***
Не то что бы раньше Киба яро интересовался вопросом превращения грешников в демонов. Не то что бы сейчас он делал это из-за пресловутого Шикамару. Вовсе нет, просто совершенно внезапно проснулось любопытство. Сенджу Цунаде, повелительница Преисподней, с раздражением смотрела на демона из рода, что взращивал и управлял церберами (Кибе доверили одного). Род Инузука не так часто её беспокоил, но ни с того ни с сего к ней заявился вот этот вот пацан, у которого молоко на губах не обсохло и пытается выведать одну из главных тайн Ада. — Цунаде-сама, так вы скажете? — не отрывая глаз от гладкого мраморного пола, бормочет Киба. На него смотрело его отражение с потуплёнными печальными глазами и каким-то раболепным видом. Оно и неудивительно — Сенджу боялись абсолютно все. — Зачем тебе это? — интересуется Цунаде, закинув ногу на ногу. — Неужто какой-то смертный приглянулся? — Вовсе нет! — уж чересчур поспешно воскликнул Киба, забыв об осторожности и яростно посмотрев точно в медовые глаза Цунаде, и она убедилась — приглянулся. На крашеных губах мелькнула снисходительная улыбка, тут же исчезая под суровостью. — Что же, я скажу тебе, как грешники превращаются в демонов, — Инузука вновь опустил голову, жадно прислушиваясь к неторопливой речи Принцессы Преисподней. — Смертный влюбляется в демона, и если любовь взаимна — он становится демоном. Если же любовь не получила отклика, грешник перерождается. Надеюсь, это всё и ты уйдёшь? — Киба поспешно закивал, встал, начертив идеальную пентаграмму, и уже исчезая в алом пламени услышал крик. — Шизуне, саке мне! И поживей! Первым, к кому Киба обратился по возвращению из дворца Сенджу, был Наруто. По слухам, тот тоже раньше был человеком, а значит, должен знать, как всё это происходит. И, разумеется, Киба спрашивал не ради Шикамару, а ему просто стало интересно. Вот и всё. — Ээээ, — растерянно почесал затылок Наруто. Но, заметив нетерпеливый взгляд друга, всё же принялся за рассказ. — Просто однажды я встретил этого придурка и… Через некоторое время у меня появились все эти ваши демонические причиндалы. — Исчёрпывающий ответ, Наруто, — саркастически бросил Киба, поняв, что от этого идиота ничего не добиться. Придётся обращаться к кому-нибудь другому. Например… — Шино. Ты не знаешь, как влюбить человека в демона? — ответом ему был недоумевающий взгляд товарища. — Не знаю я, — растерянно ответил жуковод. — Не к тому ты обратился, Киба. Клан Абураме занимался разводом разнообразных вредных насекомых, чтобы те портили жизнь смертным. Но конкретно Шино питал нездоровую страсть к разного вида жукам, выращивая их аж в собственном теле. Кибе даже думать не хотелось, каково это — чувствовать, как в тебе ползают разнообразные личинки-насекомые, образуя куколки и всю прочую гадость. Бррр… Инузука больше любил церберов. Огромные, величественные трёхголовые создания — владеть этой силой просто шикарно. Надо как-нибудь показать Акамару тому грешнику… Мысли вновь плавно перетекли к Шикамару, и Киба, раздражённый, влепил пощёчину самому себе. Нужно найти кого-нибудь, кто смог бы сойтись с Нарой и стать ему достойной парой в Аду. Но для начала нужно узнать хоть что-нибудь о понятии слова «любовь», и как, собственно, эту любовь вызвать. А потому придётся пойти на крайние меры… — Хината, — просит он. — Помоги мне, пожалуйста. В Раю ему откровенно не нравится. Тут слишком солнечно, тихо, спокойно и радужно. Резвятся людишки-которые-не-грешники, жрут свои мерзко-сладкие фрукты, да радуются загробной жизни. То ли дело Ад с его ярко-алым небом, кислотными дождями и стенаниями грешников. Но, тем не менее, в Раю жила хорошая подруга Кибы — ангел по имени Хината. В отличие от своих сородичей, она не смотрела с брезгливостью и презрением на простого демона, относилась ко всем спокойно и дружелюбно. Вот уж точно — ангел. — Что-то случилось, Киба-кун? — с интересом спросила