Царский союз

Агнар сидел на берегу небольшого озера, неподалёку от покинутой жителями деревни, в которой обитал, и любовался звёздами как вверху, на небосводе, так и внизу, на ровной от отсутствия ветра поверхности воды. В этот момент деревья на противоположном берегу, загораживающие горизонт, не мешали воспринимать безграничность вселенной, а воспоминания о дрязгах мелочных драконов - о её величественности. Пернатый мохнатый дракон редко предавался подобному созерцанию, слишком много дел стремился выполнить за раз - обязывала работа инженером-техномагом, борьба с деструкторами и сокрытие своих не всегда патриотичных планов от правительства. С последним, правда, не вышло гладко. Сар-волод Инанна выяснила секрет нового оружия и, практически сразу после дознания повелела Агнару оснастить его дальнобойным оружием армию. Проблема была в том, что техномаг не верил, что рогатая демоница воспользуется его изобретениями лишь в целях защиты страны от настоящих врагов. Власть всегда сопровождается интригами, особенно в последнее время, когда сторонники Тьмы, Порядка и Хаоса борются за влияние. Отдавать своё изобретение кому-то из них было бы неразумно. С другой стороны, организованная армия справилась бы с деструкторами намного быстрее одиночки, пускай даже меткого и хорошо пристрелявшегося. Потому что главное - это спокойный мир, где драконы могут безбоязненно вылетать из домов ночью, чтобы посмотреть на звёзды. Ныне же Агнар еле успел увернуться от длинного, как клинок, и зазубренного наконечника копья, уловив длинным ухом свист воздуха и отдёрнув голову на длинной шее. В результате, лезвие лишь срезало прядь купоросно-синей гривы с тонкими алыми полосами. Злодей явно ждал подобного спокойного момента, но усыпления бдительности так и не дождался. Агнар резво перекувырнулся вбок, выбив песчаную пыль из-под изменённых в копыта задних лап, и едва не был перехвачен серповидным лезвием на другом конце копья. Разошедшиеся и вставшие в боевые стойки крылатые рассмотрели друг друга, и Агнар узнал в противнице Катайлу. Белая серогривая самка, раньше собиравшая артефакты для техномага и пользовавшаяся его покровительством, ныне была обезображена коряво залатанными ранами, теми, что нанёс ей сам Агнар не так давно. Оторванная лапа была заменена металлическим протезом с полным отсутствием декоративных элементов, разодранную дыру в груди залатали живые комки шевелящейся биомассы, плохо сочетавшейся своей уродливостью с искажённой гневом, но до сих пор привлекательной мордочкой Катайлы. - Безумная! - Уши Агнара обеспокоенно развернулись вместо того, чтобы отгибаться в ярости или опускать в страхе. - Зачем ты носишь в себе личинку нава? Она разорвет тебя на клочки, когда вырастет! - Всё лучше, чем быть уже мёртвой! - Самка взлетела, оттолкнувшись задними, совершая новый выпад сверху вниз. - Но отомстить тебе успею! Только ударить, сосредоточив весь пикирующий с небольшой высоты вес на зазубренном наконечнике, у Катайлы не вышло - её отпугнул багровый огненный всполох адского огня, запылавшего над расправленными крыльями синего дракона. Свист метнувшегося пламени вместо подожжённого воздуха едва не заглушал отчаянный крик: - Ни тогда, ни сейчас я не собирался тебя умертвлять! Я бы вылечил тебя, не вздумай ты улетать с распоротым животом! Сейчас исцеление будет сложнее, но я ещё могу попытаться... - Обойдусь без цепей и кляпов! - Взлетая повыше, Катайла припомнила Агнару те методы, которыми он решил "воспитывать" своего подмастерья, бывшего деструктора Алгамира. Агнар собирался возразить, что никто не будет лечить поехавшего мозгами без смирительной рубашки, но постепенно начал убеждаться, что это одеяние подошло бы сейчас и Катайле. Снизившись и выставив копьё, она вновь налетела на Агнара, невзирая на пламенный щит, так как поставила собственную защиту. Пожалуй, самочку нужно не сжечь, а остудить её пыл. Агнар подпустил Катайлу насколько мог близко, изобразив ложный отход вбок, но сам подпрыгнул и дёрнул за чуть отстранённое в неверном направлении копьё, перехватив за древко. Копыта Агнара подскользнулись, он упал, чуть не свалившись в озеро, но вовремя распластав крылья в противоположную сторону. Зато его противница, приобретя дополнительную инерцию, не успела