Закадычные враги

Закадычные враги или Предложение, от которого невозможно отказаться Глава 1       В бане было жарко. Как в прямом, так и в переносном смысле слова. В парилке температура зашкаливала за 120С, в маленьком бассейне занимались любовью Лис с Мишаней, в гостиной Борис нагнул над креслом очередного юного подхалима, а в душе царствовал Вовка. Две пышногрудые девицы облепили его и стонали так сладко, что он им почти верил. Член наслаждался жизнью, попеременно ныряя аж в четыре дырки, и лишь слегка огорчался тому, что на нем презерватив. Если бы не это, он бы девицам еще и рот закрыл — сил у него было немерено. — Мишаняяяяя, я улетаааююю. — Меня подождешь? — Нееет.       Стоны из-за стенки заставили Вовку заулыбаться и ускориться. Судя по всему, Влад таки добился своего, и Мишаня сегодня был за главного. Такое они позволяли себе нечасто, как они сами говорили: «на десерт», а потому доводили друг друга до полного изнеможения. Вовка вцепился в огромную грудь временно свободной блондинки обеими руками, наподдал другой членом, взорвался в ней вулканом и с довольным стоном освободил свой член от резинки. — Вольно... Деньги у охраны на выходе заберёте, как всегда.       Девицы расцеловали его в обе щеки и ринулись на выход, а он смыл их с себя, задумчиво порелаксировал в стену и отправился в бассейн. Его присутствие там вовсе не требовалось, но Вовка не хотел отказывать себе в удовольствии погреться в лучах настоящей любви, а потому приходил к Лису с Мишаней каждый раз, когда они устраивали в бане совместный бардак. — Я уж думал, ты не придешь, — улыбнулся ему Мишаня, перемещая стройного Влада на левую половину своего могучего тела.       Тот недовольно вздохнул, но послушно подвинулся, тем не менее оставляя ногу между ног Медведя и прикрывая ему пах. Вовка понимающе хмыкнул: Влад — властная ревнивая сволочь. Шесть лет прошло, а ничего между этими двумя так и не изменилось: Влад командует, а Мишаня позволяет ему все, что угодно. Они так красиво смотрелись вместе, так сильно любили друг друга, что иногда Вовке становилось страшно. Если один из них умрет, второй вряд ли протянет долго.       Вовка плюхнулся в бассейн, доплыл до них, прижался к лучшему другу всем телом, обнял обоих и спрятал лицо на могучем плече. Сильная рука Мишани обхватила его за талию, а тонкие пальцы Влада забрались ему в волосы. — Куда ж я от вас денусь, долбоебы вы мои ненормальные, — сказал Вовка, отогреваясь в горячих руках и телах.       Казалось, их любовь перетекает в него и заполняет ту дыру, что зияла в его сердце давным-давно. — Хам, — отвесил ему легкий подзатыльник Влад.       Эти обнимашки он не любил. А с чего ему их любить? Он не хотел делить Мишаню ни с кем. Ни в постели, ни в жизни. За эти годы Влад так устал отгонять от любимого поклонниц (а иногда даже поклонников), что не передать никакими словами. Они висли на двухметровом, накачанном, офигенно симпатичном и обаятельном блондине, возглавляющем одно из самых престижных охранных агентств России, толпами. Понятно дело, Медведю было на них на всех наплевать, но Владу от этого легче не становилось.       Мысль надеть любимому обручальное кольцо на палец все чаще приходила Лису в голову и казалась все более разумной. Платиновый ободок на безымянном пальце усмирит самых буйных, отвадит осторожных и позволит Владу заявить на Мишаню права хотя бы гипотетически.       Вовка обхватил их еще крепче, и Лис решил, что пора вывести его на чистую воду. Что творилось в голове у бывшего спецназовца и наемного убийцы, понять было невозможно. А вдруг ему от Мишани одной дружбы мало? — Вовка, ты мне скажи: тебе шлюхи еще не надоели? — Надоели, — тяжело вздохнул Вовка. — И? Ты собираешься что-то менять или как? Тебе 30 лет, пора бы женой обзавестись или хотя бы постоянной любовницей. — Влад, чего пристал? Твоему отцу почти 50, он меняет любовников раз в месяц и доволен жизнью как никто другой, — огрызнулся Вовка. — Борис недоволен жизнью, — раздался над их головами лукавый голос.       Вода всколыхнулась, а через секунду Вовку на могучей груди Мишани подвинул отец Влада, благо был он таким же стройным, как сын, а потому неплохо вписался. Лис почти зарычал, но увидел жалостливое лицо любимого и смирился. А что ему еще оставалось? Они четверо были семьей, главным в которой был Мишаня. Для Бориса он стал сыном, для Влада любимым, а для Вовки лучшим другом.       То, что они вот так обнимались: голышом, впритирку и все вчетвером, было вполне себе нормально для семейки, в которой жили два оголтелых гея, один любящий гея теперь уже бисексуал и один смирившийся с ними тремя натуральный натурал. — Я бы с удовольствием остепенился, — продолжил мысль Борис, — но вы двое постоянно путаете мне все карты. Я не согласен на любовь меньшую, чем у вас. — Влад, ты слышал? Мы еще и виноваты! — заворчал Мишаня, получил глубокий поцелуй в губы и слегка заволновался, но стройная нога любимого надежно скрывала его волнение от остальных, так что они могли еще немного поболтать. Если, конечно, Лис позволит. — С этим надо что-то делать, — задумчиво сказал Влад, зарываясь носом в светлые волосы Мишани в попытке отвлечься от своего наливающегося жизнью члена. Ему это не удалось. — Со мной вы ничего поделать не сможете, а вот с Вовкой — очень даже, — сказал Борис, пользуясь случаем и опуская руку на стальные ягодицы Вовки.       Он был бы не прочь залезть в них по самое не балуйся, но, увы и ах, даже в состоянии абсолютного нестояния парень на его уговоры и провокации так ни разу и не поддался. — И что мы можем с ним сделать? — поинтересовался Мишаня, но почувствовал, как готовый к битве член Лиса елозит по косой мышце его пресса, и понял, что с обнимашками пора заканчивать. — Хотя, знаешь что, не надо при Вовке рассказывать, а то он нам всю малину испортит. — И правильно сделаю, — сказал Вовка, наткнулся на затуманенные серые глаза Влада, почувствовал, как напрягся Мишаня, и поспешил от них отцепиться, утягивая за собой Бориса.       Не успели они выбраться из бассейна, как Лис развернул Мишаню к себе спиной, забрался в него по самые помидоры и устроил в маленьком бассейне девятибалльный шторм. — Я тоже так хочу, — грустно сказал Вовка и отправился заливать тоску по неизвестно где шляющейся любимой водкой.       Борис задумчиво посмотрел ему вслед, полюбовался своими развратными детишками, кончил от их стонов и страстного любовного шепота и пошел утешать несчастного Вовку. …       Солнцев выглянул из дверей кабинета и наткнулся на стоящую возле залитого дождем окна секретаршу. Вообще-то она была его личным помощником, но ему проще было называть ее именно так. Она одна совершенно его не боялась, не реагировала на частые вспышки гнева и не пыталась залезть к нему в постель. Прекрасная холодная рыба. Как раз то, что нужно. — Аннет, что у меня дальше по расписанию? — властный голос Василиска Георгиевича мигом вернул Анну на землю и почти перенес к рабочему столу.       Злить Шефа не хотелось. Василиск, в полном соответствии со своим странным именем, был настоящим тираном и мог довести до слез одним взглядом или парой правильно подобранных слов. Не Анну, конечно, а всех остальных. Она подняла на него невозмутимый взгляд.       Солнцев стоял в дверях кабинета и всем своим видом подчинял окружающее пространство. 37-летний мужчина в полном расцвете сил: подтянутый, элегантный, атлетичный, и, если бы не постоянные хмурые складки между густыми черными бровями, даже красивый. Он мог бы покорить всех женщин корпорации без исключения, если бы не его мерзкий характер. — У вас встреча с Борисом Лисовским, — сказала Аня и с удивлением заметила, что босс вздрогнул. — Серьезно? А почему я не в курсе? — Василиск Георгиевич, вы всегда не в курсе, — рискнула выразить недовольство Анна.       Шеф никогда не смотрел в свой ежедневник и пропускал все ее предупреждения мимо ушей. Конечно, у него было море дел, встреч и событий, но тем не менее! — Тема разговора? — спросил Василиск, принимая привычный каменно-невозмутимый вид. — Предложение, от которого вы не сможете отказаться, — ответила Анна. — Однако, — опешил Солнцев, сжал руки в кулаки и исчез в глубинах кабинета. …       Борис с удовольствием разглядывал элегантный холл офиса своего закадычного врага. Да уж, в пускании пыли в глаза Солнцеву не было и не будет равных. Вовка незаметно ткнул пальцем ему в спину, и он принял расслабленно-неприличный вид. На встречи с Василиском Борис всегда приходил разодетый в пух и прах, разговаривал с ним томным голоском самого распоследнего пидора и вел себя аморальнее некуда. Почему бы и не да? Такое поведение бесило мрачного, аристократичного, безумно богатого сноба до невозможности и заставляло совершать ошибки, которыми Лисовский пользовался с неизменным успехом. Они пакостили друг другу и вели вялотекущую войну вот уже десять лет, но останавливаться не собирались.       Сегодня Борис намеревался устроить очередную провокацию и подбить Василиска на продажу одного из московских театров. Не то чтобы ему нужен был этот бардак, просто доводить Солнцева доставляло Лисовскому ни с чем несравнимое удовольствие. Только мысли о бурном сексе с вечным сгустком негатива могли составить конкуренцию их перепалкам.       Борис поежился в предвкушении и поддернул манжеты на рубашке, выставляя кружева напоказ. За последние три месяца они не сделали друг другу ни одной пакости, на всех фронтах воцарилось затишье, и это следовало срочно исправить. Именно поэтому сегодня он первый раз за все время войны пожаловал к Солнцеву в офис. Провокация должна была быть по-настоящему провокационной, ибо нефиг. Лисовский поправил на голове дебильный берет, перекинул идиотский шарфик через плечо и походкой от бедра двинулся на штурм. Девица на ресепшене расширила глаза, но сохранила на лице елейную улыбку. — Господин Лисовский? Добро пожаловать, Василиск Георгиевич вас ждет, — затараторила она, выскакивая из-за стола и открывая перед ним дверь в центральную часть офиса.       