественной улыбкой. Худая, высокая. Чистокровная. Она старается проявлять эмоции по минимуму — видимо боится появления морщин. В кафетерии неизменно заказывает диетический салат, состоящий из одной лишь травы, и стакан воды. — Она в твоем вкусе? Хм? — Почему нет? Она красивая женщина. — Скорее приторно-сладкая. Как карамелька. — Может я люблю карамельки. Малфой сидит с окаменевшим лицом, не выражающим совершенно ничего. В умении скрывать эмоции ему нет равных. Лишь сжатые кулаки выдают напряжение. "Нет", думает Гарри. "Я знаю тебя. Ты любишь горький шоколад с чили и... ты... ты..." Тебе нравятся брюнетки. Панси. Бриджит. Кейт Аттертон... Драко и в мужчинах, и в женщинах находит привлекательными именно темные волосы — черные, каштановые, темно-русые... Но никогда не блонд. И ему нравится в людях естественность, непосредственность, даже грубость, но не манерность. И тут до Гарри доходит: Драко хочет задеть его, хочет заставить его ревновать. Сара Кэмпбэл — девушка, которую одобрил Люциус, но даже если Драко с ней и встречается: она не соперница Гарри. В этом он уверен. Иначе Драко сейчас не сидел бы в его доме, не поддерживал в столь трудный момент его жизни, а был где-то в другом месте. С Сарой. Но он здесь. — Было сложно. Я дергался, а тебя это словно и не заботило. Мы стали реже заниматься сексом. Почти не говорили. Ты все держал в себе, а когда я пытался пробраться за выстроенную тобой стену, ты еще больше отдалялся. Драко поджимает губы и с обидой смотрит на Гарри. Молчит. — Прости меня. Я импульсивный идиот, я не всегда думаю, что говорю. Я просто... меня уносит, и я... Никогда не хотел такого исхода для нас. Я думал, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Всё. Он сказал. За признанием ничего не следует. Возникает напряженная пауза. Гарри не уверен, что теперь ему стоит говорить или делать. Он молча протягивает руку и касается его виска. Малфой рефлекторно поворачивает голову, избегая прикосновения. Словно оно обожжет его, причинит боль. — Ты не говорил мне этого. Он качает головой, опуская глаза на валяющуюся у ног банку из-под пива. Он понимает, что Поттер делает. Это удар ниже пояса. — Это невыносимо. Как будто внутри всё горит. Я люблю тебя, и больше всего на свете боюсь, что уже поздно в этом признаваться. Ты привлекательный, умный, забавный, на тебя заглядываются и мужчины, и женщины. И твой отец настаивает на том, чтобы ты женился. А я не хотел, чтобы ты в один прекрасный день бросил меня ради женщины, способной родить тебе детей. Гарри замолкает и сразу же делает несколько глубоких вдохов. Драко удивленно смотрит на него, словно видит впервые, а после опускает глаза в пол. Удивлен? Почему он удивлен? Эта проблема была озвучена. Гарри неоднократно просил его либо расстаться, либо перестать бросать заинтересованные взгляды на женщин. Потому что лучше на мужчин, с мужчинами он может соперничать. А с женщинами... Гарри постоянно чувствовал себя неуверенно, все время ожидал, что его бросят. Не дождавшись ответа от Малфоя, упрямо смотрящего на свои ботинки, Гарри снова пытается до него достучаться: — Если бы ты был геем, если бы тебя физически не тянуло к женщинам, я был бы спокоен, а так любая может тебе дать все то, что не могу дать тебе я — нормальную семью. Мне казалось, что когда ты встретишь женщину одних с тобой интересов, то захочешь уйти. Бисексуальные мужчины ведь так и делают. Они любят секс с мужчинами, но жить предпочитают с женщинами. — Не смей, — рявкает Малфой, вмиг теряя спокойствие. — Не смей делать меня виноватым. — Он смеряет его долгим злым взглядом, не моргая, не двигаясь, не дыша. После кривит губы и произносит: — Я не давал тебе повода в себе сомневаться. Я любил тебя. И я хотел тебя и я собирался прожить жизнь с тобой. Не с какой-нибудь женщиной, а с тобой. Это ты — тот кто ушел. — Прости меня. Гарри поднимается, обхватывает руками затылок, сцепливая пальцы в замок, и замирает. Потом резко опускает руки и движется по направлению к креслу, на котором сейчас сидит Драко. Он использует эффект неожиданности и садится сверху, сильно сжимая своими бедрами бедра Малфоя. Не позволяя ему встать и сбросить себя. Он берет в руки ладонь Драко и прижимает её к губам. Целует каждый палец, костяшки и выступающие вены. — Останься, — просит Гарри, наклоняясь вперед, касаясь своими губами губ Драко. Драко напряженно дышит, и каждый его выдох расплывается невольным движением воздуха по губам Гарри. — Останься, — вновь просит Поттер, и это больше похоже на тихий выдох. Он еще не смеет касаться губ Малфоя языком, лишь прихватывает их ртом. — Я здесь не для этого, Гарри. Ты здесь. Здесь. Это важнее всего. — Да, но ты все равно... — Поттер не может перестать трогать его, не может оторваться от него, знает, что не имеет никакого права на это, но ничего не в состоянии с собой поделать. Это выше его, сильнее его, мощнее. Эта сила с которой невозможно тягаться. Он смотрит на Драко, дотрагивается до его ушей, обводит пальцем родинку на шее. Его сердце неистово колотится в грудной клетке. — Ты был нужен мне, и теперь ты рядом. Малфой сидит неподвижно. Его руки все также лежат на кресле, но расслабленные пальцы сжимаются в кулак. Он чуть поддается вперед, собираясь подняться. — Я не хочу ничего больше знать, — он закрывает ладонью лицо, а после трет глаза. В голове какой-то бардак. С минуту он сидит так, ни слова не говоря и не шевелясь. — Я рад, что ты жив и в относительном порядке. Пожалуйста, открой камин, неправильно заставлять других волноваться за тебя. — Хорошо. — Гарри кивает. — Да, я открою камин и сниму антиаппарационный щит. Конечно. — А мне лучше уйти, — твердым голосом говорит Малфой, убирая руку от лица и выпрямляясь в кресле. Драко не из тех, кто прощает обиды. Гарри ранил его. Обидел. Разбил, растоптал. Глупо, что он считает, словно все можно исправить запоздавшим "прости". Потому что нельзя. Потому что время ушло. Да и вообще... Но Гарри не позволяет Драко думать об этом, он впивается в его губы долгим изголодавшимся поцелуем. Дыхание тяжелеет. Гарри чувствует язык Драко, жадно ищущий прикосновения к его собственному языку... Во всем, что касается чувств, Драко его полная противоположность. Он не следует зову сердца, а долго и щепетильно обдумывает каждый свой ход. Даже если он сейчас хочет остаться, его мозг скажет ему подняться и не медля аппарировать к себе домой. Потому что так проще. Потому что так безопаснее. Но правда в том, что в счастье нет ничего безопасного. Мы уязвимы, и чем более мы счастливы, чем более влюблены, тем более уязвимыми и ранимыми становимся. Малфой поворачивает голову. Гарри утыкается носом куда-то за ухом, а после медленно поворачивает его к себе лицом. Тот секунду внимательно вглядывается в его глаза, а потом опускает взгляд на губы. Протягивает руку и нежно обводит их контур. После поправляет очки Гарри. Поттер закрывает глаза. Его давно никто не касался... так. Никто не проявлял нежность, заботу. На работе он Старший, на нем лежит вся ответственность. Его