Заурядный

      Всё началось с очередного приёма в Министерстве, где Джиневра Поттер выполняла свои прямые обязанности: собирала материал для новой статьи. И ничего бы не случилось, не заметь Джинни Панси Паркинсон, которой она до сих пор не простила тех призывов выдать Гарри Темному Лорду. Бывшая слизеринка всё ещё носила девичью фамилию, однако не потому что не вышла замуж, а потому что мужем оказался магглорожденный. Джинни просто не смогла сдержать свой слегка мстительный характер, усугубленный профессиональной деформацией, и не уколоть этим фактом бывшую слизеринку. Слово за слово и конфликт разгорелся практически на ровном месте и свёлся к банальному:       — Ты просто мне завидуешь!       — Было бы чему завидовать, — фыркнула Паркинсон. — У тебя и вовсе муж подкаблучник и банальнейшая из посредственностей.       — Сама-то себя слышишь? Что за ерунда!.. Гарри Поттер — герой магического мира, — Джинни с возмущением посмотрела на собеседницу, уж против этого факта глупо было спорить.       — Герой, которого уже никто и не вспоминает? Знаешь, я, по крайней мере, на этом приёме со своим мужем, а ты?       Вот тогда-то Джиневра в первый раз и задумалась о том, что с её мужем что-то не так. Хотя казалось бы: нашла кого слушать. Слизеринка же! Соврет — недорого возьмёт. Но мысли снова и снова возвращались к тому короткому разговору.       И вот сейчас Джинни Поттер, в девичестве Уизли, с тоской и даже легким отчаянием во взгляде смотрела на своего супруга. Неожиданно вспомнилось, что тогда, по молодости, совсем не такой она представляла себе семейную жизнь с героем. В ее воображении всё было ярким, красочным, наполненным новыми впечатлениями каждый день, пылкими признаниями в любви, подарками. Гарри был рыцарем, идеальной девичьей мечтой.       В реальности же все оказалось куда как прозаичнее. Гарри Поттер, если отринуть всю его славу, уже основательно поблёкшую, в миру оказался самым обычным. Зауряднее, пожалуй, найти было сложно. Особенно на фоне волшебников, которые, стоит признать, отличались не только специфическим мировоззрением и любовью к странным одеждам. Нет, каждый волшебник был индивидуален. Каждый был звездой. Кто-то яркой, кто-то тусклой. Но чего нельзя было сказать о волшебниках, так это того, что они были обычными.       Но Гарри Поттер был не таков! Всё в нём, включая даже имя, буквально кричало: во мне нет ничего необычного.       — Гарри, просто Гарри, — вот так с легким смущением, обычно представлялся он, словно отказывая себе в праве выделиться из толпы.       Мерлин видит, даже его магглорожденная подруга отличалась свойственной всем магам эксцентричностью. Одна её увлеченность эльфами и их правами чего стоила! А ведь это ещё далеко не всё! В Гарри же не было цели как у Грейнджер, упрямства как у Рона, яркости как у самой Джинни, дела всей жизни как у Лонгботтома, увлеченности как у Чарли, жизнерадостности как у Слизнорта, харизматичности как у Кингсли… Можно было бесконечно перечислять всё то, чего не было у Гарри. Но проблема была не в этом, а в том, что Джинни не могла сказать, что у него было. За что-то же она любила Гарри Поттера и столько лет прожила с ним в браке?!       Любовь к квиддичу? Ничего подобного. Гарри мог с удовольствием полетать на метле, даже принять участие в дружеском матче, но в нем не было настоящей фанатской любви, как у того же Рональда. Квиддич просто был в его жизни.       Желание учиться? Право, это даже смешно. Гарри никогда не выказывал любви к наукам, хотя неплохо учился. Крепкий середнячок. Однако получив возможность отхватить оценки за ЖАБА без обучения, по блату от нового Министра, он немедленно ею воспользоваться. И больше и не думал о том, чтобы вернуться за парту.       Творческая жилка? Она у Поттера отсутствовала напрочь. Он не умел рисовать, также как не владел игрой ни на одном музыкальном инструменте, о танцах и пении можно было даже не заикаться, не говоря уже о более редких искусствах.       А может предпринимательская? Отнюдь! Часть своего состояние Гарри отдал гоблинам в компенсацию за нанесенный ущерб, а оставшуюся просто вложил в акции, на чем и успокоился. В какой-то момент Джинни заметила, что вся семья живёт исключительно на её доходы. И это отчего-то считалось нормальным.       Талант к преподаванию? Кажется, чем-то таким Гарри мог похвастаться. Но после пятого курса он даже не пытался его развивать, хотя казалось бы: почему и нет? Ведь хорошо же получалось. Однако профессором в их выпуске стал Лонгботтом.       С легким ужасом Джинни вдруг осознала, что ранее у Гарри Поттера была лишь одна особенность, отличающая его от прочих. И только благодаря ей он стал героем, сумев выделиться из толпы волшебников: умение влипать в неприятности и выходить из них с минимум последствий. Но после той битвы и второй пережитой Авады, казалось, эту способность Гарри потерял, словно её и не было. И с ним произошло самое ужасное, что могло произойти с волшебником: Гарри Поттер стал обычным.       Если Грейнджер упорно шла на вершину политической карьеры, Рональд показал себя отличным предпринимателем, то последний из золотого трио никак себя не проявлял. Казалось бы, каждый из их параллели нашел своё призвание в этой жизни. Даже Малфой и тот стал супер крутым адвокатом, а Грегори Гойл заводчиком пегасов. Сюзен пошла по стопам тетки, Лаванда на пару с Парвати открыли гадальный салон, Невилл и вовсе стал профессором Гербологии в Хогвартсе! И только Гарри Поттеру было нечем похвастаться.       