Откуда им знать

Мисс Мартин-старшая была такой хрупкой на вид: корпус из розового кварца; внутренний стержень — бриллиантовый, готовый выстоять всё, но рассыпавшийся от малейшего щелчка; яркие изумрудные глаза — блестящие, глубокие, что можно было прямо сейчас окунуться в этот океан зелени с головой и задохнуться в пьянящей свежести; и сердце — большой, кроваво-алый рубин, перегоняющий жидкое золото по хрустальным венам. Она была сущим венцом творения, главным украшением. Блестящая и яркая снаружи, многогранная и необыкновенная внутри. Есфирь Мартин ― сестра Лидии Мартин ― не была идеальной во всех смыслах и вовсе не хрупкой. Бледная кожа была постоянно покрыта синяками, царапинами, полученные в очередной уличной драке. Тогда ее лучшие друзья ― Скотт МакКолл и Стайлз Стилински ― и видели, что по венам девчонки с причудливым именем Есфирь бежала обычная кровь — алая, текучая и явно не идущая в сравнение с жидким золотом. Она могла ходить в школе в черном кожаном узком платье, создавая вокруг себя вакуум из запаха роз и вишни, смеяться тихо и женственно, а вечером кутаться в свой тёплый бордовый бомбер, прикуривать сигарету — всю округу заполонял дым с запахом ментола — и жизнь казалась не такой уж и элитной. Мисс Мартин-старшая имеет несколько доверительные, но все же прохладные отношения со своей сестрой. В школе они часто оказываются порознь, и дело даже не в том, что Есфирь старше Лидии на два года. Просто… не складывается как-то. Зато с Джексоном Сиф весело ― они закадычные друзья, хотя общаются мало. Опять-таки, чтобы Лидия не ревновала. Миссис Мартин не нравится такой холод в отношениях дочерей, но ни Есфирь, ни Лидия не делают шаг вперед. Им комфортно и друг без друга. Мисс Мартин-старшая смеялась по-издевательски, изящно и до невыносимости сладко, даже приторно, от чего иногда хотелось скривиться от лишнего сахара и сарказма на зубах. Лидия кривится от ее смеха, Джексон усмехается, а лучшие друзья ― Скотт МакКолл и Стайлз Стилински ― чаще всего слышат настоящий, искренний смех Мартин, не пропитанный издевками. Она старше их на два года, состоятельней и умнее, но они лучшие друзья. Однако, здравствуйте. Ее лучшая подруга ― Надя Стилински. Родная сестра Стайлза, младше его на семь минут. Надя ― это вечные темные цвета в одежде, распущенные волнистые черные волосы, темная помада на губах и очки на уроках. Это вечно изрисованные альбомы, и Есфирь совершенно не беспокоится по поводу того, что дарить Стилински-младшей: чистый альбом и новые маркеры от известной фирмы сделают Надю Стилински абсолютно счастливой. Надя часто делится с ней сигаретами, и ее смех был проще — такой же таинственный, как и она сама, тихий и хриплый от выкуренных сигарет. Надя часто ошивалась рядом с Есфирь, братом и Скоттом, шутила над остальными и была обыкновенной занозой в заднице, какую надо ещё сыскать. Именно ей, а не Лидии, Есфирь могла плакаться, о чем угодно, смеяться с ней. Иметь такую подругу как Надя здорово ― она не устраивает шумные вечеринки, которые Есфирь терпеть не может, зато покупает алкоголь и приезжает по первому звонку, едва услышав в голосе Есфирь слезы. Она обнимает крепко-крепко, когда Мартин в очередном припадке, плачет у нее на груди, размазывая на свитере Нади тушь, тени и яркую помаду. *** Надя совершенно не обращает внимание на еду в тарелке, складывает руки на груди и спит, облокотившись на плечо брата. Стайлз откинул голову назад и тоже спит. Есфирь тщетно пытается взбодриться с помощью энергетика, добавленного в кофе, но глаза предательски слипаются. Скотт МакКолл же ― к большому раздражении своих друзей ― выглядит бодрым. Он читает книгу по мат анализу. ― В следующее полнолуние пусть Дерек его сторожит, ― говорит