слушают, его уважают. Он должен соответствовать представлениям своих ребят об идеальном командире. С Драко он ничего не должен. С ним он может быть таким, каким хочет. Капризным, жалким, мелочным, резким, придирчивым и вредным. Тот примет его в любым. Почему-то Гарри забыл об этом в конце их отношений. Почему-то в голове остались одни лишь обиды. У него было четыре месяца, чтобы подумать. — Ты голоден? — Что? — переспрашивает Драко, чуть склонив голову. Гарри кусает губы. Он смотрит на него внимательно, пристально, скользя взглядом по каждой черте его лица. — Я хочу задержать тебя, но мне не приходит ничего в голову. Поттер сжимает пальцы у Малфоя на плечах. Тот внимательно смотрит в его лицо, держа его за талию. Рассматривает дрожащие ресницы, родинки и понимает, что и сам ищет повод остаться. Малфой проводит ладонями от локтей до предплечий Поттера, сжимая и чуть отстраняя от себя. — Я не хочу... — Не хочешь? — на лице Гарри отражается, кажется, целый спектр эмоций. Он щурится, облизывает губы и тут же их нервно поджимает, выдыхая и избегая прямого взгляда. — Не хочешь меня? Он чувствует неловкость и стыд, по-прежнему крепко сжимая пальцы на вороте мантии Малфоя. — Я не знаю. Гарри задерживает дыхание и проводит кончиком носа по гладковыбритой щеке Драко. В гостиной темно, плотно задернутые темно-коричневые шторы не пропускают дневного света. В последние три дня Гарри их не открывал, предпочитая лежать на диване в полутьме, пить и думать об ошибках, которые он допустил. Все эти дни он то и дело просыпался в поту, тяжело дышащий, дрожащий. Его трясло, дыхание было прерывистое, он чувствовал напряжение в конечностях... Вставал и ходил бесцельно по комнате, а потом снова ложился, размеренно считая про себя до десяти и обратно, чтобы заставить сердце колотиться в ровном, правильном ритме. — Гарри? — Ммм? Поттер чуть наклоняется к Драко, выдыхает и неосознанно тянется губами к его губам. Останавливает себя в последний момент. — Встань. — Что? Нет! Драко закатывает глаза. — Дурак, ты Поттер. Я не ухожу. Просто здесь воздух затхлый. Ты вообще проветривал? Конец света — не повод для... Он резко замолкает, поняв, что своими словами невольно всколыхнул болезненные мысли. Гарри словно по щелчку переключается. В один момент он соблазнительный и сексуальный, в другой — потерянный и несчастный. Драко заглядывает Гарри в глаза. Тот не избегает зрительного контакта. Но его взгляд сейчас совсем другой — потухший. Драко не может видеть эту гнетущую пустоту. Гарри обнимает его, с силой сжимая в своих объятиях, и он обнимает его в ответ. Поттеру это нужно. Ему нельзя сейчас оставаться одному. — И тебе стоит принять душ, — замечает Малфой, отвлекая Поттера от мыслей о погибших. — О. Он все еще злится на Гарри. Тот разбил ему сердце, только ему было под силу сделать так больно. И он сделал. Ни у кого бы другого не вышло, а у него получилось. Драко до сих пор зализывает раны, нанесенные Поттером, но... Черт. Гарри это Гарри, он любовь его жизни. Малфой понял это давно, еще до того, как завоевал его. До того, как впервые озвучил свои чувства. — Я могу остаться на пару часов, — Малфой усмехается. — У тебя, наверное, и еды нормальной нет. Так? — Есть чипсы и какая-то замороженная дрянь из ближайшего супермаркета. Пиво. Много пива... — Я и забыл, какой ты беспомощный в бытовых вопросах. Домовик бы проследил, чтобы ты не умер от язвы желудка. — Не могу купить домовика, ты же знаешь... Драко кивает. — Да, точно. Грейнджер. Я принес с собой пакеты с продуктами. Слава мне и моей предусмотрительности. — Слава. Гарри встает и неловко мнется на месте. Драко порывисто поднимается вслед за ним, снимает мантию и аккуратно складывает ее на подлокотнике кресла. Поттеру приходится отступить в сторону, чтобы дать ему пройти. — Кухня... — начинает Гарри,указывая пальцем себе за спину. — Я помню, где она. Малфой идет на кухню и осматривается. Проходит пара минут, и он вновь как и месяцы назад становится полноправным ее хозяином. Кухня его принимает. Малфой взмахивает палочкой, невербально очищает грязь со сковородок, смахивает мусор с дощечек для резки. В долю секунды холодильник оказывается набит свежими продуктами. — Тебе, э-э, — наконец бормочет Поттер, — Тебе это вовсе не обязательно делать. — Я знаю, — говорит Малфой. — Нет, в самом деле. Драко кивает и молча продолжает колдовать над продуктами. Гарри оглядывается и только теперь замечает, насколько засран его дом. Блять. Драко терпеть не может беспорядок. — Извини. Здесь... Я не ждал... Я сейчас все уберу. Гарри достает палочку из заднего кармана штанов и принимается за тщательную уборку своего небольшого недельного беспорядка. По правде он опасается, что если сам не уберет, за него это начнет делать Драко. Закончит свои дела на кухне, обернется, увидит кругом множество пыльных мест и тут же примется за их чистку. Поттер в спешке бросается в гостиную, убирает с видных мест разбросанные вещи, открывает окно для проветривания. Он оглядывается и замирает, глядя на парящие в воздухе овощи, мясо и специи. Наблюдает за тем, как Малфой достает чугунную сковороду, жаропрочную форму, острый нож с длинным лезвием... Малфой укладывает томаты черри прямо с веточками в форму, брызгает на них оливковым маслом. Рядом с формой в воздухе измельчается чеснок, опускаясь на помидорки. Взмах палочки — и вот они уже в духовке. Драко смачивает свои пальцы в масле и небрежно брызгает ими на сковороду... Смазывает мясо, втирает в кусочек немного соли и перца. Гарри опирается о косяк двери. — Вагю? Он помнит, как одним зимним вечером Драко нахваливал эту породу быков. А он сам слушал, с интересом, с удовольствием, не потому что ему действительно важно узнать какое мясо лучшее, а просто потому что не мог не увлечься тем, что так сильно увлекало Драко. Драко способен вызвать интерес к чему угодно — если и сам при этом искренне и страстно любит то, о чем рассказывает. — А ты наглый, Поттер. Это херефорд. Темно-красный цвет, сливочно-бледный жир. Пружинит при нажатии, волокна тонкие и нежные. Бьюсь об заклад корова питалась лучше тебя. Туше. Конечно, лучше. По крайней мере последние несколько месяцев. Мерлин, как же он любит хорошие стейки. Нет блюда вкуснее, чем прожаренный кусок мяса. Просто ли это сделать? На самом деле нет. Хороший стейк — это тот самый случай, когда весь вкус заключен в самом продукте, повару не надо ничего улучшать и добавлять, главное не испортить то, что есть. То, как готовит Гарри, здесь не подходит. Обычное "хм, а что будет, если я добавлю чуть вот этого, прибавлю этого, смешаю с этим и увеличу жар?" — не пройдет. Надо действовать четко и решительно, как в аптеке, как на зельях. Хороший стейк — настоящее произведение искусства. Драко же делает только охренительно хорошие стейки. Он мастер. — Какой отруб выбрал? — Рибай. Классика. Малфой добавляет больше масла, чтобы треск утих, взмахивает палочкой, и в раскаленную сковороду опускаются два куска мяса. Раздается шипение. Драко замечает пристальное внимание Гарри, а