Ночь перед Рождеством

                    — В какой дом ты меня пригласил?! В наш? Ты сошел с ума?! Я буду жить здесь с тобой?! Не надейся! — злость закипела в Эсмеральде, и она уже не смогла остановиться. — Я уйду отсюда, и ты меня не удержишь. Никак. Я не твоя.       — Возможно, дорогая, возможно, — сказал Оливер, глядя прямо в ее глаза. — Но ты не сможешь уйти, я это уже говорил. Я тебя не отпущу.       Это было произнесено властно, твердо. Эсмеральда даже застыла на мгновение, а сердце пропустило удар. От слов веяло такой уверенностью, что слова «нет» будто не существует в его жизни. И это так пугало и завораживало, что желание делать наперекор ему пропало. И в голову пришла странная мысль, что это это хорошо. Оливер знал, чего хотел. И всегда получал это. Как и ее. Она тоже со временем попала под его обаяние, но страх заполз под кожу — с ним нужно быть аккуратнее. Эсмеральда знала, что его уважали далеко не самые законопослушные люди. Его лицо постоянно мелькало на обложке «Ведьминого досуга» с очередной пассией, периодически он появлялся и в «Ежедневном пророке». Оливер имел большое влияние в магическом мире Британии, несмотря на свой возраст.       В голову пришёл случай, когда один из корреспондентов слишком активно следил за его жизнью, за что и поплатился: спустя какое-то время его нашли утром пришедшие на работу коллеги. Журналист лежал на столе и напрочь забыл кто он, где находится и что вообще происходит вокруг него. Оливеру было предъявлено обвинение, но за неимением достаточного количества доказательств его оправдали. Однако после этого случая ни у кого не возникало желания идти против его воли.       Но Эсмеральда не испугалась, лишь немного опешила. От тона, от самоуверенности. Да, конечно, он был не подарок, когда они встречались, но сейчас это переходило все границы. Что-то изменилось. Несмотря на то, что она видела Оливера последний раз в начале осени, сразу после незабываемых объятий со своим профессором, взгляд молодого человека она помнила хорошо. А сейчас было что-то новое, не поддающееся описанию. Но от этого не менее пугающее. Странный, какой-то лихорадочный блеск, которого раньше не было.       Их зрительный контакт происходил в абсолютной тишине, слова застряли в горле, и Эсмеральда не знала что сказать. Вместо этого она всматривалась в его глубокие синие глаза, словно в морскую пучину, пытаясь понять о чем он сейчас думает, вдыхая терпкий запах дорогой туалетной воды, а его белокурые волосы, вьющиеся от природы, падали ей на плечи: настолько близко он находился. Отвести взгляд — признать своё поражение. Глаза Эсмеральды медленно изучали лицо бывшего возлюбленного, словно она видела его впервые.       Чтобы пользоваться успехом, у него было все. Внешность, деньги, манеры. Он был в своего отца, такой же рослый. Почти шесть с половиной футов абсолютной красоты, сексуальности и горы мышц. Только глаза были мамины. На его фоне Эсмеральда при своем росте, едва дотягивающем до пяти футов, казалась маленькой. Энергия, исходившая от него, заставляла подчиняться, отвечать на любое его предложение «да». Он мог одним взглядом и прикосновением успокоить, подчинить, зажечь страсть в девушках, и они сами падали к его ногам. Многие падки на деньги. Эсмеральда тряхнула головой и наваждение прошло, а способность мыслить здраво вернулась снова. Глядя на Оливера, она спросила:       — Зачем тебе я?       Резко дернув плечами, Эсмеральда скинула руки Оливера и с вызовом посмотрела прямо в глаза, хотя это было сложно.       — Ты поможешь мне, а я помогу тебе, — спокойно ответил Оливер, распрямляясь и смотря на нее сверху вниз. На его лице не было ни одной эмоции, однако в глазах было столько жёсткости, что внутри все сжалось. Но девушка не подала вида, что он ее испугал.       — С чего я должна тебе помогать?       Оливер поднялся и отступил назад.       — Об этом поговорим позже, а пока иди в свою комнату, переоденься, — при этом он небрежно оттянул мягкую ткань домашнего костюма, словно это была какая-то грязная тряпка, — и присоединяйся ко мне за ужином.       Эсмеральда, не сводя с него глаз, сказала:       — Я не голодная.       