Горничная Мин Юнги

— Сегодня ты будешь должен протереть пыль с подоконников, помыть стены и убрать две комнаты, номера… Юнги кивает на автомате, в очередной раз смачно зевая. — Ты меня вообще слушаешь? — недовольно начинает скрипеть старая тётенька, замечая сонный вид парня и его рассеянный взгляд. — Если опять будешь филонить, я тебя точно уволю. — Так вы же здесь не главная, так что уволить меня не сможете. Женщина распахивает широко глаза, видимо, смущённая словами парня, но всё же продолжает: — Но я могу этому поспособствовать. Марш работать! Юнги закатывает глаза и удаляется. В этой гостинице парень работает всего вторую неделю, но уже успел натерпеться на год вперёд. То на него наорут без повода, то заставят выполнять какую-нибудь бестолковую работу, то поставят невыполнимую задачу: убрать пять комнат за час, — а то ещё чего похуже придумают. Под эти «чего похуже» подразумевалась его униформа горничной, которая до жути бесила первую неделю. На второй он более-менее с ней смирился. А всё дело в том, что… — Мы берём в персонал только омег, так как считаем их более ответственными. А вы, молодой человек, нам совершенно не подходите. — Я вообще-то омега. — Э… Правда? Нет, вы серьёзно? Ох, ну мы даже не знаем, как быть… Хорошо, мы вас принимаем на работу, но с одним условием: вам придётся ходить в этой форме. Когда Юнги увидел форму, он ужаснулся. Напялить милое, по его мнению, платье, которое даже коленки не прикрывает, это форменное издевательство над его чувством собственного достоинства. Да что за фигня? «Сам понимаешь, женщины-альфы и мужчины-омеги сейчас редкость, чувак», — как-то сказал его лучший друг, когда Юнги жаловался на одного кассира из супермаркета из-за его неосторожных слов, сказанных в адрес омеги. Именно поэтому для остального персонала гостиницы стало настоящим шоком появление в их трудовом коллективе мужчины-омеги. Шутки шутками, но притеснение со стороны общества неплохо так ощущалось. И дело даже не в перешёптываниях за спиной, а в самом наплевательском отношении руководства. Именно поэтому никто так и не позаботился о том, чтобы сменить Юнги женскую форму на мужскую. — Блять, когда эти уроды уже включат отопление? Я, конечно, не гость, чтобы права свои качать, но такими темпами я отморожу себе всё ценное, — бубнил себе под нос Юнги, пока оттирал стены, стоя на карачках. Он наклонился, чтобы промыть тряпку в воде, и даже не обратил внимание на открывшуюся дверь номера. Ну подумаешь, открылась. Чего дальше? Только вот после он почувствовал такой смачный шлепок по своей заднице, что аж сразу распрямился, резко разворачиваясь в сторону наглеца, посмевшего посягнуть на самое сокровенное. Перед ним стоял рыжий парень и непонимающе смотрел на него. Кажется, он был не меньше других удивлен видом парня в костюме горничной. Юнги лишь мысленно закатил глаза и решил воспользоваться его замешательством. — Ты, блять, какого хуя творишь? — прорычал он сквозь зубы и сделал шаг в сторону незнакомца. — Э-э-э… — Что «э»? Ещё раз так сделаешь, и я тебе швабру в задницу запихну, а в воду белизны налью, ясно? Но парень, как ни странно, не смутился, не кинул растерянное «ясно». Он продолжал уверенно смотреть в глаза Юнги, при этом начиная как-то криво улыбаться. — Трансвестит? Возможно, у Юнги глюки. Ну, потому что не мог нормальный человек такое спросить. Именно поэтому Юнги продолжал молчать, пока вопрос вновь не повторился: — Так что? Трансвестит? Чего молчишь? — Сам ты, бля, трансвестит, пиздуй отсюда, пока не получил тряпкой по лицу. А потом до незнакомца, кажется, доходит. Он жадно втягивает носом воздух и, несмотря на действие блокаторов, чувствует слабый омежий запах. — Вот это ни хрена се… — выдыхает он, а после начинает приближаться к Юнги. Тот хоть сильный и независимый омега, но вот сейчас, глядя в помутневшие вмиг глаза альфы напротив, ему становится не по себе, и омега внутри него так и просит побыстрее смыться отсюда, чтобы не чувствовать этого властного взгляда. — Отпусти, придурок! — шипит Юнги и вцепляется в руки альфы, когда