Ветер с Севера

      — Так, все — привал окончен, — объявил Аудмунд, — собираемся и вперед.       Бёрдбрандт встал, проворно собрал посуду и направился к реке мыть ее. Бенвальд, Айтольв и еще пять воинов стали готовить лошадей, а Ретта, пользуясь случаем, спросила у Берисы:       — Скажи, а ты не знаешь, кто такой Бёрдбрандт?       Няня пожала плечами и посмотрела на подопечную с нескрываемым интересом и столь же искренним недоумением:       — Почему, знаю. Бёрди старший сын одного из советников, с младенчества, считай, при дворе. Не только я — его полстолицы узнает в лицо. А что случилось?       — Да так, — решила она пока не вдаваться в детали, — думаю кое над чем.       Значит, скорее всего, тьма и правда не в нем. С какой стати бы наследник столь знатного рода стал служить врагам? Хотя убедиться все равно не мешает.       Воспользовавшись тем, что объект ее интереса тушит костер, Ретта подошла к нему ближе и прислушалась. Нет, не он. Бёрдбрандт совершенно определенно не фонил тьмой, и в душе его ощущалась скорее искренность и добродушное лукавство, чем опасный обман.       — Могу я чем-нибудь помочь? — поинтересовалась она вслух.       Сын советника оглянулся и несколько удивленно приподнял брови:       — Да нет, мы уже и сами все сделали. Но за предложенную помощь спасибо.       Большинство воинов уже гарцевали в седлах. Ретта подошла к Астрагалу, погладила его по шелковистой шее и извлекла из сумки кусочек моркови. Конь заинтересованно всхрапнул и потянулся за лакомством.       «Надо бы мне самой научиться за ним ухаживать», — решила Ретта.       Все равно ей на стоянках решительно нечего было делать, а сидеть на подушках и терпеливо ждать, пока ее обслужат, не позволяла совесть — ведь все работают, включая эр-князя и аристократов! А она чем лучше?       «Решено — сегодня же вечером попрошу Аудмунда меня поучить».       Тем временем оборотень подошел и уже привычно опустился на колено, чтобы помочь ей сесть в седло. Поставить ногу на протянутые ладони Ретте, что ни говори, было трудновато. Нет, не физически, а морально. Но и создавать провожатым каждый раз проблемы было как-то не с руки.       Украдкой вздохнув, она все же наступила на предложенную опору, и Аудмунд легко ее подсадил.       — Благодарю вас, — сказала она, подбирая повод, и невольно вздрогнула, заметив, что зрачки его вновь превратились в узкие вертикальные щелки. Кажется, к полузвериной природе брата князя привыкнуть будет гораздо труднее, чем к его приветливому, благородному нраву.       Оборотень посмотрел внимательным, долгим взглядом, затем кивнул, давая понять, что услышал и принял слова признательности, и в свою очередь вскочил на коня.       Отряд тронулся, и Ретта принялась «прислушиваться» к душе каждого из невольных спутников.       Айтольв. В нем суровость и серьезность. Скорее всего, многое повидал. Но никакой тьмы и близко нет.       Бенвальд. С этим все просто — прозрачен, словно только что вымытое оконное стекло. Кроме веселья чувствуется серьезность и благоговение перед прославленным командиром. «Точно не он, — подумала Ретта. — Едем дальше».       Она немного придержала коня и поравнялась с воином лет двадцати пяти на вид. Предельно серьезен и собран. Вообще за все время поездки не улыбнулся ни разу. На мизинце левой руки шрам, отчего палец торчит в сторону под неестественным углом. Темноволос и голубоглаз — необычное сочетание в любом конце света. И вдобавок ко всему кристально чист.       «Интересно все-таки, кто из них? — размышляла Ретта. — И каковы мотивы?»       Одного за другим она вычеркивала воинов из воображаемого списка кандидатов в предатели. Или в лазутчики? Интересно, может ли быть этот загадочный человек магом?       От последней мысли Ретте стало не по себе, по спине побежали мурашки. «На ближайшей стоянке сообщу обо всем Аудмунду! — решила она. — В конце концов, он эр-князь и маршал, вот пусть и разбирается».       