тот не может скрыть восхищения его действиями на кухне. Тридцати секунд хватает на «запайку» сока с каждой стороны и боков. Он переворачивает мясо для равномерного приготовления. — Так и будешь смотреть? Уже все убрал? — Я люблю наблюдать за тем, как ты готовишь. Малфой добавляет сливочное масло и тимьян. Стейк пропитывается специями и маслом, приобретает мягкость и сочность. — Мой дом слишком засран. Боюсь придется убить день на уборку, — жалуется Гарри, глядя под ноги. На пыль и крошки. И пятна на плитке. Почему его раньше не беспокоил беспорядок? Наверное, ему стыдно перед Драко. Тот чистый, в свежей мантии. Не страдает из-за похмелья. И дом у него сверкает. И вообще... Драко моет руки и, опираясь о стойку, спрашивает: — У тебя есть вино? Поттер мыслями возвращается в апрель две тысячи шестого года, когда Драко вернулся из Франции впервые после завершения судебного разбирательства, после учебы в Париже и двух лет работы аналитиком во французском министерстве магии. Малфой вошел в его жизнь стремительно, неумолимо отодвигая соперников со своего пути. После почти шести лет, проведенных порознь, он предстал сильным и невероятно уверенным в себе человеком, который всегда получает то, чего хочет, и который сразу, в одну из первых их встреч, заявил, что на сей раз намерен получить его, Гарри. Намерен и точка. Никто никогда не признавался ему в таком настолько просто и спокойно. Но это же Малфой. Он верил в то, что добьется его внимания. И добился. — Помнишь наше первое свидание? — интересуется Гарри. Драко выпрямляется. Гарри думает, что тот не ответит, но внезапно он начинает говорить. — Не думаю, что смогу его забыть. У тебя практически все время стоял. Ты уходил в туалет, возвращался с румянцем и спавшей эрекцией. А уже через пятнадцать минут член вновь выпирал из брюк, и тебе приходилось ерзать и поправлять их. Это одновременно и льстило, и настораживало. Не то чтобы я был против близкого знакомства, просто... Гарри тихо смеется. — Я хотел сквозь землю провалиться от стыда. Ничего не мог с собой поделать. Ты готовил для меня. Впервые кто-то готовил для меня. Я... Честно, я и не думал, что процесс приготовления пищи может быть настолько эротичным. Но в твоем исполнении... Гарри помнит, что для Драко готовка — это нечто невообразимо интимное, это его страсть, его любовь... Он готовит только самым близким — родителям, Панси, ему. Драко готовит без помощи магии — ему нравится трогать продукты, ощущать холод острой стали ножей... Он больше, чем просто хороший повар. Он шеф, и назвать его иначе — преступление. — Вино? Ты что-то спросил про вино? — вспоминает Гарри. Драко в этот момент указывает палочкой на верхние полки с купленной им же посудой и в воздух поднимается набор тарелок для двух персон. — Да, — Малфой ухмыляется, — Каберне Совиньон, Пино Нуар, Божоле Крю, Бардо, Латур, Шато Ла Миссьон О-Брион... Гарри кивает, закрывая глаза. Он обожает, когда Драко... такой. Когда он говорит — так. С такими интонациями. Называет вина и... Черт. Он очень сексуальный. — Прекрати рисоваться. Иначе все закончится тем, что мне снова придется краснеть и поправлять штаны. Драко придает салфеткам форму лебедей, расставляет их возле тарелок. Он настоящий виртуоз, особенно, когда речь идёт об эстетической составляющей приема пищи. Драко — maître d'ecolе и знает всё о сервировке стола, о правильной подаче блюд, он умеет вручную делать розетты из бумажных салфеток и полирует до зеркального блеска столовые приборы. Гарри нравится это в Драко — его перфекционизм и неубиваемое стремление к прекрасному во всех аспектах жизни. Он всегда выглядит ухоженным, опрятным, красивым. Совершенным. Во всем. В одежде, во внешнем виде, в манерах... Гарри всегда любовался им, завидев издалека в министерстве или в любом другом месте. Любовался и думал: "Мой. Это мой любовник". — Да, осталось несколько бутылок. Еще которые ты покупал. Драко следит за Гарри периферийным зрением. Взгляд Поттера направлен на его предплечья, на подвернутые рукава рубашки. Драко складывает свой фартук и убирает его на место. Гарри улыбается. Этим фартуком никто не пользовался четыре месяца. Поттер пальцем чертит линии по столешнице и говорит: — Знаешь... Мне кажется, что моя кухня любит тебя больше чем меня. Это ранит. Он насыпает в кружку растворимый кофе, заливает его кипятком и несколько раз помешивает полученное месиво ложкой. Драко неодобрительно смотрит на него, и в его взгляде отчетливо читается: "Есть же турка, Гарри. Ну что ж ты такой неумеха". — Я всегда заботился о своей малышке, чего не скажешь о тебе, — с этими словами он наклоняется и шепчет: — Скучала, любимая? Малфой достает из духовки форму с запеченными помидорами. Гарри спешно подносит кофе к своим губам. И, поколебавшись, показывает на плиту: — Тыможешьнавещатьее, — бормочет в кружку, — скажем, в субботу или воскресенье, или любой другой день. Малфой выпрямляется, форма с помидорами взмывает вверх и плавно пересекает пару метров до стола, опускаясь рядом с салфеточным лебедем. — Ты очень любезен, Гарри. Их взгляды встречаются на уровне чуть выше его кофейной чашки. Гарри резко распрямляет плечи. — Ну, я же вижу, как вы... Ну как близки. Я был бы монстром, если бы встал между вами. — Если ты настаиваешь... — Драко вполне дружелюбно, но сдержанно улыбается одними губами. — Иди прими душ, Гарри. Я как раз закончу. Поттер медлит, боясь, что когда вернется, на кухне никого не будет. Но что-то во взгляде Драко внушает ему надежду на обратное. * * * Когда Поттер возвращается, стол уже накрыт. Драко сидит на одном из стульев, его руки неподвижно лежат на столе, и он смотрит на них застывшим потерянным взглядом. Он не выглядит радостным или довольным. По правде он выглядит грустным. Гарри не спешит обнаруживать себя, он молча наблюдает за Драко. Тот тяжело вздыхает и закрывает глаза. Гарри бы все на свете отдал за то, чтобы вернуться в прошлое и не позволить себе совершить ту ошибку. У них ведь было то, за что стоило драться. Гарри любил, Драко любил... Каким бы Драко ни был, он по-настоящему его любил. И сейчас любит. Непонятно вообще за что. Просто любит. И сейчас бы ушел, если бы мог. Если бы не любил, не хотел. Малфой поднимает глаза и немного нервно улыбается. Улыбка получается натянутой, вежливой. Неискренней. Он словно не понимает, каким образом вдруг оказался в этом доме, на этой кухне. Зачем он делает то, что делает. Почему ему не все равно. Гарри подходит к нему и замирает, не зная, что делать. — Давно стоишь? — интересуется Малфой. Поттер качает головой. Чувствует вину. Он смотрит в сторону в поисках слов, которые так и не сказал пока. Они часто сталкивались на работе. У него была масса возможностей, чтобы все исправить, но он боялся. Ему казалось, что если он не попросит Драко начать все с начала, то и не услышит "нет" в ответ, и тогда у него будет еще надежда на что-то. И его не отвергнут. Страшно было и от того, что Гарри не знал, нужен ли он еще Драко — такой чокнутый и нелепый. С огромными мутантскими тараканами