Питер не знает, как он на это соглашается, но ничего уже не поделать. Он сам виноват. В конце концов, не стоило делиться с Наташей своей одержимостью Старком. Та, в свою очередь, будучи первоклассным психологом, да к тому же еще и русской, предложила свой метод экзорцизма.
Так что теперь Питер сидит в довольно уютном, хотя и весьма прокуренном, кабаке и на пару с Романофф залпом выпивает уже четвертую стопку водки. Его пока что не накрывает, но он почему-то уверен, что только пока. Наташа тоже выглядит довольно бодрой. И что-то подсказывает Питеру, что в вопросе водки, даже с его паучьими способностями, она легко утрет ему нос.
Догадка подтверждается на седьмой стопке, когда паучка наконец-то накрывает и ведет.
— Понимаешь, он ведь такой клевый. Я имею в виду… ик, — запинается он, хихикая, — ты видела его руки? Он ведь не какой-нибудь кэп. Он сам сделал свое тело таким. Сам собрал свою броню.
Наташа кивает и подливает еще.
— Да, у него есть его миллиарды, его гениальный ум. Но у него нет твоего образования. Нет тяжелого прошлого Клинта. Он не военный. У него нет ничего, кроме этого, — Питер касается своего виска, обращая внимание на ум.
— Соглашусь, — кивает Наташа и подвигает стопку Питеру. — Быть умным в наше время — чертовски сексуально.
— За ум! — поднимает тост Питер, уже прочухав эту русскую тему.
— И за сексуальность.
Они чокаются, проливая немного на стол, пьют на брудершафт и чмокаются.
— Так вот, — снова икает Питер, — я хотел сказать, что тащусь от него уже очень давно. Он же… он гребаный идеал! Я на его бородку дрочил столько раз, что и не сосчитать!
— Да уж, бородка действительно, что надо, — кивает Наташа, подзывая официанта, заказывая закуску и новую бутылку.
— И меня даже не беспокоит то, каким он был раньше, — разводит руками Питер. — В смысле «торговец смертью», — презрительно фыркает он. — Да, он продавал оружие, он зарабатывал на этом. Но тем ценнее то, кем он стал сейчас. Он изменился, Нат, понимаешь? Он постоянно меняется. Становится лучше!
— Ну, загонов у него до сих пор хватает.
— Да, не без этого, но скажи мне, кто из нас без тараканов?
— Не знаю таких, Пит.
— Даже кэп? — вскидывает бровь он.
— Ты удивишься, Пит, — лукаво улыбается она. Питер заинтересованно вытягивает лицо. — Но я тебе об этом не говорила.
— Я — могила! — Питер проводит рукой по губам «застегивая» их.
— Не сомневаюсь. Так что там со Старком?
— Да, точно, — возвращается к теме Питер. — Знаешь, все его так хают. Особенно после этого подписания. Ты вообще в курсе, сколько бабла он вбухивает, чтобы развязать руки Мстителям? Я видел его юротдел, и поверь мне, там такие гики сидят, что не удивлюсь, если им под силу все законы штата, а то и Америки переписать под себя.
Наташа хмыкает, прекрасно понимая правдивость этих слов.
— Он тратит деньги на каждого в команде. И не только деньги. Время, здоровье, нервы. Он всего себя отдает команде, а взамен требует лишь малость — советоваться с ним. Даже не следовать приказам. Это у нас по части Фьюри и кэпа. Просто советоваться. Много просит?
— Немного, — мотает головой та.
— Так и какого хрена?
— Не понятно, — снова мотает она, открывая вновь принесенную бутылку и разливая спиртное. — За ясность? — поднимает тост она.
— За ясность!
Они снова чокаются и снова пьют на брудершафт. Питер уже совсем захмелел, но этот метод настолько приходится ему по душе, что он вынужден притормозить. Наташа согласно кивает и протягивает ему тарелку с закусками.
— Ты не против, я выскажусь?