тот резко и больно припечатывает омегу к стене, упираясь в его плечи ладонями. Только вот тому откровенно плевать на то, что сейчас говорит этот омежка. Он ведёт носом по его шее и чувствует, как, несмотря на внешнюю дерзость, незнакомец начинает дрожать от его действий. — Прикольно, никогда не видел парней омег. — А я никогда не видел таких идиотов, как ты. — Как грубо, я же твой клиент и ты должен во всём мне угождать, а не коготки выпускать. Он смотрит в глаза напротив, и это, думает Юнги, непозволительно близко. На секунду ему даже кажется, что тот хочет его поцеловать. — Я здесь работаю горничной, а не проституткой. Если ты не можешь отличить одно от другого, то это уже не мои проблемы. Чимин на это только хмыкает, а после больно кусает парня за шею, отчего тот почти визжит и начинает наконец-таки вырываться. Альфа же не препятствует этому особо, больше этого — он отпускает его, наблюдая за раскрасневшимся лицом омеги, пока тот покрывает его трёхэтажным матом. — Урод! — слышит он напоследок от этого парня, а сам думает, что это прикольно. Ну, парень-омега.

***

Юнги Нет, ты представляешь, этот хряк невоспитанный мало того, что обозвал меня трансом, так ещё и за шею куснул! Намджун Я говорил тебе быть аккуратнее. Юнги В смысле? Я ему ничего даже не делал. Может, он просто псих. Да, точно. он псих. Не, ну нормальный человек не будет зубами впиваться в шею, словно кусок мяса хочет выдрать! Юнги на автомате касается укушенного места и шипит. У него на шее остался явный след зубов. Омега понимает, что с такими людьми ничего уже не поделать, а следовательно их надо избегать. И вначале у него неплохо получается, кажется, они не сталкиваются целых два дня, пока… — Ключи от двадцать седьмого, двадцать восьмого номера. Сегодня съезжают постояльцы и нужно всё хорошенько убрать. Ясно? Юнги на автомате кивает, а потом отрицательно мотает головой, ловя на себе непонимающий взгляд начальницы. — Можно там уберёт кто-нибудь другой? — В чём дело? — Да в принципе ни в чём… — Ну раз ни в чём, тогда иди и работай! — рявкает женщина, и Юнги даже не пытается с ней поспорить, потому что знает, что это бесполезно. А всё из-за того, что именно эти номера находятся рядом с номером этого рыжего придурка. И сейчас Юнги искренне надеется, что они там не столкнутся. Из одного номера Юнги ныряет в другой, как какой-то шпион. Ему совершенно не хочется встречаться с тем альфой, потому что он псих. Потому что этот псих имеет слишком притягательный запах и это бесит. Тем более кто ж знает, что взбредёт ему в голову, после того как он узнал, что парень омега. Знать вот не хочется от слова «совсем». Он выглядывает из номера осторожно, боясь ненароком не столкнуться с парнем, когда же Юнги убеждается, что в коридоре чисто, он быстро выныривает из номера и наспех закрывает его. Руки почему-то не слушаются, и от этого омега злится ещё больше. Юнги быстро двигается по коридору вместе со своей тележкой и даже не замечает идущего навстречу парня. Тележка по всем законам жанра, конечно же, врезается прямо в него и тот с трудом удерживает равновесие в отличие от Юнги, который от сильного столкновения падает на пол. — Вот так встреча, — хмыкает стоящий над ним рыжий парень. Юнги конечно согласен, что встреча ещё та, но уж точно не по той же самой причине, что для рыжего. — Но я уж точно ей не рад, — зло смотрит на него Юнги снизу вверх и не сразу понимает, чего так довольно улыбается стоящий рядом парень, глядя на него. — Тебе бы сниматься в качественном порно, а не унитазы драить. И тут Юнги замечает свою задравшуюся вверх юбку, из-под которой теперь было прекрасно видно каёмку белых чулок, которые были отданы в комплекте с костюмом, и часть нижнего белья. Он тут же сводит разъехавшиеся ноги вместе и пытается быстрее вскочить на ноги. Рыжий парень за этим только наблюдает со стороны, стоит, запустив руки в карманы, и выжидает нужного момента, а после сам подходит ближе к Юнги и ловко поднимает его, хватая под руки. Тот рефлекторно сжимается весь и что-то неразборчиво шипит, но вскоре