в голове, съевшими ту часть мозга, что отвечает за способность сначала думать, и только потом говорить. — Спасибо, что не позволил мне есть полуфабрикаты, — говорит Гарри. — Не стоит благодарности, — отвечает Драко, вытирая руки полотенцем и жестом предлагая ему сделать первый укус. И Гарри делает, а после стонет с набитым ртом что-то похожее на слова восхищения. Стейк прожарки медиум, немного розовый внутри, сочный, нежный, на пару секунд полностью завладевает вниманием Гарри. Почти прозрачный сок струится вниз по нижней губе. Гарри поспешно откладывает вилку и вытирает рот салфеткой. — Черт, это... здорово. Очень вкусно. Спасибо. Гарри нанизывает на вилку еще один кусок стейка, и когда он делает укус, наслаждаясь этим гастрономическим изыском, его глаза закрываются. Он словно на секунду исчезает. На его кухне вновь сидят двое. Он вновь ест человеческую еду. На душе тихо, спокойно, благодатно. — Боже, как же обалденно ты готовишь. Поттер фокусирует взгляд на Драко. Тот сидит в кресле напротив, словно каменное изваяние. Подобранный, идеальный — от блестящих лаковых ботинок до уложенных волос. — Но не стоило ради меня украшать стол. — Может мне и в тарелки еду не стоило накладывать? Ели бы из пластиковой посуды. Я заметил несколько у тебя в мусоре, — мимоходом отвечает Малфой. Рукава его рубашки закатаны до локтей. — Еда сама по себе — искусство. А для шедевра нужна хорошая рамка. Гарри проводит рукой по своим волосам: — Хочешь сказать, я ем что-то вроде росписи Сикстинской Капеллы. — А ты хочешь сказать, что нет? Гарри неожиданно для себя ухмыляется. Нервной, но счастливой ухмылкой. Как же он скучал... Малфой бездумно покручивает салфетку вокруг пальцев, отворачивается, протирает кухонным полотенцем нож для масла. Он делает медленный глоток из своего бокала, облизывает тонкие выразительные губы. Гарри думает завести какой-нибудь пустой и безопасный разговор, не смея вновь приблизиться к тому, о чём, наверное, должен был говорить. — Ты хотел пойти в дуэльный клуб. Господи, как глупо — говорить сейчас об этом. Видимо, Малфой с ним согласен. Он немного меняет положение тела, удобнее усаживаясь на стуле, и нехотя отвечает: — Не было времени. Много работы, личная жизнь... Сара. Поттер наклоняет голову, избегая прямого зрительного контакта. Нанизывает черри на вилку и отправляет в рот. В ушах звенит: "Личная жизнь". БАМ! "Сара". БАМ! — Слышал, тебя на пару недель направили в Канаду. Поздравляю. — Спасибо, — сдержанно благодарит его Малфой за участие. На какое-то время в комнате повисает молчание. Слышно тиканье механических магловских часов, купленных Поттером на одной из городских уличных барахолок, слышно периодическое гудение в трубах — непонятно по какой причине появляющееся и также мистически исчезающее, слышен лай соседских собак. Тиканье часов словно проникает сквозь кожу прямо в кровь. И теперь он сам как часы — отсчитывает секунды до того момента, как Малфой вежливо улыбнется, поднимется со стула и уйдет во внешний мир. Тик-так. Тик. Так. Гарри не выдерживает: — Я думаю, между нами еще что-то есть. Ему кажется, что его грудь сейчас разорвётся, так неистово колотится сердце и сжимаются в спазмах лёгкие. Он сглатывает, ожидая ответа. Драко же отрешенно теребит в руках салфетку и молчит. Потом он смотрит в потолок и говорит: — Я хочу, чтобы все осталось так, как есть. Гарри не может понять: как так? Как так? Нет, правда — как? — Но... ты же... ты приехал. И ты целовал меня, готовил для меня. Драко качает головой. — И все же. — Почему? — Потому. Сейчас неподходящее время, и... — Сара? Поттер прищуривает глаза. Драко спокойно встречает его взгляд и пожимает плечами в знак согласия. — Да, Сара. Гарри признает, что заслужил все это — и ревность, и сомнения, и неуверенность в себе. Говорят, человек — кузнец своего счастья. Несчастья впрочем тоже. — Я понимаю, ты боишься, и я бы боялся на твоем месте, свяжись я с таким мудаком, но я обещаю в этот раз все будет иначе. Наша ситуация изменилась, я изменился. Я скучаю по тебе. Я скучал все это время. Я лежу в постели и думаю о нас, представляю как ты обнимаешь меня, и мы.. Драко не выдержав восклицает: — Мордред, Поттер, ты мне сердце разбил! Он тут же берет себя в руки, закрываясь от Гарри. Но уже поздно. Пусть у Гарри эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, он в состоянии понять некоторые вещи. Драко хочет, чтобы он его переубедил. Он хочет вернуть то, что у них было. Два с половиной года — это много, их не так просто вычеркнуть из памяти. Особенно если у них такая сильная любовь. Никто из партнеров никогда не испытывал к Гарри и десятой доли того, что чувствует Драко. Да и сам Гарри... Ему всегда чего-то не хватало… С кем бы он ни был, ему чего-то не хватало. Страсти. Глубины. Свободного падения. Ощущения, словно стоишь на самом краю и сейчас, вот прям сейчас, ещё немного и... сорвешься. До Драко было максимум неплохо. С ним — невероятно. И больно, и страшно, и уютно, и... хорошо. Как же хорошо. Только потеряв его, Гарри понял насколько сильно он нуждается в таком чувстве и в таком мужчине. — Мне очень жаль, — говорит он едва слышно, понимая, как банально и плоско это звучит; но лучшего в голову не приходит. — Мне так жаль. Прости… С момента их расставания Гарри часто снились сны с участием Драко — уютные, счастливые сны, в которых он вдыхал его аромат, ощущал его дыхание на своих губах. Но когда просыпался никого не было рядом. Пустая постель. Пустой дом. Пустая жизнь. Он терял Драко снова и снова, и снова... Малфой поднимается, отходит к окну и барабанит пальцами по стеклу. — Что я здесь делаю? Что я делаю? Он не обращается к Гарри, он на него даже не смотрит. Скорее спрашивает сам себя, недоумевая почему до сих пор находится в этом доме. — Драко... — Если сейчас ты хочешь успокоить совесть или как-то избавиться от чувства вины я... Хорошо! Я скажу, что ты хочешь услышать, — я пережил наш разрыв. Все нормально сейчас. Ясно? — Малфой делает короткую паузу и, бросив быстрый взгляд на Гарри, продолжает: — Все нормально. Я живу дальше, и я даже могу работать с тобой, могу приносить продукты в твой дом и готовить тебе, но я не хочу быть твоей боксерской грушей, когда ты зол, или мальчиком для слез, когда тебе плохо, или гребаным дилдо, когда тебе хочется секса.. Драко кажется, что, оставаясь на этой кухне и позволяя вовлекать себя в подобные разговоры, он совершает большую ошибку — ещё одну ошибку в череде тех, которые он допустил из-за иррационального и безумного по своей силе желания быть с Гарри Поттером, любить его, заботиться о нём. После расставания он едва ли находил в себе силы вставать с постели, общаться с родителями и демонстрировать окружающим, что он в порядке. Драко заставлял себя работать и встречаться с друзьями, но мало что по-настоящему вызывало в нём интерес. Он жил по инерции, жил потому что нужно жить дальше. Жил, как привык жить до Гарри. Делал, что должен был, что от него ждали. Заполнял пустоты. Существовал. — Нет, все не так! — возражает