Девочка со взглядом волчицы.

      Сигарета, зажатая бесстыдно алыми губами; длинные ногти, пара из которых сломаны, и не по уставу короткая юбка. Ташико Широганэ совершенно наплевать на все эти осуждающие взгляды в свою сторону, и ещё больше хочется плевать в ответ на похотливые, раздевающие до нижнего белья.       Ей мерзко. Ей мерзко не только быть собой, но и быть Ей среди них. Среди всех этих малолетних шлюх, которые с удовольствием отсосут за пачку "SilkOut" с табаком высшей пробы или за новые чулки. Ей мерзко существовать наравне с парнями, распивающими пиво на качелях, где-то там, в темноте. Ей просто хочется вскрыться. И чтобы кровь - такая же алая, как и губы - пачкала молочную кожу.       Но она не может. Потому, что приют для одаренных детей - это не тюрьма, а лагерь пыток. На её спине не затягиваются раны от хлыста: все они вспухшие, покрасневшие и кровоточащие. Наверное, о суициде можно даже не думать.       В итоге подохнет она не там, где хочет, а у сточной канавы. Не от таблеток, а от того, что особо настойчивый парень запихнёт её в машину, а после - выкинет на землю, подобно мешку с дерьмом. И будет насиловать, пока не заметит отсутствие сердцебиения. Возможно, огорчённо сплюнет в сторону и укатит. А что будет с ней? В конечном итоге - ничего.       Как и всех, её похоронят под табличкой с номером, к которой никто не придёт поплакать. Потому, что некому. Потому, что всем похуй.       Девушка кривит свои губы в ухмылке, когда мимо проходят другие студентки, и оценивающе разглядывает упругие ягодицы, скрытые тонкой форменной тканью. Наверняка эти сучки даже не носят белья. Какая мерзость.       Последний клуб дыма вырывается из её рта. Ташико откидывает голову назад и влюблённо смотрит на небо. Да. Если ради чего-то и стоит жить, так это ради чувства свободы. Когда ты там, высоко, можно представить себя кем угодно. Хоть королём мира, хоть птицей, хоть грёбаным Икаром. Всё зависит лишь от тебя и твоей извращённой фантазии. - Пора возвращаться домой, мой падший ангел, - мурлыкает она себе под нос, отлипая от ступенек парадного входа гарнизона. И улыбается, когда Адам уже привычно ловит в свои объятия совсем не хрупкое женское тело. - Если ты намереваешься в таком состоянии идти завтра на пары, то я... - Ч-ш-ш, - выдаёт она, приподнимаясь на носочки и касаясь его губ своими. И шепчет. - Мне похуй, папочка. И на твоё мнение тоже.       Наверняка за эти слова она вскоре поплатится, но сейчас Широганэ лишь заливисто смеётся над тем, как мрачнеет чужое лицо.