понимает, что зря. Потому что рыжий резко разворачивает его к себе, и они оказываются так близко друг к другу, что Юнги чувствует дыхание этого наглого альфы на своих губах, а ещё слишком хорошо чувствует его приятный аромат и это не есть хорошо. — Ты весь какой-то неправильный, — выдыхает в его губы он, а после чувствует удар коленкой в пах и выпускает омегу из своего захвата, сгибаясь чуть ли не пополам. Как ни странно, альфа не кричит и не матерится, он только держится за ушибленное место и провожает омегу тяжёлым взглядом. Не проходит и половины дня, как к Юнги в каморку во время обеденного перерыва заходит их начальница и буквально режет на кусочки Юнги глазами. Он, честно сказать, уже привык, что эта тётка на всех орёт по поводу и без, поэтому лишь натянуто улыбнулся в ответ, надеясь поскорее от неё избавиться. Только вот она не ругает его в привычной манере и вообще не говорит ничего похожего на то, что было раньше. — Я жду ваших объяснений, мистер Мин, — складывает она руки на груди и замолкает. Юнги уже по привычке одёргивает юбку и непонимающе смотрит на неё. — Простите, но объяснений? Каких? Насколько я знаю, номера, которые вы мне поручили убрать, давно убраны, а сейчас у меня законное время на обед. — Не притворяйтесь! — женщина уже начинает краснеть от злости, и Мин морщится от неприятного запаха, что усилился у женщины. — Но я правда не понимаю, о чём вы. — Не понимаешь? Мало того, что ты сбил молодого человека своей тележкой, так ещё избил его! У Юнги в этот момент, кажется, душа в космос улетает и там орёт благим матом, ну, потому что это просто безумство какое-то. Серьёзно. Он? Избил? Неужели этот рыжий придурок нажаловался? — Могу я узнать, кто это был? Случайно не рыжий паренёк? — Не рыжий паренёк, а Пак Чимин — он владелец сети ресторанов в Пусане. «А не слишком ли молод этот паршивец для сети ресторанов? — подумал Юнги. — Наверное, мажор очередной. Не иначе» — Извините пожалуйста, но я действительно его не трогал. Точнее я лишь вывернулся из его рук, когда тот начал приставать ко мне. В глазах женщины напротив он так и прочитал немую фразу: «Да кому ты нужен? Ты же парень, а не девушка». — Мне плевать, что там произошло, — холодно отрезала женщина, — главное, чтоб не пострадала репутация нашей гостиницы. И Юнги ничего не оставалось, как отправиться искать этого Пак, мать его, Чимина. Он стоял возле шезлонга, на котором лежал Чимин. Этот наглый альфа даже не отреагировал на появление парня и продолжил лежать. Его глаза были скрыты солнечными очками и было не ясно смотрит ли он на него сейчас или нет, а может быть он и вовсе спит. Хотелось, конечно, глядя на него сказать, мол, извини, но ты реально мудак, Чимин, но Юнги понимал, что нельзя и еле-еле сдерживал себя, чтобы не отпустить злой комментарий в его сторону или же не съязвить в ответ на слова альфы. — Господин Пак, — начал Юнги, сквозь стиснутые зубы. Он даже не думал, что извиняться будет так тяжело. Омега стоял перед ним униженный, оскорблённый с потрёпанным чувством собственного достоинства, — я приношу вам свои извинения. Я был неаккуратен и невнимателен, из-за чего налетел на вас. Больше такого не повторится. Чимин потянулся рукой к стакану с холодным напитком у себя на небольшом столике и обхватил губами соломинку делая пару глотков. Это спокойствие и безразличие альфы ещё больше раздражало Юнги. — А больше ты ни за что не хочешь извиниться? Юнги понимал, к чему клонит этот гад, но всё равно ответил «нет». — Ну, как говорится, на «нет» и суда нет. Свободен. Извинения не принимаются. Он поднялся с шезлонга и прошёл мимо Юнги, словно его здесь и вовсе не существовало. Это настолько взбесило парня, что он не выдержал. Да пускай его увольняют, но так унижаться перед этим гадом он не намерен. У него всё ещё осталось, пусть побитое, но чувство собственного достоинства. Не долго думая Юнги развернулся сторону Чимина и за два шага нагнал того. Ещё секунда и ошарашенный Чимин, не понимая, что происходит, летит в бассейн. — Охладись, альфа! А то я смотрю, ты слишком