Поттер, беспомощно и виновато опустив вниз лицо. — Я тебя люблю. Я до сих пор тебя люблю. И я любил тебя тогда, и мне жаль, что я не говорил тебе этого. Мне жаль, что ты считал себя недостаточно... Да, ты не такой, как я, ты другой, и иногда ты меня безумно бесишь, иногда я готов тебя убить, но я точно знаю одно — я ни к кому никогда не испытывал таких сильных чувств и не думаю, что испытаю. Драко опускает глаза на тыльную сторону ладони Гарри и проходится взглядом по едва заметным строкам. Я не должен лгать. Он вновь смотрит на Поттера. Заглядывает в его глаза. В них тоже можно прочитать те же самые строки. И Драко верит. У Поттера масса недостатков, но хитрость и лживость не одни из них. Он правдивый, порядочный и прямолинейный. Такому человеку легко доверять. Ещё совсем недавно, до гибели заложников, Драко казалось, что ему удалось забыть. Забыть о том, как сильно и глубоко можно любить другого человека. Забыть о проведенных вместе праздниках, о счастливых беспечных выходных, об их общих шутках, понятных им двоим. Он знал, что это всё где-то живет в нем, но загнано настолько глубоко, насколько только можно. Страх за Поттера выпустил все чувства наружу. В одночасье распространившись как лесной пожар, они сминают на пути все разумные доводы. "Я тебя люблю" — звучит голос Поттера. "Я тебя люблю" — вторит его собственный голос. Когда они вместе жили, Драко постоянно ловил себя на мысли, что его пленяла неспешная, уютная, тихая рутина их отношений. Взрослых, серьезных отношений взрослых самодостаточных людей. Как оказалось, в том что он считал счастьем, Поттер видел угрозу. Гарри нужна была страсть, ощущения на грани, без этого, находясь в состоянии покоя, он боялся быть брошенным. Требовал определиться с предпочтениями: "Можешь любить женщин, можешь любить мужчин, но определись уже, бога ради! Нельзя усидеть на двух стульях, Драко. Ты либо гей, либо натурал. Все просто". Гарри считал, что для Драко секс с мужчинами — не более чем блажь. И их роман — блажь. Небольшая интрижка перед женитьбой. Он был неправ. После расставания Малфой часто думал о том, что он сделал не так и приходил к одному и тому же выводу: он был не тем. Он не мог изменить свою суть. Ему нравились женщины, редко мужчины, в основном — женщины. У него было несколько серьёзных романов с женщинами и только один — с мужчиной. С Гарри. Для Поттера это было проблемой. — Сара именно то, чего ты боялся, да? Она блондинка, как и хочет отец, она чистокровная. Очень смышленая. Понимает, что можно говорить, а о чём стоит помолчать. Она уступчивая. Она хочет стать моей женой и понимает, как этого добиться. Знает о тебе, и ее не смущает моя ориентация. — А ещё она питается листьями. Драко улыбается. Сдержанно, но все же. — Да, я заметил. Гарри нанизывает на вилку еще один кусок мяса и отправляет его в рот. Делает глоток воды. — Преступление, учитывая то, как ты готовишь. — И что, ты не считаешь препятствием наличие девушки? Девушки, способной дать мне нормальную семью. Только когда его страхи ему в лицо озвучивает Драко, Гарри понимает, какой он идиот. Семья может быть разной. Драко говорил ему сотню раз, что ему неважно, что у его партнера между ног. Секс прекрасен в любом виде, если он с тем, кого любишь. И если отношения счастливые, никто больше не нужен — ни мужчина, ни женщина. Никто, кроме любимого человека. — Блондинку? — Гарри качает головой. — Нет. Драко закатывает глаза и подносит к губам бокал с вином. Он не пьет, просто думает о том, что, наверное, никогда так и не узнает Гарри. Порой он не может понять, что ему нужно, а порой может, но не знает, как ему это дать. Возможно, расстаться было правильным решением. Умным решением, принятым Гарри сгоряча. Он интуитивно сделал то, что Драко должен был сделать давно. Как и подсказывал ему разум. Так проще. Так спокойнее. Иногда морозом по коже накатывают воспоминания, в такие мгновения он хочет закрыть глаза и просто раствориться. Исчезнуть и ничего не чувствовать. С Поттером было сложно, как ни с кем другим, но по какой-то непонятной причине именно с ним он был настолько счастлив. Неприлично счастлив. — Не выйдет ничего путного, Гарри. Я не смогу забыть, я знаю это, и ты знаешь. — И не нужно. Я не хочу, чтобы ты забывал. Какими бы ни были наши отношения, они были честными. Это были мы, несовершенные, без масок, без притворства. Малфой ставит бокал на стол, обходит стул, на котором сидит Гарри, и останавливается за его спиной. Гарри буквально чувствует его кожей, и по телу пробегает волна мурашек. Он хочет Драко до умопомрачения. Всегда хотел. Гарри чуть поворачивает голову и делает глубокий вдох, наслаждаясь его ароматом, наслаждаясь его запахом. — Мерлин, как же ты вкусно пахнешь... Я так люблю, как ты пахнешь. Когда мы расстались, я как безумный нюхал твою одежду, закрывал глаза и представлял, что обнимаю не твой свитер, а тебя. И ты рядом. И ты снова со мной. Потом секунд через двадцать-тридцать начинал себя ненавидеть. Драко подходит ближе, останавливаясь в нескольких сантиметрах от него. — Я тогда двум людям больно сделал. И сейчас, когда ты готовил, я думал только о том, что ты здесь жил. Со мной. Это был и твой дом, и ты ведь и правда чертовски любил эту плиту. А я все похерил. Я идиот, я такой идиот, прости меня. В этот момент в Драко словно борются два равных по силе волка — гордость и любовь. Он не знает, какой из них победит. Он не привык прощать. Прощать трудно. Чертовски трудно. Бесконечно трудно. Драко смотрит на низко опущенную голову Гарри, на его футболку с маленькой едва заметной дыркой у горла и испытывает небывалую нежность. Ничего не может с собой поделать. Когда дело касается Гарри, то что Драко думает вступает в противоречие с тем, что он чувствует. Он не верующий человек, но так уж вышло, что несколько лет назад в институте у своей тогда еще девушки, увлекавшейся историей мировых религий, он случайно увидел строки одной из многочисленных книг по христианству. Драко так и не смог выбросить их из головы.