Жизнь в большом, насквозь прозрачном помещении замерла и возобновилась только после того, как Борис с Вовкой прошествовали в большие дубовые двери, отделяющие простых смертных от электората международной корпорации. Широкий коридор, солидные двери по обе стороны и еще одна тяжелая дубовая дверь произвели на них неизгладимое впечатление. — Я так и знал, что у Солнцева мания величия, — не удержался Борис. Девица улыбнулась, и он понял, что не он один так думает. — Я даже представить не могу, что у него за мебель в кабинете. Не иначе как императорский трон. — Не умничай, — мрачный голос Василиска заставил Бориса подпрыгнуть.       Хозяин офиса вышел из боковой двери, вытирая руки салфеткой. — Ты опоздал на целых восемнадцать минут. — Скучал? Считал минуты? — подался вперед Борис и успел-таки провести ладонью по щеке отпрыгнувшего к стене Солнцева. Поднес пальцы к носу, втянул воздух. — Ммммм, как приятно пахнет. Да если бы я знал, что ты так тщательно готовился к нашей встрече, то пришел бы на полчаса раньше назначенного. Мы бы отлично провели время… — Лисовский, голубятня хренова! Прекращай свои идиотские выходки! — вспотел от неловкости Василиск.       Именно из-за такой вот херни он и назначал ему встречи в ресторанах, предварительно выгнав оттуда весь народ. Борис Лисовский стоял перед ним, манерно уперев руку в круто изогнутое бедро, и выглядел совершенно непотребно: голубые брюки со стрелками в обтяжку, куцый пиджачок в голубо-розовую полоску, рубашка с жабо, белые носки и туфли, но хуже всего были невообразимо пидарастические берет и шарфик.       Желание немедленно содрать с Лисовского всю эту дрянь вспыхнуло в Солнцеве с новой силой. Столько лет прошло, а он все равно отвлекался на эту мишуру, забывал, каким умным и хитрым на самом деле был сей разнаряженный петух, а потом рвал на себе волосы, раз за разом попадая в его ловушки. — Господа, прошу вас, пройдемте. Не стоит стоять в коридоре, — вежливый голос красивой брюнетки, возникшей в открывшейся дубовой двери, испортил малину Борису и привел в чувство Василиска. — Разве можно отказать прекрасной даме! Ради вас я готов на многое, красавица, — тут же переключился на нее Лисовский.       Облобызал хрупкое запястье, дождался, когда мимо начнет проходить Солнцев, и очень громко и томно прошептал:  — Но ради вашего босса я готов абсолютно на все.       Василиск ускорил шаг, открыл очередную дверь, и Борис поспешил войти в святая святых закадычного врага. Он сделал лишь пару шагов, когда дубовая дверь за ним закрылась, замок щелкнул, а его самого крайне невежливо дернула назад сильная рука. Солнцев впечатал его спиной в стену, схватил за горло и навис над ним в страшной ярости. — Ты что себе позволяешь? Какого черта пришел в мой офис? Да еще в таком виде! — А что такого? — облизал разом пересохшие губы Борис. — Ты же ко мне в офис не приходишь, а я без тебя соскучился, знаешь ли.       Василиск вцепился в его талию второй рукой и сжал челюсти, явно борясь с собой. Борис замер, лихорадочно обдумывая ситуацию. Что, черт возьми, происходит? Таким он не видел Солнцева никогда. Сверкающие темные глаза, длинные ресницы, бархатная кожа тщательно выбритой щеки и покусанные яркие губы оказались так близко от лица Бориса, что он не смог удержаться от очередной провокации: обхватил Солнцева за голову, притягивая к себе, и смял его губы глубоким поцелуем. — Охренел? — через пару секунд оторвался от него растерявшийся Василиск. — Да я тебя сейчас в окно выкину! — Не выкинешь, — прошептал Борис, спуская руку по широкой спине Солнцева на крепкие ягодицы. — Чем я тебе не угодил? — Всем! Ты меня достал! Своим идиотским голосом, безумными шмотками, провокационными намеками и полным отсутствием манер. — Так накажи меня, — вкрадчиво предложил Борис, вытаскивая рубашку Василиска из брюк и кладя руку на голую спину.       Из своих сорока восьми лет двадцать пять он занимался сексом с мужиками, знал о них все и был уверен на сто процентов, что Солнцеву с ним целоваться понравилось. А возбужденный член, упершийся в бедро Лисовского пару секунд спустя, и вовсе выдал хозяина с головой. — И накажу! Кто-то же должен?! — вскипел Солнцев и потащил Бориса к огромному рабочему столу, на ходу вытаскивая из брюк ремень. — Я тебя сейчас так выпорю, неделю ходить не сможешь, развратный мерзавец. — Лучше трахни, — не по-детски завелся Борис, выворачиваясь из цепких рук и роняя Солнцева на стол спиной.       Воспользовался секундным замешательством, расстегнул его ширинку и вытащил возбужденный член на волю. — Или это сделаю я. — Ни за что! — взвился со стола Василиск, делая неожиданный рывок и прижимая Бориса к столешнице грудью.       Сдернул с него брюки и трусы и хлестко приложил ладонью по заднице, доводя до состояния, в котором ему становилось плевать, с кем трахаться. Главное, чтобы много, яростно и обоюдно. Борис дернулся назад, сбивая Солнцева с ног, упал на него сверху, укусил в шею, за что и получил по полной программе.       Они боролись за власть до последнего, целуясь, кусаясь, ругаясь матом, сдергивая друг с друга одежду и безжалостно забираясь пальцами в ягодицы. Василиск был сильнее, Борис опытнее, так что первым до вожделенной задницы врага добрался Лисовский. Согнул Солнцева в крендель, заломил руки за спиной, плюнул ему на копчик и поспешил забраться в него на всю длину. Василиск застонал от боли и сжался, вынуждая распаленного донельзя Бориса остановиться. — Тссс, милый мой, хороший, тсссс… не надо, расслабься, — ласково забормотал Лисовский, напрочь забывая о том, что Солнцев — его враг. — Мы никуда не торопимся, солнышко.       Отпустил его руки, прижался к широкой спине грудью, обнял и принялся целовать в шею, играя членом в шикарной узкой заднице очень осторожно. Солнцев застонал уже от удовольствия, но тут же очнулся и взорвался огненной яростью. Скинул Бориса с себя, распял на полу на спине и ворвался в его привычную ко всему задницу по-сухому. Впрочем, член Василиска давно уже изнывал от нетерпения, так что дальше все пошло, как по маслу. — Милый? — жестоко целовал в губы Бориса он. — Расслабься? — вбивал в пол и трахал, что есть мочи. — Солнышко? — сжимал в объятиях так, что хрустели кости.       Лисовский стонал от удовольствия, целовал в ответ, оставлял на нем царапины и плавился в жестоких руках, как воск. Он кончил первым, заливая обоих потоком спермы и провоцируя Василиска на оргазм. Тот глухо вскрикнул, впился в его губы засосом и кончил, но двигаться после этого не перестал. Лисовский подмахнул задницей и окончательно успокоил его вторым оргазмом. — Я тебя ненавижу! — прошептал Солнцев Борису в висок пару минут спустя. — В тебе собралось все, что я ненавижу в этой жизни, Лисовский. — Солнышко, милый мой, ну что ты несешь, — рассмеялся Борис, скрывая боль в сердце за хамством и развязностью. — Наш секс — что-то из ряда вон, так что не надо лицемерить. — Не смей называть меня солнышком! — взвился Василиск.       Вскочил на ноги и принялся лихорадочно собирать одежду, раскиданную по всему кабинету. Рванул в сторону душевой кабинки, оглянулся в дверях на расслабленно лежащего на ковре порочно-прекрасного Лисовского и выругался матом. — У тебя есть пять минут, чтобы убраться из моего кабинета, мудила.       Борис проводил Солнцева внимательным взглядом, пропустил его вопль мимо ушей и принялся неторопливо собираться. Обтер себя салфетками, смоченными водой из графина, оделся и уселся в кресло напротив стола с таким видом, как будто ничего и не было. …       Василиск ввалился в маленький душ с твердым намерением содрать с себя кожу живьем, но не оставить на теле ни капли Лисовского. Схватил символическую мочалку, посмотрел на нее безумными глазами, откинул в сторону и уперся в стеклянную стенку лбом. Что он натворил?! Память услужливо развернула грязные подробности половой баталии, все до единого жаркие поцелуи и объятия, все эмоции и ощущения. Солнцев сполз на пол душевой кабинки и обхватил голову руками. Импотент? Дебил он, а не импотент. Восемь лет Василиск не мог заставить член вести себя прилично и кончать, как полагается, и на тебе! Лисовский завел его настолько, что он даже не остановился после оргазма, продолжил начатое с прежним усердием и кончил второй раз. — Лисовский, провокатор гребаный, чтоб у тебя задницу склеило! — зашипел он, подставляя лицо дождю. — Ты ж меня теперь со свету сживешь, отберешь все и не подавишься.       Однако паника прошла быстро, а разум взял верх над эмоциями и слегка саднящей задницей. Василиск через столько прошел, создавая свою корпорацию, что этот дурацкий трах был смешной историей, которую с чистой совестью можно было выкинуть из головы. — Ха-ха, — сказал он себе, выходя из подсобных помещений в новой рубашке и брюках (старые были порваны в хлам), и подавился смехом, потому что в одном из кресел сидел невозмутимый Лисовский, и был он теперь совсем другим.       Хоть на нем и была прежняя кретинская одежда, безбашенным цветуёчком он не был ни при каких раскладах. Острый взгляд серых глаз, хищная усмешка на красивых губах, сложенные на колене ухоженные руки и поза аристократа, скучающего в ожидании развлечения, не оставляли никаких сомнений в том, что Солнцеву придется худо. — Ты в Америку плавал, что ли? — спросил Борис своего напрочь растерявшегося врага, давая ему время прийти в себя.       