pass the line

наша с тобой дружба это что-то определенно на грани. постоянная борьба с самим собой, попытка побороть так часто возникающее желание перейти черту и раз и навсегда отойти от статуса «лучших друзей». знаю, все это сложно, болезненно невыносимо видеть тебя так близко, ощущать твое дыхание на коже, но не сметь все же коснуться так, как бы хотелось. и я уверен, ты понимаешь о чем я. бесконечные игры в гляделки — кто решится дать старт первым? и ведь знаю же, что в итоге нас, как и всех, ждет неминуемый финиш. наша дружба — наше спасенье. она нерушима, как многовековые башни, крепка, как точеные камни из моря и вечна, как время вселенной. она гарант нас, и если мы ее потеряем, если решим таки перейти эту тонкую грань — кто знает, будем ли мы все такими же вечными? ты отдаляешься всякий раз, когда я пытаюсь поговорить об этом. всякий раз, когда мы одни и я невольно намеками начинаю бороздить эту гавань сомнений. а что если? а вдруг получилось бы? может, дать этому шанс? ты отрезаешь грубо и коротко: — нет, хватит, Майлз, мы и так позволяем себе много. ты прав. каждое совместное выступление, как еще одна битва. борьба между разумом и кровоточащим от бессилия сердцем. непозволительно долгие касания, томные, изучающие взгляды, поцелуи на уровне дружеских, но все ведь итак понимают, что нам слишком сильно приходится сдерживаться, чтобы они не превратились в нечто большее. личное. и почему мы вообще стали друзьями? так было удобней? отнюдь, только первое время. нужно было тогда сразу позвать тебя на свидание, но я зачем-то сделал вид, что мне и дружбы с тобой вполне хватит. но и я ведь видел, как ты стараешься, отчаянно обходишь острые углы наших взаимоотношений. вместо того, чтобы целовать мои губы, упрямо даришь мне самые крепкие объятия. и только сильно напившись ты позволяешь себе на время забыть о том, что мы просто друзья. много лет нерушимой тесной связи берут свое — ты знаешь меня, как облупленного, а я знаю тебя еще лучше. достаточно взгляда, чтобы я понял к чему ведут твои речи и куда тянутся руки. моя рубашка всегда оказывается первой вещью на полу номера, а затем тело окутывают твои руки, заменяя ее. в такие моменты мне больше ничего не надо, и да, это все еще дружба. такая, как она есть — наша, самобытная, страстная. с твоими собственическими поцелуями и моими плавящимися мыслями. затуманенный разум воспринимает все, как должное, будто все друзья так и делают. запираются в номере под покровом ночи, напившись до одури, пытаясь сбить с толку самих себя, чтобы на утро разойтись по разным углам комнаты и вместе, в тишине, мысленно, решить, что этого больше не повторится. в очередной раз. память рисует мне образы, яркие, как рождественские огни. они пахнут твоим парфюмом, они на ощупь такие же обжигающие, они... все о тебе. я шлю их подальше спустя время после той ночи, заставляю вернуться в нужное русло, мы понемного снова приходим в себя. встречаемся в барах, ты шутишь свои дурацкие шутки, за болтавней время пролетает незаметно. и тогда я снова ловлю себя на мысли поцеловать твои губы, ловлю себя на том, как сильно хочу сейчас вернуть эти редкие, но такие долгие ночи, как тело просит твоего внимание, как руки сами тянутся к твоим ладоням. и ведь я мысленно уже сотню раз предлагал тебе сбежать вместе. просто раствориться в небытие этого мира, ведь есть же уголочек на этой планете, где нас не потревожил бы ни один любопытный глаз. я бы предложил тебе уехать на море, и там мы бы начали наше знакомство заново. — Привет, я Алекс, рад познакомиться. — Привет, я Майлз, пойдешь со мной на свидание? я знаю, что так и не решусь испортить нашу дружбу этими чувствами, но помечтать то можно. и может быть, в следующий раз, когда алкоголь затуманит нам разум, я все таки буду достаточно храбр, чтобы первым перейти черту.