"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится..." Долготерпит. Не гордится. Никогда не перестает. Безумие, если подумать. Но именно это он чувствует к Гарри. Именно это. Ладони Драко ложатся на его плечи, скользят ниже, но практически сразу возвращаются обратно. Гарри запрокидывает голову, подставляясь под ласку. У Драко красивые руки — уверенные, сильные. Пальцы проходятся по ключицам, гладят шею, вплетаются в волосы. — Я не знаю, как убедить тебя, — шепчет Поттер. — Ты ведь переговорщик, а не я, это тебя учили договариваться. Драко, наклонившись, прикасается губами к его шее, и Гарри непроизвольно сжимает руками край стола. Малфой разворачивает его стул к себе, тянет за ворот футболки, заставляя подняться на ноги. В его взгляде уже сейчас можно прочитать ответ на начатые переговоры, пусть он и не высказал вслух то, что на душе, — из-за страха ли или по какой-то иной причине. Драко снова приникает губами к шее, скользя руками по телу Гарри и крепко прижимая к себе. — Я слушаю. Все именно так, как должно быть, — идеально. Все, что происходит, не кажется абсурдом. Все напротив как-то логично и закономерно. — Что ты хочешь? — голос Малфоя настойчивый и на удивление отрезвляющий. — Я... я не знаю, чего я хочу, — Поттер моргает часто-часто, а потом отвечает. — Тебя. Драко протягивает руку к его лицу и нежно проводит пальцами вдоль скул, касается щеки... Гарри позволяет снять с себя очки, инстинктивно прикрывая глаза, а после смотрит на Малфоя. Тот обхватывает его лицо руками и долгих три секунды вглядывается в его глаза. — Гарри, — произносит с хрипотцой, на выдохе. Поттер и забыл, что его имя можно произносить... так, настолько интимно, настолько сексуально, настолько вдохновенно, что аж мурашки по коже. Драко осторожно обхватывает пальцами его запястье, гладит тыльную сторону ладони... Гарри разжимает руку, поглаживает в ответ его пальцы своими. Ему хочется переплести их и держать Драко за руку. Это так глупо и сентиментально. Драко немного наклоняется, приближая свое лицо ближе, Гарри рассматривает их переплетающиеся пальцы, концентрируясь на своих ощущениях. — У тебя есть кто-то сейчас? Поттер качает головой из стороны в сторону, а после задерживает взгляд на губах Драко, нервно облизывая свои. Пальцы Драко продолжают ласкать его руку, нежно чертить узоры на его ладони, невесомо гулять вдоль вен до сгиба локтя и обратно. — Нет, и не было никого. Ему не хватало именно этого — близости. С Драко у них по-настоящему сильная связь. Как оказалось ее не в состоянии разорвать ни разные ценности, ни сложности характеров, ни раны, нанесенные друг другу, ни время, ни расставание... Они словно две совершенно разные половины одного целого, идеально подходящие друг другу. В следующее мгновение Драко накрывает его губы своими, дыхание становится общим. Он не целует, только касается губами губ. Гарри подается вперед, его веки трепещут, он знает только одно — он любит Драко, иррационально, безумно, глупо. Тот пытается отстраниться, но Гарри запускает руки ему в волосы и удерживает его на месте. Голову кружит от осознания происходящего, от запаха его тела, от мысли, что вот оно — его счастье, прямо перед ним. Снова его. Поттер проводит языком по острому кадыку, спускается к впадине между ключицами, а затем внезапно втягивает кожу, оставляя засос. — Поттер! — доносится до него недовольное шипение. Гарри улыбается, запрокидывая голову, и чувствует ладони на своих ягодицах. Ему всегда нравилось, когда Драко сжимал его задницу. Наверное у него там эрогенная зона. Он нерешительно теребит пуговицы на рубашке Малфоя, мечтая нарушить целостность этой идеальной упаковки и наконец-то добраться до не менее идеального содержимого. Драко невербально убирает со стола часть посуды, приподнимает Поттера за талию и усаживает на кухонный стол. — Сними с меня рубашку. Он целует Поттера в шею, нежно покусывает мочку, утыкается носом в волосы. Стонет: — Гарри, давай уже! Гарри тут же счастливо лезет целоваться. Драко улыбается в поцелуй на такую искреннюю реакцию. Гарри этим его и покорил когда-то: он дал ему то, чего ему так не хватало в жизни — искренность, открытость, яркость, чувствительность и эмоциональная раскрепощённость. Гарри расстегивает рубашку, разводит полы в стороны и касается пресса. Сидя на самом краю стола, он притягивает Драко ближе к себе, обхватывая руками и ногами, и шепчет: — Трахни меня на этом столе. Драко на мгновение отстраняется, дёргает плечами, рубашка падает вниз, скользя по голой коже. Он пристально смотрит в глаза Гарри. Это тот самый взгляд, который давно мечтал увидеть Поттер. Взгляд полный страсти, а также чего-то темного, пугающего, подавляющего. Радужка глаза сливается с расширенным зрачком, Драко ставит руки за Поттером, прижимаясь всем телом к нему. Гарри цепляется за него, одной рукой обхватывает его шею. Малфой сжимает и гладит его бедра. Гарри откидывается на локти, приподнимает ягодицы, позволяя стянуть с себя домашние штаны и белье. Он хочет Драко. Очень сильно. Драко долго и внимательно рассматривает его тело, а затем склоняется над ним, раздвигая ему ноги. — Что-то не так? — Ты похудел, — констатирует он. — Я о тебе лучше заботился. Его ладони гладят поясницу, бока и верх ягодиц. — Подожди. — Гарри бьет себя по лбу и пытается свести коленки, стыдливо отводя взгляд в сторону. — Черт. Я не ждал тебя и уж точно не думал, что в ближайшее время мне обломится секс. — И что? — Я не гладкий, не... ну ты понял. Гарри переводит смущенный взгляд на Драко. Тот улыбается и целует его коленку. — Мне прекратить? — Может дашь мне пятнадцать минут? Драко опускает руку на член Гарри, а после касается ануса и мягких волосков вокруг него. — Мне всё нравится. Меня все устраивает. — Точно? У Драко лобок, яички, анус всегда в идеальном состоянии. Он внимательно следит за собой. Гарри как-то в шутку назвал его девчонкой, и тот долго потом это опровергал. Всю ночь. — Точно. Гарри раздвигает шире согнутые в коленях ноги, под тонким хлопком футболки видны его твердые соски. Он рефлекторно втягивает живот, когда ладони Драко ложатся на его бока и задирают майку. Поттер помогает снять ее с себя, поднимая руки и освобождаясь от лишней одежды. Он чувствует спиной холодную поверхность столешницы, к которой его припечатали. Малфой устраивает одну его ногу у себя на плече, другую отводит в сторону, и Гарри тут же ее сгибает, упираясь в край стола. — Гарри. Посмотри на меня. У Поттера мурашки по коже от того, как Малфой произносит его имя. Драко целует его, касается ануса пальцами. Гладит, возбуждает. Гарри не нужна прелюдия, но она ему нравится. Прелюдия — что-то вроде вишенки на торте: приятное дополнение к основному десерту. Гарри обхватывает Драко ногами за поясницу, нетерпеливо подаваясь вперёд. Полированное дерево несильно впивается в задницу в районе копчика. Черт. В фантазиях все было проще. Думать долго о плюсах и минусах секса на столе у Гарри не получается: Драко расстегивает брюки, подхватывает его ноги под коленями, сдвигая ближе к краю стола и приставляет член к кольцу мышц. Входит в него. Рывком. Скрип стола, шлепки его яичек по заднице, стоны... Малфой царапает его бедра, сжимает настолько сильно, что оставляет синяки. Поттер двигается ему навстречу, насколько это возможно, и в попытке ухватиться за что-нибудь роняет со стола кружку. — Черт, моя кружка... — Ты волшебник, Гарри. Да, точно. Репаро. — Ах-х-х. Малфой наклоняется, упираясь руками по обе стороны от Гарри, продолжая ритмично двигаться. Гарри любуется своим любовником. Его румянцем и выбившимися из идеальной прически прядями, капельками пота, блестящими на виске, закушенной губой. Вот он, сама стихия во плоти. — Жестче, — рычит Поттер, поджимая пальцы на ногах и впиваясь ногтями в ладони. — Что? — Жестче, трахай меня жестче. Четыре месяца без секса, я хочу грубо. Мне хочется... да, вот так. Вот так. Вот та-а-а-а-а... Гарри сжимает кулаки, немного меняя позу. Тело сводит судорога из-за неудобного положения тела. Он чуть отводит ногу в