Однако дело следовало довести до конца, и она постаралась как можно незаметнее подъехать к очередному воину, уже девятому по счету. И поняла, что ей в конце концов повезло.       Нет, ее не обдало в один момент волной тьмы, как можно было бы ожидать: солдат явно маскировался и старался ничем не выдать своих истинных намерений. Однако в глубине его души она нащупала тонкую ниточку раздражения, осторожно потянула за нее и нашла, наконец, ту самую тьму, что была целью поиска.       Ретте показалось, будто ее окунули в смолу — настолько неприятным оказалось ощущение. Она присмотрелась внимательней — самый обыкновенный, совсем не примечательный облик. За все время он ничем не обратил на себя внимания, а увидь такого в толпе — забудешь через несколько минут.       «А впрочем, — вдруг подумала Ретта, — мама говорила, что настоящий разведчик именно таким и должен быть. Выбрать кандидата с примечательной, запоминающейся внешностью — значит заранее обречь задание на провал».       Выходит, дело сделано, и искомый носитель тьмы найден. Ретта вздохнула с облегчением. Теперь, пока они не доехали до места вечерней стоянки, можно и расслабиться.       — Сегодня мы остановимся раньше, чем вчера, — объявил Аудмунд. — Как раз будет удобный для лагеря ручей. Только не вздумайте пить из него, не вскипятив воду, — она слишком холодна.       — Хорошо, я постараюсь не забыть, — ответила Ретта и, в свою очередь, задала заинтересовавший ее с недавних пор вопрос: — Скажите, а почему нам не встречаются хищники?       Действительно, ни разу с момента ее прибытия не слышала она вой волка, не замечала медвежьей спины.       Аудмунд пожал плечами:       — Они боятся оборотней.       — Вот как?       — Именно. Они чувствуют то, чего не понимают, — сочетание хищной силы и разума, а потому избегают нас. Ни один дикий зверь не в состоянии выдержать прямой взгляд оборотня. Поэтому, герцогиня, пока рядом я и мои сородичи, на свидание с волками можете не рассчитывать.       — Меня зовут Ретта, — проворчала она просто для того, чтобы сказать хоть что-то: смысл слов Аудмунда непонятно почему пугал. Может быть, дело в том, что для нее это все внове и она, в отличие от вотростенцев, просто не привыкла к такому соседству?       Аудмунд довольно осклабился, и можно было подумать, что он достиг цели. Нарочно ее поддевает? А впрочем, даже если маршалу и захотелось немного развлечься столь несерьезным образом, то почему бы и нет? Имеет полное право.       Солнце постепенно начинало прятаться за облаками, и Ретта решила, что краткая передышка подходит к концу.       «Главное, чтобы дожди не начались, — забеспокоилась она. — Застрять в лесу или ехать под ливнем — не самые приятные перспективы».       А впрочем, Аудмунд в первый день говорил о конном паланкине. Кажется, дождь это то, о чем ей точно не стоит переживать, — у ее провожатых наверняка все предусмотрено.       Мысль оказалась весьма утешающей, и вскоре Ретта начисто забыла о воображаемых проблемах.       — Няня, — обратилась она к ехавшей неподалеку Берисе, — может, позанимаемся?       Осознание того, что она не поняла до конца песню, не давало ей покоя. Если она собирается прожить жизнь в Вотростене, навыки знания языка следовало довести до совершенства.       Старуха согласилась, и таким образом они скоротали до вечерней стоянки время. Когда Аудмунд объявил привал, Алеретт даже обрадовалась — няня ее гоняла безжалостно.       — Завтра продолжим, — пообещала она, уже оказавшись на земле.       — Как скажешь, — ответствовала Бериса и направилась к сундукам.       Воины вновь принялись готовить палатку, а Ретта подошла к Аудмунду, возившемуся с собственным конем.       — Не поучите меня ухаживать за Астрагалом? — попросила она. — Хочу быть полезной.       — Это похвально, — ответил оборотень, и она снова не поняла, шутит он или говорит серьезно.       