Ash Koosha - Wild Heart
Он тащит в руках кучу сломанного, ненужного барахла: ошметки человеческой плоти, куски недоеденного и сгнившего мяса, металлические трубы, острые обломки стеклянных форм, битые зеркала и множество исписанных листов, тетрадей, исчерченных страниц книг. Он долго и нудно собирал это все в одну огромную неподъемную кучу, взял всё разом в охапку и быстрым-быстрым, нетерпеливым шагом (чтобы эта гора обесценившегося барахла не развалилась у него на пол пути) всё это еле тащит. И стоило ему войти в очерченный каменными глыбами древний круг, как он с блаженным облегчением скинул весь этот хлам в центр старого пепелища. Куски потрошенных тел неуклюже раскинулись на черной земле, зияя своими вспоротыми животами, распутно обнажив внутренности, сверкая безглазыми глазницами, выстукивая нитевидный пульс бессердечными сердцами. Осколки треснувших стекол, искалеченных форм и разбитых зеркал оставили множество порезов на его руках; один осколок болезненно впился в щеку, и ему пришлось заполучить семь лет скверны и неудач, чтобы вытащить из щеки другие семь лет скверны и неудач.Четырнадцать лет скверны и неудач.
Он смеется, лелея то мгновение, когда он бросит курить навсегда, поджигая этот ворох никчемного барахла, выброшенным окурком. Последним окурком. Он заливается слезами, представляя, как вся его драгоценная жизнь пойдет под откос, когда на полной скорости у него откажут тормоза, и он самолично будет гореть в этом ворохе мусора в центре древних каменных глыб, где множество веков подряд сжигали невинных ведьм и виноватых демонов. Зато его сердце наполнит теплота. Зато его душу отымеют языки пламени. Они оближут, обслюнявят и обхаркают его обугленное тело теплом и жаром. Огнем. Он надеется, что навсегда сможет забыть, как ты его предавал, как он тебя любил. Он уверен, что сможет еще больше ненавидеть тебя - следствие его дорогостоящей боли, причина несбыточных вер в добро. Он никогда не просил оставлять его одного вариться в этом котле кипящего масла наедине со своими собственными демонами. Он умолял о любви, ползал в твоих ногах, распарывал свою грудную клетку, выламывал для тебя ребра, подсел на спиды, чтобы успевать быть во все времена во всех измерениях и мирах, чтобы для тебя, тварь, доставать эти пресловутые необычайной красоты так и невыдохновенные сказки и опостылевшие звездные сны. Которые тебе даром и не сдались. Он руки стер по самые локти, он блевал кровью и рыдал солью мертвых океанов, чтобы быть рядом с тобой, чтобы согреться. А ты, его милый подонок, с безэмоциональной безэмоциональностью смотрел ему в глаза и вертел пальцем у виска, приговаривая: «Нахрена мне твоя любовь. Нахрена мне все твои чувства. Нахрена мне ты.» Иди повесься. Читалось бы между строк, если бы были строчки.Но ничего не было.
И неуслышанные сказки превращались в дешевых шлюх, а примелькавшиеся сны вылинявших звезд - в паленый алкоголь и горькие спиды. Где здесь счастье?Здесь его никогда не было.
Он сидит на краю своих изломанных правд и фантазий. За его спиной догорают останки расчлененных тел, все израссказанные сказки и поизвиденные звездные сны. Древний круг требует жертвы. Древний круг не насытился кровью и стеклом. И он резким движением рвет из себя забитое тромбами небьющееся сердце, наотмашь выкидывает его через плечо, выскабливает из души душу, из глаз - надежду, он безжалостно вырывает из себя свои фантазии и мечты. Древний круг жадно все принимает, сжирает, ненасытно поглощает, и пламя усиливается, пламя горит до небес. Древний круг забирает в себя его любовь. Которая тебе была не нужна. А он, разоренный, разобранный и выпотрошенный, сидит на самом краю себя и улыбается без улыбки. Он ее тоже скормил. Тебе. Все стало тленом и пеплом. Теперь он никогда не будет мерзнуть от твоих уродских снов, от твоих омерзительно холодных прикосновений. Он навсегда забудет, как это гореть от озноба и ломаться от арктического мороза, который больше никогда не пронзит его тело, не искрошит его кости, не обезволит его впредь. Древний круг согревает его. Греет. Сжигает.Сжег.
Ты уничтожил в нем человека. Ты закопал его на этом кладбище поизвиденных и ненужных уже никому звезд. Втоптал в грязь. Он сидит на краю своего мира и мотыляет ногами из стороны в сторону. А что еще делать на краю своего мира, когда бросил курить, а заодно и умение любить? Ведь он все еще помнит, как у него было всё, а теперь это "всё", удобренное керосином, выгорает из памяти. Всё, что было у него исчезает в согревающем его выпотрошенную пустоту адском пламени.Древний круг греет его.
Сжег.