сторону, изгибается, обхватывая руками края стола. Двигается, чувствуя в себе член — о-о-о-ох как хорошо — гладкий, растягивающий, изогнутый член. Драко в точности знает, что нужно делать, чтобы Гарри стонал, чтобы сбито дышал, пока его берут на этом мордредовом обеденном столе. Малфой сжимает его в объятиях, удерживая под спину, толкается бедрами снова и снова — он знает это тело почти также хорошо как своё. Запрокинув голову назад, Поттер синхронно двигается навстречу, выгибается в пояснице под удобным ему углом, чтобы стало ещё приятнее. — Ускорься... я ах-х-х-х... блять как хорошо. Как хорошо... — с его губ срываются глухие стоны, больше походящие на шипение или шумное заходящееся дыхание. Гарри обхватывает голову Драко руками, завладевая его ртом, проникая языком внутрь и задыхаясь. Он чувствует, что не успевает дышать, пытается сделать глубокий вдох, сбивается под напором Малфоя. Драко двигается быстро, мощно, размашисто. Грубо хватает его за бока, с силой сжимая пальцами. Набирает темп, уже не выходит полностью, стремится толкнуться глубже. Он сжимает ладонями ягодицы Гарри, стискивает, давит, мнет. Поттеру это нравится, всегда нравилось. Малфой чувствует приближение оргазма. Он проводит обеими ладонями вдоль тела Гарри, заводит его руки за голову и сдавливает его запястья. — Можно... Гарри, могу я кончить в тебя? Гарри кивает. Его не заботят такие мелочи. — Да. Да, конечно. Они вместе? Гарри понятия не имеет, да или нет. Он не может сказать, кто они теперь друг другу. Точно не друзья, бывшие любовники, возможно будущие партнеры... Но имеет ли это значение, когда Драко кончает в него, хрипя его имя и обессиленно утыкаясь ему в плечо. Имеет ли это значение, когда Драко смеется. Тихо, едва слышно, но счастливо. Гарри стискивает бедра, продолжая лениво двигаться по инерции, вздрагивает. Он запрокидывает голову назад, его тело ломит от сладкой конвульсии, идущей снизу и охватывающей все нервные окончания. Он словно кипит, сгорает заживо, содрогаясь от пульсации в висках, в члене, в заднице... Какие-то секунды легкие работают только на вдох, а перед закрытыми глазами все плывет. Драко размазывает по животу Гарри его сперму, ласково обводит ямку пупка, опускает в нее кончик пальца. Чувствует, как его член постепенно обмякает, хочет выйти, но Гарри инстинктивно сжимается, протягивает руку и останавливает его. — Подожди. Ему нравится этот момент. Послеоргазменная нега. Такого не было уже много месяцев, он и отвык чувствовать в себе член, ощущать, как он растягивает его изнутри. — Я уже говорил, что мне нравится твой член? Нравится даже то, что он кривой. — У меня не кривой член, Поттер! Гарри смеется, лежа на столе и глядя в потолок, чувствуя, как сердце неистово колотится в груди. Го-о-о-осподи, как же ему сейчас хорошо… Как хорошо! — Если бы нас кто-то сейчас увидел... — едва слышно шепчет Малфой, разглядывая Поттера. На его бледной коже уже сейчас заметны темные пятна, следы от рук и резкие красные царапины…— Со стороны я словно тебя изнасиловал. Гарри улыбается — сыто, довольно, удовлетворенно. Его левая нога свешивается со стола, почти касаясь пола, правой он все еще обхватывает бедро Малфоя. Он расслаблен, вымотан и счастлив. Впервые за очень долгое время. — Жестко изнасиловал? Малфой выпрямляется и отходит на шаг, критично осматривая стол. А потом переводит взгляд на лежащего на столе Поттера и все мысли о наведении порядка моментально исчезают. Поттер очень красивый мужчина. Драко дотрагивается до его коленки, Гарри открывает глаза. — Что с Сарой? — спрашивает Поттер словно между делом. — У вас серьезно? Он не уверен, что имеет право задавать подобные вопросы. У них только что был потрясающий секс, и да, до этого Драко приготовил не менее потрясающий стейк. И да, он здесь, и... Секс может остаться единичным случаем. А Сара... Гарри вновь чувствует себя неуверенно. Возможно, он никогда так и не сможет избавиться от этого комплекса. Драко молча качает головой, вздыхает и прижимает к себе Поттера. Улыбается. Вот оно — счастье. Настоящее, живое, теплое и очень нежное. Уязвимое. Он касается подушечками пальцев губ Гарри, пальцы скользят по подбородку к шее... — Я спал с ней несколько раз... и она мне симпатизирует. Поттер приподнимается на локтях. Она ему? А он ей? — Я не хочу, чтобы ты продолжал с ней спать. Малфой отвечает тут же, без раздумий и длительных взвешиваний за и против. — Не буду. Гарри счастливо улыбается, с благодарностью на него глядя. — Останешься на ночь? — Утром на работу. Я не хочу идти в той же мантии. — Драко... у меня остались твои мантии. И костюмы. И часы с галстуками. Обувь... В общем-то... Я не стал тебе возвращать одежду. Думал, ты за ней вернешься, и мы поговорим. — Я не стал возвращаться из-за мантий. У меня их много. Я бы вернулся из-за тебя. Если бы ты попросил. — Да? Драко хватает его за плечо, нависая сверху. — Поттер... Какой же ты дурак. Конечно. Он разжимает руку, стискивавшую до этого плечо Поттера, и проводит большим пальцем по его губам. Гарри разрывает губы, и он чувствует на подушечке пальца мягкое, почти ласкающее прикосновение зубов. А потом и языка. Поттер смело и требовательно облизывает его палец, вбирая в себя. — Гарри... Я же не каменный. Поттер качает головой, а в глазах пляшут смешливые искорки. — Не везде каменный. Он протягивает руку, касаясь живота Драко, обводит пупок, чертит забавные завитушки и с предвкушением смотрит на вновь поднимающийся член. У Драко среди прочих положительных качеств умение в кратчайшие сроки концентрироваться на деле — самое приятное для Гарри. — Изнасилуй меня еще раз, — просит он и чуть приподнимает бедра вверх. — На столе я больше не хочу, — замечает Малфой. — Давай сделаем это на ковре. Он недалеко. Гарри победно указывает в сторону гостиной, и Драко уже знает, каким будет его ответ на вопрос "остается ли он на ночь". Да, конечно, остается. На ночь и, возможно, даже на завтрашнее утро. В первый раз в жизни он собирается прогулять работу, сославшись на болезнь или на какие-нибудь непредвиденные семейные обстоятельства. Проснуться с Гарри рядом в их постели того стоит. Пусть даже сейчас наступило настолько темное и сложное время для них. Плевать на Пророк, плевать на Кингсли и Роббартса. На всех. Больше всего в период их отношений Драко нравилось проводить с Гарри утро субботы или воскресенья, когда им обоим не нужно было никуда спешить. Они оба совпадали в одном — оба были убежденными совами не признающими ранние подъемы. Поэтому они спали почти до обеда, а потом просто лежали рядом и тихо разговаривали, иногда занимались сексом и тихо разговаривали... У Драко дух захватывало от того, каким красивым казался ему Гарри в лучах солнца — жмурящийся и счастливо смеющийся. — Давай на ковре. Я в общем-то готов продолжить. — Можешь сделать мне минет? Драко замирает в нерешительности. Гарри садится на стол и настороженно смотрит перед собой, обдумывая озвученную просьбу. Минет никогда раньше не был проблемой для Малфоя. Неужели теперь ему трудно взять в