Темнота все больше сгущалась, однако яркий, радостный свет костров разгонял тени.       — Для начала с конем необходимо пошагать, — объяснял Аудмунд, и Ретта, расседлав, взяла своего под уздцы и стала ходить по краю поляны. — Затем укрыть попоной и дать сена, можно моркови. Через полтора-два часа покормить. Воду, если конь не накидывается на нее и не горячий после шагания, можно просто в денник поставить. Хотя у нас тут денников, конечно, нет.       Ретта честно выполняла все, что ей объяснял Аудмунд, иногда переспрашивала, уточняла, но в целом учитель, кажется, был доволен и вскорости объявил, что урок усвоен и ее конь в полном порядке.       — Завтра перед поездкой его тоже необходимо будет отшагать, — напомнил он.       — Хорошо, — кивнула Ретта и отряхнула руки. — Я запомню.       — Ну вот и славно. А теперь ужинать.       Бенвальд, колдовавший над котелком, как раз объявил, что все готово и можно налетать. Воины радостно зашумели и потянулись за ложками.       — Сегодня у нас уха, — заявил он с гордостью.       — Тоже от оборотней? — спросила Ретта Аудмунда.       — Конечно, — подтвердил тот. — У нас ведь не было возможности порыбачить. А коты просто послали к морю двоих, и те добыли ужин себе и нам.       Перед глазами невольно встала картина, как две огромных рыси сидят на берегу, держа в передних лапах удочки, и Ретта хмыкнула. Зрелище выходило, что и говорить, впечатляющим. Аудмунд, догадавшись, видимо, о предмете ее веселья, тоже ухмыльнулся и покачал головой.       Уха оказалась густой и наваристой. Дело, разумеется, было не в том, что Ретта сильно проголодалась, хотя желудок уже недвусмысленно намекал, что он не прочь подкрепиться. Но какие же ароматы плыли над поляной!       — Бенвальд, вы прирожденный повар, — вполне искренне похвалила она, пристраивая поудобнее миску на коленях.       Довольный солдат протянул ей толстый ломоть хлеба.       — Спасибо, госпожа. Я вот недавно как раз подумывал, что потом, когда состарюсь и выйду в отставку, открою харчевню в Асгволде.       — Полагаю, что процветание твоему заведению обеспечено, — заметил Аудмунд, устраиваясь с противоположной стороны костра.       — Ваши бы слова до ушей Таты донести, — отозвался Бенвальд.       Дальше ужин продолжался в молчании — все усердно работали ложками, и слова по этой причине просто не успевали покидать уста.       «Интересно, — размышляла между тем Ретта, — чем занимаются воины на привалах, когда рядом нет неудобных спутниц в лице герцогинь?»       В самом деле, вряд ли в ее присутствии они могли себе позволить азартные игры или неприличные истории. Но что она вообще знает о жизни в армии? Даже о месаинской не слишком много. Можно сказать, вообще ничего. И няню спрашивать бессмысленно — откуда бы купеческой дочке вдруг стали известны такие подробности?       Она отставила в сторону опустевшую миску и потянулась к кружке с травяным отваром. Вот еще любопытный момент — они всегда пьют нечто подобное или, случается, перепадает что-нибудь по-настоящему горячительное?       В раздумьях, кого бы расспросить на столь щекотливую тему, Ретта начала оглядываться по сторонам.       — Что-то потеряли, герцогиня? — поинтересовался Бёрдбрандт.       Аудмунд тем временем поблагодарил Бенвальда за старания и направился к скинутой на землю седельной сумке.       — Леди, здесь же армия, — ответил Бёрдбрандт, когда Ретта изложила ему суть вопросов. — Аудмунд такие кости устроит, что мало не покажется. Если вдруг переход был не обременителен и сил осталось еще достаточно, он непременно найдет занятие, можете быть уверены. В карауле стоять, отхожее место готовить, оружие чистить. Также можно потренироваться копать укрепления.       — Я поняла вас, — ответила Ретта, пряча улыбку. — Благодарю за разъяснения. Кажется, я действительно дала маху.       — Бывает, — рассеянно махнул рукой Бёрди. — Откуда бы вам знать?       