Я молод, я влюблен

Прошлое - это картина, на которой все плохое со временем тускнеет, а хорошее становится ярче, но в другом свете.

"Любовь наделяет смертного крыльями, но взамен отбирает мозги". Жить чувствами, а не разумом, оказалось тяжелее, чем я мог вообразить. Я сходил с ума. И в тот же час был до неприличия счастлив и умиротворен, бесконечно деятелен. Новая, незнакомая сила переполняла меня: тревожила , гнала вперед, била в спину и в пах попеременно. Я не помнил, каково это - быть трезвым, вернее - не влюбленным. В городе о ту пору бушевала весна. Из каждого палисадника, из каждого треклятого окна, с крыш, стен, из фонтанов - потоком снежно-белой пены, шипя и пенясь, текло игристое вишневое вино. Я был раскален, словно лист металла, но влажная, истонченная до предела реальность, не поджаривалась при соприкосновении со мной, а напротив - поглощала, укутывала, оберегала. В иссохшем и, казалось, обреченном на грех теле, не было места для не любви, а в сердце зияла дыра, размером с половину неба, и готовилась принять в себя Ее. Королеву моих грез, ее маленькую, нежную душу. Как глуп я был. Отвести б глаза от таких воспоминаний, век их не видеть. Кроме одного... Однажды утром, безобразно ранним утром, когда по обычаю всех влюбленных кретинов, мне не почивалось в своей постели, обосновавшийся в дурной голове рамиро возжелал проведать окна октавии. Я повиновался порыву и, покинув случайную любовницу без поцелуя и оправданий, отправился в путь. По дороге намеревался приобрести букет, достойный по меньшей мере богини. Его постигла бы та же участь, что и сотни предшественников - "богиня" не изволила принимать подношений, веля раздавать мои подарки детям и нищим горожанкам, но мне эти глупые ужимки - конечно же! - казались еще одним признаком ее божественности. В тот день, очевидно, приключился эсператистский праздник: подвыпившая чернь неохотно стекалась к центру своего бытия - рыночной площади, и лишь немногие несли товары. Нам с Шадди было по пути с оборванцами - свежайшие цветы и по сей день ищут на Воловьем рынке. Моего мориска не нужно было направлять, прогулки к цветочницам были в ту пору привычнее, чем визиты во дворец - и мне и ему. - Есть особое очарование в том, чтобы даритель собственноручно потрудился над подарком, а не поручал трудное дело составления композиции слуге или торговцу, не правда ли, дружище? Шадди обиженно мотнул башкой. Ему нравился лишь момент прибытия на рынок - когда узкая улочка, изогнувшись, шла под гору, я позволял ему нестись как угодно быстро и с разгону врезаться в пеструю толпу, расшвыривая торговок и топча горшки. Мальчишество, но кто же не любит, чтобы брызги ужаса облепляли конские бока, и осколки ненависти впивались в плащ? Площадь встретила нас запустением, тревожить жалкие человеческие островки было скучно. - Что ж, пустяки, - сказал я Шадди. - К тому же мы нынче в любви и умиротворении, чинить зло намерены лишь во имя мира и справедливости. Потом я отыскал глазами самую симпатичную цветочницу и направился к ней. По дороге мой взгляд наткнулся на... телегу. Обыкновенную телегу, какие на юге зовут арбами. Чем-то она была гружена, а трое рослых парней, встав цепочкой, споро перекидывали друг другу корзины. Невдалеке стоял управляющий, исподлобья посматривая за их работой. И эта простая картина меня неожиданно заинтересовала. Следом заворожила. Я спешился, сделал слуге знак, тот забрал плащ и шляпу. Не понимая собственного порыва, я подошел в рыжеволосому оборванцу - тому, что стоял у дверей склада - и когда он вознамерился швырнуть корзину в общую кучу, протянул руки, улыбаясь. - Кидай! Рыжий не страдал недостатком соображения: секундная растерянность, и вот он швырнул в меня корзиной. Я поймал ее (внутри что-то тяжелое и дробное, принюхиваюсь - надорские яблоки) и, перехватив половчее, закинул на самый верх пирамиды. Это было так давно... Теперь я часто спрашиваю себя: было ли? Во сне? Наяву? Корзины, яблоки, весна. Рыжий парень смеется - "а вы ого-го, сударь!", я улыбаюсь в ответ - "кидай еще". Меня переполняет странная, созидательная сила. Я молод, я влюблен. И по-счастливому безумен...