зацепиться даже задними за Агнара, лишь слегка поцарапав его щёку, и плюхнулась далеко от берега. Несколько секунд самка барахталась крыльями и вытягивала голову на длиной шее вверх, судорожно вдыхая, но потом её металлическая лапа перевесила и утянула вниз. Вскоре тёмная вода скрыла её испуганную и отчаявшуюся мордочку. И снова - только звёзды висят в вышине и пляшут на поверхности, словно встретились друг с другом два ночных неба. Агнару оставалось лишь заворожённо и будто бы отстранённо наблюдать за начавшими достигать поверхности пузырями - лишь они нарушали сейчас природную тишину. Плавать он не очень умел, но даже будучи сносным плавцом, дракон не был уверен, что стал бы спасать Катайлу - с обезумевшей деструкторши сталось бы продолжить драку даже на краю гибели. Если уж она не ограничилась местью исключительно Агнару, а примкнула к последователям навов, что стремились уничтожить всех Тёмных... Но всё же постепенно, с прекращением потока пузырей, в сердце сине-алого поселилась жалость к глупой самке, столь нелепо скончавшейся... уже во второй раз. Зачем она достала это уродливое громадное копьё и пыталась проткнуть им Агнара так же, как он сделал с ней сам, только с явным намерением убить? Лучше бы прилетела поговорить по душам, связала бы на крайний случай... Если самка не будет поступать как дикий охотник, бросаясь на добычу напролом, а пустит в ход своё очарование, то сможет добиться большего проще. Да, Агнару было горько и обидно терять подругу, особенно потому, что за образом умного и хитрого владельца лавки и инженера-волшебника Катайла так и не рассмотрела его истинных чувств к ней. Сам дракон не раскрывал их, потому как сам не мог разобраться, из-за чего он привязался к самочке, ценил ли её как дочь или как нечто большее. Если бы получилось спасти её от безумия, Агнар бы многое отдал за ответ на этот вопрос... Но судьба распорядилась иначе, и он сам, защищая свою жизнь, отнял её у Катайлы. Или превратил её в нечто страшное. Несколько теней, пронзив воду ворохом брызг, поднялись из озера. Испуганный Агнар вскрикнул и поднялся на лапы, собираясь уже взлететь, но скрыться от нава, что неимоверно разросся от мучений и злости Катайлы, он не успел. Огромная конечность, толщиной в торс крылатого и длиной в несколько размахов сильным ударом сбила мохнатого дракона к себе. Агнар успел наполнить лёгкие, но, тем не менее, окунувшись под воду, заложившую длинные уши, не мог всплыть. Как бы не барахтался паникующий дракон всеми лапами и не подгребал крыльями, его задранная вверх вытянутая пасть, хотя и почти достигала её, не доставала до поверхности, дразнящей своим близким колыханием. Отчаянные бультыхания лишь колыхали шерсть и расправляли длинную гриву, в которой застрявали пузыри из словно обиженно поджатых уголков пасти, мечущийся хвост сам собой распушил кисточку. Крылатые в чуждой стихии столь же свободны и грациозны, сколь в небесах, но так же беспомощны, как связанные по лапам. А вода, не стягивая морду и не врезаясь в зубы, затыкала лучше всякого кляпа. Быстро выросшее чудовище было радо познакомиться с новой игрушкой. Щупальца потянулись из тёмной, заросшей водорослями глубины к испуганно замычавшему Агнару. Однако монстр не сожрал его и не сдавил, добивая врага. Вместо этого гладкие и осторожные отростки заскользили по телу молодого дракона, водя по шкуре против шёрстки, гладя по бёдрам и животу, вороша густой мех на шейке, щекотно залезая в подмышки и лаская под щекой и за ушками. Будоражащие прикосновения вызвали целый ворох пузырьков из ошарашенно раскрывшейся пасти, а отсутствие свежего воздуха заставляло вжимать живот, отчего промежность сильно разогрелась. Но и в мыслях Агнара не было в рискованный момент отдаваться похоти! - Брррльбльр! - Дрожа от щекотки, крылатый лягнул копытами щупальце, попытавшееся обвить чувствительную зону над ними, а потом попытался оттолкнуться от толстых отростков под животом, чтобы получить хоть какую-то опору для неумелого выныривания. Как бы не так - скользкие щупальца не давали зацепиться, зато одно из них оплело и дёрнуло за хвост, погружая ещё глубже в тёплую ночную воду за попытку вырваться и натягивая промежность ещё сильнее. Подгребающие крылья, часто взмахивающие перьями, так же