Хината, скрестив ноги на ярко-зелёной, свежей и сочной траве, сложив белоснежные пернатые крылья. Киба аналогично поступил со своими — чешуйчатыми и чёрными, неуютно обведя место упокоения всех типа-хороших-смертных взглядом. — Мне нужно узнать о том, что такое «любовь», — не стал тянуть Инузука. Он бы с радостью поболтал с Хинатой подольше, будь они в Аду. Хьюга не любила слушать крики грешников, поэтому они выбирали тихое, скрытое от глаз остальных, место, где болтали часами напролёт. В Раю таких мест попросту не наблюдалось — всё у них должно быть на виду, доступное для смертных и обязательно с открытым небом. Поэтому Киба решил не тянуть со своим временем посещения мерзкого для него местечка. Хината удивлённо моргнула и призадумалась. А потом вдохновенно заговорила. — Это когда сердце бьётся в несколько раз быстрее обычного, дыхание перехватывает и бросает то в жар, то в холод… — По-моему, ты только что описала симптомы человеческой простуды, — скептически заметил Киба, склонив голову набок и наблюдая за прижавшей руки к сердцу Хинатой. Та только загадочно улыбнулась. — Поймёшь, когда полюбишь, — кивнув самому себе и запомнив слова подруги на всякий случай, Киба спросил вновь. — А как заставить грешника полюбить демона? — Заставить полюбить невозможно, — тихо ответила Хьюга. — Как это невозможно? — удивился Киба. — Для нас, высших существ, нет ничего невозможного! — Хината только головой покачала. — Киба-кун, не в наших силах управлять человеческими чувствами. Если хочешь любви, придётся её добиваться. — Да я не для себя! — спешно замахал руками Инузука. Хината уже вторая, кто подумал, что он влюбился! Ни черта подобного! Просто Шикамару, он… — Я тут просто одного смертного увидел и решил помочь ему, — услышав тихий, мягкий смех Хинаты, Инузука надулся. — Да что смешного?! — Ничего, — смахнув слезинку, с улыбкой ответила Хината. — Просто ты забавный, Киба-кун. Киба только что-то пробурчал в ответ, вставая и отряхиваясь. Слова Хинаты только больше запутали и всё усложнили! У него, кажется, больше не осталось иного выхода, кроме как обратиться к… — Сай, — осторожно зовёт Киба, заглядывая в комнатушку, принадлежащую вышеупомянутому инкубу. Акаши Сай — настоящий демон-соблазнитель, а эти всегда были очень странными созданиями. Должны совращать монашек и монахов, но вместе с ними совращают ещё и сородичей. — Ты что-то хотел, Киба-кун? — на него снизу вверх смотрел очаровательный маленький черноглазый мальчик. Шлейфу феромонов, идущему от него препятствовали только затычки для носа, которые Инузука специально припас для подобных встреч. Сай, заметив оные, разочарованно вздохнул и принял свой настоящий облик шестнадцатилетнего подростка. На голове выросли два мощных рога, за спиной появились чешуйчатые крылья, и из-под копчика вылез длинный, изящный хвост. Инкуб любил расхаживать по подлунному миру именно в детском обличии, а потом бедных священников, не знающих о таких элементарных вещах, как затычки для ноздрей, сажали за… Как там у людей это называется… А, за педофилию. Инкубы крайне коварный тип демонов. — Ты, как демон похоти, наверняка знаешь о любви, — проворчал Киба, и, не церемонясь, потеснил инкуба плечом, вторгаясь в небольшую комнатку, что выделил Саю мутный тип Данзо, возглавляющий какую-то там подпольную организацию Ада. Киба сел на кровать, похлопав по месту рядом с собой. Сай, для которого этот невинный жест послужил приглашением к несколько иного рода вещам, чем простые разговоры, полез вместо места рядом с Кибой на самого Кибу, за что тут же получил по загребущим ручонкам. — Любовь может быть как физическая, так и духовная. Инкубы занимаются физической любовью, — с улыбкой повествовал Сай, как бы невзначай потёршись бедром о бедро Кибы. — Хочешь, покажу её тебе?.. — Я всё знаю про секс, — нетерпеливо перебил его Киба, пребольно ткнув локтем. — Мне нужно узнать