распалился! — улыбается довольно Юнги, наблюдая за барахтающимся Чимином. Как ни странно, он не кричит что-то вроде «тебе конец» или «ты об этом пожалеешь». Он лишь отплёвывается от воды и смотрит испуганно на Юнги. Тот уже собирается уйти, но замечает, что парень никак не может выбраться. Юнги понимает, что что-то не так. Он надеется, что ему поможет кто-то другой, но рядом, как назло, никого нет. Чимин не просит о помощи, но смотрит на Юнги ТАК, что становится всё понятно. Юнги не долго думает, когда кидается в воду и подхватывает барахтающегося парня. Тот оказывается слишком тяжёлым и вертлявым и ему, омеге, это совсем не на руку. — Эй, успокойся, придурок, я ж помочь хочу! — кряхтит Юнги, пытаясь совладать с перепуганным альфой. — Да прекрати ты! — орёт он, когда альфа больно бьёт его в грудь. С горем пополам они всё же выбираются из воды. Юнги кидает тушку альфы на землю и падает рядом сам. Он тяжело дышит, а чувство такое, что он уголь всю ночь таскал. Чимин тем временем откашливается и пытается привести дыхание в норму. — Блять, — выругивается наконец Юнги, падая полностью на землю и закрывая глаза. — Впервые вижу альфу, который не умеет плавать. Чимин ничего не отвечает, он лишь перекатывается ближе к Юнги и утыкается мокрым от воды носом куда-то в шею. Этот жест кажется слишком интимным, слишком для незнакомых людей, которые по сути терпеть друг друга не могут. Губы альфы невесомо касаются его шеи, и Юнги уже готовится снова врезать этому альфе, но после слышит возле самого уха тихое «Спасибо» и почему-то улыбается. — Надеюсь, это сойдёт за извинение? — Ещё бы. Как он уже через несколько дней оказывается в номере Чимина, Юнги сам понять не может. Его начальница всегда любила подкладывать ему свинью, но сегодня она превзошла саму себя, когда отправила Юнги в номер двадцать шесть, номер которого звучал для Юнги как некий код дьявола. Для него этим самым дьяволом был Пак Чимин. Невинный снаружи, порочный внутри. — Надеюсь, я успею убраться до его возвращения, — говорит сам себе Юнги, когда опасливо заходит в его номер. Последние несколько дней они периодически общались. Ну как сказать общались? Чимин, как самый настоящий маньяк, выслеживал Юнги и надоедал ему тем, что мешал убираться, выпытывал про его жизнь, отношения, а иногда и про то, от чего у Юнги волосы на затылке вставали. — А ты трахаешься с мужиками или бабами? Или нет разницы? А мужчине омеге нужна женщина альфа? А у тебя есть член? И ещё ряд подобных вопросов, за которые Юнги было не просто стыдно, ему хотелось выкинуться из окошка. Правда, в конечном счёте Чимин, который, как ни странно, свёл физический контакт к минимуму, за свои слова всё равно получал. «Это затишье перед бурей», — решил тогда Юнги, с подозрением скашивая взгляд на альфу. И он чувствовал этот надвигающийся ураган. И этот ураган начинал бушевать в нём самом. Со дня на день должна была начаться течка. Номер Чимина, вопреки ожиданиям Юнги, был вполне чистый и опрятный. В комнате стоял концентрированный запах альфы. Пахло так здорово, что Юнги захотелось зажать прищепкой нос, а лучшее вообще нацепить противогаз. Это всё дурацкие заскоки омеги, именно поэтому запах Чимина сильно нравился ему. Но раздумывать о природе любви к запаху альфы у Юнги не было, и он приступил к уборке. Может, хоть она немного освежит его рассудок. — Ого, не знал, что вы такой алкаш, Пак Чимин, — усмехнулся Юнги, когда наткнулся под кроватью на целый алкосклад. — Причём элитный алкаш, — вскинул бровь Юнги, когда начал разглядывать бутылки с иностранными названиями. Похоже, это были ликёры из разных стран, непонятно что здесь забывшие. А потом его взгляд зацепился за небольшую кучку листов бумаги, валявшихся на кровати. Не посчитав это чем-то неправильным, ведь кровать Юнги тоже надо было заправить, он взял стопку рисунков в руки, начиная их разглядывать, и тут же его брови поползли вверх. — Ну… Теперь я могу официально признать тебя извращенцем. На всех этих рисунках был изображён он, пусть и не везде удачно, пусть немного смазано и видно, что