Hands off

Мы лениво целуемся. Я жмусь к Чимину в поиске тепла и защиты, и это скорее на бессознательном, я не отдаю себе отчёт в действиях. Он колеблется. Он хотел бы сказать мне больше, я вижу, но осторожничает, потому что я всё ещё жертва насильника-друга, пусть и несостоявшаяся, а он всё ещё мужчина, всё ещё его бывший друг. Не знаю, как объяснить это глупое стечение обстоятельств, но, пожалуй, я рада всему, что случилось со мной в ЛА. — Я, наверное, отвратительно выгляжу, — смеюсь я, смущенно пряча лицо, утыкаясь ему в шею, и Чимин удивлённо смотрит на меня, — а ты меня ещё и целуешь. — Если бы не хотел, не делал, верно? — усмехается он и ловит мой вздох новым прикосновением к губам. — Нет ничего такого, чего я бы не видел. Я сам постоянно хожу в ушибах и ссадинах, когда не рассчитываю силы, перенапрягаюсь и когда мои ученики превосходят учителя. — Ты будешь теперь со мной заниматься? — лукаво строю ему глазки я, пусть совсем этого не умею. По комнате разносится его хрипловато-приглушённый смех. — У меня есть выбор? — Конечно, — я отстраняюсь, — в любом случае я вернусь домой, а ты останешься здесь. Ты же знаешь? — стараюсь скрыть я тоску в голосе, но Чимин, касаясь моей руки в утешительном жесте, показывает, что понимает, что я испытываю. — Поступишь в колледж? — меняет он тему и снова сминает мои губы, отчего они уже и так горят и опухают. — Придётся, — опять вздыхаю. — Но я не знаю, на кого мне пойти. Всё равно не брошу заниматься. — Вовсе необязательно, — успокаивает Чимин, смещаясь на диване так, чтобы усадить меня на него сверху, обнять за талию, прижать и не отпускать. Даже не хочется думать, что завтра я проснусь и мне придётся собирать вещи, чтобы улететь. — Выбери что-нибудь не сильно сложное и продолжай заниматься тем, что тебе нравится. Я трусь носом о его нос, и это выходит так естественно, особенно под музыку, которую Чимин включил для фона. — Расскажи мне, как тебе нравится, — шепчу я в его губы, — буду играть по твоим условиям. — Не страшно? — улыбается он. Я хмурюсь, показывая, что меня лучше не пугать — я ведь могу и уложить на лопатки. — Ладно, я шучу. Дана, ты знаешь, что ты самая странная личность, которую я встречал? Вроде бы должна чураться всего, но ты просто кидаешь себя раз за разом в пекло. Видя это каждый раз, моё сердце щемило непонятно почему, — я замираю, слушая то, что он хочет мне сказать, и невольно чувствую, что хочется улыбаться: льстит. — Я знал, что ты сильная, но чтобы настолько, чтобы пойти в тхэквондо и против парней после всего, что случилось… я был поражён. Не мог понять, зачем тебе это. Я так привык, меня учили, что девочки существа хрупкие, нежные, им нужно потакать, их нужно защищать. И я видел сплошь и рядом одни примеры беззащитности. И потом ты. Вспышка. И на суд пошла, и отстояла честь, и научилась защищаться, и теперь хочешь попробовать что-то новое. Ты же боишься? Или тебе ни капельки не страшно? — Страшно, — честно говорю я, — но во-первых, я тебе доверяю, ты друг моего отца, а Сокджин сразу бы запретил мне с тобой общаться, если бы узнал. А во-вторых, ты же помнишь, что в случае чего я тебя вырублю одной левой? Он ржёт, хотя я не понимаю, что смешного сказала. — До такого не дойдёт, — обещает он, — к тому же, я хочу, чтобы всем повелевала ты, — я опять не знаю, что он имеет ввиду, но он тут же поясняет, — я сабмиссив в постели, Дана, — шепчет он, наклоняясь, чтобы снова меня поцеловать, — так что в некотором роде я даже готов выполнять твои прихоти. — Но кто кого в итоге трахнет-то? — хмыкаю я, чем опять вызываю у него приступ смеха. — Ты меня скорее зашутишь до смерти, — говорит он, — чем трахнешь. К тому же я почему-то уверен, что ты ни с кем не спала. — Я быстро учусь, — вздёргиваю я нос и решаю сделать первый шаг, раз уж он позволил, поэтому вместо нежного поцелуя, которые обычно инициировал он, я кусаю его за нижнюю губу и сама хаотично запускаю руки под майку. — Так? Чимин усмехается, чуть поёрзав. — Почти, но быть агрессивной вовсе необязательно, — он отвечает на мой поцелуй. — Мы же не бдсм с тобой играем. — А что? Я не против, — он становится серьёзным, но я заливаюсь смехом. — Я шучу, Чимин, шучу! — Аккуратнее, детка, — и почему-то мне кажется, что это совершенно не вяжется с тем, что мы хотим сделать. Разве «деткой» должна его называть не я? Но я всё ещё чувствую стеснение, и Чимин понимающе выжидает, когда я привыкну к информации и идентифицирую, что нужно делать. — Джин точно потом уволит