больше о духовной любви, — Сай, чуть поморщившись от тычка, пожевав губу, ответил со своей извечной фальшивой улыбочкой, которая всегда смотрелась на его бледном лице чересчур подозрительно. — Тут всё гораздо сложней. Духовная любовь — это когда тебя влечёт не к телу, а к душе. — У демонов же нет души, — недоумённо клонит голову Киба, на что Сай лишь ухмыляется. — Это так. Но у людей — есть, — Инузука моргает непонимающе, а бледномордый легко чертит пентаграмму и с извинениями в ней исчезает, провокационно взмахнув хвостом. Киба раздражённо смотрит на место, где только что стоял инкуб. Чтоб его церберы сожрали с потрохами! Как всегда — какие-то непонятные намёки и ни одного внятного ответа. Душа, значит… Что же, одна наводка есть. А экспертов по душам в Аду хоть отбавляй. Клан Яманака может за секунду просматривать все человеческие воспоминания. Это Киба и сам может сделать, пусть и не так быстро. Клан Учиха на порядок могущественнее обыкновенных рядовых демонов, обладая воистину сильными глазами. Чёрт, в любой другой ситуации он бы ни за что не стал обращаться к шаринганистому ублюдку, но сейчас — особый случай. Поэтому… — Саске, — спокойно говорит Киба, глядя в невозмутимые чёрные глазищи. — Не мог бы ты мне помочь? — С чего это я должен тебе помогать? — холодно спрашивает Учиха, и Инузука скрипит зубами. — Пожалуйста, — через силу выдаёт он, но Саске только хмыкает и отворачивается. «Сам напросился», — думает собачник, собираясь кинуться на засранца и как следует его проучить, однако оказывается остановлен мощным рывком за хвост. Вопль боли заглушила загорелая ладонь, и над ухом раздался голос Наруто. — Саске, помоги Кибе. Он весь день носится по Преисподней, — слова Наруто возымели чуть ли не моментальную реакцию. Саске вновь хмыкнул, нехотя поворачиваясь обратно. — Раз уж ты так просишь, тогда ладно. Что тебе надо? — Наруто выпускает бедный хвост Кибы, с улыбкой отходя назад. — Мне нужно, чтобы ты увидел душу одного грешника. Когда они очутились на пятом круге, Киба принялся нетерпеливо выискивать Шикамару и (в принципе, ничего удивительного) увидел его в тени того самого камня, где смертный дремал в прошлый раз. Сейчас он без интереса наблюдал за пытками других грешников, то и дело недовольно потирая уши. Очевидно, ему здесь уже порядком надоело. — Этот смертный нашёл камень нашего рода, — вдруг раздаётся хмыканье Учихи, и Киба непонимающе пялится на него, и Саске с раздражённым вздохом поясняет. — Для тех, кто здесь работает и пытает смертных, он остаётся невидимым. — То есть как это? В этот раз Саске молчит, посчитав, что во второй раз объяснять одно и то же смысла нет. Раз Киба такой тупой, что не может понять очевидных вещей — его проблемы. Глаза загораются алым пламенем и Учиха внимательно, в упор смотрит на Шикамару. Тот, почувствовав что-то неладное, завертел головой, тщётно пытаясь отыскать сокрытых от его глаз Кибу и Саске. Неуютно поёжившись, Нара потеснее прижался спиной к камню. — Обычная душа, — заговорил Саске, сощурившись. — Много лени, чёрного цвета, и от него отчётливо пахнет одиночеством. А ещё Яманака напутали с кругом, куда он должен был отправиться, — Киба нервно чешет руку, вспоминая, что это именно он тогда распределял грешников. — Это самоубийца. Киба замер. Он не стал полностью просматривать воспоминания Шикамару, решив, что за лень ему будет достаточно пятого. Вот почему распределением занимались именно Яманака; в то время как простому демону вроде Кибы требовалась по меньшей мере минута, чтобы прошерстить воспоминания одного человека от рождения и до смерти, Яманака могли сделать то же самое за доли секунды, а Учиха — увидеть помимо памяти абсолютно всё. Все тайные желания, истинные намерения, мысли и так называемый «цвет души», который помогал понять, в каком настроении преимущественно жил смертный. Чёрный — определённо глубокая депрессия, жёлтый — радость, красный — гнев, и так далее. Получается, Шикамару был в депрессии?.. — Самоубийца? — на всякий случай переспросил Киба. Саске презрительно хмыкнул, вновь не ответив. Затем, всё также молча развернулся и ленивым движением начертил в воздухе пентаграмму, исчезая в ней. Наверняка к своему Наруто помчался, — отрешённо подумалось Кибе, и он вновь внимательно присмотрелся к Шикамару. Самоубийц отправляли на седьмой круг, и там подобного отдыха для Нары не получилось бы. На седьмом круге работали сами Учиха, которые могли видеть абсолютно всё и без тени жалости подвергали грешников самым жестоким наказаниям. Если на пятом ограничивались плётками, на седьмом смертных разрывали на части, и они снова и снова восстанавливались, чтобы вновь терпеть бесконечную пытку. На одно паническое мгновение Инузуке показалось, что Саске сейчас пойдёт и доложит всё Яманакам, чтобы те отправили грешника на положенное ему наказание, но потом вспомнил, что младшему из Учих на дела Ада откровенно насрать и он не станет напрягаться из-за какой-то там небольшой оплошности. Опустившись на вершину здоровой скалы, Киба смотрел сверху вниз на ананасоподобную причёску. До смерти захотелось стянуть раздражающую резинку с торчащих волос и зарыться в них руками, погладить, пропустить длинные пряди сквозь пальцы… Инузука с шоком на лице отогнал от себя дурацкие мысли. Что это, чёрт возьми, было?! Почему он начал думать о каком-то человеке… Так? Шикамару вдруг задрал голову вверх и уставился прямо на него. Киба задержал дыхание, забыв, что он вообще-то невидим для смертного. У Нары красивые глаза. Тёмные, мягкого карего цвета. Почти карамельные. Подозрительно посверлив место, где сидел Киба, взглядом, Шикамару улёгся на бок, притёршись к жёсткой скале спиной и прикрывая глаза. Через некоторое время, немного повозившись, он провалился в сон. До встречи с Шикамару Киба даже не подозревал, что смертные в Аду могут спать. Очевидно, сон для них необязателен, но уснуть всё-так было можно. Грешник спал спокойно, умиротворённо. Неужели вот этот вот ленивый и спокойный с виду человек большую часть жизни пребывал в глубокой депрессии? В прошлый раз он делал всё чересчур поспешно, бегло просматривая воспоминания смертных и также же быстро отправляя их на нужный круг. Теперь же можно не торопиться. Демон в упор посмотрел на Шикамару, закрывая глаза. Открыв их, он уже увидел не привычные пейзажи Преисподней, а территорию людей. Целая куча дорог, серые высокие здания, гудящие машины и всё спешащие куда-то люди. Киба завертел головой, высматривая нужного ему человека. Шикамару, ещё совсем маленький, без привычного ананаса на голове, шёл за каким-то мужчиной. Вернее… Его волокли. Мальчик упирался, как мог, хныкал, но незнакомец был непреклонен. Почему-то Кибе вдруг показалось, что этот человек — отнюдь не хороший. Он не являлся другом Шикамару, и уж тем более его родственником. Никто не обращал на них внимания, ведь это обычное дело — отец и капризный сын. Кибе захотелось подойти к ближайшему человеку и потрясти его как следует, указав на Шикамару и незнакомого мужчину. Неужели не видно, что он мальчику не отец и не друг, а явно затеял что-то нехорошее? Перед тем, как мужчина и ребёнок скрылись за поворотом, Инузука поспешил за ними. Шумная улица постепенно исчезала, ведь Шикамару не видел её после того, как оказался в том переулке. Они оказались в подвале. В сыром, тёмном и мрачном. Затем Киба увидел, как человек мощным ударом вырубил Нару, и его захлестнула ярость. Если этот человек ещё жив, Киба найдёт его и позаботится о том, чтобы ублюдок попал на девятый круг. Далее была только темнота, прерываемая редкими проблесками света. Киба очнулся стоящим в больничной палате около постели. Капала капельница, а Шикамару со стоном открывал глаза, дёрнувшись было, но тут же завопив от боли. На его вопли прибежала медсестра, что-то