— Валяй, — кивает он, накидываясь на еду.
— По мне так Старк тот еще засранец. Он знает, чего хочет, умеет этого добиваться. Он повидал в жизни, наверное, треть от моего дерьма, но может вести вполне себе состоятельную беседу. И единственное, пожалуй, чего ему в жизни не хватает, это честности по отношению к себе самому.
— В смысле? — хмурится Питер.
— Ты ведь в курсе, что в свое время он был тем еще бабником?
Питер икает в знак подтверждения.
— Он не раз и не два пытался сойтись с лучшей женщиной, которая была в его жизни.
Питер поджимает губы, но согласно кивает.
— Знаешь, почему он просрал ее, Пит?
Тот мотает головой.
— Потому что, пожалуй, единственный раз в жизни решил пойти на поводу у своих чувств.
Питер силится понять ее мысль, но он уже слишком пьян для этого.
— Я хочу сказать, что Тони крут во всем, кроме того, что касается его чувств. Здесь он криворукий долбоящер, который не может вовремя сказать слово «люблю».
— Тебе то откуда знать?
— Я работала у него секретаршей, когда он пытался подкатить к Пеппер в первый раз, — кивает она. — И я уже хорошо знала его, когда он пытался во второй. И я отлично знаю, почему у него не вышло в третий.
Питеру интересно, но он боится спросить.
— Так, я не поняла, тебе интересно или нет?
— Ну, это, вроде как, его личное, — тупит взгляд он, понимая, что прокололся.
— Вот! Именно в этом была его главная проблема. И в этом, Питер, вы с ним похожи как две капли воды.
Тот поднимает на нее хмурый взгляд.
— Вы сраные ссыкуны. Боитесь говорить словами через рот, потому что боитесь получить отказ.
— Нат, я все понимаю, — недовольно бурчит он, — ты вся из себя такая крутая агентша… агентесса… тьфу, — ругается он, — шпионка! Но лично мне действительно больно получить отказ от человека, который мне очень-очень нравится.
— И почему же, позволь спросить?
— Почему? — вскидывает он удивленный взгляд. — Черт, Нат! Представь себе, я, ничтожество, малолетний пиздюк, который висит у него на шее, приду к нему и заявлю — мистер Старк, вы мне нравитесь, шо писец. Я вас хочу. Себе. Совсем. Навсегда. Делайте теперь с этим знанием что хотите. Что он, по-твоему, почувствует?
Наташа выгнула бровь, но позволила Питеру продолжить.
— А я тебе скажу. Ему будет больно и обидно. Потому что он не сможет отказать мне. Не в смысле, что он сразу же начнет со мной встречаться, — отмахивается он, — нет. Он просто будет знать об этом. И будет думать соответствующе. На его плечи свалится очередная проблема — неуравновешенный, гормонально нестабильный пиздюк, который чего-то от него ненавязчиво хочет. Чего-то, что ему нахрен не сдалось. И он будет думать об этом. Каждый разговор превратится в минное поле, где он вынужден будет подбирать слова, чтобы «не дай бог не ранить чувств этого карапуза». Он не сможет расслабиться рядом со мной. Я стану его новой статьей расходов. А я этого, — он уже чуть ли не плачет, — не хочу. Я не хочу причинять ему больше проблем, чем уже причиняю. Меня, вроде, устраивает, что мы периодически видимся, иногда тренируемся вместе. А подрочить я и сам могу. Не напрягая его своими проблемами.
Наташа по-доброму усмехается, кидает в рот закуску и заботливо смотрит на Питера.
— И это только часть проблемы. Ведь буду еще я, который получил отказ и старается вести себя так, будто ничего не произошло. Я не буду напрягать его, не буду навязываться, в принципе, как и всегда. Только мы оба будем знать об этом. И оба будем внутренне сжиматься от этого.