Есфирь, сдаваясь на милость сна и опуская голову на сложенные на столе руки. ― У меня выпускной класс, на минуточку. ― У нас тоже экзамены никто не отменял,― сонно бурчит Надя. Стайлз издал короткий храп. Каждое полнолуние Стайлз буквально за шкирку тащил сестру и лучшую подругу к Скотту, чтобы те следили за ним. Его приковывали к батарее и МакКолл, пусть и не в удобном положении, спал, они же трое глушились кофе и отчаянно пытались не заснуть. Есфирь ругалась, что в случае чего троим подросткам не справится с оборотнем, но Стайлз утверждал, что Скотту будет легче, если все его друзья будут рядом с ним. В итоге каждый из них ― кроме чертового МакКолла ― спал около трех часов, и то, часто просыпаясь и урывая из этих трех часов лишь обрывки сна. ― Хейлу хотя бы в школу утром не тащиться, ― продолжает Есфирь. Она была старше их, училась в выпускном классе, поэтому учителя пилили Мартин-старшую больше, всех остальных: она шла на золотую медаль. Но бросить Скотта в такое непростое для него время она тоже не могла. В конце концов, они ей открылись и доверились, причем тайна, которую Есфирь знала, была очень огромной. Подвести их она не могла. Прозвенел звонок. Стилински синхронно застонали; было ясно, что за двадцать минут в шумной столовке не восполнить потерянные часы снов. Есфирь глянула что-то в своём телефоне и усмехнулась: — И у меня следующим черчение, потом — география. Поэтому я пойду отрублюсь где-нибудь в раздевалке для лакросса. Стайлз застонал ещё больше, смотря на собирающие вещи Есфирь. Надя усмехнулась, а Скотт недоумевающе глянул на Мартин: — Ты же типа отличница? — Ключевое слово — типа, — Есфирь подмигнула МакКоллу и, закинув школьную сумку на плечо, продефилировала к выходу из помещения. Пару парней проследили за девушкой взглядом. Для Есфирь школа была подиумом, где грех не вильнуть бёдрами. Она была самой умной девушкой в школе, из-за чего Лидия всегда словно соревновалась с ней, отвергала все ухаживания. Зато подыгрывала Стайлзу, когда тот вольготно обнимает ее за плечи, хотя знает, что Стилински давно влюблён в ее сестру. Одно время Есфирь вроде встречалась с кем-то из старшеклассников, но подтвердить или опровергнуть это могла только Надя, а уж она не из тех людей, которые будут трепаться о доверенных им тайнах. Есфирь Мартин могла быть еще той сукой. Ходить исключительно в компании, унижать, язвить — одним словом, показывать свой статус Королевы. Но она этого не делала, и ни за что бы не продала тех людей, которые ее искренне любят. Ее друзья это знали и ценили. Есфирь незамеченной проникает в раздевалку. Девушка выбирает дальнюю скамейку, вытаскивает из шкафчика ― ха-ха-ха, спасибо за дубликат ключей ― Стайлза его форму, складывает ее и кладет себе под голову. И даже положив под голову сумку с формой своего друга, свернувшись в позу эмбриона на узкой скамейки, Есфирь засыпает, предварительно поставив будильник на то время, когда у команды начинается занятия. Мартин-старшая бежит по лесу. Босиком. Сзади нее клацает зубами волк, он рычит, и у девушки все внутри переворачивается. Она чувствует, что если добежит до какого-то места, то будет спасена. Куда именно, Есфирь не знает, но ее ведут чувства. Кто-то не стал обходиться с ней, как стоило бы — как с драгоценностью — взял её грубо, жестоко, не терпя возражений и надламывая рубин, запуская в него свои горячие кончики пальцев и пуская по хрустальным венам темноту. Целовал требовательно, до крови на губах и ощущения чужих коготков на своей спине. Есфирь чему-то отчаянно противилась. Она не должна останавливаться, или же ей перевяжут руки шелковыми лентами и сломают так, как заблагорассудится. Мартин прекрасно понимала — она единственная. Для кого-то. Помнила, как изумруды