рот? Малфой берет его за руку. — Будет разбирательство. Сейчас формируется группа инспекции. Они проведут проверку в отношении действий приведших к гибели заложников. Что? Снова? Они снова говорят о произошедшей трагедии? — Мне проще взять вину на себя и уволиться. Драко молча качает головой. Проводит ладонью по его животу, начиная от паха от уровня жестких темных волос, поднимаясь выше и щекотно водя пальцами где-то на уровне солнечного сплетения. — Нет, Гарри. Этого ты делать не будешь. Сразу скажу, ответственность пытаются переложить на нас с тобой. Я бывший Пожиратель, ты командир группы... Инфу прессе сливает кто-то из верхов. Я уже ввел в курс дела своего адвоката, он будет представлять наши интересы на опросах. Гарри закрывает лицо ладонями. — Я не готов сейчас заниматься всем этим. Может, через неделю... Но не сейчас. — Если ты продолжишь упиваться чувством вины, Министерство воспользуется этим и похоронит тебя. Не упрощай им задачу. Гарри хватает его руку. Пойманную ладонь прижимает к своей груди. — Мы можем продолжить говорить о минетах? О чем угодно, только не о... Драко недовольно выдыхает, с укором глядя ему в глаза, но тем не менее согласно кивает. Расстегивает брюки, снимает обувь. Он довольно быстро избавляется от одежды, берет Гарри за руку, тянет его в гостиную, останавливаясь где-то посреди комнаты. Опускает руку и обхватывает его член, проводит большим пальцем вверх и вниз, подталкивает Гарри к дивану. Тот делает шаг назад, опускается на диван. Драко кладет руки на его плечи и садится к нему на колени. Широко разводит бёдра и толкается ими вперёд. Трется, возбуждает, соблазняет... Медленно выдыхает и смотрит на Гарри, изучающего его лицо тёплым, ждущим взглядом. — Теперь я у тебя на коленях. Гарри смущённо улыбается и чешет щёку. — Шикарно. — И прежде, чем я приступлю к грязному разврату, Гарри... — Драко проводит большим пальцем по его губам, — ...мы закончим начатый разговор. Поттер что-то бормочет сквозь зубы. Отворачивается, избегая взгляда Драко: смотрит в сторону, прищурив глаза, и молчит. — Ты доверяешь мне? — Да, — без колебаний отвечает Поттер. — Я смогу вытащить нас из этого дерьма. Просто делай все в точности так, как я скажу. Поттер отмахивается. — Я не думаю, что заслуживаю этого. Мне кажется, я должен ответить за смерти невинных людей. Малфой сжимает его ладонь, а после подносит ее к губам и целует. Нежно, невесомо, едва касаясь. — Перед кем отвечать будешь? Кто будет тебя судить? Роббартс? Кингсли? Или писаки Пророка? Не им пришлось делать тот выбор. Не им снятся кошмары и не они теперь не в состоянии посмотреть на себя в зеркало. Родственникам жертв не до тебя, у них горе и вряд ли какое-либо твоё признание способно это исправить. Погибших не воскресить твоей жертвой. Хочешь загубить свою жизнь? Но тогда ты и мою загубишь. Я был там с тобой. Помнишь? Если ты пойдёшь на дно, я последую за тобой. — Нет, ты ни при чем. Ты все правильно сделал, убедил их выдать 23 заложника. Это было... И правильно мне сказал... Драко качает головой. — Плевать. Если ты возьмешь вину на себя, я ее публично разделю. Я сделаю это, даже несмотря на последствия. Ты знаешь, что со мной, как с бывшим Пожирателем смерти будет в таком случае... Страх расползается по внутренностям, подкатывает к горлу. Стискивает мозг, точно чья-то рука. Рука правосудия. Он заслужил расправы, а вот Драко — нет. Драко не должен пострадать. Гарри не может унять дрожь в руках. Он думает о том, на что может пойти Драко, и если он готов поставить крест на своей карьере, то карьерой Драко он жертвовать не готов. Это манипуляция чистой воды. Малфой открыто использует его чувства, чтобы не позволить поступить так, как подсказывает Гарри сердце. — Это не честно. Если быть абсолютно правдивым с собой, он хочет ответить за случившееся. Ему мало поимки радикалов. — Я не играю честно, — спокойно отвечает Малфой. Неправда. Драко большую часть времени честнее многих знакомых Гарри, но ему нравится амплуа эдакого плохого парня с условным сроком и татушкой в форме черепа и змеи. Нравится, и он всячески поддерживает свой образ. — Столько людей погибло... — выдыхает Поттер. — Сопутствующий ущерб. — Звучит цинично. Когда-то давно, когда он только начинал работать, Гарри оказался в казалось бы безвыходной ситуации. Один против троих соперников. Напарник без сознания, помощи ждать не откуда. Ему и самому досталось, из раненой ноги сочилась кровь, он чувствовал слабость во всем теле. Гарри смотрел им в глаза и не знал, что делать. Видел только один выход — нападать. Спасать свою жизнь. Они ведь просто люди, они также уязвимы, как и он. Их можно остановить. Нужно действовать неожиданно, внезапно, только и всего. Заставить тело шевелиться, заставить себя сражаться. Еще один рывок, еще одна дуэль... Министерство магии это просто большое количество людей. Гарри не боится Министерство. Он медленно набирает в легкие побольше воздуха. Смотрит на Драко, пока не встречается с ним взглядом. — Ты был там, со мной. Скажи мне, глядя мне в глаза, скажи, что я сделал, все что мог, что я сделал все возможное, чтобы спасти всех, что... что причина гибели не в моей некомпетентности. Скажи мне это, и я сделаю, как ты захочешь. Только, Драко... — Поттер делает паузу, его взгляд мечется, шальной, тревожный, горький, выворачивающий на изнанку душу. Гарри сглатывает выделившуюся во рту слюну. — ...не лги мне. Малфой никогда не считал преступлением ложь во спасение. Но сейчас он говорит искренне, говорит то, что уже не раз повторял Главному аврору Роббартсу, и в чем готов поклясться на родовом кодексе: — Ты не виноват, — в его серых глазах проносится что-то нечитаемое. — Твою компетентность как специалиста я бы никогда не поставил под сомнение даже на сотую долю процента. В гибели тех заложников виноваты только те, кто организовал, спланировал и осуществил захват. Он тянет Поттера к себе, обнимает, прижимаясь лбом к его лбу. Смотрит на него. И это молчаливое объятие говорит больше, чем все слова, которые можно было ещё сказать. — Понял? — спрашивает он через какое-то время. Гарри кивает, чуть улыбается, стискивает руку Малфоя в своей ладони. — Да. Драко гладит его коленку, вызывая табун мурашек, тянет вторую руку к его лицу, кончики пальцев касаются уголков его губ, аккуратно приподнимая их в улыбке. Он удобнее усаживается у Гарри на бедрах и смотрит на него так, как может смотреть только он: как на что-то бесконечно ценное, хрупкое и любимое. Поттер дотрагивается до его лба и убирает спадавшую на глаза прядь волос. — Как бы ни вышло в результате, я счастлив, что у меня есть ты. Я не карьерист, если... если я потеряю своё место... — Драко делает короткий вдох, собираясь остановить Гарри, но тот опережает его, прижимая пальцы к его губам, и продолжает: — Жизнь не ограничивается работой. Это я к тому, что... Он просто обнимает Драко, опуская голову ему на плечо. Пару секунд Малфой неподвижно сидит, соображая, что к чему, а потом щекой прижимается к макушке Гарри и шепчет: — Я тебя понял.