Он замолкает и переводит взгляд на стопку. С одной стороны, хочется залить в себя еще, чтобы вылететь в блэкаут и не чувствовать всего этого. С другой стороны, Питер ощущает отвращение к себе и алкоголю. Потому что он докопался до сути проблемы, до своей боли, от которой ему теперь не убежать.
— То есть, поправь меня, если я не права, ты даже не рассчитываешь на согласие с его стороны?
Он поднимает на нее удивленный взгляд.
— Боги, конечно, нет! Нат, ну посуди сама. Кто он, а кто я? Да между нами пропасть больше, чем Марианская впадина!
— Ты чего такой неуверенный в себе? — она все-таки подливает ему еще.
— Вот еще, — отмахивается он. — Я уверен в себе… когда дело касается хорошей драки. Возможно даже слишком, — весело хрюкает он. — Просто, разве может на этом свете существовать хоть кто-то достойный этого человека? Ну, кроме Пеппер конечно. Она святая. Как дева Мария для Бога, — непонятно зачем добавляет он.
— За Пеппер? — предлагает она.
Питер кривится. Пеппер он любит, но в контексте разговора пить за нее не хочет.
— Тогда, за Тони? За бога во плоти, — тут же поправляется она. И Питер подскакивает, с жаром чокается и выпивает огненную воду. На сей раз они не обхватывают локти друг друга и не чмокаются.
С этой стопки Питера все-таки выносит. Дальше разговор почти не клеится. Он чувствует, что его начинает вырубать и предлагает Наташе закруглиться. Та вызывает машину, которая подъезжает почти сразу. Водитель помогает ей довести Питера до заднего сиденья и конвоирует его в башню.
Сама же Наташа остается в баре и добивает бутылку в одиночестве, жалея, что в ее жизни нет второй такой как она, чтобы разрешить ее недомолвки с Брюсом.
Она набирает номер Старка. На третьем гудке он поднимает трубку и сонным голосом тихо материться:
— Романофф, если это не конец света как минимум, я сотру тебя в порошок.
— Это кое-что круче, Старк, — довольно улыбается та. — Я скинула тебе файл. Живи теперь с этим, как хочешь. — Довольно мурлыкает она и вырубает телефон. Да, возможно это не по правилам, но она уже проводила подобный экзорцизм со Старком, так что прекрасно знает, что делает. К тому же не только ее на базе достали эти молчаливые гляделки Питера с Тони. Она уверена, что, если не поможет, они до самого гроба не разрешат своих проблем. К сожалению, у них у всех слишком мало времени, чтобы так бездарно тратить его на всевозможные отмазки.
Наташа все-таки включает телефон и набирает Брюса.
— Да, — отзывается сонный голос с той стороны.
— Брюс, я пьяна. Забери меня отсюда, — хнычет она в трубку, довольно улыбаясь.
***
На утро голова почти не болит. Только слабость во всем теле и сушняк такой, что, кажется, Питер в состоянии осушить какое-нибудь водохранилище.
Он одевается, приводит себя в порядок и тащится на кухню. Тут его встречает Тони. Он уставший, явно не спал всю ночь. В его руке планшет, на столе стоит остывший кофе. Он отрывает глаза от экрана и поднимает их на Питера. По его взгляду тот сразу понимает.
«Он все знает».
— Она ведь не… — тихо лепечет он, все еще надеясь.
Тони вскидывает бровь, но он слишком устал, чтобы улыбаться.
— Пит, кажется, нам нужно поговорить.
— О, Боги. — От испуга у него поджимается все внутри. — Мистер Старк, я уверяю, это не доставит вам никаких проблем! Я не доставлю вам никаких проблем! Я даже не собирался…
Тот поднимает руку, прерывая бурный поток.
— Во-первых, я еще ничего не сказал. А во-вторых, паучок, какого черта в тебе столько неуверенности? Я думал, я достаточно хороший наставник, чтобы выбить из тебя это дерьмо. — Хмурится он.