сделано на скорую руку. Анфас, профиль, отдельные портреты сделанные в чёрном карандаше или же акварелью; на одних рисунках он улыбался, на других был серьёзный, со сведёнными к переносице бровям, каким он был, когда его выбешивал Чимин; были и рисунки, где он томно смотрел вперёд, прикусывая нижнюю губу. И самое страшное по мнению Юнги было то, что везде он был изображён либо в своём костюме горничной, либо же в других не менее извращенных костюмах. О чём же мог думать альфа, если рисовал такое? Запах резко усилился прямо рядом с Юнги. — Нравится? — раздалось над самым ухом и в этот момент Юнги понял, что хорошо так попал. — Иди в задницу, урод ты извращенный, — на выдохе ответил ему Юнги, потому что в тот же момент на его бока легли руки альфы. — Знаешь, я никогда не думал, что могут существовать такие как ты… — Какие? — попытался оттолкнуть его Юнги. — Неправильные? — Тот лишь крепче прижал парня к себе, проводя ладонями по его рукам и хватая в районе локтей. — Нет, ты не так понял, но соглашусь, что это необычно. Я вообще бы никогда не подумал, что я буду думать о парне, пусть и омеге. — Похотливый кобель. — А ты ещё та упрямая сучка, — беззлобно засмеялся Чимин куда-то в плечо парню, щекоча своим дыханием его кожу через одежду. — Так о чём это я? — Наверное о том, что меня надо отпустить, — выдохнул Юнги, но это было сказано так неуверенно, словно и не приказ вовсе был. Этот дурацкий запах, что окутал омегу, проник внутрь и въелся в кожу, не давал мыслить здраво и вообще всячески пытался доказать тому, что зря Юнги сопротивляется. — Не хочу, — хмыкнул альфа, ведя носом вверх по шее. Он тоже сходил с ума от запаха. От усилившегося запаха. — А у кого-то течка не за горами или всему виной я? — Даже не надейся. Альфа как всегда смущал своими словами, из-за чего хотелось убежать и куда-нибудь спрятаться. Наверное, поэтому Юнги попытался выбраться из хватки Чимина, ударяя его локтем куда-то под ребра. Альфа, конечно, хватку ослабил, но парня не выпустил, он лишь попытался усмирить строптивого омегу и в результате повалил его на кровать, наваливаясь на него всем телом. Он обворожительно улыбнулся: — Сама судьба благоволит нам. Нога Чимина слишком уж удобно упиралась в пах распластавшегося на кровати Юнги, и он потянулся к губам омеги, закрывая свои лисьи глаза. Юнги остановил его в нескольких сантиметрах от своего лица, обхватывая ладонями его лицо и выдыхая практически в самые губы: — И тебя не смущает, что я мужчина, а не женщина? — Да какая разница? — так же выдохнул Чимин и вновь попытался его поцеловать, но Юнги вновь остановил. — Так у меня нет груди. — Она мне и так не нравится. — И голос хриплый. Совсем не звонкий. — Стонать ты всё равно будешь прекрасно. Юнги закатил глаза. — А ещё у меня член есть как у всех мужиков. На секунду Чимин завис, и Юнги уже начал бояться, что это правда каким-то образом повлияет на отношение Чимина к нему, ну, мало ли как он представлял себе мужчину-омегу, и возненавидит его или же, что ещё хуже, он ему станет просто омерзителен. — Ну, это, конечно, необычно, но я привыкну. Пахнешь же ты очень сладко. И он наконец коснулся губ омеги, сухих, потрескавшихся и сильно искусанных из-за частых волнений, но от этого не менее привлекательных. Юнги не сопротивлялся. Он с самого начала понял, что этот рыжий альфа имеет над ним какую-то ментальную власть, но не хотел этого признавать до последнего, поэтому и бесился и отталкивал его. У Чимина же губы были наоборот слишком пухлые для альфы, а ещё очень мягкие и слегка влажные. Чимин прижимается на удивление нежно к губам омеги, обхватывая его нижнюю губу и неторопливо посасывая, а после также поступая и с верхней. Юнги не знает, куда деть свои руки, и только сжимает подол своей юбки. Он бы и рад положить их на плечи альфе, а может, и вовсе обхватить его за шею и прижать к себе сильнее, но гордость этого до сих пор не позволяет. Чимин дышит тяжело, когда крепко хватает омегу за затылок, чуть приподнимая его голову над кроватью, чтобы было удобнее целовать. Тут и ежу понятно, что