Темнота за границей костров клубилась, все сильнее сгущаясь, и Ретта подумала, как дозорные различают хоть что-то? Но спрашивать второй раз не решилась. В конце концов, если б они ничего не видели, в дозоре не было бы никакого смысла. С кошаками, впрочем, все и так понятно, ну а люди? Тренировки?       «Должно быть, так», — решила она.       Аудмунд наконец выудил что-то из сумки и направился к ручью. Приглядевшись, Ретта с некоторой долей удивления узнала рубашку.       — Неужели стирать собрался? — спросила она вслух, сама не зная кого.       Впрочем, ответ все равно последовал:       — А что тут такого необыкновенного? — удивилась Бериса.       — Но…       Что ни говори, она с трудом могла представить, чтоб генерал в Месаине собственными руками стирал белье.       — Кошки капризны в этом отношении и не переносят грязи, — начала объяснять нянька очевидные, в общем-то, вещи. — Однако слуг я поблизости не наблюдаю. Значит, остается только стирать самому.       — Логично, — пробормотала Ретта, задумчиво наматывая прядь волос на палец.       Аудмунд тем временем принялся намыливать грязную рубашку. «Вот, кажется, тот самый благоприятный момент для разговора», — поняла она. Встав, она огляделась по сторонам, проверяя, не идет ли кто в ту же сторону, и пошла к ручью.       Звезды обильно рассыпало на небе. Они покачивались в воде, загадочно мерцая, и можно было легко вообразить, будто не существует ни войн, ни магов, а только эти вечные огоньки в небе, музыка и еще, пожалуй, красота.       «А всему остальному и незачем быть на свете», — подумала Ретта.       Остановившись на берегу, она некоторое время внимательно наблюдала за размеренными, уверенными движениями оборотня, и от осознания близости опасного зверя мороз бежал по коже.       — Аудмунд, — позвала она наконец вслух вполголоса, — у меня к вам серьезный разговор.       — На какую тему? — поинтересовался тот, по-прежнему сосредоточенно пытаясь отстирать какое-то пятно.       Мешать ему Ретта, конечно, не стала, а просто уселась рядом на корточки:       — На тему загадок.       Эр-князь заинтересованно обернулся:       — И?       — Понимаете, — принялась по возможности обстоятельно объяснять она, — у меня есть дар. Не самый полезный в жизни, но и не причиняющий особых хлопот. Я чувствую души людей — добро, зло.       — Та-а-ак, — протянул Аудмунд. — Я вас внимательно слушаю, Ретта.       Занятия он, впрочем, своего не прервал. Она хотела было поначалу обидеться на такое невнимание, но потом поняла, что не стоит давать солдатам повода заподозрить, что разговор был серьезным.       — Так вот, — продолжала она, — один из ваших воинов вызывает у меня беспокойство.       — Кто именно?       — Тот, неприметный. У костра сидит третьим справа.       Аудмунд быстро обернулся, приглядываясь, и вновь вернулся к процессу стирки.       — Он ничем не обращал на себя моего внимание в походе. Но вот в чем дело — в глубине его души я чувствую тьму. Остальные как на ладони, а он словно прячется. Однако когда я предложила убить магистра, всплеск тьмы последовал сильный.       Эр-князь тщательно отжал рубашку и расправил, приглядываясь, словно проверяя, хорошо ли отстирал.       — Благодарю вас за информацию, Ретта, — проговорил он тихо. — От всего сердца.       — Он маг? — с тревогой в голосе спросила она.       Но Аудмунд, к ее удивлению, отрицательно покачал головой:       — Совершенно точно нет — я бы знал. Оборотни чувствуют этих тварей. Однако это не значит, что он не может на них работать.       — А вдруг он только собирается предать?       — Может быть все что угодно, но я бы поставил на шпиона. Вотростенец, любящий магов, — явление совершенно немыслимое. Поймите, я не идеализирую сородичей — все дело в истории Вотростена. Однажды вы и сами это поймете, когда подробнее с ней ознакомитесь. Пока же могу заверить, что каждый вотростенец с молоком матери впитывает ненависть к колдунам. Поэтому… скорее всего, шпион. Но я разберусь, уж в этом можете быть уверены. Так что выбросьте всякие тревоги из своей хорошенькой головы.       — Я дочь герцога, а не безмозглая кукла! — возмущенно фыркнула Ретта.       Аудмунд вполголоса рассмеялся и примирительно поднял руки:       — Простите меня, признаю — сказал глупость. Как насчет того, чтобы завтра в качестве компенсации съездить посмотреть на водопад семи радуг?       Ретта, сложившая было демонстративно руки на груди, передумала обижаться и подняла взгляд на Аудмунда:       — А что это?       — О, это местная достопримечательность, — загадочно улыбнулся он. — Водопад, над которым одновременно может быть видно до семи радуг сразу. Говорят, что перед поездкой нужно загадать желание и посмотреть, сколько их для тебя зажжется. Чем больше, тем благоприятней ответ Таты.       — А, так водопад священный! — догадалась Ретта.       — Именно так.       — А если едут несколько человек?       — Не имеет значения. Каждый видит свое число радуг над водопадом, даже если глядят все одновременно.       — Тогда какие могут быть сомнения? — с энтузиазмом воскликнула она. — Конечно, мы поедем!       — Отлично! Крюк придется сделать совсем небольшой, всего в пару миль, так что в пути мы не сильно задержимся. И знаете, если вдруг вас кто спросит, о чем мы тут так долго беседовали, скажите, что вы просили научить вас стирать.       В глазах Аудмунда прыгали смешинки — это она заметила даже в темноте.       — Хорошо, — согласилась она послушно. — А чем в Вотростене стирают?       Оборотень, уже протянувший руку, чтобы помочь ей встать, в голос расхохотался:       — О боги, Ретта! Мылом, конечно, чем же еще!       Алеретт уронила лицо в колени и вслед за эр-князем захохотала.       Сидящие у костра стали заинтересованно оглядываться.       — Все в порядке, — успокоил их Аудмунд, — можете начинать загадывать желания.       — А-а-а, так мы едем к водопадам? — обрадовался Бенвальд.       — Именно.       Ретта ухватилась за протянутую ладонь и легко поднялась на ноги. Вместе они пошли к костру, где солдаты уже начали строить планы на грядущий день. Бёрдбрандт чуть заметно ухмылялся себе под нос, и вид его в целом был весьма загадочен. Бенвальд сосредоточенно загибал пальцы, и можно было подумать, что вопросов к богине у него накопилось немало.       — Это хорошо, — пробормотал Айтольв и погладил короткую бороду. — Мне тоже есть о чем спросить.       — А бывает так, что ни одной радуги над водопадом не видно? — вдруг поинтересовалась Ретта.       — Конечно, — ответил ей Аудмунд.       — И что это значит?       Эр-князь пожал плечами:       — Тут уж каждый трактует, как ему хочется. Некоторые сразу отказываются от задуманной затеи, а кто-то, случается, возвращается к проблеме чуть позже. Иногда во второй раз радуга зажигается. Ну, а если Тата промолчала три раза, тут уж точно лучше выкинуть зловредную идею из головы — ничем хорошим она не кончится.       — Понятно, — ответила ему Ретта. — Благодарю за разъяснения.       — Да не за что.       И она принялась размышлять, какой вопрос ей задать Великой Матери. Понятно, конечно, что он должен, так или иначе, касаться Вотростена. Но что же ее интересует? Пальцы слегка подрагивали от волнения, и Ретта подумала, глядя на звезды над головой: «Кажется, ответ очевиден — хочу быть счастливой в браке. Вот о чем спросить надо». Хотя, если вспомнить о кандидате в супруги… Какое уж тут можно ждать счастье? Однако она ведь может только гадать, будущее же в руках Таты. Вот она завтра и поинтересуется у богини, что та думает на сей счет.       — Наверное, стоит сегодня пораньше лечь спать, — высказался Бенвальд. — Чтоб завтрашний день поскорей наступил.       — Хорошая мысль, — поддержал его Аудмунд. — Ретта, ваша палатка готова.       — Спасибо. Добрых всем снов.       Воины нестройно загудели, и они с Берисой отправились отдыхать.       