меня за твоё совращение. — Я совратилась сама, а Сокджин как обычно скажет «не, ну чего-то подобного от неё стоило ожидать», — мы смеёмся вместе. — Что мне делать? Я должна типа… — Подчинять, — подсказывает он. — Но я не настаиваю и могу сделать всё сам. Это твой первый опыт… — Не первый, — опустив глаза, признаюсь я. — И нет, я хочу попробовать. — Не первый? — он ошарашен этим больше, чем сама я, потерявшая невинность всё-таки не с ним в день своего семнадцатилетия. — Я думал. Оу… — Так вышло, — я случайно упираюсь коленом ему в пах, и Чимин сдавленно мычит. — Ой, извини, я тебе там ничего не передавила? — Загладь вину, — серьёзным тоном говорит он. — Или мне загладить за всё, что я сделал тебе? — А ты разве в чём-то виновен? — принимаю его условия игры я. — Виновен, Чиминни? — Мне нравится, как ты меня так зовёшь, — он покусывает свою губу. — Назови ещё раз. Пожалуйста. — Чиминни, — я кладу руки на его широкие плечи, — хочешь немного побыть моим… э, рабом? Господи, — смеюсь, — это так смущающе! — Рабом нет, но твоим да, — выдыхает он, и мы встречаемся в более мокром поцелуе, потому что если продолжим болтать, то всё испортим. Слова излишни. Он даёт мне полное право изучать его тело, и я делаю это, надеясь, что ему как минимум приятны мои прикосновения. Я ведь не могу похвастаться тем, что доводила какого-либо человека до блаженства. Странно, но я никогда не думала и об отношениях с девушками, долгое время я вообще уверовала, что останусь одна до конца жизни, но то был юношеский максимализм. Всё-таки мне хотелось быть с кем-то. Иногда просто быть. Я думаю о том, чего бы мне точно не хотелось, будучи сабмиссивной. Но я даже по характеру не такая. Я бы точно не хотела грубости, скорее ласки, но разве Чимин говорил, что его больше устраивает? Не хочу задавать опять вопросы, и просто накрываю рукой его пах. Чимин гортанно стонет, когда пережимаю у самого основания. — Хочу увидеть, — я опять покрываюсь краской, пусть и готова идти до конца. Чимин только ухмыляется. Возможно, я недооценивала его хитрожопость. Но думать об этом поздно — он сбрасывает с себя майку, поднимается вместе со мной на руках и с моим визгом мы скрываемся в его ванной. Я понимаю, почему он это делает — боится, что нам обоим будет неприятно заниматься любовью грязными и потными. Любовью?.. — Помочь? — он выгибает бровь, когда я застываю с рукой над кромкой собственных штанов. Что, интересно, в принципе творится с моим телом? Ведь я не рисковала смотреть в зеркало. — Нет, сама, — и тут я чувствую, как дрожь пробивает меня, потому что Чимин чуть вжимает в поверхность ванной тумбочки, но только для того, чтобы опуститься передо мной на корточки, мягко кладя руки по бёдрам с явной намеренностью снять с меня чёртовы штаны. Возможно, с трусами. Возможно, он собирается сделать что-то ещё. Но голова в этот момент отключается. Я чувствую, как ноют синяки, когда он касается прохладной ладонью синяков на моей правой ноге. Я сама снимаю через голову футболку, дрожа под взглядом внимательных глаз, ложащихся на мою «нулёвочку». — Формами не вышла, — развожу я руками, Чимин прыскает. Что, интересно знать, он подумал? Но надеюсь не что-то вроде «плоскодонка». Я подступаю к душевой кабинке, ведя его за руку, зная, что за мной он уже обнажился, в то время как я всё ещё стою в трусах и лифчике. — Намокнешь. — Разве мы не для этого здесь всё устроили? — он понимает мою шутку, и подталкивает под струи душа, и сначала нас окатывает холоднючая вода, но постепенно мы делаем её нужной температуры, и, в то время, как успеваем замёрзнуть, прижимаемся ближе. Я чувствую, как проступают затвердевшие соски через ткань мокрого лифчика, и, думаю, Чимин видит это тоже, и хочет очертить пальцами, прикоснуться, но я не даю, и он послушно отступает к противоположной от меня стене. Всё ещё чувствуя себя немного скованно, я тем не менее решаюсь прикоснуться к нему сама. Выходит скомканно, но мы оба понимаем, что я только учусь, и Чимин терпеливо сносит все мои шуточки вовремя совсем не смешных действий. Он понимает, что я так пытаюсь скрыть волнение, и объясняет спокойно, без крайностей, и в итоге я подхожу совсем близко, накрывая рукой его восстающий член. Чимин закусывает губы, пытаясь не пугать меня, но мне даже приятно, если я заставляю его чувствовать удовольствие, когда тонкими пальцами провожу по стволу туда и обратно. Мы помогаем друг другу намылить тела, чтобы смыть грязь и пот, и усталость туда же. Он опускается на