тихо и успокаивающе говорившая напуганному мальчику. Вслед за сестрой вошли ещё два человека. Мужчина с таким же ананасом на голове, что был у Шикамару позже и перепуганная женщина. От них не шло угрозы, и Киба понял — это родители Шикамару. Всё вновь растворилось в тумане, и Инузука очутился уже рядом с Шикамару-подростком, что стоял почти раздетый напротив зеркала. Киба ужаснулся. Шрамы покрывали всё тело ребёнка — бледные, широкие, они тянулись через всю спину. Обвивали ноги и руки, выпирающие ключицы и живот. На нём не было живого места. Нара, странно бледный, выдавил себе на руку какую-то мазь и принялся покрывать ею своё пока угловатое тело, осторожно нанося на белёсые полосы. И вновь темнота. Теперь Киба стоял уже напротив двух надгробий рядом с Шикамару, которого он привык видеть в Аду. Тусклый, опустошённый взгляд, поникшие плечи и сгорбленная спина. Инузука не успел понять, когда Шикамару выхватил нож и с размаху всадил себе в горло. Вот Киба моргнул, а вот Нара уже захлёбывается кровью, падая точно между надгробий. С двух камней на Кибу смотрели те мужчина и женщина. Он больше не выдержал этого — почти с воем выскочив из чужих воспоминаний, Инузука открыл глаза, тяжёло дыша. Он всё также был в Аду, только теперь сидел на корточках, крепко вцепившись отросшими когтями в края скалы. Короткая красная шерсть покрыла всё тело Кибы, клыки, и без того длинные, теперь пребольно царапали нижнюю губу, а тяжёлые рога неприятно давили на голову. Киба усилием воли вернул себе прежний облик, потрогав ранки на губе. Те саднили и кровоточили. Класс. Он, демон, умудрился поранить сам себя. Шикамару же спокойно спал. Киба, спустившись со скалы, уселся по-турецки рядом с ним и, повинуясь какому-то странному порыву, коснулся пальцами щеки. Гладкая, свежевыбритая. Неужто перед тем, как покончить с собой, он специально побрился? Эта мысль невероятно развеселила Инузуку, и он тихо хохотнул, тут же заткнувшись, чтобы не разбудить беспокойно дёрнувшегося во сне Шикамару. А с чего он, собственно, так беспокоится за сон этого человека?.. Наверное, просто жалко его, вот и всё. Нара вдруг неосознанно потёрся щекой о шершавую ладонь демона, удовлетворённо вздохнув. Киба почувствовал, как к щекам прилила краска и сердце забилось в несколько раз сильнее. Стало жарко. Шикамару больше не сделал никаких движений, но руку Киба убирать не стал, аккуратно погладил щёку, с удовольствием ощущая тёплую человеческую кожу. У него самого она прохладная — отличительная черта всех демонов. А Шикамару приятно грел. Наверное, ему в детстве недоставало родительской ласки. Человек шумно выдохнул, заелозив на месте, и, всё также во сне, схватил Кибу за руку, осторожно потянув к себе. В груди не ощущалось пульсации сердца, но она всё равно была очень, очень тёплой. Даже под тонкой сетчатой футболкой. Кибе пришлось придвинуться ближе, чтобы Шикамару было удобнее обнимать его руку. Это… Приятно. И странно. И почему-то щёки горят… «Это когда сердце бьётся в несколько раз быстрее обычного, дыхание перехватывает и бросает то в жар, то в холод…» — вспомнились слова Хинаты. Киба положил левую руку себе на грудь, ощущая, как быстро под кожей колотится сердце, качая чёрную кровь. Дерьмо. Осторожно высвободив руку из чужой хватки, Инузука встал и попятился, почти неосознанно рисуя кривую пентаграмму. Разочарованного вздоха человека он уже не услышал, растворившись в алом пламени.***