Однако урчание в животе выдало ее с головой. Оливер рассмеялся, от чего гнев Эсмеральды вспыхнул с новой силой.       — Ты смеёшься надо мной?! — эмоции вновь закипели.       — Ты такая красивая когда злишься. Милая такая.       Эсмеральда с трудом, но взяла себя в руки. Он же специально ее раззадоривает. Раз так, то такой возможности она больше ему не предоставит. Быть покорной? Отлично. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, Эсмеральда решила подыграть. Пусть думает, что она согласна с его правилами. Надо усыпить бдительность, а потом решить как сбежать.       — Хорошо, любимый, — с придыханием в голосе сказала волшебница. Слова сами слетели с губ, словно против воли. Сказать то, что он хотел услышать- это было так естественно.       Оливер ничего не ответил, но вдруг посмотрел наверх и усмехнулся. Эсмеральда медленно проследила за его взглядом и ее глаза распахнулись от удивления: они стояли под омелой.       — Ты знаешь традицию, так где мой поцелуй?       Собрав всю свою волю в кулак и отключив эмоции, Эсмеральда ответила:       — Да, давай не будем отступать от нее. Тем более я соскучилась по твоим поцелуям, — она продолжала играть, в глубине души решив, что как бы ни было неприятно, это необходимо. «Я хочу вспомнить, как было летом», — подумала она про себя. «Простите, меня, профессор…» Если бы он знал, то понял бы, что это для того чтобы ввести в заблуждение Оливера. Волшебник поднял Эсмеральду над полом, и посадил к себе на колени.       Эсмеральда крепко обхватила торс ногами, положила руки на его шею, вплотную прижалась к нему, словно устраивалась поудобнее, глубоко вздохнула, выдохнула и поцеловала. На удивление, его губы были мягкие, нежные, а дыхание обдавало лёгким запахом алкоголя, судя по всему, его любимого шампанского. Несмотря на то что это была неприятная необходимость, следовало создать иллюзию того, что она сдалась. Он ответил на поцелуй, словно голодный зверь, накинувшись на нее. Целовал страстно, напористо не давая передышки, сминая губы. Его руки сильно прижимали к себе, не оставляя выбора в свободе движений. Несмотря на негативные эмоции, Эсмеральда отвечала тем же. Словно отключилась от окружающего мира, полностью поглощённая своим состоянием. Это было странно. Очень странно. Ее тело вновь отреагировало на Оливера, отлетая от ее сознания. Опять зажило своей жизнью. А может быть просто где-то в глубине души она истосковалось по его объятиям?       Эсмеральда запустила руки в его мягкие волосы и пропустила их между пальцами, наслаждалась этим. Прервав поцелуй, она откинула голову назад, позволяя целовать себя, подставляя шею. Ощущение мощной выпуклости под своими бедрами вернуло ее к действительности. Волшебница распахнула глаза и посмотрела на Оливера. Радужная оболочка поменяла свой цвет и теперь стала похожа на море во время шторма.       — Прошу… Отпусти… — еле слышно проговорила Эсмеральда. И ее тихая мольба отрезвила его. Оливер осторожно опустил девушку на пол и проговорил:       — Я жду тебя внизу.       С этими словами он развернулся и подошел к окну, больше не обращая внимания на Эсмеральду. Она не могла не заметить, как он сжал кулаки. Девушка развернулась, толкнула дубовые двери и выбежала прочь из гостиной, прижимая ладони к горящим щекам.       Быстро поднялась в свою комнату, но переодеваться не стала. Она пыталась выбросить странные мысли их головы. Было глупо, нереально, неправильно, но… Он выбрал ее из многих в своем окружении, и теперь она с ним. Только зачем? Ещё одна Избранная в магическом мире Британии? Смешно. В данной ситуации она виновата сама. Надо было разорвать отношения, но нет. Не зря говорят все, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Эсмеральда продолжала переписку, встречалась с Оливером. Она видела в нём друга, а он испытывал далеко не дружеские чувства: это было понятно по его взгляду, прикосновениям. А надо было остановиться… Влипла так влипла. Но их встречи удавалось держать в тайне. Находясь под оборотным зельем, Оливер появлялся в Хогсмиде, и они виделись.       