Видеть Солнцева беспомощным и затравленным было чертовски неприятно. Не зря он остался, ох, не зря! Борис не хотел, чтобы их замечательная война закончилась таким вот позорным поражением его гордого, как сто императоров, противника. С кем еще он будет так весело воевать? Солнцев моргнул, нахмурился и через секунду превратился в самого себя. Вот и молодец. — Ты зачем пришел? — Во-первых, я хотел тебя позлить, и мне это удалось, — сказал Борис, поднимаясь со своего места и присаживаясь на край стола рядом с усевшимся в свое кресло Солнцевым. Тот поднял на него злые темно-карие глаза, но с места не сдвинулся. — А во-вторых? — Во-вторых, я хочу сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Теперь уже не сможешь. — И какое? — Я хочу, чтобы ты продал мне свой московский театр. — Зачем он тебе? — удивился Солнцев. — Решил поиграть на сцене? Лучше цирк купи, там тебе самое место, клоун. — Не хами, Василиск, — нахмурился Борис. — Тебе театр все равно не нужен, так что не выделывайся. — Он был мне не нужен до тех пор, пока мы… — фразу Солнцев не закончил, потому что Лисовский наклонился, вцепился пальцами в его железный подбородок и крепко поцеловал в губы. — Каждый раз, когда ты будешь вспоминать об этом вслух, я буду тебя целовать, и плевать, что рядом может оказаться кто-то еще. Ни единого намека, ты понял? — Ничего не было? — с облегчением выдохнул Василиск. — Ты серьезно? — Абсолютно, — улыбнулся Борис, поцеловал его еще раз, неожиданно получил в ответ долгий глубокий поцелуй и сполз со стола. — Бумаги на театр вышли моей секретарше. — Ты что, даже торговаться не будешь? — опешил Солнцев, слизывая сладкий вкус Лисовского с губ.       Борис обернулся у самой двери. — Не в этот раз, солнышко. Не в этот раз. — Не смей называть меня солнышком! — взвился Василиск, но дверь закрылась, и ругаться больше стало не с кем.       Лисовский ушел, а Солнцев плюнул на все свои дела, уставился за окно и принялся строить коварные планы. Месть за сегодняшнюю провокацию должна быть просто чудовищной. … — Борис, неужели ты самого Солнцева трахнул?       Вовка ржал, как лошадь, а потому чуть не врезался в какую-то навороченную тачилу на МКАДе, увернувшись от нее в самый последний момент. — Вы с Владом реально озабоченные кролики! — Заткнись, а? Сколько можно мне кости мыть? — лениво огрызнулся Борис.       Воспоминания о битве в офисе Солнцева приводили его в состояние блаженной неги. Как давно у него не было такого офигительного секса! Только теперь он понял, что все его смазливые мальчики его совсем не удовлетворяли. Ласковые, податливые, глупые, хитрые и жеманные, они хотели лишь липкого порно-секса и денег. Тьфу. — Что, мечтаешь, как притащишь его в наш дом и разложишь на шкуре у камина? — продолжил прикалываться Вовка. — Погоди, он в себя придет и такое тебе устроит, что мама не горюй. Он же мегамонстр! — Дай помечтать, — отмахнулся Борис.       Вовка глянул на него повнимательнее и тут же закрыл рот. Такое выражение на лице он наблюдал не раз, но не у него, а у его сына и только в те моменты, когда Влад смотрел на Мишаню и думал, что его никто не видит. Вот это номер! Держать в себе такую шикарную историю и собственные наблюдения Вовка не собирался, а потому сразу завалился к трахающимся в своей комнате Мишане с Владом, испортил им веселье и вылил на них все новости до последней грязной капли.       Они историю оценили, Вовку за вторжение простили и договорились держать ухо востро. Влад уже три года занимал должность вице-президента в отцовской компании, так что следить за военными действиями будет не так уж и сложно. …       Василиск недрогнувшей рукой набрал знакомый номер. Элитное агентство, в котором он заказывал шлюх, как всегда было на высоте. Никаких лишних вопросов. Никакого удивления. «Как обычно высокая грудастая блондинка? Ах, стройный сероглазый брюнет! Простите, я новенькая, все путаю. Больше такое не повторится». Василиск бросил телефон на тумбочку рядом с презервативами и бутылочкой со смазкой.       На раздумья ушла неделя, и теперь Солнцев жалел об упущенном времени. Решения он всегда принимал быстро, но в этот раз что-то мешало ему сделать правильный выбор, и это явно была не мораль. Что он, школьница, что ли? 37 лет как-никак, дочери уже 13, с женой пять лет назад развелся, так что трахаться, с кем ни попадя, ему никто запретить не мог по определению.       Только вот как-то странно все. С Лисовским Василиск представлял себя запросто: и как надерет ему зад снова, и как отобьет о его поджарые ягодицы ладонь, и… много чего другого сделает со своим закадычным врагом, прежде чем заставит отдать мебельную фабрику, с которой тот начинал свой бизнес. Надо же где-то дочке учиться вести дела! А вот с другим мужиком выходило не очень. Солнцев собрал волю в кулак и перестал думать на эту тему. Если он гей, то так тому и быть. Воспоминания о двойном оргазме вот уже две недели не давали ему спать спокойно, так что ради повторения он был готов на все.       Молодой человек, что пришел ровно через полчаса, был очень красив и профессионален. Разделся, сходил в душ и вернулся обратно этаким супер мачо, с растрепанными мокрыми волосами, капельками воды на мускулистых плечах и готовым к бою членом. — Я первый раз, — предупредил Солнцев, наблюдая за ним во все глаза.       Он любил все красивое и элегантное, а парень был действительно хорош. — Зато я не первый, — очаровательно улыбнулся тот и принялся за дело.       За те пару часов, что Солнцев провел с новой игрушкой, он узнал очень и очень много о геях, сексе, своем члене и чужих задницах. Разговорить парня не составило никакого труда, так что если не считать те моменты, когда его рот был занят членом, он болтал, не переставая. Зачем Солнцеву нужно было слушать грязные подробности из жизни шлюхи, он не знал, но впитывал все, как губка, тут же выполнял большую часть извращений на практике и вертел парня на своем члене, как акробата, благо длина и толщина капризного органа позволяла развлекаться на полную.       Кайф Василиск пару раз все-таки поймал и гораздо менее мучительно, чем с любой девкой, но… Но это все даже отдаленно не напоминало то, что произошло две недели назад в его офисе. А ведь они с Лисовским не пытались доставить друг другу удовольствие, а лишь выясняли, кто из них самый главный. А если бы попытались? Солнцев подавил предательскую мысль в зародыше. Да чтобы он добровольно отдался этому развратному клоуну? Никогда.       Парень ушел ближе к полуночи, Василиск запер двери шлюшной квартиры и поехал домой. Алексей, личный телохранитель и водитель Солнцева, давно уже не задавал боссу вопросов, а потому и глазом не моргнул, когда перед поворотом, ведущим к особняку в старый квартал Рублевки, Василиск внезапно приказал ехать дальше. Они навернули круг по новому району, постояли на стоянке возле навороченных особняков известных промышленников и поехали домой. Глава 2       Борис в бешенстве кинул вазон в стену кабинета. Стекло брызнуло во все стороны, но нисколько не успокоило разбушевавшегося магната. — Сука, Солнцев! Подонок, скотина мстительная! Чтоб у тебя член отсох, — метался по кабинету Лисовский. — Сжег театр, а? Ну я тебе устрою! Я тебе такое устрою! Ты десять раз пожалеешь, что со мной связался. — Не меня ли поминаешь? — насмешливый голос от двери снес Борису голову на раз.       Солнцев стоял возле закрывающейся двери и был спокоен и невозмутим. Это выбесило Лисовского окончательно. Он метнулся к нему, захлопнул дверь ногой и одним рывком завалил Василиска на подлокотник стоящего возле нее мягкого дивана. Скрутил руки на спине, прижался бедрами к ягодицам и… И вцепился ему в шею зубами. — Охренел?! Отпусти меня, маньяк! — взвыл Василиск, разом теряя хладнокровие.       Такого бурного приема он не ожидал, а потому не успел оказать достойное сопротивление. Дернулся, но руку свело так, что он мигом передумал вырываться. — Ты, ублюдок! Я не стал давить на тебя, пожалел, а ты, мудила мстительный, сжег мой театр! Ты бы еще людей в нем спалил, нацист недорезанный! — рычал Борис, сдергивая с него и с себя штаны.       Целый месяц он мечтал о том, как разложит на своем диване Василиска, и теперь не собирался останавливаться. Заехал рукой по поджарой заднице от всей души, полюбовался красным отпечатком ладони и потерся изнывающим от нетерпения членом между мускулистых половинок. — Отпусти! Ничего я не жег! — возмутился Солнцев, за что и получил жадный член в свою не готовую к такому повороту событий задницу. — Садист гребаный, ты же мне все порвешь! — Сам виноват, — отрезал Борис, замирая в нем каменным изваянием.       Отпустил руки, провел ладонями по спине под пиджаком и рубашкой и вжал в подлокотник еще сильнее, забираясь до самого конца. Василиск застонал от неприятных ощущений, приподнялся на руках и приготовился выбить из Лисовского всю душу, но тот лизнул ему ухо, прикусил мочку и добрался рукой до паха. — Лисовский… — разом охрип Василиск. — Да? — промурлыкал ему в шею Борис, лаская пальцами полувставший член и наталкивая его на свою руку медленными короткими толчками. — Чего ты хочешь, солнышко? — Сдохни! — простонал Солнцев, подставляя губы для поцелуя, который и получил тут же: горячий, порочный, влажный и невероятно прекрасный. — А еще? — не унимался Борис, с трудом удерживаясь от дикого желания отыметь Василиска со скоростью швейной машинки.       Он почти потерял голову от его неповторимого запаха и узкой задницы, от осознания того, кем он был, что мог и что позволял сейчас вытворять с собой. — Ну же, не молчи, милый мой. — Не смей называть меня милым, — на секунду вынырнул из омута страсти Солнцев.       Лисовский поднажал, увеличивая амплитуду и темп, и он сошел с ума, оставляя думать за себя свою глупую задницу. — Быстрее, Брисс, слышишь? — Слышу, — чуть не взорвался Борис, опустил его обратно на диван и рванул вперед на всех парах.       Кончил, упал ему на спину, ероша темные волосы на голове обеими руками, и не смог сдержать восхищение: — Ты великолепен. — Теперь моя очередь, — разогнулся Василиск.       Он хотел трахнуть этого извращенца до зубовного скрежета. До боли в яйцах и черных точек перед глазами! Прямо сейчас! — Возьми смазку в верхнем ящике стола, — сполз на диван Борис и принялся стаскивать с себя одежду. — Не много ли чести? — скинул брюки с ног Василиск, забросил пиджак на спинку дивана, взялся за рубашку, но Лисовский его остановил. — Тебе по влажному больше понравится, — пообещал он, провокационно лаская пах обеими руками. — Не снимай рубашку, я сделаю это сам.       