Киба мерил шагами свою комнату, панически размышляя о том, как же ему быть. Можно, конечно, вновь обратиться к Саске, но это будет выше его гордости! Второй раз к шаринганистому ублюдку он не пойдёт даже под страхом смерти. Значит, придётся действовать самому. И первый шаг — наконец показаться Шикамару и постараться завести с ним диалог. Перед сей несомненно важной встречей Киба старательно приглаживал свои вечно торчащие лохмы, даже попросил Хинату по-быстрому постричь его. Надел свой лучший костюм вместо привычных футболки и джинс, спрятал хвост и рога, оставив только крылья. Делая всё это, Киба бесился на Наруто, из-за которого пришлось страдать фигнёй и прихорашиваться, аки какая-то человеческая женщина перед первым свиданием. Киба внимательно смотрел на смертного. Появление демона прямо перед ним нисколько не смутило Шикамару. Грешник поднимает голову, смотрит на него равнодушно и несколько устало, спрашивая. — Чего тебе? Честно, не так он представлял их первый разговор. Киба надеялся хотя бы на удивление, но ленивый Шикамару (который какого-то хрена не поленился вогнать себе в глотку нож аж по самую рукоять) даже не попытался изобразить хоть какую-то реакцию. — Вообще-то, — несколько смущённо буркнул Киба, нервно отводя взгляд, — я за тобой уже долго наблюдаю, — слово «слежу» он как-то посмущался сказать. — Я заметил, — всё также безразлично ответил Шикамару. — От вас, демонов, так и разит какой-то напыщенной зловещностью и пафосом. Изображать шок слишком проблематично, — Киба от удивления даже подавился. Выходит, всё это время Шикамару чувствовал его присутствие? — Шикамару, а не хочешь ли ты стать демоном? — задал наконец волнующий его вопрос Киба, надеясь на положительный ответ. Но Шикамару вновь его разочаровал. — Слишком проблематично. — То есть ты хочешь сидеть тут до конца веков? — Да. — И наблюдать за пытками грешников? — Да. — И ходить на эти пытки? — Да, — Шикамару закатил глаза и зевнул. — Если это всё, то будь добр, уйди и дай поспать. — А зачем ты покончил с собой? — Киба совершенно не понимал, почему он это ляпнул, но получать в ответ лишь однообразные и скучные «да» ему определённо надоело. Шикамару пожал плечами. — А зачем мне было жить? Родителей нет, друзей нет, а на остальное мне по барабану. — Говоришь, как слабый человек, — заметил Киба, присаживаясь рядом. — Я и есть слабак, — не стал спорить Нара, задумчиво задрав голову. — Жаль, тут облаков нет, — тяжёло вздохнул Шикамару. — Любишь смотреть на облака? — поинтересовался Киба, жадно вглядываясь в спокойное лицо. Наконец-то он нашёл нужную лазейку! — Ага. — Станешь демоном — я смогу провести тебя в Рай. А уж там о-о-о-о-очень много белых пушистых облаков. — Демон в Раю? — недоверчиво переспросил Шикамару. Незнакомый демон интересовал его всё больше и больше. Те, с которыми он пересекался, крайне пренебрежительно относились ко всем смертным вроде него. Этот же не пытался казаться важнее Шикамару, почти никак не выделяя свою принадлежность к адским тварям. Вон, только крылья и торчат из-за спины. — У меня свои связи, — горделиво выпятил грудь Киба. Хината понравится Шикамару. Она в принципе не может не нравиться. Разве что говнюкам вроде Учихи. — И что мне надо делать, чтобы превратиться в демона? — обречённо вздохнул Шикамару, поняв, что ему уже не отвертеться. Надоедливый незнакомец не отстанет, пока не получит своего. Подобные этому демону люди всегда добивались того, чего хотели. Демон только загадочно хмыкнул и показал палец вверх. А затем прямо на глазах Шикамару начертил в воздухе здоровую красную пентаграмму. Перед тем, как раствориться в алом пламени, подмигнул. — Я Киба, кстати. Шикамару весело фыркнул. Наверное, этот Киба сможет хоть как-то разнообразить его существование. И неплохо было бы объяснить, почему это остальные демоны не видят его, пока он находится в тени этой скалы. В принципе, так даже лучше. Шикамару не был мазохистом и не горел желанием оказаться под плёткой. Хотя, судя по выражению лиц некоторых собратьев по несчастью, были и те, кто кайфовал, выгибаясь под хлёсткими ударами. Шрамы на спине неприятно зачесались.***