Эсмеральда усмехнулась. Он принимал облик парня лет двадцати, достаточно тучного, невысокого роста и в очках, за которыми прятались поросячьи глазки бледно-зелёного цвета. Его волосы, схваченные резинкой, всегда были немытыми, а на руках красовались обломанные ногти. От его внешнего вида бросало в дрожь, а к горлу поступала тошнота, и если бы она не знала, кто это, то никогда бы не села рядом с ним даже за один стол. Вот так внешность формирует восприятие человека. Но было одно «но»: невзрачный облик попросила выбрать сама волшебница. Ей не хотелось, чтобы о том, что они общаются и видятся, знали все. Оливер удивился просьбе, но выполнил ее. Как-то, завтракая в Большом зале, волшебница получила письмо, в котором оказалась колдография нового облика друга. От неожиданности Эсмеральда поперхнулась тыквенным соком. Когда удивление схлынуло, приступ смеха накрыл ее. Окружающие косились, а она не могла остановиться.       Оливер справился с конспирацией на отлично. Когда она в первый раз увидела друга в таком обличии, то услышала перешептывания и смешки за своей спиной. Особенно весело было, когда рядом с их столиком прошлась тройка девушек, считающихся королевами Хогвартса, и одна из них сказала вроде подругам, но так громко, чтобы они с Оливером услышали:       — Грязнокровка себе под стать выбрала такого же. Фу, мерзость какая. Лучшего она не достойна. — Ее подруги противно захихикали.       Эсмеральда давно привыкла не обращать внимания на высказывания этих девиц, но Оливер… Волшебница увидела, как лицо исказилось от ярости, а в глазах полыхнул недобрый огонь. Воздух словно сгустился, как перед грозой. Эсмеральда испугалась тогда и стала гладить его по руке, пытаясь успокоить. Оливер усилием воли заставил взял себя в руки, а Эсмеральда долго еще была задумчива: таким она никогда не видела его. И тогда ей стало страшно… По странному стечению обстоятельств, спустя какое-то время, когда этот неприятный эпизод был благополучно забыт, троица опозорилась на весь Хогвартс: их колдографии в достаточно неприличном виде были вывешены на доску объявлений. И теперь уже смеялись над ними. После того случая девушки перестали говорить гадости и стали вести себя очень скромно…       Прикрытие очень помогало общению, но теперь все вылилось в это… Эсмеральда усмехнулась: любая другая с удовольствием бы осталась с ним в одном доме, скажи он только об этом. Только это удовольствие не для нее. Может, он наиграется и, когда ему надоест все это, отпустит ее? Правда, вопрос был в том, с воспоминаниями она уйдет или он прибегнет к какому-нибудь заклинанию, чтобы изменить их? Вполне возможно. Он очень талантливый волшебник и многое знает. Удивительно, что при распределении попал на пуффендуй.       К удивлению Эсмеральды, на кровати уже лежало платье, в котором он желал ее видеть, но она из принципа его не наденет! Это Оливеру было нужно, чтобы она выглядела, как на картинке, но этого не хотелось. В другой ситуации с этим человеком — да, но не сейчас, когда она пленница в его доме.       Забросив в шкаф красный шелк и босоножки на высоком каблуке, Эсмеральда завязала волосы в высокий хвост и вышла из комнаты. Спустилась она довольно быстро, практически сбегая по ступенькам. Внизу ее ждал домовой эльф, одетый в белую наволочку.       — Меня зовут Кики, — поклонилась девушке эльфийка. — Мисс должна следовать за мной. Хозяин вас ждёт.       Она протянула руку чтобы взять Эсмеральду за руку, но та отшатнулась и пошла следом. Пройдя несколько коридоров, они оказались в столовой, отделанной черным мрамором с золотыми вкраплениями. Высокие потолки украшали золотые люстры, похожие на атомы.       От камина было достаточно жарко. За столом, уставленным различными ароматными блюдами, сидел Оливер. Он уже успел переодеться и выглядел привлекательно в черном костюме и белоснежной рубашке. У Эсмеральды перехватило дыхание: если бы не цвет волос и глаз, то он был бы вылитый профессор. Сердце девушки болезненно сжалось. Как долго она не увидит его? Получит ли он ее подарок? Эсмеральда усмехнулась: это было безумно глупо, но желание порадовать преподавателя Зельеварения пришло неожиданно. Она не подписывала его, просто упаковала и попросила домового эльфа с кухни Хогвартса оставить подарок на столе, когда никого не будет в комнате, в день его рождения. Подарок не будет подписан, и Эсмеральда надеялась что он никогда не догадается о личности подарившего. Из приятных мыслей ее вывел голос Оливера:       — Проходи, присаживайся. Я давно тебя жду.       