колени, потянув на себя мои трусики, и по сути нет в них никакого смысла. Но ощущая себя нагой, я прикрываю лицо руками, и Чимин нежно касается внутренней стороны бедра, разводя мои ноги шире. — Позволишь? — он спрашивает разрешение, напоминая, что мы всё ещё подчинены правилам игры. Хотя сложно назвать это игрой. Это что-то большее, на межличностном уровне. На уровне взаимного доверия. Я киваю, и он продолжает, буквально заставляя подойти меня к его лицу вплотную. То, что происходит дальше, я не решаюсь высказать вслух, даже пискнуть, даже вдохнуть. Проникая языком внутрь, Чимин делает круговые движения, заставляя моё тело дрожать непроизвольно. Я упираюсь руками в стену, мне всё труднее устоять на ногах, но он прерывает сладкую пытку так же неожиданно, как её начал, и мы собираемся выйти из душа. — Можешь делать всё, что угодно, помнишь? — он берёт меня за руку, и мы вместе, завёрнутые в халаты, возвращаемся в его спальню, где должно всё продолжиться. Я киваю, тут же заставляя его лечь на постель. Пока я не растеряла остатки смелости и самообладания, лучше сделать это сейчас. Чимин подчиняется, и я знаю, что его проблема до сих пор не удовлетворена. — Руки… — задумчиво тяну я, — хочу завязать тебе руки. — Думаешь, идея хорошая? — косится он на меня, подначивая. — Тогда я буду совсем беззащитен. — Я же знаю, какие у тебя сильные ноги, не обманывай, — я вытаскиваю пояс от халата и подхожу к изголовью кровати. Чимин со вздохом поднимает руки, чтобы я могла их обвязать и положить над его головой. — Научу на свою голову… — выдаёт он, и я коротко смеюсь. — Ладно, мне нравится, продолжай. — Дать мне власть была не самая лучшая твоя идея, — подмигиваю я, седлая его, обхватывая всё ещё стоящий колом член. Он только скулит, когда я касаюсь головки, затем решаясь припасть к ней губами. Сдавленный стон подтверждение тому, что я на верном пути. Приятный запах геля для душа помогает побороть то отвращение, которое раньше было у меня при представлении чего-то подобного. Но полностью в рот я не беру, и Чимин не собирается меня заставлять. — Детка, не хочешь, чтобы я и тебе сделал приятно, а не только ты мне? — он смотрит на меня выжидающе. Я перемещаюсь выше, слегка насаживаясь на него, и, чувствуя его внутри, но полностью управляя его действиями, потому что максимум, который он может — толкаться мне на встречу, понимаю, что мне вовсе не страшно. И это действительно может приносить удовольствие. Какое-то время мы даже вздыхаем в унисон. Я сверху целую Чимина, и он отвечает, подаваясь навстречу. С моего позволения Чимин двигается резче, когда чувствует близкую разрядку, а потом я помогаю ему рукой, и, смотря, как он пачкает себе живот спермой, понимаю, что нам снова придётся идти в душ. Но легко, как оказалось, высвободившись из связывающего руки пояса, он останавливает меня, намекая, что мы не закончили. — Я ещё не сделал приятное тебе, — он укладывает меня на спину, и я почти не сопротивляюсь. — Вообще-то сделал. — Но не завершил. Я свожу ногу от приятных судорог, как только он пальцами помогает мне достичь того, что называют оргазмом. Я почему-то уверена, что это он, хотя познаний у меня — минус один. Чимин покрывает мою кожу поцелуями, и только ими, потому что синяками и следами меня уже наградили. А потом мы вместе принимаем душ, потому что уже не в новинку. Когда я вспоминаю о существовании телефона, другого мира, Сокджина, уже больше двенадцати часов. Чимин знает и это тоже, заваривая нам обоим по чашке кофе. — Проводить в отель? — спрашивает он. — Не хочу улетать, — я беру из его рук чашку. — Да и… если честно, я до сих пор не осознаю, что… типа что теперь между нами. — А на что это похоже? — улыбается Чимин. — Ну, так-то ты многое знаешь про моё прошлое и должен наверняка оценивать риск… нет, я не настаиваю на отношениях, я вообще не за этим сюда приехала, но… Чёрт, я опять несу какую-то хрень, — я понимаю на него смущённый взгляд. — Это уж точно, — он протягивает руку и касается моей щеки, — однако если ты хочешь со мной встречаться, то должна понимать, что я не уеду с тобой из ЛА. По крайней мере сейчас. — Э… ты сейчас только что отшил меня или наоборот? — Головой ты, видимо, тоже сильно приложилась, — Чимин отставляет чашку и становится напротив сидящей меня, упираясь руками по бокам. — Ты подчинила меня себе, бери ответственность! — Да раз плюнуть! — принимаю вызов я. — Ну, только сначала придётся пройти экзекуцию Сокджина… И мы не удерживаемся, засмеявшись.