Шикамару не знал, как в этом местечке идёт время, потому что тень, отбрасываемая скалой, никогда не сдвигалась даже на миллиметр. Но в следующий раз Киба пришёл после его сна, на этот раз не в официальном костюме (господи, как это было забавно — демон, и в официальном костюме), а в простой растянутой футболке и джинсах. Шикамару на момент смерти был в своей привычной одежде — сетчатой футболке и шортах. В Аду они на удивление хорошо сохранились. Шикамару перестал потеть, испытывать голод и жажду, пачкаться. Следовательно, менять одежду не нужно. Интересно, а демоны принимают душ? Пожалуй, это был хороший повод для размышлений. Не то чтобы Шикамару любил размышлять, но в Аду заняться больше нечем, кроме как ложиться под плётку. А этого, как упоминалось ранее, Шикамару хотел в последнюю очередь. Не то чтобы Нара так жаждал самоубиться. Просто стоя у могил родителей, он понял: ему больше нечего делать в этом мире. Он не так уж и сильно страдал, просто не осталось поводов для существования. Совсем. Суицид не казался избавлением от страданий, которых он не испытывал. Скорее, избавлением себя от всего остального мира. Здесь он более не нужен. Вот и всё. Киба, значит. Это имя ему определённо подходит: чересчур клыкастый* даже для демона. А они тут все зубами щеголяли, когда пытали грешников. Мдэ. Шикамару был атеистом при жизни, но теперь уже сомневался абсолютно во всём. Ад не был похож на библейский, не наблюдалось грозного Сатаны и противных мелких бесов. Здесь были те же люди, только крылатые, хвостатые, рогатые и вообще бессмертные. Но это уже мелочи. Клыкастый смотрел на него внимательно и с любопытством. Шикамару сонно потянулся и мутными глазами уставился на вторгшегося в его личное пространство демона. Киба приветственно улыбнулся и протянул руку, помогая подняться. — Ну и зачем ты пришёл? — поинтересовался Шикамару. — Помочь тебе превратиться в демона, — неопределённо ответил Киба, ухмыльнувшись. Шикамару эта ухмылка не понравилась совершенно. Клыкастый определённо что-то замышляет. Но любопытство, дремавшее в нём последние несколько лет, в неизведанном мире пробудилось вновь. Киба разговаривал с ним обо всём на свете, задавая великое множество вопросов о мире людей, а Шикамару с каким-то непонятным для себя удовольствием отвечал ему, изредка спрашивая в ответ об Аде. Как ни странно, к концу встречи он быстро усвоил: в этом демоне определённо что-то есть. Что-то… Странное, притягательное. Кибу нельзя назвать умным, но… Нечто в нём зацепило Шикамару. А значит, он стоит внимания. Инузука стал заходить к Шикамару довольно-таки часто, теперь взяв за привычку приносить с собой что-то из демонских вещей. Однажды он принёс с собой в каком-то сосуде из особого стекла неугасимое чёрное пламя, что ему одолжил один из знаменитого клана Учих. Рисовал миниатюрные пентаграммы, показывая, как чертит её пальцем с выросшим когтем, в буквальном смысле разрезая воздух. Как-то даже притащил с собой здорового белого цербера. Он не был похож на цербера из мифа — обычная собака, только под два метра ростом. Пса звали Акамару, (имя привело Шикамару в лёгкое недоумение, но Киба загадочным тоном сказал, что однажды покажет, почему белую собаку назвали красной)** и он оказался на редкость дружелюбным цербером. Шикамару и сам не заметил, как стал зависеть от этих ежедневных встреч, ожидая их с нетерпением, столь неприсущем вечно спокойному и ленивому Наре. Киба даже обыкновенные часы ему дал, чтобы Шикамару мог видеть, как идёт время в Аду. Ещё он объяснил, что скала, в тени которой Шикамару проводил всё своё время, принадлежит тем же Учихам, и рядовые демоны, работающие на пятом кругу, не могли его видеть из-за странных свойств скалы, отводящих глаз. Сам Киба был из какого-то там клана, что автоматически вычёркивало его из простых демонов. Соответственно, те, кто были выше по рангу и чья кровь была чище, могли видеть Шикамару. Остальные — нет. Шикамару усмехнулся своим мыслям. Даже в Аду есть дискриминация.***