оказались опутаны, как у птицы, попавшей в силки. Особенно щупальца стянули основание крыльев, переворачивая забившегося от резкого и внезапного наслаждения самчика на спину. Агнар то выгибался, то ёжился в безвоздушной агонии, но не мог вырваться или даже сильно рвануться, пойманный в живые верёвки щупалец. Округлившиеся от страха и духоты глаза с расширенным от темноты и невольного, противоестественного наслаждения глаза часто бегали, бросая короткие, измученные взгляды на поверхность всего в лапе над собой, на выбегающие из ноздрей горячие пузырьки из пылающих лёгких, на собственный впалый животик и грациозные задние лапки с точёными копытами. Нав, оплетая и гладя всё тело ползущими как змейки конечностями, мучал удовольствием задыхающегося крылатого хуже, чем Инанна своих пленников. Дождавшись раздувания яичек и расправления члена, щупальца уделили внимание и им, издеваясь над захлёбывающимся дракошей потирающим массажем под мошонкой и медленным, стягивающим оплетанием стержня, при котором кончик щупальца растирал самый кончик Агнара, а другое щекотно водило вокруг его пупка, иногда утыкаясь его и проводясь по нему своим кончиком. Мутнеющее, слабеющее сознание Тёмного, способного изобретать сложные артефакты, обладающее мощной волей, слабело и блекло, деградируя до разума слабенького зверька в петлях змеи-душителя. Агнару стало казаться, что его топит и гладит не нав, а Катайла, ставшая им, потому, трясясь в крупных спазмах от полного отсутствия кислорода в опустевших лёгких, пушистый пассивно отдался овладевшим им щупальцам, перепутав желание воздуха и оргазма. Будто бы несколько самочек гладили мечущееся тело дикого самца, укрощая его в своих нежных объятиях... и доводя до сиплого хрипа, с которым в тёплую воду полилось что-то более горячее. Накрывшее абсолютное блаженство загасило всю боль от вдоха чего-то тяжёлого и укрыло в заботливые крылышки, что унесли разум Агнара с счастливое беспамятство. Однако судьбе было мало и этого. Агнар ещё не был до конца наказан за слишком жестокое обращение с той, которую любил, пусть она и была чересчур непослушна. Нашарский дракон, очнувшись, снова увидел звёзды вокруг. Только теперь они мигали насмешливо и грозно, и, сколько сине-красный пернатый не водил носом, не мог различить горизонт или озёрную гладь. Зато кое-где он натыкался взглядом на золотые контуры, словно очерчивающие углы просторной комнаты, вернее, её каркаса, застывшего вместе с Агнаром в космической бесконечности. Тем не менее, дышать тут было можно, мало того - в нос сразу ударил целый букет запахов - от пыльцы пряных растений до афродизиаков долго не совокуплявшихся самок. У Агнара закружилась голова, тем не менее, он попробовал встать, чтобы осмотреться. Но вышло лишь слегка пошевелить ладонями и поводить копытами. Собрав волю и противясь вздыбившему шерсть страху, дракон скосил глаза на себя и увидел, что был распластан на серебристой поверхности и прикован к ней, так что тело вытягивалось в струнку, а крылья были раскинуты в стороны. Да к тому же и пасть с носом оказались убранными в нечто вроде противогаза или маски, к которой шла тёмная трубка, что, видимо, и снабжала таким странным воздухом. Усевшись на край странного стола из непонятного материала, Агнара осматривала белошёрстая самка с бордовой длинной гривой, состоявшей словно из медлительно переливающихся кровавых потоков. - Добро пожаловать в Дом со Звёзд, Агнар, - она погладила встрепенувшегося и рыкнувшего самца по коленке. - Место бесчисленных наслаждений, куда попадают лишь избранные... Либо те, кого приносят сюда наши друзья навы, как в твоём случае, - драконица хитро прищурилась, и продолжила, не дожидаясь ответа, который всё равно мог быть лишь неразличимым мычанием. - Ты ведь Тёмный, так? Тёмные, я слышала, используют души убитых врагов как источник энергии. Крайне расходное дело, к тому же, не рентабельное. Баотас получает энергию из живых существ, причём не энергию страданий, как вы, она слишком вредна для организма. Мы получаем энергию, не разрушая её источник вообще, - объясняя всё это с задумчивой мордочкой, самка принялась для забавы водить багряной кисточкой под животом пойманного синешёрстого. Несмотря на недавнее, как тому казалось, удовлетворение, от