альфа сдерживает себя из последних сил, только вот ради чего не ясно. Он и так уже предстал не в самом лучшем свете перед Юнги, так что бояться нечего. Юнги наконец обнимает его в ответ, оттаскивая гордость на задворки разума, пропуская в свой рот язык Чимина, который упорно скользит вдоль чуть приоткрытых губ. Поцелуй становится мокрым, пошлым, парни слышат лёгкие причмокивания, которые у них получаются, когда они на долю секунды отрываются друг от друга. И сейчас не только Юнги чувствует, как его собственный запах становится ещё сильней, а погодя ещё минуту, чувствует, как начинает выделяться естественная смазка, пачкая нижнее бельё. — Кажется, кто-то потёк раньше времени? — довольно хмыкает Чимин, больно кусая Юнги за губу, на что тот больно впивается короткими ногтями ему в шею. — Заткнись, придурок. И Чимин замолкает, правда, ненадолго. — Мне кажется, у меня теперь будет фетиш на вот такие костюмчики. Это всё ты виноват, Мин Юнги. Он чуть задирает подол юбки и ведёт по худой ноге омеги вверх, а когда соприкасается с краем кружевных чулок, так и вовсе пропускает вздох от захлестнувшего его восторга. — Как же меня заводят твои чулки. Чимин отрывается от шеи Юнги и спускается ниже, а тот и возразить даже не успевает, он только чувствует влажные губы Чимина сначала на своей лодыжке, потом где-то под коленкой, когда альфа, чуть приподнимает его ногу, а после на внутренней стороне бедра, из-за чего омега прогибается несильно в спине, жмурясь и стараясь не думать о том, как же развратно и пошло всё это выглядит со стороны. Ему сейчас как никогда тяжело. Вечно упёртый, сильный и независимый, он нуждался в тепле и ласке не просто альфы, а альфы Чимина. Нос уже давно забился его запахом, кожа горела от губ и зубов, а в заднице зудело и хотелось оседлать альфу. Но попросить о таком или просто озвучить вслух Юнги не мог, и ему только и оставалось, что дышать через раз и жмуриться, чтобы не видеть, как Чимин совсем уж развязно ведёт языком по голой коже там, где кончается кромка его чулок. Только вот он резко распахивает глаза, когда чувствует язык Чимина, который скользит по ткани трусов. Юнги мычит и чуть сводит ноги вместе, отчего получается так, словно он специально зажимает его голову между своих ног. Он улавливает еле слышный смешок Чимина, а после тот резко подаётся вверх и заглядывает своими помутневшими от возбуждения глазами в глаза Юнги. Тот дышит ему в губы и смотрит внимательно, а сам рукой водит по втянувшемуся рефлекторно животу омеги. Он продолжает поглаживать его и чувствует, как под этими касаниями парень всё больше напрягается. — Раздевайся, — шепчет он ему в самое ухо, а после ведёт кончиком языка по ушной раковине, слыша рваный вдох Юнги. Тот, уже давно не стесняясь, впивался пальцами в его плечи, словно таким образом показывал свою строптивость. Чимин помог расстегнуть молнию от платья на спине Юнги, хоть он упорно сопротивлялся и шипел, мол, он и сам справится. После этого платье почти тут же улетело куда-то на пол, а Юнги остался распалённый, раскрасневшийся с влажными от поцелуев губами лишь в чулках и нижнем белье. После Чимин стягивает с себя футболку, а заодно и штаны, оставаясь в одних красных боксёрах. — Они почти что такого же цвета, как и твоя башка, — язвит Юнги, наблюдая за альфой, а тот лишь улыбается хитро и снова приближается к омеге. — Молчал бы. У тебя трусики в тон чулочек. Ты специально подбирал? Юнги бы и возразил, он даже рот уже открыл, но тут же потонул в своём собственном стоне, который на этот раз не удалось сдержать. Чимин сжал через ткань трусов возбужденную плоть омеги и слегка улыбнулся, наблюдая за его реакцией. Как ни странно ему не было противно, мерзко, не хотелось тут же всё прекратить. Чимину наоборот нравилось так касаться парня, нравилось смотреть, как этот упёртый и неприступный омега жмурится, дышит сбивчиво, как его лицо становится слегка красноватым, а губы влажными от часто проскальзывающего между них язычка. — Что ты делаешь? — снова стонет Юнги, когда бессовестный альфа начинает покрывать