"В Дориде нравятся и локоны златые, И бледное лицо, и очи...."
Юноша закашливается. Ничего. "Пока все хорошо" – решает он и продолжает писать."...очи голубые... Вчера, друзей моих..."
И снова кашель. Два цветка. Они чем-то похожи на лилии в пруду. Только лепестки тоньше и неестественно голубые. – Володя! – доносится снизу обеспокоенный голос матери. – Выйди на минутку! – Владимир прекрасно знает, что она зовёт его просто так, лишь бы отвлечь от стихов и романтизированных мыслей. Он лениво откладывает перо и бумагу, подходит к двери. Обернувшись назад, смотрит на два бутона. "Чёрт с ними, пусть валяются!" И спускается к матери. Она и правда не знает, что бы сказать ему, как отвлечь, ведь все уговоры бесполезны: он все равно сядет за стихи. – Может, тебе прогуляться, Володенька? – неуверенным голосом предлагает она, поправляя воротник сына. – На улице сегодня свежо... – Хорошо, матушка, – он натянуто улыбается ей и, схватив пальто, выходит на улицу. В беседке среди сада Владимир снова садится за стихи: блокнот и карандаш всегда при нем, а матушке об этом можно и не знать."В безмолвии садов, весной, во мгле ночей Поёт над розой..."
Снова кашель, снова цветы. Руки замерзают в звенящем холоде воздуха, пальцы краснеют и уже не могут удержать карандаш. "Когда-нибудь это все кончится..." – со слезами на глазах думает Ленский и закрывает лицо руками. А потом заставляет себя подумать: "И все вернётся на круги своя."***
– Доктор прислал недавно письмо из города... Он говорит, нашел, что это за болезнь. – И что же? – Онегин отворачивается от огня и смотрит на друга через бокал. Половина Ленского будто утонула в бокале, в красном вине... А может, это и не вино вовсе? – Это неизлечимо, – несмотря на смертный приговор, на лице Владимира ни тени сомнения. Он подходит к запотевшему окну и смотрит сквозь туман на стекле на улицу. – Но болезнь можно приостановить. Я поеду к Ольге, и рядом с ней все будет хорошо – он отворачивается от окна и, улыбаясь, смотрит на Евгения. – Поясни. Евгений мрачнее тучи. Он ставит бокал рядом на столик и смотрит на Ленского как-то исподлобья. – Нейтрализовать можно взаимной любовью, – он расплывается в тёплой улыбке. – Тогда цветы не будут стремиться выйти наружу. Онегин тяжело вздыхает и рывком поднимается с кресла. Подходит к Ленскому, похолодевшими руками хватает его за плечи: – Послушай, Владимир. Это напрасно. Она тебя не любит, – он говорил четко и с расстановкой, глядя глаза в глаза. Ему самому в тот момент было тяжело и страшно, но в этом он никогда не признается. – Брось, Евгений, – усмехается черноволосый юноша и вырвается из цепких рук друга. – Какие глупости, право, Евгений... – он уходит на другой конец комнаты, в мало освещенный уголок, и отворачивается. "Почему он всегда так относится к Ольге? Почему? Не может быть, чтобы она меня не любила..." – Я поеду, – он резко оборачивается. Евгений стоит в той же позе, что и Владимир несколько секунд назад, только у камина. – К Ольге? – К Ольге. Евгений не пошел его провожать. Стерев с окна налипший пар, он проследил взгляд за уезжающими дрожками. "Увидимся ли мы еще? Даже не спросил, сколько тебе осталось... Да ты бы и не ответил. Сказал бы, что достаточно десятков лет."***
– От чего вы так грустны, mon ami?... – подлетевшая вешней бабочкой Ольга, обвивает шею жениха. – Что-то случилось? – Ничего, mon amour, все в порядке, – Ленский закашливается и прячет цветы, смяная, в карман, ласково улыбается и смотрит Ольге в глаза. Он ищет там то, что Евгений заметил в ней еще при первой их встрече. "Разве она может быть не искринней? Разве она может врать?" – усмехается про себя Владимир и забывает о сказанных в поместье Онегина словах. Вечер томно переходит в ночь. Мать Ольги сказала поставить самовар и достать варенье. Пока вода закипала, она все расспрашивала Ленского о его самочувствии: что сказал доктор, как лечится болезнь, что для этого нужно. Владимир снова пересказал письмо доктора. Мать Ольги радостно всплеснула руками и сказала что-то вроде "Оленька лучше любого лекарства – всегда будет с тобой" Между тем, Владимир продолжал набивать карманы мятыми цветами. Ему становилось только хуже, болезнь продолжала усиливаться. Он отказался от чая и варенья, пытаясь оправдаться тем, что ему такое сейчас лучше не пробовать, а в девятом часу и вовсе велел заложить дрожки, для того чтобы вернуться домой.В твою светлицу, друг мой нежный, Я прихожу в последний раз. Любви счастливой, безмятежной Делю с тобой последний час.
По дороге он вновь думал о словах Евгения: доктор же сказал, от ответной любви станет лучше, но почему лучше не становилось? Только хуже, только меньше воздуха, только больше цветов. Вернувшись, он заперся в своей комнате и снова сел за стихи, одно из которых он после отправил Лариным. С Ольгой он увиделся только через три дня.***
Тусклый свет керосиновой лампы придаёт лицу матери желтоватый оттенок. Без него была бы видна её мертвенная бледность. По щекам стекают слёзы. – Что же это, что же с тобой такое, Володенька?... – причитает она. – Как же так, за что нам такое несчастье?... – она тяжело всхлипывает и закрывает руками лицо, чтобы не задеть ранимое сердце сына. Но это бессмысленно, больше похоже на формальность. Каждый последующий вдох даётся Владимиру все с бóльшим усилием. Со скрипом отворяется дверь. В комнату вместе с отцом Владимира заходит Ольга и садится возле кровати, откуда только что встала мать. Он открывает глаза и пытается улыбнуться. Так же нежно, как и всегда, от всего своего большого сердца. Но вместо этого опять кашель и снова цветы. Цветы повсюду: у подушки, на одеяле, на полу, возле подоконника. Везде одинаковые бесконечные цветы. – Все ведь... Ведь все теперь закончится? – еле слышно говорит он и берёт Ольгу за руку. По телу девушки пробегает холод. – Я вас люблю... – с трудом выговаривает юноша и снова заходится в порыве кашля. – Я... Я тоже... – старается выговорить девушка. Приступ останавливается на мгновение и Ленский смотрит в глаза своей невесте. Глаза полные слез и неуверенности, сожаления и раскаяния. Он с трудом садится на кровати и обнимает Ольгу. – Не томите себя этим. Евгений был прав, – он закрывает глаза, пытаясь скрыть боль, из-под полупрозрачных век брызнули слезы. – Что вы говорите, Владимир!... О чем вам сказал мсьё Онегин? Я... Я всегда любила вас! – Ольга путается в словах, кажется, у нее начинается жар. Владимир чуть отстраняется, но без её поддержки тут же падает обратно на кровать. – Тише... – успокаивает ее Владимир, аккуратно стирая с заплаканного личика слезы. – Я все равно вас люблю... – преодолевая ком цветов и слез в горле шепчет Ленский. – Все эти цветы... Они для вас... – его слова прерывает кашель. Владимир сжимает руку Ольги, в то же время пытаясь поймать ртом остатки воздуха. Последний глубокий вдох, он успевает посмотреть на Ольгу. Девушку, которую любил безответно. Которая теперь не будет страдать от его внимания.