блестели влажным блеском, когда кто-то натягивал на себя штаны, рубашку и молча уходил из её комнаты через окно, пока она спала. Есфирь чувствовала, что когда-то ей было больно. Сейчас ей было плевать на это, она жаждала быть спасенной. Есфирь спотыкается, но вовремя группируется и опирается руками на землю. Колено больно соприкасаются с землей, но звериный рык, раздавшийся буквально над ухом, заставляет что есть силой долбануть зверя задней ногой и вскочить, продолжив бег. Волк позади скулит, но будто не спешит ее догонять. Играется с ней? Есфирь краем глаза замечает на хрупком кварце ― кто-то так называл ее кожу ― изъян, ожог, который стремительно разрастается. Следствие пожара разносит по ее телу в геометрической проекции и в груди что-то болезненно щелкает. – Что это? – голос звучит холодно, с немой угрозой и нескрываемой злобой. – Ничего, – отчужденно огрызается Есфирь кому-то и натягивает рукава своей длинной, совершенно не тёплой кофты до самых ладоней. Волк за ней больше не гонится, словно никого и не было. Кто-то хватает девушку за запястье, рывком оттягивает ненужную ткань, да так, что она едва ли не трещит, и.... видит ожог. Чёртов ожог на чёртовой бледной коже. На кварце — на её гребаной коже — белой, бледной и покрытой синяками. Есфирь не утверждает, но что что-то внутри этого человека ломается, рушится, хрустит, рассыпается по кусочкам, но рассыпаться нечему. Она так долго не считала себя пустышкой, так долго была приветлива со всем миром, что и сама не заметила того, как стала совершенно другой. Противоположной. Противоположность ― полное несходство; то, что несходно с другим по своим качествам, свойствам; различие по знаку при равенстве абсолютных значений. ― Сиф…! Есфирь!! Девушка просыпается, резко вскакивает, едва не падая со скамейки. Ее кто-то придерживает. ― Ты чего тут? Есфирь оборачивается и смотрит на лицо ― слишком близко расположенное лицо ― Айзека Лейхи. Он смотрит на нее слегка обеспокоенно, внимательно вглядываясь в лицо. ― Я… я кажется проспала два урока, ― хмыкает Есфирь, протирая глаза. Айзек улыбается и отпускает Мартин, когда та сама садится на скамейку без риска упасть. Айзек выпрямляется ― до этого сидел перед ней на корточках ― и улыбается. ― Через пятнадцать минут здесь будет около шестнадцати пацанов, которые не поймут, что ты здесь просто спала. Тренер сказал, чтобы мы все приходили раньше. Есфирь хихикает. Тренер их школьной сборной ― Бобби «Кексик» Финсток, по совместителю являющийся учителем физкультуры и экономики ― мог душу Дьяволу продать, если бы рогоносный пообещал победу их команде. И потом бы смог нагнуть Сатану. Он эксцентричен в поведении и внешнем виде. Его волосы, как правило, неопрятны и он больше заботится об успехе студентов на поле, чем в классе, предлагая хорошие оценки для своих игроков в обмен на различные задачи. Есфирь повезло проснуться до того, как этот «Кексик» появился здесь. Она встала, поправила волосы, пригладила одежду и улыбнулась парню: ― Спасибо, Айзек. Парень удивленно глянул на Есфирь. ― Ты знаешь мое имя? ― Да, почему бы и нет. Мартин улыбнулась, смотря на недоумевающего парня. Она действительно его знала: он был участником команды по лакроссу, старался учиться на «отлично», хотя часто скатывался на тройки и двойки. Матери не было, а отец смотритель кладбища Бейкон Хиллс, и тренер по плаванию в 2006. ― Пока, ― крикнула Есфирь, уже покидая раздевалку. Айзек улыбнулся ей и махнул рукой. Есфирь ему нравилась, с ней хотелось дружить. Причем именно дружить, а не вступать в интимную связь. Мартин-старшая оставляла машину за километр от школы, почему всегда и опаздывала. Лидия всегда неизменно удивлялась этому ― неужели сестре хочется тащится километр на