josh топчется перед дверью. ровно семнадцать ударов подошвами о пол, и он покидает квартиру.
сегодня лучше, чем обычно. сегодня они лишь сдавливают его грудь, заставляя чувствовать себя
неправильно, но это пустяки, и ему плевать, и ему кажется.
josh вышагивает по улице (в своих выкрашенных кедах, лишь бы не_это_снова), нелепо
наступая на каждую трещину изображая любовь к жизни,
веру в жизнь, и поздняя весна ни капли не заставляет
потеряного josh сомневаться в значениях. в руке появляется привычный кофе
для них, не для него, тяжелый рюкзак трется о ткань, о тело и насквозь, притягивая прямо к земле и ощущаясь
так реально, что нет.
солнечный свет застревает в его ресницах, теряется в Слишком Чистых Волосах, и josh и с п ы т ы в а е т весь мир, дыша глубоко и задыхаясь.
влажность глаз бьется со всем и ничем, а ноги начинают ныть, и они в я з н у т, проваливаются, и солнце теряется в
черном, что ослепляет josh и выдавливает глаза изнутри, снаружи и по понедельникам, вязкое
ничего заставляет чувствовать себя
всем и ничем нехорошо в порядке схваченным, звучание давит; как и всё-всё-все_кроме_одного; ПРЕДПОЛОЖИМ ЧТО ЭТО НЕ ТАК.
г р о м к и е вещи заставляют
думать о том самом сжиматься и молчать-молчать-молчать, ведь josh не ощущает ничего и ничего не происходит.
ничего происходит.
. . .
сегодня josh отмывает меловые стрелки с пола, потому что
ходить против стрелок – террористический акт, и дуло направляется на тебя это вызывает вопросы.
встречи со всеми заставляют испытывать (или думать) иначе, встречи с Некоторым(и) – горло истекать кровью.
josh садится, пишет на стене “кое-кто” и идет выпить воды.
этот день он проводит у себя.
(кажется, на диване, но он не уверен)
ближе к вечеру (трем после нулей) вязкая, уродливая дрожь прижимает собственную руку josh к его сердцу. он сползает по стене
он тряпичная кукла но это
хорошо привычно, и josh кусает губу. следовало бы
сделать что-нибудь со всем этим сходить куда-нибудь во имя часовой стрелки.
около девяти
в другом часовом поясе он лежит в ванне и трогает себя под вибрирующий звук лампочки. иногда можешь себе это позволить, так?
(в этот момент josh наотмашь ударяет себя, разбивая губу и _смыслы_ на простые слова.)
. . .
– вещи оказывают влияние друг на друга, – сосредоточенно проговаривает josh, прижимая бритву к коже
это не то о чем вы подумали нет-нет-нет пока бреется, и не замечает влажности в глазах, потому что это
слишком страшно чтобы задумываться незначимо.
записки на зеркале начинают нервировать и он клеит их на лицо своему отражению, з_а_п_о_л_н_я_я_п_р_о_с_т_р_а_н_с_т_I3_о.
теперь вместо стрелок по всему дому четкие меловые тринадцать. josh думает о V, о пятерках, о том, что всё вокруг
пульсирует, и задвигает шторы, будучи убежденным и кристально ясным самому себе. цвета и измерения сегодня принадлежат лишь ему, и josh ложится на пол и думает чтобы не думать и не живет и его жизнь не_считается.
кое-кто теперь напоминает фигурную скобку и josh просто п я л и т с я, представляя.
не то чтобы это его не пугало.
__.не то чтобы его.__
. . .
в среду приходит(_но_на_самом_деле_возвращается)
он. спортивная сумка грохочет по полу (а на деле падает
всего один раз), массивные ботинки хватаются за ноги пришельца.
– я собираюсь остаться здесь надолго и мне плевать что ты думаешь.
лучезарная улыбка колется.
josh слышит “мне плевать”.
они засыпают на узкой кровати под утро, и мир для josh – войлок, а на
нем все ещё ботинки