— Инузука Киба, — серьёзно проговорила Цунаде, сурово взглянув на него поверх каких-то документов. Привычно восседая на чёрном троне с пафосными черепушками (Кибе он никогда не нравился), та, закинув ногу на ногу, молча сверлила согнувшегося в коленопреклонении Инузуку. — Да что я не так сделал?! — не выдержал напряжённой обстановки Киба, гулко сглотнув. Неужели срочный вызов Цунаде как-то связан с Шикамару? Инстинкты вопили об опасности, тянули его к Шикамару. К человеку, что принадлежал ему. Нужно защитить. Нужно спасти. Нужно уберечь. — Шикамару Нара, — демонстративно зачитала Сенджу, и сердце Кибы пропустило удар. — Смертный, попал в Ад за самоубийство, но по каким-то причинам находится на пятом круге. Выяснилось, что в рабочий день Яманаки Ино её замещал Инузука Киба, и именно в тот день Шикамару Нара покончил с жизнью самоубийством. Два вышеперечисленных демона должны подвергнуться немедленному наказанию за нарушение законов Ада и будут изолированы ровно на семь человеческих суток. Шикамару Нара будет переправлен на нужный круг в ближайшее время, — Киба вскинулся было, чтобы яростно заспорить, но Цунаде устало потёрла переносицу, сжигая ненужные бумажки одним движением руки. — Таково было заключение Данзо, но я, Принцесса Преисподней Сенджу Цунаде официально разрешаю тебе встретиться с Шикамару Нара перед своим заключением. Мне также донесли, что ты в последнее время часто посещал того смертного. Надеюсь, у тебя всё получится, — Цунаде искренне, по-доброму улыбнулась, и Киба хотел было рассыпаться в благодарностях, но вспомнил, что время у него ограничено. Совсем скоро приказ дойдёт до подчинённых Данзо, и тогда у Шикамару точно не останется шансов на спасение. Он как обычно сидел в тени своей скалы и в ус не дул. Никаких признаков превращения в демона на Шикамару не было. Киба начал паниковать. — Йо, Киба! — позвал смертный, приветственно вскинув руку. — Что-то случилось? — Послушай, — демон, нервничая, схватил смертного за руку. — Скоро тебя отправят на седьмой круг, а ты до сих пор не превратился в демона. — И что? — лениво поинтересовался Нара. — Там ты не сможешь отлёживаться в тени скалы. Учиха очень жёстко контролируют свою территорию, и простых демонов вроде меня туда не пускают. Мы не сможем больше видеться, — Шикамару дёрнулся. Кибе даже показалось, что на бесстрастном лице мелькнуло отчаяние, но Нара опустил голову, не дав как следует его рассмотреть. — Я сам виноват, — голос у Шикамару странно-тихий, чуть обречённый. Кибе пришло в голову, что именно так Нара и выглядел перед тем, как засадить себе в горло нож. — В любом случае, у меня никого не осталось. — Не говори так! — отчаянно выкрикивает Киба, и вплотную подходит к Шикамару. Осторожно касается пальцами щеки. — У тебя есть я. Губы у Шикамару мягкие, горьковатые. Почти такие же, как в фантазиях. Только гораздо, гораздо лучше. Они стоят молча, глядя друг другу в глаза, целуются аккуратно и целомудренно. Это даже поцелуем назвать сложно — скорее просто касание губ. Киба не хочет давить и настаивать. Ему надо, чтобы Шикамару сам к этому пришёл. Когда позади появляется пентаграмма, и оттуда выходит отряд во главе с Учихой Шисуи, он застаёт не грешника и демона. А двух демонов. Один из них только-только обратился, и стоит, возвышаясь над торжествующе улыбающимся Инузукой Кибой. Короткая красная шерсть, тяжёлые рога, длинный толстый хвост, острые когти и торчащие клыки. Одежда угрожающе растянулась, едва не рвясь под напором увеличившегося тела. Учиха Шисуи обречённо вздыхает и говорит брать только Инузуку Кибу. Демон, ошалело поморгав, сосредотачивается и превращается в обыкновенного паренька с недлинными, свисающими волосами. Киба, перед тем, как на него нацепили наручники, с улыбкой погладил бывшего смертного по волосам. — Всегда хотел так сделать. Шикамару с улыбкой смотрит ему вслед и думает, что непременно сходит посмотреть на облака, как только Кибу выпустят из-под ареста. Он же обещал, всё-таки.