Желание скрутило Солнцева едва ли не до судорог. Он метнулся к столу, вымазался по дороге обратно в смазке по уши и упал на диван от рывка за руку. Прислонился спиной к спинке, расставил пошире ноги и проник в Лисовского скользкими пальцами. Тот довольно вздохнул, переложил его руки на свои ягодицы и сел на член так сладко, что он откинул голову назад и застонал вслух, но Борис не дал ему шуметь и занял его рот поцелуями.       На этот раз Василиск не устраивал двойных оргазмов, а просто неистово трахал Лисовского двадцать минут подряд. Любовался им, наслаждался его умелой задницей, коварными поцелуями и делал все, чтобы продлить это безумие как можно дольше. … — Скажи, мы так и будем орать друг на друга, хлопать дверьми кабинетов и трахаться из ненависти? — спросил Борис некоторое время спустя растекшегося по дивану Василиска, играя пальцем с соском на его груди, щеголяющей тонким клином черных волос.       Лисовский так привык к своим безволосым, гладко выбритым во всех местах мальчикам, что теперь наслаждался видом вдвойне. Эта полоска делала Солнцева чрезвычайно мужественным и эротичным. — Да, — ответил Василиск, блаженно гуляя руками по сухощавому, невероятно нежному телу Лисовского. Кожа, как у девчонки! Ну как такое возможно? — Солнышко, может, ну ее, эту войну… — Нет, и не называй меня солнышком! — отрезал Василиск, обнимая своего закадычного врага крепко-крепко. — Я тебя ненавижу. Ты — вселенское зло. — А ты так добро! — начал заводиться Борис. Отпускать Солнцева не хотелось, как и воевать с ним дальше. Разве что в постели? — Ты правда не жег театр? — Правда, — провел губами по темным волосам Лисовского Василиск.       Сжал в руках упругую ягодицу, с силой провел ладонью по позвоночнику до самой шеи, заставляя его выгибаться и урчать от удовольствия. Так эротично, черт бы его побрал! — Тогда кто это сделал? — Наверное, тот, кто знает, зачем ты этот театр покупал, — ответил Солнцев, с неожиданной тоской понимая, что пора этот бардак заканчивать.       Поцеловал Лисовского в губы долгим интимным поцелуем, шлепнул по заднице и скинул на диван. Все. Финита ля комедия. — А ты зачем приходил? — спросил Борис, располагаясь на черных кожаных подушках в самой эротичной из всех своих поз.       Мало ли. Вдруг Солнцев передумает? Да и посмотреть на то, как он одевается, не помешает. Знание — сила, ведь так? От вида крепких мужских пальцев, застегивающих светло-синюю рубашку на волосатой груди, Лисовский едва не заработал инфаркт. Сердце застучало в висках, и он силой заставил себя успокоиться. — Сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — на автомате ответил Василиск и едва не выругался вслух.       Как же он мог забыть, зачем приходил? А как же месть?! Что же с ним эта развратная голубятня делает?! Уму непостижимо! На Лисовского Солнцев старался не смотреть, но это было практически невозможно. Чертов клоун! Красивый и очень сексуальный. 48 лет мужику, а выглядит максимум на 35! — Да, я выйду за тебя замуж, если ты это хотел предложить, — не удержался от провокации Борис и заморгал от искренней улыбки, что расцвела на лице вечно хмурого Солнцева. — Ты и правда солнышко, Василиск. — Мудак ты, Лисовский, — рассмеялся он, застегивая ремень на брюках. — И самая настоящая баба. — Ты это своей заднице скажи, — ехидно прищурился Борис. — Делай уже свое предложение. — Фабрику мне мебельную в Костроме продай, — сказал Солнцев. — На хрена она тебе? — опешил Лисовский. — Ты же по заводам и пароходам! — Я не спрашивал, зачем тебе театр, а ты не спрашивай, зачем мне фабрика. — Ты спрашивал! И вообще, нашёл, что сравнивать. Театр — это же долговая яма, а моя любимая фабрика доход приносит, и очень даже неплохой, — возмутился Лисовский.       Солнцев на секунду присел рядом с ним на диван, положил руку на его щеку и крепко поцеловал в чертовски порочные губы. Они сводили Василиска с ума ночами. — Брисс, перестань. Кому ты вешаешь лапшу на уши? Твоя фабрика на грани балансирует, так что цену не заламывай и с документами по сделке не тяни. — Я не соглашался тебе ее продавать! — бросил в спину уходящему Солнцеву Борис, но тот сверкнул на прощание понимающей улыбкой и аккуратно прикрыл за собой дверь, в которую через минуту ворвались Вовка и Влад. — Отец, ну ты, блин, даешь! — восхитился Лис, помогая Вовке собирать раскиданные по комнате вещи и не слишком хорошо пахнущие влажные салфетки. — Вот уж не думал, что ты будешь трахаться с кем-то из своих деловых партнеров. — Это исключение, — рассмеялся Борис, неспешно натягивая одежду. — Солнцев — мой закадычный враг. Десять лет мы с удовольствием трахали друг другу мозг, а теперь перешли к телам, вот и все. — Ага, ну да, конечно, — улыбнулся Влад. — Так что, документы к продаже фабрики готовить? — Да, — хитро прищурился Лисовский. — Только оборудование оттуда вывези и с людьми рассчитайся. Пусть он их по новой на работу принимает, если ему так хочется. — Ты жулик и пройдоха, — покачал головой Влад. — Мне до тебя ох как далеко. — Понятное дело, — тяжело вздохнул Борис. — На тебя наш добродушный Мишаня плохо влияет, это же очевидно. — Я-то как раз на него хорошо влияю, — заглянул в кабинет Михаил. Молчание было ему приветствием. — Что, я не вовремя? — ТЫ всегда вовремя, Мишаня, — настороженно отозвался Борис. — У нас проблемы? — Не уверен, но проверить не помешает, — сказал Мишаня, превращаясь в того самого Медведя, который убивал, не задумываясь ни на секунду. Влад поморщился, подошел к нему и вцепился в могучее плечо обеими руками. Так, на всякий случай. — Хорошо, что вы все здесь, повторять не придется. Если в ближайшее время с каким-либо нашим предприятием возникнут проблемы вроде пожара, потопа, ограбления и тому подобное, то мои предположения станут 100% уверенностью. Небезызвестный нам всем Бугор решил поиграть в Большого Босса и хочет подмять под себя несколько бизнесов. Боюсь, мы в черном списке. — Рейдерский захват? — прищурился Борис. — И это тоже. Полагаю, он не остановится ни перед чем. — А кто еще под раздачу попал? — спросил Вовка и сделал большие глаза.       Мишаня вспомнил, что наткнулся на выходящего из здания Солнцева, когда поднимался по ступенькам несколько минут назад, и крепко задумался. — Бугра интересует не только легкая и лесная промышленность, но и морские грузовые терминалы, особенно Дальний Восток — это я знаю точно. Все, у кого в активах есть такие предприятия, могут их лишиться. И не только их. — Отец, а у Солнцева морские терминалы есть? — спросил Влад. — Да, в Находке, — ответил Борис, что-то сосредоточенно вычисляя в голове, — но Василиск слишком крупная рыба, чтобы его можно было вот так запросто поймать. У него связи на самом верху. — Это не имеет значения, — сказал Медведь. — Бугор сам туда метит, выборы в Госдуму через год, как и президентские. Понимаете, о чем речь? Если нас просто разденут, то Солнцева заставят подписать нужные бумаги и уберут. Слишком уж он самостоятельный, до сих пор не отдался никакой партии и у него неприлично много денег. Три серьезнейших причины пустить его в расход. — Я не хочу, чтобы моего закадычного врага убивали! — возмутился Лисовский. — Я ему десять лет мозг взрывал, пока до тела не добрался! — Что будем делать? — спросил Влад, обнимая устроившегося на подлокотнике кресла Мишаню за шею и целуя его в висок.       Все это ему откровенно не нравилось. Он не хотел бегать под пулями, а потом перевязывать раны на теле любимого обрывками рубашки. Ему хватило одного раза. — Думать, — мрачно сказал Борис. — Выметайтесь отсюда. Я буду думать.       Народ послушно двинулся на выход, но Вовка притормозил в дверях и обернулся. — Не переживай, я за Солнцевым присмотрю, пока ты думаешь. Да и телохранитель у него неплохой. Я твоего закадычного врага в обиду не дам. — Отличная мысль, — посветлел лицом Борис. — Только у Мишани отпросись, а то он тебя искать пойдет, а Влад с меня шкуру спустит. — Думай давай, не отвлекайся, — рассмеялся Вовка и плотно прикрыл за собой дверь. …       Солнцеву было неспокойно. Что-то происходило вокруг, а он никак не мог понять, что именно. Такое состояние у него бывало, когда ему грозили серьезнейшие неприятности. Откуда ждать беды? Куда смотреть? Где искать? За последние два месяца ему трижды предложили продать терминал в Находке. Может, отсюда? Кто на самом деле стоит за щедрыми посулами, он узнать так и не смог. Или опять ждать неприятностей на той фабрике, что он купил у Лисовского? Она дважды чуть не сгорела. Да и хрен бы с ней, если бы каждый раз при пожаре внутри не оказывался живой человек. На что ему намекают?       Василиск прогулялся по кабинету туда-сюда, понял, что сидеть в четырех стенах больше не в состоянии, забил на все встречи и поехал с Алексеем кататься по Москве и ближайшему Подмосковью. Так ему думалось гораздо лучше. Маршрут был известен, пробки неизбежны, так что Солнцев погрузился в себя так глубоко, что поначалу даже не понял, что происходит.       Странный щелчок уронил Алексея на пассажирское сиденье, джип завихлял по дороге и не успел Василиск и глазом моргнуть, как машина слетела в кювет, а он вылетел вперед, ударился головой о приборную доску и потерял сознание. …       Вовка поддал газу и легко пролетел на своем Сузуки мимо слетевшего в канаву БМВ. Машины останавливались рядом, народ глазел, суетился, помогал и мешал одновременно. Скорая появилась на месте происшествия через три минуты, и Вовка усмехнулся. Вот и прокололись ребята. Нормальные медики при всем желании сюда раньше, чем через двадцать минут, не доберутся. Дюжие братки вытащили из джипа два тела, уложили на носилки и скоренько упаковали их в липовую Скорую. Ну-ну. Вовка поправил пистолет, хитро приделанный к жесткому скелету мотоциклетной защиты корпуса, и проверил еще два в седельных кобурах. Ковбой, бляха муха! Вот бы над ним сейчас Медведь поржал. Но Вовка — человек, а Мишаня — терминатор. Есть разница!       