Поутру же первым делом она направилась готовить Астрагала к поездке. Почистила его, напоила, дала овса. Когда собственный завтрак, состоящий из жареной рыбы, сыра и хлеба, был съеден, вновь вернулась к коню. Теперь следовало с ним походить и поседлать, как объяснял Аудмунд.       — Проверьте, пожалуйста, все ли я правильно сделала, — попросила она в конце концов одного из солдат, что чаще других занимались лошадьми.       — Сейчас, госпожа, — с готовностью откликнулся тот.       А Ретта, уступив место, погладила Астрагала по шее и прошептала:       — Ну как, поедем смотреть, что нас ждет, дружище? Ты думаешь, день будет хорошим?       Конь в ответ закивал, словно пытался выразить согласие.       — Все в порядке, — объявил наконец ее невольный конюх.       — Благодарю вас.       Солнце с утра то пряталось за легкими облаками, то сияло ярче, чем в южный полдень. Ретта щурилась, закрывая глаза от света ладонью, и ждала, пока Аудмунд скомандует отправление.       Бериса тем временем укладывала последние вещи в повозку, солдаты приводили в порядок место стоянки. Всюду царили радостное оживление и суета.       — Ну что, Ретта, готовы? — поинтересовался оборотень, подходя к собственному коню.       — Вполне. Жду с нетерпением.       — Тогда вперед!       Из зарослей раздался негромкий рык рысей, и можно было предположить, что они тоже устали ждать отправления.       — А они не будут подходить ближе? — спросила Ретта, когда отряд уже ехал по лесной тропинке.       — Кто? — уточнил Аудмунд.       — Ваши сородичи.       — А вы очень хотели бы их увидеть? — приподнял он вопросительно брови.       В глубине глаз отчетливо плескалось лукавство. Она честно подумала над вопросом и покачала головой:       — Пожалуй что нет.       — Вот и ответ тогда на ваш вопрос.       «Должно быть, это и есть главная причина того, что мы поехали сушей. На корабле обеспечить защиту с помощью оборотней было бы не в пример труднее. А магия… она ведь еще ничего не значит. Кто захочет — найдет способ достичь цели. Особенно если его не связывают по рукам и ногам такие неудобные понятия, как честь и совесть».       Сосны тем временем все больше редели, постепенно сменяясь кедровым стлаником. Тучки окончательно рассеялись, и солнце щедро изливало на землю свои лучи.       Время от времени кусты поблизости начинали шевелиться, и если присмотреться, то можно было заметить мелькающий тут и там клок рыжей шерсти. Однако Ретта, естественно, предпочитала не разглядывать прячущихся рысей и, хотя ей было по-прежнему не по себе, уверенно глядела вперед, в сторону горизонта, где что-то отчетливо голубело.       — Мне кажется или там река? — наконец задала она вопрос Аудмунду.       — Вы абсолютно правы, — кивнул оборотень. — И нам предстоит ее преодолеть. А по другую сторону есть удобная, протоптанная тропа, ведущая как раз к водопадам.       Ретта задумалась. Вероятно, от того ответа, что ей скоро дадут, будет многое зависеть. Нетерпение в груди разгоралось, и она с трудом удерживалась от порыва перейти в галоп. Во-первых, на столь каменистой тропе это само по себе может быть опасно, а во-вторых, не хотелось доставлять нежданных проблем провожатым.       Астрагал тщательно выбирал, куда поставить ногу, и время от времени недовольно фыркал.       — Кажется, он предпочел бы почву помягче, — заметила Ретта вслух.       — Ничего, — отозвался ехавший впереди Аудмунд. — Когда доберемся до водопада, тропинка снова станет удобной. И да, на вашем месте я теперь не был бы столь внимателен.       «Значит, рыжие кошки будут переправляться на тот берег первыми», — поняла она.       Эр-князь подъехал, взял Астрагала под уздцы, и Ретта обратила глаза к небу.       В кустах с обеих сторон зашелестело, однако вскоре звуки стихли. Шуршал гравий, кони мерно пофыркивали. Прямо над головой летала птица, и Ретта не без удивления узнала ласточку. Значит, они тоже прилетают на север, чтобы вывести потомство.       — Удивительно, — пробормотала она.       Но ей никто ничего не ответил. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что все готовятся к переправе. Аудмунд спешился и передал поводья своего коня Бёрдбрандту.       Река была отнюдь не широкая, но норовистая: справа и слева виднелись перекаты, да и сам брод оказался весьма каменистым.       — Держитесь крепче, — распорядился маршал и, дождавшись, пока Ретта обнимет Астрагала за шею, взял его под уздцы.       Вода с азартом плескалась, стремясь перелиться за край сапог, однако шаги оборотня были твердыми и уверенными. Конь, поначалу явно волновавшийся, успокоился, почувствовав сильную руку, и уже без страха ступил в воду.       Оказавшись на противоположной стороне, он радостно заржал и обернулся, словно хотел похвастаться перед сородичами достижением. Аудмунд погладил его и достал из кармана кусок яблока. Астрагал охотно забрал предложенное угощение.       Вскоре переправились и остальные члены отряда.       — Теперь куда? — спросила Ретта.       А впрочем, она и сама уже успела заметить широкую тропу, прорубленную в зарослях стланика, и ответ Аудмунда лишь подтвердил ее догадку:       — Именно туда.       Дорожка змеилась, постепенно забирая все выше и выше. По обеим сторонам голубели незнакомые цветы, и Ретта решилась, пользуясь случаем, уточнить:       — Что это?       — Северный лен, — отозвался Аудмунд. — Наши предки его вывели еще до катастрофы с прародиной и рассадили на полуострове. Он отлично прижился, а потом и сослужил хорошую службу. Во всяком случае, в тканях и канатах недостатка нет.       — Спасибо за разъяснения, — поблагодарила она.       Скоро стланик сменился елями. Поначалу тонкие, с каждой пройденной милей они становились все выше и толще.       — Стоять, — скомандовал Аудмунд и пояснил, обращаясь к Ретте: — Ну вот мы на месте.       — Но…       Ничего похожего на водопад поблизости не наблюдалось. Впрочем, прислушавшись, она вскоре уловила отдаленный шум.       Оборотень подошел и помог спешиться.       — Ну что, идемте? — спросил он Ретту, и на лице его светилось почти детское нетерпение.       Она и сама ощущала, как в глубине души растет восторг. Ведь это самое настоящее чудо, о подобном она прежде слышала только в сказках!       — Иди, малышка, — отозвалась Бериса, заметив взгляд подопечной.       И тогда Ретта, вдохнув поглубже, двинулась следом за Аудмундом. Через несколько сотен шагов деревья расступились, и она не смогла сдержать восхищенный возглас.       На противоположном конце поляны, оказавшейся подножием высокого обрыва, в ярком свете стоящего в зените солнца блистал водопад. Справа и слева обрыв понижался, сбегая вниз полукругом наподобие дворцовой лестницы, вода каскадами прыгала, резво убегая в сторону моря, а на самом верху, там, где вздымались к небу вековые сосны, сверкали радуги.       — Семь, — прошептала Ретта, для верности еще раз пересчитав.       — Да, семь, — последовал тихий благоговейный ответ.       — Вы тоже столько видите? — обрадовалась она непонятно чему.       — Именно так, — подтвердил Аудмунд, и на лице его Ретта разглядела непонятное выражение — смесь восторга и решительности.       «Интересно, что же он такое загадал?»        Впрочем, было ясно, что ответа узнать пока, увы, не суждено. Разве только потом, когда пройдет время. Пока же…       Она прикрыла глаза, стремясь сохранить волшебное мгновение в сердце, и услышала тихие слова над самым ухом:       — Еще совсем чуть-чуть, и мы дома. Всего несколько дней. Вы готовы, герцогиня?       Ретта задержала дыхание, прислушалась к внутреннему голосу и сказала в конце концов:       — Да, готова.       Аудмунд кивнул, словно ничего другого не ждал, и ответил чуть слышно:       — Отлично.       И снова повисла всеобъемлющая, звенящая тишина. И можно было подумать, что само время остановилось в ожидании грядущего.