Пустота

На бесконечных просторах голубовато-белого неба сияло рыжее солнце. На запястьях деревьев метались суматошные птицы. Это было удивительно и непривычно – даже после трех лет здесь. Даже после длительного изучения всех правил. Даже после ликующего счастья, как только ноги коснулись платформы в космопорте другой планеты. Днем все было хорошо. Солнце, дождь, снег (о, господи) или туман – нет разницы. Все это было за границей памяти, этого никогда не видели золотисто-карие глаза бывшего дилера Черного рынка. Катце не признавался даже себе, насколько сильно он жаждал попасть на Терру. А зачем – не мог объяснить. Опять же – даже себе. Хуже было ночами. Сны подкидывали память прошлого. И мучительно ныло где-то в груди, но совсем не там, где сердце. Дыхание сбивалось. Катце курил и сжимал пальцы в кулаки. Первый год он боялся сорваться. Второй – желал наконец сорваться. Третий – стал успокаиваться героином. И наконец наступило что-то вроде долгожданного счастья. Катце работал, старался быть тем, кем стал. Все просто, если стараться не вспоминать. Все еще проще, если бы можно было стереть себе память. Ту самую, в которой горели две луны на черном небе, где сильная рука в белой перчатке держала острый стек, где черные глаза выжигали яростной страстью на душе что-то дикое, непривычное и болезненное до крови из прокушенной губы. Их лиц он старался не помнить. Не думать о том, как они оба выглядели. Такие разные, такие безумно-резкие, холод и сталь, огонь и жажда. И Катце оказался между ними, то обжигаемый ледяным взглядом, то судорожно мучающий сигарету в попытках потушить огонь от язвительных слов черноволосого выскочки. Сколько всего он связывал с этими двумя… Прошлое и будущее, настоящее, заключенное в клетку Танагуры… Только здесь, на Терре, он сумел разрыдаться, выдыхая их имена. На Амои он плакал, закрывая лицо рукой, чтобы ни одного звука не вырвалось из дрожащих губ. Из самого сердца. Катце до сих пор не задумывался о том, как сильно он любил Ясона и Рики. Да, мать вашу, любил. До безумия. Одного боялся и ненавидел, но замирал в предвкушающем наслаждении, когда Блонди смотрел на него. Второго ждал и восхищался им, но не доглядел, не успел поймать и приручить. Они оба не обращали внимания на дилера, который был для них всего лишь оружием в собственных страстях. Катце любил безнадежно и жестоко, убивая их собственными руками. И сбежал. Умчался прочь, охваченный ужасом от одиночества и пустоты. Душу и сердце выдернул взрыв. Дилер решил, что сумеет родиться заново там, где есть место для эмоций любого человека. И ошибся, как не ошибался еще никогда. Одиночество сорвало с Катце маску, превратив его в наркомана, холодного андроида без эмоций, чувств и отношений. Что делает собака, чей хозяин умирает?

***

- Рауль, ты знаешь, кого мы нашли на руинах Дана Бан? - Слышал, - уклончиво-равнодушно, но во взгляде живет и бьется какая-то эмоция. Ресницы опускаются, скрывая это странное, чтобы Орфей не заметил, не опознал. - Он мертв. Я отправил его в утиль. Пальцы сжимаются. Резко. Ногти впиваются в ладонь, но боль заглушают белые перчатки. - Отмени приказ, я хочу взять его на материал. Хотя бы его мозг. Ясон говорил, что Катце использует его как-то лучше, чем остальные монгрелы. Пустота в душе сменяется резкой, ослепительной болью. Не успел. Не сумел. Или не захотел еще тогда, три года назад, когда мог остановить?