Скорая рванула в сторону области, Вовка зашкерился так, чтобы его не смогли отследить, и отправился за ней. Долго ехать не пришлось: похитители свернули в дачный поселок, погруженный во тьму, высокие заборы, странного вида дома и кленовые аллеи. Новенький шлагбаум и братки в будке на въезде в это полузаброшенное место порядком испортили Вовке жизнь.       Он ругнулся матом, спрятал мотоцикл в кустах, приоделся, перелез через трехметровый забор и рванул кустами за медленно ползущей почти в полной темноте Скорой. Он бы ее потерял в причудливых лабиринтах заброшенных домов и участков, если бы не далекий вскрик и шум борьбы. Вовка припустил со всех ног, но, увы и ах, опоздал. Ну ничего, звонок другу все исправит. Вдвоем, опять же, веселее. …       Василиск пришел в себя от дикой головной боли. Ччерт! Надо же было так лохануться! Тоже мне, Брюс Уиллис. Знал же, что специально двери Скорой открытыми оставили, так нет, рванул, понадеялся на чудо, за что и получил кастетом по голове. Солнцев оглядел свою тюрьму — подвал. Пошевелил руками и ногами — связан намертво: руки к ногам за спиной. За крохотным окошком — звезды. Василиск тяжело вздохнул. Чувствовал ведь задницей, что грядет, а уберечься не смог. Он грустно усмехнулся. Сбились настройки в его заднице, и во всем был виноват Лисовский — самый дорогой враг на свете. Интересно, скучать будет? Ну хоть немножко? Самую капельку!       Дверь в подвал открылась, и Василиск скосил на небольшую лесенку глаза. Тьма на ней на мгновение стала еще более непроницаемой, а потом перед его изумленным взором вырос самый настоящий демон: два метра непроглядной черноты, ледяная жестокость в глазных прорезях маски и ни одного звука. Солнцева подняли с пола, как ребенка, разрезали путы за секунду, разогнули руками цепь на кандалах, что приковывали его к стене, и цепко взяли за горло. — Идешь. Молчишь, даже когда хочется орать, и держишь себя в руках.       Тихий шепот ножом прошелся по нервам Солнцева, он послушно шагнул за демоном, но опомнился, остановился и требовательно схватил его за плечо, чуть не лишившись при этом руки: — Почему помогаешь? — Считай это предложением, от которого ты не сможешь отказаться, — ответил демон, и Солнцев чуть не разрыдался от нахлынувшего облегчения.       Лисовский! Голубятня хренова! Знал, мудак, и не предупредил. В очередной раз ткнул носом в дерьмо! Следил за ним и отправил своих парней спасать. Чертова сентиментальная баба в штанах! Василиск ругался на Лисовского всеми известными ругательствами, не боялся больше ничего на свете и мечтал только об одном — поскорее добраться до хитромудрого цветуёчка и трахнуть его так, чтобы искры из глаз посыпались. У обоих. — Иди прямо по коридору до упора, потом налево, на улицу и к забору. Направо двадцать метров ворота. Мы догоним.       Василиск не вдумывался в то, что ему говорили, и делал, что сказано, витая мыслями возле поганца Лисовского. Вокруг шла какая-то возня, демон раздвоился и хрустел чем-то (или кем-то?) по обе стороны от спокойно шедшего по коридору Солнцева, а ему было на все это плевать. Он думал, сопоставлял факты и делал выводы. Тихие хрипы, выстрелы из пистолета с глушителем, упавшие под ноги тела — все это его не касалось.       Солнцев вышел из тяжелых кованых ворот и прогулочным шагом отправился к единственному фонарю на весь поселок. Наверное, именно там сидит у шлагбаума охрана. Он почти дошел до них, когда демоны догнали его и уволокли в ближайшие кусты, а потом тот первый, который ростом под два метра, закинул Василиска на плечо и с ловкостью обезьяны преодолел трехметровый монолитный забор, опуская его на ноги по другую сторону поселка. — Покатаемся? — материализовался рядом с ними второй демон, сдернул черную маску, и Солнцев без особого удивления узнал в нем личного телохранителя Лисовского. — Я Вовка. Мотоциклы любишь? — Ненавижу, — честно ответил Василиск. — Я Василиск Георгиевич, — запнулся на секунду, но ведь это же был личный телохранитель ненормального Лисовского, а потому… — Можно просто Василиск. — Тикаем отсюда, Василиск, — рассмеялся Вовка, напялил на Солнцева защиту корпуса, шлем, вытащил из кустов хищного вида мотоцикл и усадил его позади себя. — А где второй? Оставлять своих на поле боя… — Он за нами присмотрит и подчистит, ежели чего, — ответил Вовка и дал по газам. … — Лисовский! А ну иди сюда! — рычал Солнцев двадцать минут спустя, врываясь в огромный элегантный особняк комком нервов. — Я тебя убью, садист доморощенный! — Чего ты орешь? — спросил Борис, появляясь из глубины коридора в одних стильных бриджах. — Аааа! Судя по твоему виду, тебя только что вытащили из помойки. Понятно. — Бриссссс! Убью! — кинулся на Лисовского Василиск, тот увернулся и начал отступать в сторону коридора. — Ты знал, что на меня готовится покушение, и ничего мне не сказал! — Ты же у нас самый умный, гордый и прочее, прочее, прочее, — отмахнулся Борис, на всякий случай ускоряя шаги. — Я твой враг, не забыл? — Не забыл! — перешел на бег Солнцев. — Еще как не забыл. Наживку из меня сделал? Червяка на крючке? — Ребята сказали, что ты был больше похож на зомби, — сказал Борис, увидел дикие глаза вымазанного в грязи Солнцева и припустил со всех ног.       Пробежал последние метры по коридору, распахнул двустворчатые двери и, резко затормозив, свернул в сторону. Василиск такого маневра не ожидал, а потому пролетел вперед и со всего размаху рухнул в бассейн. Ах вот как! Расслабился и всплыл на поверхность спиной кверху. Когда-то он был отличным пловцом, так почему бы не потрепать нервы слишком спокойному и ехидному врагу? — Солнцев, эй! Хорош валяться, что ты, как рыба дохлая. Плыви сюда.       Молчание. — Василиск, прекращай, а? Мне неохота в воду лезть.       Молчание. Невнятные ругательства Лисовского, тихий всплеск, теплая рука переворачивает на спину. Пальцы нащупывают пульс на шее, а шепот бьет прямо в сердце. — Солнышко, милый мой, хороший, очнись, не пугай меня так, слышишь? — Я тебя убью! — открыл глаза Солнцев, встал на ноги и схватил Лисовского за горло. — Ты головой думал или нет? — Думал, — обнял его за плечи Борис. — Я только о тебе и думал. Чуть с ума не сошёл от беспокойства. — Подсадную утку из меня сделать хотел? — сбавил обороты Василиск, прижимая к себе своего задумчивого врага как можно крепче. — Нет, — улыбнулся Лисовский, запуская руки в мокрые брюки Солнцева, чтобы расстегнуть их как можно быстрее. — Тогда какого черта ты от меня сейчас бежал? Утопить хотел? — Помыть. — Зачем? — прошептал Василиск прямо в приоткрытые для поцелуя губы.       Повернулся и прижал Лисовского к стенке бассейна спиной. — Чтобы облизать тебя с ног до головы. — Не надо меня облизывать, — улыбнулся Солнцев. — Почему? — расстроился Борис. — Потому что мы не будем лизаться, мы будем трахаться, — ответил Василиск, стягивая с него бриджи.       Сам он почему-то был уже голым. Когда Лисовский успел его раздеть? Мысль мелькнула и исчезла под напором вспыхнувшего желания жить и любить. — Отличная мысль! — повеселел Борис. — Кто кого для начала? — Я — тебя, — принялся целовать шею и плечо Лисовского Василиск. — Тщательно, глубоко и очень долго. — Звучит неплохо, но для этого нам понадобится постель. — До нее мы позже доберемся, — пообещал Солнцев, забрался в долгожданную задницу по самые помидоры и принялся воплощать слова в дела. Глава 3       Василиск проснулся от того, что уютное тепло исчезло с его тела. Вставать и возвращать его обратно было откровенно лень, так что он недовольно поерзал и решил, что пару-тройку минут обойдется и без него. Рассвет только начинался, раскрашивая незнакомую комнату в желто-розовое, и Солнцев принялся вспоминать. Офис, поездка, авария, мертвый Алексей и битюги в Скорой, демоны, бассейн и… — Солнышко, ты так сексуально сопишь и ерзаешь, укутываясь в мое одеяло, что у меня яйца сводит от возбуждения.       Порочный шепот Лисовского в затылок, знающие руки и губы не оставили Василиску ни единого шанса на спокойное бытие. Член предал его первым, увлекая следом за собой в бездну разум и оставляя думать за гордого, властного Василиска Георгиевича Солнцева его безнадежно испорченную Лисовским задницу. Он никогда бы ничего подобного не сказал, а вот она… — Чего ты ждешь, Брисс? Приглашения? — Да, — проложил цепочку поцелуев по сильному плечу Василиска Борис.       Незаметно выпрямил на постели, уложив лицом вниз, и заставил стонать от наслаждения, мастерски играя на струнах его тела пальцами. — Брисс, ну же! Пожалуйста!       Борис улегся на Василиска, обхватывая узкие бедра ногами, и забрался в него на всю длину, не сдерживая себя совершенно. Да никто его об этом и не просил, даже наоборот. Он прокусил губу до крови, продлевая удовольствие и доводя себя до полного сумасшествия, так что когда его накрыл оргазм, язык контролировать было некому. — Люблю тебя, солнышко мое хмурое, не хочу терять.       Солнцев сжал простынь в кулаки, дернулся в судорогах сильнейшего оргазма, а потом сдернул Лисовского на постель, ворвался в него мартовским котом, затрахал до изнеможения и выкинул его слова из головы. Ни к чему это все. Ни к чему. …       Василиск спускался вниз по широкой мраморной лестнице и в который раз убеждался, что Лисовский — великий актер и манипулятор, а его пидорские тряпки — очередная провокация. Все вокруг говорило о том, что у владельца особняка прекрасный вкус. Не у дизайнера, а именно у хозяина. Разницу мог уловить лишь тот, кто сам из тех. Мужские голоса указали Солнцеву направление движения. Да уж, если бы не это, он бы еще долго блуждал по огромному дому в поисках обитателей.       Не самая большая и чертовски уютная кухня была полна народу. Ну, в его представлении, конечно. Концентрация полуголых симпатичных мужчин на квадратный метр в ней явно превышала все мыслимые нормы. — Заходи, чего замер, — помахал ему ложкой от кастрюли с каким-то изумительно пахнущим супом Вовка. — Мы как раз завтракать собираемся. — Может, обедать? Время половина одиннадцатого, — сказал Василиск и шагнул в кухню, запинывая неловкость ногами в самый дальний угол своего сердца. Что делать, если Лисовский кинется к нему с поцелуями, он не знал. — Мы раньше девяти не встаем, — улыбнулся ослепительно красивый парень, сидящий на высоком табурете возле барной стойки, отделяющей плиту, холодильники и прочую кухонную дребедень от остальной части. — Влад Лисовский, сын вашего закадычного врага Бориса. — Очень приятно, — кивнул Солнцев и откровенно порадовался тому, что познакомился со старшим Лисовским, когда ему стукнуло 38 лет.       