Ранее от эйфории победы и сбывшейся детской мечты Джинни этого даже не замечала. Но сейчас, оглядываясь назад, уже сложно было не замечать что, закончив аврорские курсы, Гарри не отправился строить карьеру в Министерство, не взялся осваивать какую-то другую профессию, не напросился на обучение к какому-нибудь Мастеру, не пошел учиться дальше в один из европейских магических университетов. Он даже не пользовался своей, в принципе заслуженной, славой, дабы почивать на лаврах. Нет. Он помогал отстраивать заново Хогвартс, сделал несколько пожертвований, первое время бывал на приёмах в министерстве. Но постепенно всё это сошло на нет и Гарри Поттер как-то незаметно для Джинни и окружающих занял ту нишу, в которой его сложно было представить. Он просто осел дома и занялся воспитанием детей, попутно ведя домашнее хозяйство. Хотя, стоит честно сказать, у него это даже отлично получалось: дом был чист, дети ухожены и накормлены, даже чему-то там обучены, а их саду завидовала вся округа. Розы, которые выращивал Гарри, в этом году даже победили на конкурсе устраиваемом на ежегодной ярмарке в Годриковой лощине.       Гарри Поттер казалось сделал всё, чтобы стать обычным. А Джинни даже не заметила как это произошло. Почему же?       Сначала она делала карьеру в Гарпиях, непонятно как даже для себя самой умудрившись между игровыми сезонами родить двух здоровых сыновей и не вылететь из основного состава. Потом, когда карьера игрока в квиддич себя исчерпала, она нашла призвание в журналистике, а семья увеличилась ещё на одного человека. Гарри радовался дочке и хвастался так, словно это было его главное достижение в жизни. После он не раз намекал, что неплохо было бы подумать и о четвертом ребенке, но Джинни каждый раз решительно отказывалась. Она уже после третьего ребенка с трудом смогла вернуться к прежней форме. А что было бы после очередной беременности, она и вовсе боялась подумать. Трое детей и так более, чем достаточно, учитывая, что помимо своих они много сил вложили и в воспитание Тедди Люпина, который, надо сказать, был крайне непоседливым мальчишкой, хоть и вырос в очень достойного молодого человека.       И вот сейчас Джинни делилась наболевшим с матерью, наблюдая в окно за тем, как ее супруг играет с детьми. Наверное, та Авада всё-таки не прошла незаметной, иначе почему ей кажется, что в Гарри не хватает… волшебства?       — Слушаю тебя и удивляюсь, — мягко и по-доброму сказала Молли, замешивая тесто на традиционный воскресный пирог. — Вроде взрослая женщина, а из-за нескольких злых завистливых слов так себя накрутить! Как же ты запуталась.       С силой несколько раз отбив тесто, Молли отправила его лежать под полотенце в теплое место. Джинни ж лишь раздражённо отбивала пальцами по столу рваный ритм, наблюдая за матерью.       — Да, в мире есть много удивительных достойных волшебников и Гарри один из них, в этом можно не сомневаться. Видишь насколько самобытен твой муж? Ему, чтобы стать самим собой, мало было победить Темного Лорда, он ещё много лет сражался со всем миром за это право. Посмотри на него, — Молли махнула в сторону окна, — доволен и счастлив, живёт так, как нравится ему и никто во всем мире не может заставить его жить иначе. Каждый человек стремиться к тому, чего у него нет. Так уж устроены люди. И Гарри Поттер не исключение. Он же с детства мечтал о семье. Так что не стоит удивляться его приоритетам.       — Ты не понимаешь, мама. Я же говорю о том, что Гарри недостаточно волшебник…       — Я всё понимаю, — отмахнулась Молли, — это ты, кажется, потерялась и перестала понимать, что важно для твоего мужа. Семья. И для семьи он делает всё. Поверь, если бы была необходимость ради тебя и детей стать Министром Магии, то Гарри бы это сделал. Только вопрос в том, что для семейного счастья это не нужно. Он правильно расставил приоритеты. Гарри стал надёжным оплотом — вот, что важно. Вот, например, ты хотела карьеру, внимание, известность, и кто, если не Гарри, помогал тебе всего этого добиться? Кто взял на себя заботу о доме, когда ты стала разрываться между детьми и работой? Детям для счастья нужны не деньги и успех родителей, а забота и внимание, и он им это дал в полном объёме. Семье нужна была защита? Конечно. Многие были бы рады испортить жизнь победителю Темного Лорда! Так Гарри отучился на аврора, получил нужные знания, которых не дают в школе, ушел в запас и продолжает каждый год уезжать на сборы, чтобы не потерять квалификацию! Нужно воспитать детей, чему-то научить? Так именно туда Гарри и тратит свой педагогический талант! — распалилась ведьма под конец уже с привычной для себя экспрессией выговаривая дочери. Ненадолго замолчав, дабы перевести дух, продолжила уже тише:       — Знаешь Джинни, есть мнение, что любят не за что-то, а вопреки. Но твоего Гарри есть за что любить, помимо факта самого его существования. Задай себе сама вопрос. Разве ты несчастлива? Разве так уж сильно тебе надо, чтобы Гарри строил из себя того, кем не является, чтобы порадовать кого-то там, вместо тебя и детей?       Джинни бы солгала, ответив «да» на этот вопрос.