Под его немигающим взглядом Эсмеральда нарочито медленно прошла и села за стол, громко подвинув стул. Раз Оливеру нравятся милые и спокойные девушки, значит, надо вести себя, как истеричка, чтобы полностью отбить у него желание держать ее у себя дома дальше. Надо сделать так, чтобы ему не показалось счастьем ее пребывание в доме.       — Ты не переоделась, — спокойно, но властно заметил он.       — Мне так удобно. И раз я у тебя здесь, то буду носить то что МНЕ нравится, — пробурчала Эсмеральда, уставившись в тарелку и накручивая на вилку весьма аппетитного вида макароны. Такие же, как делал ее дядя, шеф-повар одного из известных ресторанов Лондона.       Через некоторое время она подняла глаза на Оливера. Он сидел напротив, не сводя с нее внимательного взгляда, откинувшись назад, и на его лице не дрогнул ни один мускул: выражение полного превосходства над ней было заметно.       — Позволь поухаживать за тобой.       Оливер встал со своего места, взял бутылку вина и медленно подошёл. Он был похож на хищника, который осторожно подкрадывается к своей жертве, прежде чем сбить ее с ног. Эсмеральда опустила глаза, ковыряла вилкой остатки макарон, делала вид что ест, не решаясь поднять их на волшебника. Напряжение в теле нарастало, сердце начало учащенно биться, а ладони мгновенно похолодели от волнения. Наливая в хрустальный бокал вино, он дотронулся до руки Эсмеральды и почувствовал, насколько она холодная.       — Ты замёрзла, моя хорошая? Я тебя сейчас согрею.       И прежде чем она успела что-то ответить и среагировать, Оливер опустился на колени и стал своим дыханием согревать ее руки, оставляя лёгкие поцелуи. Эсмеральда хотела вырваться, но у нее это не вышло. Неожиданно злость как рукой сняло. Она расслабилась, забыв обо всем на свете на мгновение. Быстро развернувшись вместе со стулом, она оказалась лицом к лицу с волшебником.       — Спасибо, — томным голосом проговорила Эсмеральда, приближаясь, отмечая про себя, как меняется его выражение лица: оно выражало крайнее удовольствие. Его губы манили своим сладким вкусом, мягкие длинные волосы словно просили, чтобы к ним прикоснулись. Казалось, что все ее естество жаждет прикоснуться к нему. О, Мерлин! Да что же такое?! Если так и будет продолжаться, то она не справиться с собой и вечер окончится не так как было запланировано. Их глаза встретились, и Эсмеральда поняла, что надо делать. Мгновенно в голове созрел план. Аккуратно высвободив ладонь, она потянулась, чтобы поцеловать Оливера, но он перехватил инициативу и впился в ее губы, обнимая за талию. Эсмеральда прогнулась в спине, развела руки в стороны, подставляя под поцелуи шею.       — Я хочу большего… — проговорила на одном дыхании. Ей не надо было повторять дважды. Оливер поднял голову, и Эсмеральда встретилась с его потемневшим взглядом. Внутри что-то связалось в узел. Мир пропал, ощущения обострились, и кожа стала очень чувствительна к прикосновения. Если бы не обстоятельства, в которых находилась Эсмеральда, этот вечер можно было бы считать романтическим: потрескивание огня в камине, единственного источника света в большой гостиной, нежные звуки саксофона, разносившиеся по комнате, волшебник, о котором мечтает большая часть юных девиц в Великобритании. Теплые и нежные прикосновения, переплетение пальцев. И страстное желание чтобы вечер не заканчивался. НО! Он был похитителем, а не возлюбленным, его дом — не место для романтических вечеров и страстных ночей, а тюрьма.       Отбросив эти печальные мысли, Эсмеральда решила тем не менее насладиться его обществом. Любопытство взяло верх: а правда ли, что Оливер такой же страстный, как о нем говорят. Если она попробует сейчас, то что поменяется в её жизни? Не сегодня, так в другой раз она лишится невинности. Зачем откладывать неприятное на потом? Может быть, ее доступность охладит его чувства, станет неинтересно и он выпустит ее? Вполне возможно. Ведь его прежние отношения не длились долго. Может быть, похищение — это игра, прелюдия перед их первой близостью? Сердце застучало, как сумасшедшее. И Эсмеральда не отдавала себе отчёта — просто взяла его руку и положила себе на грудь.       — Ты уверена?       — Да. Как никогда раньше.       Оливер аккуратно потянул вниз молнию от верха костюма, его полы распахнулись и взору предстала маленькая аккуратная грудь. Волшебник жадно пожирал глазами тело своей пленницы, и то что он видел, сводило его с ума. Тело словно полыхало, член готов был порвать штаны, а ноги с трудом держали его. Желание взять ее прямо на столе, напротив ярко горящего огня в камине, было невероятно сильным, но сила воли удерживала его от этого шага: Эсмеральда была невинна, поэтому ее первый раз не должен был случиться здесь. Ей должно быть удобно, чтобы свести к минимуму все неприятные ощущения. Возглас восхищения вырвался у него:       — Я так давно мечтал об этом… Увидеть тебя, прикоснуться. Ты такая красивая, миниатюрная и моя, — его голос охрип, он легко провел руками по шее, по груди, нежно поглаживая и легко играя с сосками. Не выдержав, Оливер прижался к груди волшебницы, вдыхая запах ее тела.       — Ты невероятная просто. Твой запах меня с ума сводит…       Совершенно обезумев от вожделения, он начал целовать ее, ласкать затвердевшие соски, втягивая ртом каждый поочередно. Вопреки рассказам подруг о своём опыте, и как им нравится, когда партнёр ласкает грудь, Эсмеральда не испытывала никакого удовольствия, несмотря на то, что так ее трогали впервые, только неприятные ощущения. Но она начала легко постанывать, чтобы Оливер действительно поверил, что ей нравится. Откинувшись удобно на стуле, Эсмеральда произнесла:       — Я хочу тебя. Очень. Будь моим первым мужчиной.       — Я хочу насладиться твоей мягкой кожей, покрыть поцелуями твое тело тебя нужно подготовить, чтобы твой первый раз тебе надолго запомнился.       Оливер едва сдерживал себя, нежно целуя ее живот, медленно приближаясь к заветному месту. Резко выпрямившись, он страстно целовал ее, запуская руку в волосы, легко касаясь шеи, обнимая одной рукой, в то время, как вторая уверенным движением оказалась под кружевом белья. Оливер ощутил под пальцами влагу и, осторожно описав круги вокруг ее лона, начал вводить их внутрь. Эсмеральда застонала и сжала бедра вместе, словно хотела поймать в тиски его пальцы, запомнить их прикосновения навсегда.       — Девочка моя, ты такая горячая и влажная, — простонал он в ее рот. Большим пальцем он начал ласкать клитор, наслаждаясь ее податливостью и добровольным согласием стать его. Возбуждение, тепло, разлившееся в душе и заполнившее пустоту, перемешались друг с другом, опьяняя и сводя с ума. Купаясь в собственных эмоциях, он не заметил одной важной детали. Левая рука Эсмеральды лежала по-прежнему на столе. Ещё немного, ещё. И момент настал. Вместе с оргазмом, накатившим, как волна, правой рукой она крепко прижала к себе Оливера, а левой нащупала стоящую на столе прохладное стекло бутылки и со всей силы ударила его по голове, отчего тот потерял сознание и упал лицом на ее колени.       Эсмеральда резко подскочила со стула, отчего бессознательное тело молодого человека упало на гладкую поверхность пола, застегнула молнию и выбежала из гостиной в коридор, который упирался в дверь на улицу. На удивление легко та поддалась, и Эсмеральда выбежала на холодный зимний воздух. Мгновенно проникнув под ее костюм, мороз заставил съежиться от холода. Медлить было нельзя. Необходимо было бежать, пока холодное зимнее солнце не скрылось за горизонт.       Она бежала так быстро как никогда в жизни. От холодного воздуха, проникающего в лёгкие, она начала быстро кашлять, а тело, покрывшееся потом, стало неприятно мёрзнуть. Ноги скользили по снежному насту и то и дело проваливались, но Эсмеральда упрямо продолжала бежать. Впереди она видела большие резные ворота, до которых можно было подать рукой, и она напрягла все силы чтобы добежать до них. Но складывалось ощущение, что, чем больше она приближалась, тем дальше они отдалялись.       