Отец и сын были очень похожи, так что представить, каким был Борис в молодости, не составило никакого труда. Он бы перед ним ни за что не устоял. — Ну, насчет «мы» ты приврал, — проворчал могучий двухметровый блондин, сидящий за кухонным столом.       Разобранный на части пистолет, какие-то щеточки, крючочки и даже кисточки не оставили у Солнцева сомнений в том, что перед ним тот самый демон, что разорвал стальное звено кандалов руками. — Я, например, в пять утра жить начинаю. — Ты не человек, Мишаня, ты терминатор, а потому не считаешься, — сказал Влад.       С нечеловеческой грацией спланировал с табурета, доплыл до блондина и так ласково взъерошил ему волосы, что даже у бесчувственного Солнцева по спине поползли мурашки. Он посмотрел на довольно щурившегося демона и понял, что совращать и сбивать с пути истинного нормальных мужиков для семейства Лисовских — самое обычное дело. — Спасибо на добром слове, — проворчал Мишаня. — Чем языком молоть, помог бы лучше, а то завтракать негде будет. — Я к этой хрени никогда даже пальцем не прикоснусь, — передернулся Влад. — Тогда просто рядом посиди, — улыбнулся ему Мишаня.       Влад послушно уселся на скамейку, подпер голову рукой и принялся за ним наблюдать. Василиск на это долго смотреть не смог. Это же форменное издевательство! Он не думал, что можно заниматься любовью, не прикасаясь и даже не глядя друг другу в глаза. А эти двое, несомненно, именно этим и занимались.       Член в штанах Солнцева поднял неспокойную головку и зашевелился в поисках законной добычи, которая обнаружилась от Василиска в двух шагах — Борис сидел в мягком кресле с бокалом белого вина в тонких пальцах и смотрел на него в упор. Стильные бриджи в бело-голубую клетку и светлая рубашка-поло шли ему неимоверно, а босые ноги придавали ту самую порочную эротичность, которая и делала его тем, кто он есть. — Спасибо, что позаботился о моих вещах, — сказал Василиск. — Мне без них пришлось бы несладко. — Не за что, — несколько напряженно ответил Лисовский и как следует глотнул из бокала.       Облизал губы, потер висок, разгоняя едва заметные лукавые морщинки в уголках потемневших глаз, и Василиск вдруг понял, что Вовка, конечно, брутален, Влад красив, а Мишаня могуч, но никто из них и в подметки не годится прекрасному мерзавцу, который сидел в самом дальнем углу кухни, следил за ним и его реакцией на своих мальчиков-красавчиков и делал выводы. Судя по замерзшим серым глазам, ничего хорошего для Солнцева в них не было.       Это неожиданно сильно его задело. Кем его Лисовский считает? Похотливым кобелем, падким на свежее мясцо? На хрен они ему не нужны, пока у него есть такой замечательный закадычный враг! Василиск открыл было рот, чтобы сказать ему об этом, но вовремя вспомнил, что официально перемирие заключено не было, и передумал. — О делах поговорим? — Да, пора, — согласился Борис, поднимаясь с кресла и с трудом усмиряя бешеную ревность.       Если бы Солнцев смотрел на Влада еще хоть полсекунды, он оторвал бы ему голову… или устроил безобразный скандал, что гораздо вернее. — Твой телохранитель мертв, Василиск, ты считаешься похищенным. Бугор за твою голову назначил награду, так что теперь тебя не ищет разве что ленивый. — Что с тем домом, где меня держали? — присел за стол по другую сторону от Мишани Солнцев. — Мы его зачистили, — ответил Медведь, собирая пистолет и убирая все примочки в специальную сумку. — Бугор бойни не ожидал и сейчас откровенно нервничает. Убил владельца дома, обрывая концы, так быстро, что я не успел до него добраться. С этой стороны нам ничего не светит. — Понятно, — протянул Солнцев. Уточнять, сколько народу перебили в том доме эти два красавчика, он не собирался. Ну его в болото. Меньше знаешь, крепче спишь. — Борис, какой тебе интерес меня спасать? — Без тебя жить станет чертовски скучно. Кому я подлянки устраивать буду? — ответил Борис, подходя к столу.       Солнцев искоса посмотрел на него, а потом плюнул на все, дернул за руку и усадил рядом с собой. Он хотел чувствовать его присутствие всей кожей. Лисовский плюхнулся на скамейку, неуверенно на ней поерзал, вынуждая Василиска к принятию решительных мер. Какого черта он мнется? Схватил его за подбородок и крепко поцеловал в губы. — Мы трахались, как сумасшедшие, ночь напролет, и эти трое знают об этом не понаслышке. Веди себя нормально, не будь идиотом и не уходи от темы. Почему ты мне помогаешь? — Я не идиот! — возмутился Борис, ловко и совершенно незаметно запуская руку в домашние брюки Василиска, благо стол был правильным и надежно скрывал все от остальных.       Солнцев и глазом не моргнул, но напрягся так знатно, что Лисовский умилился, перестал ревновать и сменил гнев на милость, потихоньку доводя восторженный член в своей руке до совершенства. — Я следующий на очереди. У тебя есть то, что нужно мне, а у меня — то, что нужно тебе, так что… — Аааага, — с трудом замаскировал стон Солнцев и попытался вытащить руку Лисовского из своих штанов. Не тут-то было! — Ты опять делаешь предложение, от которого я не смогу отказаться? — Да, — проурчал Борис, доводя Василиска умелой рукой до точки кипения.       Наклонился к его уху и неожиданно укусил за мочку. — Ты с ума сошел? — взвыл Василиск, смешивая боль и наслаждение от оргазма в неповторимую гремучую смесь. — Это чтобы ты не звездил и не выделывался.       Солнцев грязно выругался и принялся тереть ухо, раз уж до с трудом успокаивающегося члена ему добраться было не суждено. Впрочем, Брисс прекрасно справлялся сам, не выпуская счастливый конец из ладони и лаская его до последнего. — И какое же у тебя предложение? — выдавил Солнцев, не глядя на Лисовского и мечтая только об одном — отомстить. Какие, к черту, предложения?! Мозг отчаянно буксовал, по-прежнему обретаясь в штанах, а не в голове. — У тебя есть связи, а у меня армия. Ты берешь меня в свою команду на равных, а я помогаю тебе стать одним из Больших Боссов. — Сдурел? — мигом пришел в себя Солнцев. — Я политику терпеть не могу! А уж серпентарии под названием Правительство и Госдума так вообще не перевариваю. — У тебя нет выбора, Василиск, — убрал от него руки Борис. — Мое предложение спасет тебе жизнь.       Зачем он довел Солнцева до оргазма, было не очень понятно, но результат радовал. Минута — и вуаля! Может, ему просто нужно было убедиться в том, что Василиск все еще хочет его? Его, а не Влада! — Сколько времени у меня есть на принятие решения? — спросил Солнцев. — Василиск, не тупи! — возмутился Борис. — Нет у тебя времени. Либо ты, либо тебя. Если бы ты хоть раз прогнулся, то сейчас жил бы себе спокойно и не парился, а так… — Я смотрю, ты все уже за меня решил, да? — завелся Солнцев. Вот так запросто соглашаться с Лисовским было совершенно невозможно. — Я беру тайм-аут. Мне нужно побыть в привычной обстановке, привести себя в порядок и хорошенько все взвесить. — Ты дебил? Тебя же ищут! — закипел Борис. — В твоем особняке толпа народу, тупоголовый баран. Мозги включи! — Лисовский, не умничай, надоело! — повысил голос Василиск. — У меня есть запасные варианты, я же не дурак! Меня никто не найдет. — Куда ты собрался? Кто тебя охранять будет? — сорвался с места Борис и принялся наворачивать по кухне круги. — Чем тебя мой дом не устраивает, придурок самоуверенный? — Тем, что здесь ты! — вскочил из-за стола Солнцев. — Я не могу думать, когда ты рядом. Мне плевать на всё на свете, потому что все мои мысли сосредоточены только на том, чтобы затрахать тебя до смерти! — Апп… — подавился очередной репликой Борис.       Василиск понял, что ляпнул, сжал руки в кулаки, но сумел удержать на лице гнев и раздражение. Перевел взгляд на статуей замершего с половником в руках Вовку. — Ты едешь со мной. Жду тебя в холле у лестницы через час. Вернемся, когда приму решение. Все. Тема закрыта.       Солнцев с силой хлопнул дверью, оставляя остальных в неопределенно-задумчивом молчании, нарушенном Вовкой, который положил поварешку на стол, прикрыл рот ладонью и принялся ржать. Мишаня показал ему кулак, с трудом сдерживая улыбку, а Влад посмотрел на застывшего возле стойки отца: — Пап, и чего ты тут стоишь? — А… а почему бы мне здесь не постоять? — отозвался Лисовский.       Сердце почти перестало бухать в ушах, и он снова мог нормально соображать. — Не тупи. Василиск сказал, что будет ждать Вовку внизу через час. У тебя времени осталось — всего ничего. Иди уже, спасай своего закадычного врага, он без тебя пропадет. …       Василиск ввалился в душ в спальне, сполз на пол и уперся затылком в кафель, подставляя лицо теплому дождю. Это место всегда было для него особенным. Лишь здесь он мог полностью расслабиться, отпустить мозги на свободу и смыть с себя все запреты, правила, привязки и очевидности… но только не в этом доме и не прямо сейчас, признал очевидное Солнцев пять минут спустя, ибо все его мысли опять сосредоточились на одном развратном… — Солнышко, милый мой, хороший, ну чего ты так распереживался?       Лисовский возник среди клубов пара прекрасным призраком. Поднял его с пола, притянул к себе, включил душ так, чтобы их поливало не только сверху, но и с боков, и поцеловал так нежно, что у Василиска екнуло сердце и дрогнули руки. — Я ненавижу тебя, Лисовский, — обнял его он. — Ты делаешь из меня буйного шизофреника, сексуального маньяка и мокрую тряпку одновременно. Это невыносимо! — Да ладно тебе, — прошептал Борис, лаская Василиска руками, губами и всем своим гибким телом. — Ты можешь хоть иногда расслабляться? Относись к жизни проще, и все у тебя наладится. — Ты понимаешь, что в случае неудачи нас вырежут? Всех поголовно! И даже твои демоны нам не помогут. Я много чего нехорошего делал ради сохранения своего бизнеса, но чтобы убивать людей! Такого со мной еще не было. — Солнцев, я тебя не узнаю, — рассмеялся Борис, легкими укусами подбираясь по его плечу к уху. — Ты совсем раскис, макаронина вареная. — Не то, чтобы совсем… — пошел на попятную Василиск.       