каблуках, лишь бы «подышать свежим воздухом». Есфирь ничего не могла поделать: ей нравилась природа Бейкон Хиллс. Вообще вся природа весьма нравилась молодой особе, и когда та закончит школу быстрее смотается из города. Станет какой-нибудь стюардессой и повидает чертов мир. Когда Есфирь идет к машине стремительно темнеет. Но девушка не торопится. Она идет медленно, сумка на ее плече слегка постукивает по ногам. Есфирь немного холодно из-за вечернего осеннего ветра; она обхватывает плечи руками и слегка потирает их. Улыбается. В кармане звонит телефон и Есфирь лезет за ним. На экране высвечивается лаконичное «Надя» и девушка берет трубу. Стилински-младшая узнает, все ли у нее хорошо. ― Все хорошо, ― Есфирь улыбается. ― А почему ты спрашиваешь? ― Не знаю. Плохо ощущение. Есфирь смеется. ― Все в порядке. Надя не донимает ее, отключает телефон. Запах хвои мешался с колючим запахом мороза. Есфирь любит просто гулять, и не важно, мороз ли, слякоть, жара или дождь на улице. А еще она любит говорить, и не важно, со строгой ли мамой, лучшей подругой или незнакомцем на остановке. Но больше всего на свете она любит учить людей видеть то, что они видеть разучились. А на улице не очень-то и привлекательно. С деревьев уже опала вся листва, а низкая температура превратила их в какие-то белесые палки. Снегом еще и не пахло, кое-где были, конечно, микроскопические белые бугорки, но этого было недостаточно. Декабрь вообще не радовал погодой — морозы есть, а осадков нет. Когда Есфирь подошла к машине, то обнаружилась одна пренеприятнейшая вещь: ключи от машины пропали. Есфирь нахмурилась, еще раз проверила карманы, после чего начала выворачивать школьную сумку. Ключи были ее больной темой ― Мартин очень часто их теряла. Потерять ключи от дома еще куда не шло, но от машины… Есфирь разочарованно застонала и со злости пнула лежащий камень. ― Вот ведь черт! ― Есфирь громко выругалась. Если их не украли ― а их точно не украли, поскольку перед выходом из школы она положила их в карман. Наверное, выпали по пути. Черт, придется идти обратно, вглядываясь в тротуар, вдруг повезет. Машина сверкнула фарами, показывая на свою «разблокировку». ― Вы не это ищете? Есфирь развернулась. Перед ней стоял мужчина в черной кожаной куртке, черных штанах и черной рубашке. В поднятой руке были показаны ее ключи. Есфирь облегченно выдохнула. ― Да, спасибо! ― она сделал шаг вперед. ― Не могу поверить, что я их потеряла. Мужчина улыбнулся. Он был явно старше ее, возможно, даже раза в два. Цвет волос девушка не могла определить из-за плохого освещения и того, что они были зачесаны назад, но кажется он был шатеном. Глаза ―бирюзовые, на губах застыла легкая приветливая улыбка. Но было во взгляде что-то… хищное, словно он анализировал Есфирь, изучал. Лицо у него было скуластое, нос «античный», губы тонкие, растянутые в улыбке. Взгляд гипнотический, наблюдательный, благородный, а улыбка обворожительная и обаятельная. Привлекательный, нет – сексуальный. Что-то в нем было. ― Вы выронили их, когда доставали телефон, ― мужчина протянул ей ключи и Есфирь взяла их. На несколько секунд ее пальцы и его соприкоснулись и ― о Боги ― Мартин действительно почувствовала, что ее тряхнуло током. ― И вы что же, шли за мной, чтобы отдать ключи? Отчего сразу не сказали об этом? ― Хотел узнать ваше имя. Есфирь улыбнулась. Многие окружающие ее представители сильного пола были юнцами, мальчишками, излюбленные темы которых были очередной спортивный матч по телевизору или разговоры о том, как закадрить очередную девчонку. Да и в моменты своего полового развития они воспринимали их только как «куски мяса», который служит любовнице в постели и украшением на какие-то мероприятиях. Нет, такими, конечно, были не