Солнце зашло, и наступила кромешная тьма. Стояла оглушающая тишина. Погони до сих пор не было. Эсмеральда остановилась, пытаясь выровнять дыхание. От бега пульс стучал в ушах, костюм противно прилип к телу, и теперь, когда солнце скрылось, стало очень холодно. Внезапно пришло осознание того, что сбежать не удастся. Где-то внутри все сжалось, и слезы бессилия навернулись на глаза. Эсмеральда прислонилась спиной к жесткому стволу ели, не обращая внимания на то, что иголки колются и царапают щеки, и расплакалась, стуча зубами от холода. Она стучала кулаком по жёсткой коре пока на руках не выступили кровь.       — Все пропало, все пропало. Сбежать и правда не выйдет…       В бессилии от осознания того, что теперь можно было попрощаться с прошлой жизнью, Эсмеральда опустилась на снег и, от сильного стресса и игравшего в крови адреналина, на какое-то время утратила ощущение холода. Она с удовольствием опустилась на мягкий снег — он дарил приятное ощущение спокойствия — и стала смотреть на то, как в зимнем тёмном небе загораются серебряные звёзды. Месяц вышел, и поднялся лёгкий ветер. Ощущение, что руки и ноги начали неметь, почему-то порадовало.       — Лучше замёрзнуть здесь, чем оказаться с ним в одном доме…       Странное ощущение, что тело вдруг стало лёгким, появилось у Эсмеральды. Словно в бреду она увидела чье-то лицо, склонившиеся над ней, но было уже все равно. Она закрыла глаза и не заметила, как отключилась. В какие-то моменты Эсмеральда выплывала из своего сна, ощущая тепло и чьи-то нежные прикосновения, массирующие все тело. И отключалась снова. Эсмеральда не видела, как обеспокоен был Оливер, когда нашел ее в снегу, замерзшую и не подающую признаков жизни. Он аккуратно взял ее на руки и аппарировал в дом. Руки тряслись от волнения и осознания того, что чуть не потерял ее. После ее удара он быстро пришел в себя, но возвращать беглянку не хотел. Он ждал ее появления полчаса, зная, что сбежать нельзя. И думал, что она вернётся в дом. Но Эсмеральда не возвращалась, и он забеспокоился. Что-то случилось. Она могла замёрзнуть где-то на территории его поместья. Кики обыскала по его приказу всю округу и, наконец, нашла. Ужас от того, что он мог ее потерять, был неописуем.       Раздев свою возлюбленную, Оливер впервые в жизни не испытал влечения к ней. Сейчас он был целителем, который должен был привести ее в чувство. Оливеру было противно от себя. Он надавил на неё, попытался командовать, но понял, что она не сдастся просто так. Она придумала этот побег. Где было искреннее проявление чувств, а где игра? Это уже не имело никакого значения. Она была нужна ему. Без нее он не справится.       Набрав полную ванну, Оливер опустил Эсмеральду в воду и начал медленно делать массаж. Его покойная мама была доктором в мире магглов, пока не познакомилась с его отцом, не вышла за него замуж и не покинула мир магглов, чтобы жить с любимым мужем. Именно она научила его первой медицинской помощи, как принято в ее мире. И теперь Оливер применял полученные знания на практике. Ему хотелось самому, без помощи магии, привести Эсмеральду в чувство. Увидев, что она согрелась, он вытащил ее из ванны и положил на кровать, облачив в теплую пижаму. Укрыв Эсмеральду одеялом, Оливер лег рядом и стал наблюдать за ее состоянием. Она пришла в себя ненадолго и слабым голосом сказала:       — Пить.       Оливер среагировал мгновенно: легко приподняв голову над подушкой, он подал теплый травяной чай. Сделав несколько глотков, Эсмеральда уснула. Оливер наблюдал за тем, как ее дыхание становится ровным. Приятный аромат чая с мятой и потрескивание камина в комнате успокаивали молодого человека. Постепенно Оливер начал засыпать. Ночью периодически он просыпался, разбуженный разговором Эсмеральды во сне. Она металась по кровати: видимо, ей снился кошмар. И Оливер с грустью подумал, что он и есть ее кошмар. Он гладил ее по волосам, нежно целовал в щеку, и волшебница успокаивалась. Во сне она вдруг прижалась к нему и обняла, уткнувшись носом в плечо. Это была бессознательная ласка, но для Оливера она много значила. Он крепко сжимал ее в своих объятиях, зарываясь носом в пахнувшие сладким волосы и наслаждался.