Самому подобное говорить — это одно, а слышать из чужих уст — совсем другое. — Лузер ты, трепло и слабак. Никогда за себя толком постоять не мог. — Что ты несешь, а? — возмутился Солнцев, сжимая Лисовского в руках все крепче, сходя с ума от изощренных ласк и порочных движений.       Гнев, обида на судьбу, страх и дикое желание закручивались в душе Василиска в тугой узел, развязать который мог только Борис. Черт бы его побрал! — Что слышал! Зачем тебе время на раздумья, если ты уже сдался? С таким настроением ты даже меня толком отыметь не сможешь, что уж про Бугра говорить, немощь слабовольная. — Что?! Лисовский! Змеюка подколодная! Я те щас такое устрою! — наконец-то взорвался Солнцев, поддаваясь на очередную провокацию совершенно осознанно.       Ему нужно было сорвать злость и обиду на весь мир, выпустить пар и… и затрахать Лисовского до полусмерти!!! перед отъездом. — Устрой, устрой, — вжался в него Борис, отдавая себя на растерзание. Чего ни сделаешь ради любимого. — Посмотрим, насколько тебя хватит.       И Солнцев устроил, и показал, и еще много чего сотворил в доказательство того, что его боевой дух силен, как никогда, и сил у него немерено, так что из душа Лисовский выполз на подкашивающихся от усталости ногах. Намазал задницу кремом, упал на постель и уснул мертвым сном мгновенно. Василиск смотрел на него, не отводя взгляд ни на минуту. Дождался, пока он упадет на постель, поправил подушку под его головой, накрыл одеялом, поцеловал в висок, прижался на долгую минуту к мокрой голове щекой, молча благодаря за провокацию и поддержку, оделся и ушел. Глава 4       В дом Лисовского Солнцев вернулся только через неделю. За это время Борис чуть не поседел, хорошо хоть Вовка раз в день писал смски, так что за жизнь своего чересчур независимого врага он переживал не так уж и сильно. За жизнь не сильно, а вот за моральное состояние…       Вечером в субботу Борис тихо-мирно сидел в своем любимом кресле в гостиной, когда в дверях появился взъерошенный Василиск. Ни слова не говоря, сдернул его с сиденья и впился в губы чудовищным поцелуем. — Ты охренел, Солнцев?! — возмутился Борис. — Ты что себе позволяешь? Таскался черт знает где, ни разу не позвонил… — Заткнись, Лисовский, — сказал Солнцев, сдирая с него одежду и оставляя на нежной коже яркие следы засосов. — Просто заткнись и получай удовольствие.       Он понимал, что слегка помешался, но бороться с собой сил не осталось. За эту сумасшедшую, наполненную беготней и переговорами, неделю Василиск соскучился по своему ненаглядному врагу так сильно, что не передать никакими словами. — Судя по твоему настрою, удовольствие мне грозит в самую последнюю очередь, — улыбаясь, проворчал Борис и послушно повернулся к Василиску спиной.       Неистовая страсть в любимом голосе стоила десяти порванных задниц. Солнцев вернулся, чтобы сдаться в плен, — вот что было главным, а отомстить за не слишком вежливое обращение с собой любимым Борис еще успеет. — Так ты принимаешь мое предложение? — Да, — выдохнул в затылок Лисовского Солнцев.       Нагнул его над креслом, сполз по позвоночнику губами, опускаясь на колени, и зарылся в поджарые ягодицы лицом. Господи, как, оказывается, ему мало надо для счастья! …       Василиск довольной медузой растекся по шикарной постели Лисовского. Странное ощущение, что он вернулся домой, никак не желало покидать душу, искристым шариком затаившись в самом дальнем уголке. Солнцев лениво бродил руками по телу лежащего на своей груди Бориса и думал. Первый раз за всю прошедшую неделю он действительно думал. — Солнышко… — Тссс, Брисс, помолчи, ладно? Просто лежи, как лежишь, и все. — А что я получу в награду? — лукаво покосился на него Борис. Получил сладкий поцелуй, крепкое объятие и тихое: — Меня. — Весомый аргумент, — согласился Борис, закутался в него и задремал.       Впрочем, долго спать ему Солнцев не позволил. Задал один вопрос, другой, третий, в свою очередь ответил, согласился, возмутился, заткнул поцелуем, разозлился, успокоился…       Утро давно уже вступило в свои права, а два промышленных магната, два закадычных врага лежали в обнимку в одной постели, препирались, ругались, целовались и незаметно для самих себя придумывали тот самый план, который в конечном счете вывел их в дамки. …       Василиск проснулся ранним утром от жестокого стояка. Да что же это делается-то?! Член прилип к животу и настоятельно требовал затрахать лежащего рядом Лисовского до полусмерти. Опять. Василиск принялся с ним ругаться, напоминая о том, что быть сексуальным маньяком в его возрасте опасно для жизни, что надо пожалеть хрупкого Лисовского, который нужен ему не только и не столько для секса, сколько для всего остального, но член стойко проигнорировал уговоры, заманчивые обещания и даже умелые руки.       Василиск дотянулся до бутылька на прикроватном столике, умаслил свое ненасытное чудовище и, на всякий случай, задницу и сдался. Стянул с Лисовского одеяло и принялся целовать позвонки на стройной спине, спускаясь языком к умопомрачительным ямкам чуть ниже поясницы. — Бриссс. — Отъебись, — сонно отозвался на влажные пальцы в своей заднице Борис. — Бриссссссс. — Кому говорю! Ты меня затрахал. У меня вместо задницы — одна сплошная дыра! — Не ври про свою прекрасную задницу, любимый, я был в ней совсем недавно, все с ней… — Что ты сказал? — перебил его Борис, разом выходя из блаженной сонной неги. — Что все с твоей шикарной задницей в порядке, — ушел от ответа Василиск.       Подумаешь, ляпнул глупость спросонья. С кем не бывает? Ерунда все это, бред! Ну какой ему Лисовский любимый? Напарник и любовник — вот и все. — Солнышко мое, не делай вид, что не понял, — опрокинул его на спину Борис. Обхватил руками за шею и уставился в глаза, загоняя в угол. — Повтори, я хочу услышать это снова. — Лисовский, ты такая скотина, что слов нет! — скинул его с себя Солнцев.       Повернулся к нему спиной и накрылся одеялом чуть ли не с головой, понимая, что замечательный утренний секс накрылся медным тазом. Правильно говорят: молчание — золото. — Все, можешь спать дальше, я уже ничего не хочу. — Милый мой, хороший, не беси меня, а? — Это ты меня не беси. Вместо отличного траха устроил допрос! Не мужик, а баба сентиментальная! Может, мне на тебе жениться? Тогда ты будешь давать молча и по первому требованию? — Мое терпение на исходе, Василиск, а когда оно на исходе, я могу доставить тебе кучу неприятностей. Ты же знаешь. Тем более сейчас! — Ты что, мне угрожаешь? — Да! Неужели так сложно признаться мне в любви? — Я тебя ненавижу. Какая еще любовь? — Что? Немедленно возьми свои слова обратно! — Не ори на меня, ишь, командир выискался, — возмутился Василиск. Борис в бешенстве кинул в него подушку и решительно пополз к краю кровати. — Лисовский? Лисовский! Ты куда это собрался? — Подальше от тебя, неблагодарная скотина. Я ему помогаю, вдохновляю его, спасаю жизнь, а что взамен? Ненасытный член в задницу и поток оскорблений, — бормотал Борис, с трудом выпутываясь из простыни. — К черту, я устал. Я соскучился по моим умелым, молоденьким… — Лисовский, вернись в постель. Живо! — сел на кровати Солнцев. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать? — упер руки в бока Борис. — Я старше тебя на 11 лет, мальчишка! — Да хоть на сто! Плевать я на это хотел! Пока я живу у тебя, ты мой и только мой! — метнулся к нему Василиск. Дернул за плечо, закидывая обратно на постель, и пригвоздил собой, заводя руки за голову. — Не смей мне изменять! Я затрахаю тебя до смерти, если увижу рядом с тобой… — Не увидишь, — вклинился в рык Солнцева Борис, наслаждаясь скандалом и тайной победой от души.       Кто бы знал, как ему нравилось, когда Василиск заявлял на него права! Вот уже две недели он доводил его до белого каления снова и снова, только для того чтобы услышать: «Ты мой!» — Я тебе яйца оторву, если… — Если мы не убьем друг друга в течение этого месяца, все у нас будет просто прекрасно, — Борису надоело ругаться, а потому он принялся ерзать под Василиском так провокационно, что получил желаемое мгновенно. — Не называй меня солнышком и смирись с тем, что у тебя теперь есть хозяин, — заулыбался Василиск, ласково целуя красивое раскрасневшееся лицо Бориса и купая член в любимой заднице по самые помидоры. — Я, так и быть, буду с тобой вежлив. — Вообще-то, мы в моем доме и здесь хозяин я, — ловко избавился от него Борис.       Опыт — великая вещь. Подхватил Солнцева за талию, перемещая на свои бедра, и забрался в покорно распахнутые ягодицы до упора. — Поговори ещё, умник, — выдохнул Василиск, задавая темп веселью. — И поговорю!       Наверное, они могли бы ругаться вечность, но Борис сдвинул его на себе чуть правее, Солнцев застонал от острого наслаждения вслух, и слова перестали иметь хоть какое-то значение, оставляя лишь тела, секс и любовь, которую можно было потрогать руками. …       Они стояли на открытой веранде самого пафосного ресторана Москвы и смотрели на город. Четверо мужчин. Дорогие костюмы, атмосфера власти и богатства, мрачные лица и восемь телохранителей неподалеку говорили всем и каждому, что разговор там идет серьезнее некуда. — Василиск, ты поразил меня до глубины души, — сказал один из них, тот самый, что молчал большую часть разговора, не вмешивался в словесные баталии и просто наблюдал. Понятное дело: кандидат в Президенты принимает решения, а не обсуждает их. — Я понимаю, как ты оставил без трусов Бугра, но хоть убей, я не понимаю, как ты умудрился откусить кусочек моего пирога и не сломал зубы! — На нем ведь не написано, что он ваш, Степан Степанович, — вежливо улыбнулся Василиск, не давая себе расслабляться ни на секунду.       