привлекательных запахов и методичных ласк его стержень окреп с новой силой. Сам Агнар протестующе замямлил в маску, его пленительница повела ухом, прислушиваясь. - Да, думаю, ты догадался, как, ты же умный крылатик? К тому же не хаосист и не деструктор, с собственной, не сломленной волей... Потому делать из тебя простой источник силы было бы скучно. Тебе оказана честь стать участником испытаний новых катализаторов! После этих слов драконесса материализовала в лапе шприц с желтоватой субстанцией, а пленник заревел, метаясь в оковах, боясь не только укола, но и его последствий. Но даже Агнар не смог предположить, что инъекция будет произведена прямо в его яйца. Сначала короткая острая боль, потом жуткая боль при введении будто бы кипящей жидкости... А потом, когда игла уже вынута, во все клеточки тела ударила жаркая и приятная волна. Вожделение усилилось до таких высот, которых не достигало за месяцы воздержания - большее Агнар просто не мог выдержать даже для тренировки воли и сдавался собственным передним. Только они сейчас были плотно прикреплены к ложу, оковы не поддавались вырываниям, держа в своей безжизненной хватке ещё крепче, чем недавно щупальца. По шлангу в ноздри ударил практически чистый афродизиак, не дававший надышаться, но сильнее утяжелявший промежность... что вопреки всей своей тяжести поднималась. Агнар жалобно взвыл, водя головой и трепя гривой, дёргаясь в кандалах, но самочка, сидевшая так близко, лишь довольно улыбалась, наблюдая за беспомощными потугами самчика. - Какая сильная реакция... Сразу видна твоя нереализованность как самца. А ведь я ещё даже не начала! - Нежная мягкая лапка с тонкими пальчиками коснулась оголённого стержня и стала игриво, неторопливо и легонько поглаживать без нажима, лишь аккуратно касаясь. Но даже этого хватило Агнару, чтобы сладострастно замычать и обмякнуть, чувствуя, что ещё немного - и он доведётся снова, ещё ярче и красочней... Только самочка, хихикая, убрала лапу, оставив самца наедине с его подскочившими гормонами, что запекали ему мозги. Взивгнув как детёныш, Агнар попытался выгнуться к лапке, но лишь немного приподнял таз, ограниченный оковами. Это было так близко... и такой облом! - Можно ещё повысить процент, - белошёрстая крутанула хвостом, и тут же воздух, подаваемый маской, стал совсем бедным, будто бы голову Агнара засунули в плотный мешок. Но при этом после каждого вдоха пустого газа голова становилась легче, а желание усиливалось до астрономических пределов, под стать расстоянию между звёздами... которое теперь было сложно отличить от искр в глазах. Новое прикосновение пальчиков к кончику, новый растущий оргазм и его жестокое обрывание окончательно спалили мозги самцу. Тот метался и бился как от тока, не способный ни вырваться, ни довестись, ни надышаться. - Хр... - Только лишь прокомментировала жестокая исследовательница, ещё раз махнув хвостом и положив задумчиво лапку на собственную промежность, неторопливо себя массируя. Агнар же полностью лишился кислорода и быстро задыхался, бесполезно качая лёгкими чистую возбуждающую смесь. Стержень безо всякой разминки застонал и заныл так же, как от прикосновения пальцев, но сознание начало плыть, разомлевшее в удовольствии и слабеющее от кислородного голодания. - Подышать или довестись? - Шепнула на ухо самка, гладя часто вздымавшийся синий животик. И сама ответила, - подышать, ты же умный дракоша... Агнар чуть не потерял и без того засыпающее сознание от резкой струи прохладного свежего воздуха, который он неосторожно разом вдохнул и даже закашлялся от кислородного опьянения. И только позже, придя в себя насколько мог, обиженно зарычал и отчаянно задёргался, не в состоянии дотронуться до сожжённой воздержанием промежности даже кончиком хвоста. Самую крепкую волю можно сломить бесконечными издевательствами, особенно если они приносят радость и оттого не становятся тусклее и легче от постоянства. А белоснежная самка даже не думала облегчать подопытному муки - в них и был смысл всего процесса. Но она в меру стараний утешала самчика, гладя носиком его ушко, лапками шейку, а хвостиком бёдра и животик, мудро не касаясь истерзавшейся промежности. Только утешения эти воспринимались лишь большим издевательством, усугублявшим страдания.