Тор, Гроза Девяти Миров

Когда на поле брани начинает пахнуть грозой, воины замирают. Они всегда замирают, на какой бы земле ни происходила битва. Все знают: если пахнет грозой – Тор идет. Он приходит с грозой. Так думают. Никто и представления не имеет, что гроза лишь плетется следом, как послушное дитя. Они думают, что гром предвещает его прибытие. Вовсе нет. Гром – лишь начало. Он приходит с грозой. Ты слышишь гром, и молнии рассекают небеса, и, кажется, Боги гневаются, но это, на самом деле, совсем не так. Бог не разгневан, гром – лишь начало. Поле брани сегодня заполонено, люди (или скорее не-люди) сражаются, и ничто не имеет значения, кроме жизни и смерти. А затем грохочет гром. Те, кто услышали – бегут, потому что это единственное разумное. Что можно сделать. Тор идет. Он обрушивается на сражающихся прямо с небес, с дождем и в вихре молний. В одно мгновение ливень превращает воинов в мокрых, замерзших котят. Тору все безразлично. Он идет к ним, не скрываясь, ибо ничто не способно избежать его Гнева и его Благословения. Впрочем, в последние годы есть только Гнев. Просить этого Бога о милостыне легко – лишь не следует поднимать взгляд. Хоть разок глянув на Тора, ты споткнешься на полуслове, и тебе больше не позволено будет говорить. Это правило, которое запоминают и которому следуют многие века многие народы на многих землях этой Вселенной. Если не для того, чтобы получить помощь, то – для того, чтобы выжить. *** Тор – не бог битвы и уж тем более не бог войны, но его жатва – самая кровавая из всех, известных этому миру. Тор благосклонен, он никогда и никого не убил и даже не ранил – не на тренировке, не на поле брани и не в сражении. Если попросить Бога Тора об урожае – прольется дождем его Благословение, и вырастет он краше и лучше, чем у любого другого. Но если попросишь погубить урожай соседа – молись всем Богам, чтобы твой собственный пережил это лето – небо не пожертвует и росинки. Тор – покровитель посевов, он уважает хозяйство и обожает лошадей. Когда-то этих прекрасных созданий дарили златовласому мальчишке, юному смеющемуся принцу, улыбающемуся наполовину беззубым ртом. Теперь их приносят в дар суровому и жесткому мужчине, чей взгляд может прожечь насквозь, а улыбка, казалось, никогда не ведала к нему дороги. *** Сегодня Брунгильда пошла на Поле Тора. Она не уверена, зачем, но просить ей больше не у кого. «Прошу тебя, Великий Тор», - безмолвно шептала она, – прошу тебя, помоги моей матери, помоги ей выздороветь, прошу, у меня больше никого нет. Ты – моя единственная надежда. Мать умерла той же весной. А летом Брунгильду на дороге встретил светловолосый одноглазый мужчина, глянул на неё, и ей вдруг стало страшно, но не так, как прошлой зимой, когда больная мать умирала у неё на руках, и не так, как когда мужчина со страшными глазами и ножом в руках требовал от неё того, чего дать она не могла. А так, будто ей нагадали, что случится что-то хорошее, и теперь ей и хорошо, и интересно, и – страшно. Он взглянул на неё и протянув руку, промолвил: Пойдем. И она пошла, сама не ведая, зачем и почему, пошла за ним и оказалась… где-то. Он пригласил её за стол, а после сказал: Я не мог вылечить твою мать, Брунгильда. Но я могу показать тебе место, которое может стать для тебя новым домом. И она согласилась. *** Хрчквак в жизни не молился никому. Не потому, что не умел или не знал, как, а потому – что не верил. Верить значило бы доверить жизнь кому-то другому, а Хрквак не привык доверять никому, кроме себя. Но однажды он был свидетелем того, о чем потом никому не рассказал. Он видел битву, реки и моря крови, и посреди всего – огромного великана, настолько высокого, что, казалось, Великан может протянуть руку и с легкостью коснуться неба. Посреди гор тел и обагренной кровью земли Великан единственный стоял на ногах. Хрчквака тогда прошиб пот, а потом – Великан взглянул на него. Хрквак бросился на утек, уверенный, что Великану не составит труда нагнать его, а после – убить, как и всех остальных на том проклятом поле. Он бежал и бежал, и, казалось, будет бежать вечность, а потом добежал до какой-то деревеньки, и понял, что пробежал семь миль, и никто за ним не погнался. Когда-то мать рассказывала ему про Богов сияющего Асгарда. Про Одина Всеотца. И про Фриггу, мать-покровительницу. Богов было так много, а Хрчвкак был таким маленьким. Он не смог запомнить всех. Но он помнил златовласого смеющегося мальчишку. И сейчас, вспомнив рассказы матери, не мог не задаться вопросом: как тот мальчишка превратился в это чудовище?