Первая половина переговоров прошла на ура. Бугор, что стоял справа от него, был повержен в пух и прах, и вряд ли доживет до утра. Большие Боссы не прощают тех, кто не оправдал их надежд. Оставалось выжить самому, и все у Солнцева наладится. — Не хитри, Василиск, — поморщился Степан Степанович. — Верни чужое, и я забуду об этом досадном инциденте. — Я должен посоветоваться с моим компаньоном, — посмотрел ему в глаза Василиск. — Господин Лисовский — существо весьма своеобразное, так что предсказать его реакцию на ваше предложение я не берусь. Ваш кусочек обошелся нам очень дорого. — Лисовский? Тот самый богатый, избалованный жизнью цветуёчек? — удивился кандидат. — Да на что он тебе сдался?! — Нет, не тот самый, — хищно улыбнулся Солнцев. — Я говорю о том Лисовском, который владеет элитным охранным агентством «Медведь», в котором ваши телохранители проходят ежегодную переквалификацию.       Изумленное молчание надолго повисло на балконе, но прерывать его первым Василиск не собирался, потому что сейчас он мерялся членом с будущим президентом России. В своей победе Солнцев не сомневался. Месяц, проведенный в постели Лисовского, раз и навсегда убедил его в том, что его член — самый членистый член в мире и способен своротить горы. Возможно, в этом была виновата шикарная задница Лисовского, но в данном конкретном случае это было неважно. — Василиск, ты охр… — начал Степан Степанович, но Солнцев недаром создал международную корпорацию с нуля всего за десять лет, а потому поднял руку и не дал свершиться непоправимому. — Степан Степанович, не стоит делать одну и ту же ошибку дважды. Я снова предлагаю вам совместный проект, но вы опять не замечаете вашей выгоды и торопитесь с принятием решения. — Снова? — прищурился кандидат. — Десять лет назад вы были министром промышленности и торговли, не так ли? — многозначительно улыбнулся Василиск. — Проект сталелитейного завода в Нижнем Новгороде, м? — Твою ж налево! — почти растерялся Степан Степанович. — Так это был ты?! Черт возьми! — Да. Тогда вы не дали мне на него деньги, и я этому откровенно рад. — Кто поверил в тебя? — спросил кандидат. — В те годы это было настоящим безумием! Кто дал тебе столько денег? — Я не знаю, — пожал плечами Василиск. — Правда. Он пожелал остаться неизвестным.       Кандидат задумался, а потом расхохотался так, что напугал всех присутствующих. — Лисовский, хитрая голубая сволочь! Все-таки вложил деньги с толком. — О чем вы? — насторожился Солнцев.       Кандидат посмотрел на него, улыбнулся и положил руку на его плечо. — В тот день я выставил из кабинета не только тебя, Василиск. Лисовский предложил мне совместный проект по добыче нефти в Перми, я отказался. Я не поверил в то, что 27-летний пацан сможет поднять сталелитейный завод, и ошибся. Я не поддался на уговоры Лисовского, и теперь на этом месторождении успешно работает компания из Кувейта. Я облажался дважды, и не хочу наступать на те же грабли. — Я рад это слышать, Степан Степанович, — осторожно улыбнулся Солнцев. — Что ты хочешь от меня теперь? — Кресла министра промышленности и торговли будет вполне достаточно, — сказал Василиск, увидел, как расширились глаза присутствующих, и добавил: — Я обещаю не лезть в политику и не позволю растащить общественный пирог окончательно. Хоть кто-то в правительстве должен знать, что надо делать с промышленностью и экономикой, не так ли? Народ вам будет за это благодарен. — Ты такая же хитрая сволочь, как Лисовский, — рассмеялся Степан Степанович. — Два сапога — пара. Понятно, почему он дал тебе деньги. — Я не думаю, что это был он, — покачал головой Солнцев. — Да и неважно это. — Ты прав, — согласился кандидат, — но мой кусочек все-таки верни. — Обязательно, — хитро прищурился Солнцев. — Как займу ваш бывший кабинет, так сразу и верну.       Степан Степанович расхохотался, махнул на него рукой и отправился в сторону выхода. Оглянулся на пороге: — Подготовься к новой должности как следует и приведи мой кусок пирога в идеальное состояние. — Всенепременно, — пообещал Василиск.       Через пару минут балкон опустел, а он стоял, смотрел на море огней у своих ног и думал о том, что если бы Лисовский был сейчас здесь, он бы его пристрелил. … — Лисовский!!!       Входная дверь распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену. Сказать, что Василиск был в ярости, значит, ничего не сказать. Борис появился на самом верху лестницы, но вниз спускаться не стал. — Что на этот раз тебе не понравилось, будущий господин министр? — Я тебя убью!!! — зарычал Солнцев, бросаясь вверх по лестнице. — Столько лет, черт возьми! Столько лет ты смотрел мне в глаза и ни разу даже не намекнул, что деньги для моего первого завода были твоими! Я тебе кто? Марионетка? — Пальцев не хватит тобой манипулировать. — Всего у тебя хватило! Интриган! Сволочь двуличная! — Я сволочь? — возмутился Лисовский, становясь на самой верхней ступеньке и скрещивая руки на груди. — Я поверил в тебя тогда, когда никто не верил. Я дал тебе деньги практически даром! Я не вмешивался даже тогда, когда стоило вмешаться, а теперь ты говоришь, что я сволочь? — Ты изводил меня десять лет, — замер на ступеньку ниже Бориса Василиск. — Ты врал мне, манипулировал мной, заставлял соревноваться, впутывал в авантюры и не давал жить спокойно. Зачем? — Мне было скучно, — пожал плечами Борис. — А ты так забавно огрызался, что я просто не мог удержаться. — Ты можешь ответить честно хотя бы на один вопрос? — Могу. — Почему ты дал мне деньги тогда?       Борис отвел взгляд, но Василиск схватил его за подбородок и вернул обратно. — Отвечай! — Потому что влюбился в тебя с первого взгляда! — Но… как… Когда?! — Ты налетел на меня, выходя из кабинета министра промышленности, но даже этого не заметил, а я пропал. Узнал о тебе все за неделю и понял, что ничего мне с тобой не светит. Ты любил жену, вашей дочери исполнилось три года, и в твоей жизни для меня места не было по определению. Что мне еще оставалось? Мой проект накрылся медным тазом, так что я вложил деньги в тебя и принялся наблюдать. Ты меня не подвел. — Лисовский, ты не мужик, — прикусил губу Василиск, притягивая его к себе за воротник рубашки, — а самая настоящая сентиментальная баба. — Ты это своей заднице скажи, — привычно огрызнулся Лисовский, увидел вспыхнувший в карих глазах огонь и уже через секунду повис на плече Солнцева, сверкая пятой точкой в зенит. — Эй! Ты обалдел? Уронишь же! — Не уроню. — Отпусти! — Не отпущу. — Я хочу поцеловать тебя, солнышко ты мое глупое. Поставь меня на ноги. — Ты можешь начать целовать меня с моей задницы, Брисс. Она прямо у тебя перед носом, ноги тебе для этого не нужны. — Хм, отличная мысль! — Вот и я о том же. …       Утро раскрасило спальню в светло-розовое. Двое мужчин лежали на постели и блаженно щурились в потолок. Эта ночь стала для них особенной. Казалось, все было так же, как и целый месяц до этого, но… но почему-то все движения, вдохи, стоны, поцелуи отдавались прямо в души и сотрясали их тела немыслимыми оргазмами. Они добились своего, сорвали джек-пот, заработали кучу денег, получили свободу и статус неприкасаемых. Чего еще желать? О чем беспокоиться? — Знаешь, я тут подумал… и хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — начал Борис, устраивая Василиска на своей груди поудобнее, и вдруг понял, что голос пропал.       Да и слова, в общем-то, тоже. Он безумно хотел, чтобы все осталось по-прежнему: чтобы они с Солнцевым жили в одном доме, спали в одной постели, ругались и мирились, целовались, завтракали, играли в шахматы, мочили врагов и любили друг друга — все, что угодно, — вместе. — Что, опять? — оторвался от целования нежной кожи Лисовского Василиск. — Не опять, а снова. — Да какая, хрен, разница? С тех пор, как ты завалился ко мне в кабинет со своим первым предложением, мы только и делаем, что разгребаем неприятности. Я устал! Может, ну его в болото, твое предложение? Ничего хорошего из этого не выйдет. — Почему не выйдет? — улыбнулся Борис, многозначительно поглаживая ягодицы Солнцева и подкрадываясь к заветному колечку между ними пальцами.       Василиск поерзал, меняя позу и открывая себя как можно шире. Борис чуть не расплакался от избытка чувств и уткнулся губами в его ухо:  — И выйдет, и зайдет. По мне так лучше наших с тобой предложений ничего и нет. — Ты хитрая зануда, Лисовский, и да, я женюсь на тебе, если ты на это намекаешь, — пошутил Василиск, обхватывая бедра любимого недруга ногами и прикрывая глаза в предвкушении сладкой порки.       Борис под ним перестал дышать, и на секунду Солнцеву показалось, что он умер. Сердце ухнуло в желудок, а паника заставила распахнуть глаза. Он же этого не переживет!!! — Брисс? Брисс! Сладкий мой, родной, ты что? Что с тобой, любимый?       Борис глубоко вдохнул, сжал Василиска в объятиях так, что он чуть не задохнулся, поцеловал в губы сумасшедшим поцелуем и уронил на кровать, устремляясь к выходу из комнаты в чем мать родила.       Солнцев ошарашенно смотрел ему вслед. — Брисс? — Влааад! Самолет готовь, живо! В Амстердааам! — заорал, открывая дверь, Борис. — У нас свадьба! — Сдурел? Ты что несешь?! — окончательно растерялся Василиск. — Я же пошут…       Борис обернулся к нему с таким лицом, что он слетел с кровати мгновенно. Дернул его за плечо, впечатывая в створку двери, обнял и принялся целовать. Добился ответа, оторвался и виновато посмотрел в обиженные глаза: — Прости... я не хотел... просто ты... так легко все… а мне… а я… — Что ты? — сморгнул глупую слезу Борис. — Что, Солнцев?!       Василиск разгладил пальцем морщинку между тонкими бровями, стер соленую каплю с длинной ресницы, провел по точеному носу… и утонул в отчаянных серых глазах навсегда. Да какая, хрен разница, кто и что узнает? Плевать на безупречную репутацию и министерское кресло. Будет — хорошо, не будет — ну и хер с ним. Закадычный враг гораздо важнее. — А я выберу нам кольца. 27.02.2014г