все… но многие. И Надя уже как-то давно пришла к выводу, что лучшей подруге надо встречаться с кем-то старше самой Есфирь. И на основе всего вышесказанного, Мартин решила, что лёгкий ― и ответный― флирт с этим мужчиной лишним не будет. ― Есфирь, ― Мартин протянула руку. Больше водясь с мальчишками, она переняла пару их «замашек» ― пожимать руку при знакомстве, более грубый ― мужской ― тип объятия и, разумеется, умела распознавать эмоции на лицах мужчин и парней. Но новый знакомый смог удивить Есфирь: он поднес руку к губам и оставил на ней лёгкий поцелуй. Будь это кто-нибудь другой, Есфирь не примерно бы рассмеялась, но именно с этим мужчиной такой жест выглядел уместным. ― Питер, ― представился он. ― И я надеюсь, что вы не позволяете своим друзьям сокращать свое имя. «Есфирь» так прекрасно, чтобы мне не хотелось, чтобы из него исчез хоть один звук. Мартин рассмеялась. Харизматичный, в самом соку, в костюме, который шел ему, с проскакивающими в глазах искрами. ― Ваши слова моим друзьям в уши, ― Есфирь вспомнила, с каким усердством Стилински с сестрой ― когда Мартин только начинала с ними общаться ― пытались придумать остроумное сокращение. ― На данный момент самые безобидные ― это Ефи, Ирь и Сиф. ― Сиф, ― повторил Питер ― Вам известно об аналоге этого имени в скандинавской мифологии? ― Да, но мой друг уверяет, что понятие об этом не имел. Питер негромко рассмеялся. Есфирь улыбнулась, заправляя за ухо прядь волос. ― А что значит само имя «Есфирь» вы знаете? ― продолжал Питер. ― Не малейшего понятия, ― честно ответила девушка. Питер цокнул и покачал головой. ― Что же, тогда завтра здесь вы мне это расскажете. Есфирь хмыкнула. ― С чего вы взяли, что я приду? ― Я буду ждать, ― Питер снова поцеловал ей руку и бесшумно растворился в вечерней темноте. Есфирь выдохнула. Тело ― живой лик души. По манере говорить, по взгляду глаз, по складкам на лбу, по держанию рук и ног, по цвету кожи, по голосу, по форме ушей, не говоря уже о цельных поступках, она всегда могла узнать, что за личность перед нею. По одному уже рукопожатию она догадывалась обычно об очень многом. И как бы спиритуалистическая и рационалистическая метафизика не унижала тела, как бы материализм не сводил живое тело на тупую материальную массу, оно есть и остаётся единственной формой актуального проявления духа в окружающих нас условиях. ✪★☆✫✬✭✮✯✰✧✩✵ «Есфирь» Мартин тратит целый вечер, чтобы найти более-менее интересную информацию. Она пролистывает около десяти сайтов и печатает в итоге три страницы. С этим таинственным мужчиной ― П и т е р о м ― ей хочется встретиться еще раз. А сам Питер наблюдает за ней издалека. Эта девушка была идеальным способом разузнать о Скотте Макколе то, что Питер ― Х е й л ― хотел знать. Она была осведомлена о его ночных бегах, в отличие от Лидии Мартин или Элиссон Арджент. И его племянник ― Дерек Хейл ― явно проявит к ней меньше интереса, чем к Наде Стилински, попробуй Питер провернуть такое с ней. Но совсем немного ― и недолго ― Питеру жаль эту милую девушку с темно-бордовыми волосами. Она была вполне симпатичной, можно даже сказать, очень красивой. У нее были хорошая фигура, которую Есфирь поддерживала занятиями спортом, пышные, хоть и крашенные, темно-бордовые волосы, которые Мартин-старшая собирала в хвост. Глаза зеленые, густо подведенные тушью и жидкой подводкой, а носит она узкие джинсы и блузки. И кожа. Почему-то особенно Питера цепляла в девушках именно кожа. Наблюдая за Мартин-старшей, Хейл заметил, что она часто натирает ее каким-то кремами и антисептиками, а сама она [кожа] гладкая, бледная и без изъянов. Они могли бы сработаться, даже стать друзьями, будь Хейл-старший с ней честен… но Есфирь Мартин нужна ему для совсем других планов.