мелкими поцелуями его живот, обводит скользким горячим языком пупок и спускается к самой кромке трусов, чтобы затем перейти на его бёдра и начать стягивать зубами сначала один чулок, а после — другой. И пусть всё выходило не так идеально, как написано в книгах или показано в фильмах, пусть Чимин пыхтел и что-то недовольно бурчал, когда у него не получалось, но всё равно это было прекрасно. И слишком горячо. Альфа, который сейчас выцеловывал внутреннюю сторону бёдер омеги, словно намеренно избегал его изнывающего в ласке члена, и совершенно не думал о бедном омеге, которому уже ничего кроме мысли о разрядке не лезло в голову. Не по-человечески так издеваться над течным омегой. Не по-человечески. В этом весь Чимин. Он был и правда словно больной ублюдок, и Юнги не знал, как по-другому можно было его назвать. Альфе словно отдельное удовольствие доставляло наблюдение за поведением омеги, ему нравилось касаться его медленно, неторопливо, пробовать всего на вкус, целовать, кусать, лизать и снова, и снова смотреть. Про эти дурацкие чулки Юнги вообще уже молчит. Омеге кажется, что проходит целая вечность, прежде чем он наконец освобождает их обоих от белья. И вот уже здесь решает действовать Юнги. Он резко толкает до предела возбуждённого альфу в грудь, а тот, не ожидая такого поворота, тут же падает на кровать. После секундного замешательства в его взгляде появляется столько желания вперемешку с похотью, что нормальному человеку уже бы давно страшно стало. Но не Юнги, которому уже не так сложно догадаться, чего ожидать от этого гада. Долго не раздумывая, он забирается на его бёдра и смотрит на альфу. Он ведёт ладонью по чуть рельефному животу Чимина, из-за чего тот напрягается и мышцы проступают сильнее. Он не смотрит на Юнги, нет, он пожирает его своими чёрными глазами. Юнги понимает, что альфе тоже невтерпеж, когда чувствует, как тот подаётся бедрами вверх, проходясь по ягодицам парня возбуждённым членом. А тот только нагло трется об него, чувствуя, как от этих действий смазка начинает выделяться сильней, и, кажется, не торопится приступать к саму главному. Он тоже умеет издеваться. Чимин впивается в его бёдра ногтями, когда член толкается между ягодиц, но так и не проникает внутрь. Раздосованный, он со всей силы шлёпает парня по заднице и смотрит пристально, ожидая, как же поступит омега. А тот облизывает губы, чуть высовывая кончик языка, и смотрит таким развратным взглядом, что у Чимина член в очередной раз дёргается. Альфа вновь пытается толкнуться бёдрами, но Юнги на это лишь сильнее давит ладонями на живот парня, заставляя того лежать смирно. Он, не отводя взгляда от Чимина, проталкивает в себя сразу три пальца. Чимин на секунду задумывается, что этому омеге совсем крышу сорвало от течки, раз он начал вести себя так пошло и развратно. А может, и от самого Чимина. Чимин искренне не жалеет, что решил приударить за этим красавчиком в юбке. И если раньше его манил сам факт того, что он мужчина и одновременно омега, то теперь его манило всё: и грубый голос, который любил его посылать далеко и надолго, и хрупкие, совсем не мужские ноги в белых чулках, и глаза, смотрящие на первый взгляд холодно, но при лучшем рассмотрении с опаской. — Ты такой классный, — буквально мурлычет Чимин, не выдерживая и приподнимаясь на локтях. Юнги смеряет его взглядом, в котором смешивается раздражение с запредельным возбуждением, но ничего не отвечает, а продолжает растягивать себя пальцами, хотя в его положении это не так уж и необходимо. Чимин тычется в его губы, целует рвано, лижет губы и порхающий между ними язык омеги. — Можно мне? И хоть Чимин и сам прекрасно понимает, что на это «можно» у него практически уже нет терпения, он всё равно протягивает руку к ягодицам парня и проводит своей ладонью вдоль его, а после приставляет палец к анусу, в котором уже находятся три пальца омеги и проталкивает свой, чувствуя на собственной шее рваный выдох. — Горячий, — шепчет Чимин, лежа подбородком на его плече. — И мокрый. — Ещё… слово… я тебе… — Юнги не договаривает, потому