— Вы замечательный наставник! Это просто я ужасный ученик. Пожалуйста, мистер Старк, давайте просто…
Тот снова вскидывает руку и тяжело вздыхает.
— Прежде, чем ты произнесешь это, позволь похвалить тебя хотя бы за то, что ты не стал отнекиваться.
Внутри Питера все падает. Он ощущает себя загнанной в угол жертвой, у которой уже нет шанса убежать. Он всхлипывает и становится таким несчастным, что сердце Тони чуть ли не разбивается.
— Боже, не надо выглядеть так, будто я тебя сейчас убью. Я чувствую себя козлом из-за этого.
— Простите, — снова всхлипывает он, боясь поднять взгляд.
— Подойди, — тихо, даже почти ласково произносит тот.
Питер не смеет ослушаться, подходит и плюхается на соседний стул.
— Пить хочешь? — спрашивает Тони, откладывая планшет.
Тот несмело кивает, все еще не поднимая взгляда.
Тони поднимается со своего места, подходит к холодильнику, вытаскивает оттуда бутылку минералки и протягивает ее Питеру. Тот присасывается к ней, за раз опустошая половину.
— Думаю, это будет честно, — произносит Тони, возвращаясь обратно к своему месту и поднимая планшет. Он нажимает пару клавиш и раздается звук.
***
— В смысле, Нат, я много чего в своей жизни повидал, много от кого меня крыло, но Пит… боги, — его голос слегка хриплый, развязный. Он явно пьян. — Дело даже не в теле, хотя, признаюсь честно, после каждой тренировки с ним я чувствую себя подростком с чертовым спермотоксикозом.
Наташа хмыкает. Слышен звук льющейся жидкости.
— Он просто… особенный. У него есть эти его загоны, но он чертовски милый, когда переживает за остальных. И он делает это так непринужденно. Будто дышит. Это часть его, ему не приходится прилагать никаких усилий, чтобы заботиться о других. Я… я просто восхищаюсь этой частью его.
— Я думала, ты восхищаешься его мозгами.
Возникает пауза.
— Не смотри на меня так, Тони. Ты не умеешь прожигать людей взглядом.
Тот чертыхается, но затем слышен добродушный смех.
— Я более чем уверен, что, если бы не я, он спустя пару лет сам поднялся бы. Я просто… не знаю, хотел сэкономить ему время и средства. И нервы. И не позволить допустить те ошибки, которые совершил я. Я хочу, чтобы он стал лучше, чем я. Во всем, Нат, понимаешь?
— Его задница лучше твоей.
Тот прыскает со смеху. Они чокаются и бряцают стопками о стол.
— И после всего этого, после стольких усилий, которые я приложил, чтобы стать ему опорой, наставником, опуститься до того, чтобы испортить ему жизнь своими чувствами? Он ведь не сможет отказать. Возьмет на себя эту лямку и потащит с улыбкой на губах. Я, конечно, подлец, но даже у меня есть совесть. Я не хочу налагать на него такую ответственность. Я хочу быть рядом, но не хочу мешать. Уж ты-то должна меня понять, Нат.
***
Тони останавливает звук и несмело отпивает из чашки, боясь поднять взгляд на паучка. Питер в шоке пытается сообразить, что он только что услышал.
Они одновременно неуверенно поднимают глаза и смотрят друг на друга. Сердце в груди колотится, страшно просто до чертиков. Но это страх чего-то нового, неизведанного. Питер знает это и несмело тянется рукой к руке Тони. Он берет его большую теплую ладонь в свою руку и несильно сжимает ее в молчаливой поддержке. Так много хочется рассказать человеку напротив, но это может подождать.
Питер тепло улыбается и видит точно такую же улыбку на губах Тони. И он понимает, что сейчас между ними пропали все барьеры, исчезли все пропасти, умерли все демоны.
— Наташа лучшая известная мне экзорцистка, — улыбается Питер. И Тони прыскает со смеху и притягивает Питера к себе в объятья.