что бессовестный Пак Чимин решает поиздеваться, несмотря на слишком большое напряжение в собственном члене, прижатому к животу, и проталкивает ещё один палец в истекающее смазкой колечко мышц. Видимо, очень хорошо проталкивает, потому что Юнги не просто замолкает, а начинает стонать и подмахивать бёдрами. — Ну, всё, — шепчет Чимин, вытаскивая свои пальцы и осторожно убирая руку Юнги, — всё. Он приподнимает парня на своих бедрах, ноги которого, стоит сказать, дрожат мелкой дрожью, а после проводит пару раз по своему члену, направляя его к сжимающемуся колечку мышц. Альфа практически воет в голос и тут же несдержанно толкается, заполняя собой Юнги. Он впивается в бёдра омеги, на которых уже сейчас остаются красные следы и начинает двигаться в нём, слушая над собственным ухом хрипение, больше похожее на задушенные стоны. — Блять, ты что-то с чем-то, — Чимин в очередной раз кусает омегу за шею, и если бы он мог себе позволить, то давно оставил бы метку на шее этой сучки. — В тебе слишком хорошо, — он снова делает толчок, но в этот раз Юнги воет ему в плечо и насаживается сам до основания. — Всё бегал от меня, бегал, — Чимин снова грубо толкается, из-за чего Юнги сильнее впивается в его спину, оставляя за собой алые полосы, — а в результате сам сейчас насаживаешься на мой член. Чимин чувствует, что что-то не так. Юнги больше не стонет, не подмахивает бёдрами и только до боли сжимается вокруг его члена. — Какой ты всё же мудак, — рычит Юнги. Внутри всё горит и требует продолжения, но вот мозг, который сейчас резко активизировался от слов альфы, не даёт права продолжить. Он против такого отношения к нему. Он против, чтобы его считали шлюхой. И Чимин, может быть, и не понял бы, что сделал что-то не так, если бы Юнги не зашевелился на нём и не попытался слезть. — Погоди, — альфа ухватил его за бока, продолжая удерживать на себе. Возбуждение было невероятно сильным и хотелось толкнуться ещё раз и ещё в горячее нутро омеги, которое так жадно принимало его, — ты правда классный. Если ты не любишь грязные словечки в постели, то я постараюсь прикусить язык. И Юнги, глядя ему в глаза, почему-то верит и вновь обнимает за шею, шепча почти в самые губы, прежде чем поцеловать: — Или тебе его откушу я. Больше они не ругаются и в принципе не переговариваются. Чимин старательно прикусывает себе язык всякий раз, когда хочет ляпнуть что-то до невозможности пошлое и неприличное. Вместо этого он целует омегу, сплетая их языки. Юнги чувствует, как член внутри него пульсирует и начинает раздуваться, но дальше его мысли уйти не могут, и поэтому он не отстраняется от альфы, а лишь вжимается в его грудь своей и стонет в самые губы, отчего у Чимина оргазм. Эстетический и физический. Внутри омеги раздувается узел, а после в него выплескивается тёплая сперма. Они дышат загнано и дрожат всем телом. Юнги почему-то продолжает царапать спину Чимину и скулить, уткнувшись тому носом в плечо. А Чимин просто Чимин. Он кайфует от всего происходящего: от мягкого дрожащего омеги в его руках, от реально крутого секса, от узла, что сейчас раздулся внутри омеги. Он долго думает, что можно сказать, но, зная свой дурной язык, молчит и только гладил Юнги по голой спине. Пройдёт ещё некоторое время прежде, чем они придут в себя и смогут посмотреть вновь друг другу в глаза. Пройдёт ещё некоторое время, прежде чем Юнги улыбнётся Чимину совсем по-другому, а в его глазах кроме острых льдинок появятся тёплые огоньки. Пройдет ещё некоторое время, прежде чем Чимин притянет к себе размякшего после секса омегу, уткнётся в его плечо, вдохнёт сладкий запах и скажет: — Эти несколько дней ты не выйдешь из моего номера. На что Юнги ответит, что больно уж этот альфа наглый и самоуверенный. Пройдёт ещё n-ное количество времени, прежде чем Чимин неуверенно скажет, кусая губы: — Поедешь со мной в Пусан? На что Юнги скажет, что у него нет совести и что он вообще для него никто, а потом, улыбнётся, заметив расстроенного парня, и прошепчет: — Но именно поэтому я и хочу узнать тебя получше. Если ты, конечно, не против.