Дьявол Черного моря

В конце концов, поставить Королевство на колени оказалось легко. Это казалось невозможным сначала. Хватало ведь на Темных Землях и деревенек, и городков, и даже союзов городков, которые могли бы претендовать на ранг «государства», но попытайся они назвать себя Королевствами, как их тут же подняли бы на смех все вокруг. Королевства, с их природной защитой, тысячелетней историей, армией, Охотниками – богатые, прогрессивные, безопасные, казались, изнутри и снаружи, вечными. И именно в этом была их проблема. Советники, политики, бизнесмены, средний класс, рабочие, бедняки – все они считали, что страна будет стоять вечно. С одной стороны, такая уверенность была частью их силы, с другой – слабостью. Верхушка сквозь пальцы смотрела на дискриминацию фавнов, потому что их было меньшинство и они не обладали большими ресурсами. Совет равнодушно смотрел на Черное море – это был удобный отстойник для фавнов и бедняков, а заодно – само восполняемый ресурс для опасных колоний и новых проектов по расширению. Они позволили своим проблемам расти. Нерешенные, они ширились и углублялись, встраивались в сознание и головы, вызывая в одних – смирение «так было всегда», а в других – ярость: «сколько можно это терпеть». Они забыли, что даже здорового человека может убить маленькая царапина, если ее вовремя не обработать и позволить гноиться. Они были идиотами. И Синдер Фолл любила идиотов, любила той ненасытной и голодной любовью, какой кошки любят мышей, а волки - оленей. Стоило рухнуть иллюзии вечности и несокрушимости, подойти вплотную к огромному колоссу, как сразу стали видны трещины на глиняных ногах. И все сложилось, все срослось – союзники работали на общую, выгодную всем, цель, враги падали один за другим, те, кто не падал, увлеченно грызлись друг с другом за власть и влияние, а остальные – завороженно наблюдали за этим со стороны, надеясь отсидеться. И вот сейчас всему этому пришел конец: годам тяжелой работы, тренировок, учебы, предательства и крови. Ночь, когда сирота, рожденная в чулане, поставит на колени титана, съест его сердце и сама станет титаном, пока рядом глотки друг другу рвут Добро и Зло. Остался всего один бой, одно предательство и три смерти. Эти три смерти ждали ее на плоской крыше в условленной точке, и лишь спрыгнув с аппарели тут же умчавшегося транспорта, Синдер поняла – эти три смерти знают о своей судьбе. Здоровяк Кардин Винчестер, несмотря на свой размер и угрожающий вид, самый безвредный из троицы, держал булаву вроде бы расслабленно на плече, но так, чтобы мог мгновенно нанести удар. Крохотная наследница великой корпорации, держа шпагу в боевой позиции, смотрела на Синдер исподлобья, с высокомерным презрением настолько низкой температуры, какое могла изобразить лишь одна из Шни. И, наконец, самая желанная смерть – Жанна Арк из мистралийского городка Арлеан, поступившая в Бикон по поддельным документам, она же – обладательница половины сил Осенней Девы. Бледная, но решительная девушка выглядывала из-за спины Шни и из-подмышки Винчестера и совершенно не скрывала свое естество: голубые глаза очень ярко в сгустившихся сумерках сияли волшебным золотом. Они знали. А значит, попытались подстраховаться и позвать на помощь. Пускай – Синдер тоже не пришла сюда одна. Кого-то пришлось отправить за серебряноглазой, кого-то – проконтролировать Адама, кого-то – людских преступников, но без запасного плана Синдер Фолл не привыкла ходить даже в туалет. Она не стала ничего говорить. Зачем, кому нужны были эти слова, если каждому здесь было все понятно с самого начала? Синдер просто улыбнулась, как умела и любила, видя, как передернуло этих детей от того, что обещала им эта улыбка, и бросилась в бой, зажигая на ладонях трещащее молнией пламя. Вспухшую пиками волну льда растопило волшебное пламя, узким лучом перерубив морозную стену пополам, отлетел в сторону, за границы крыши, здоровяк, что пытался подловить ее в проходе. Выхваченная из дрогнувших рук булава одним мощным ударом остановила встречный пламенный шторм, посланный Девой, смешав в едином замахе ауру и магию. Одну единственную секунду потратила Синдер, чтобы переждать буйство стихий, не столько остановивших друг друга, сколько благодаря родственной природе усиливших. Соваться сейчас в это безумие – лишь просадить ауру на защиту, которая еще пригодится: эта крыша, в конце концов, лишь начало длинной, длинной ночи... Внезапно сплошную завесу огня разорвало на части. Синдер всего на мгновение увидела решительные голубые глаза, взгляд вдоль узкого лезвия рапиры, яркие сполохи белоснежной ауры, укрывшей маленькое тело от вреда. Если бы она хоть на секунду забыла, как непредсказуемо опасны могут быть загнанные в угол, то лишилась бы той самой ауры, что хотела сохранить. Но она не забыла, а потому успела отдернуть голову и острие рапиры, вместо того чтобы со всей силой инерции и ауры ударить точно в глаз, скользнуло по скуле, почти целиком ухнув в пустоту: золотая аура без труда оттолкнула лезвие от кожи. Крохотное тельце врезалось в нее, заставив пошатнуться, сделать пару шагов назад, к самому краю огненного шторма, но Шни была слишком легкой, чтобы сбить с ног или вытолкнуть за пределы «ока бури». Вместо этого ту полусекунду, что Синдер восстанавливала равновесие, мелкая заноза потратила на, чтобы создать глиф: один единственный, но злорадная ухмылка и золотой отблеск в голубых глазах подсказали Синдер – какой именно. Прах Времени, позволявший ускорить течение времени для любого объекта – прием, столько же эффективный, сколь и редкий: даже сама Шни ни разу не применяла его за все время обучения, это было дорого даже для наследницы SDC. Синдер изо всех сил оттолкнула от себя вцепившуюся как клещ Шни, но было поздно – отлетевшее тельце резко замедлилось, приземлившись на вертикальный глиф, вращавшийся с такой скоростью, что превратился в сплошной белый круг. В следующий миг все взорвалось – крохотное тельце превратилось в молнию, в сплошное облако атак с каждого направления, включая небо. Синдер едва успевала отмахиваться от половины из них, очень быстро поняв, что может лишь пережить весьма короткое время действия усиления. Вместо того, чтобы пытаться поймать почти телепортирующуюся девчонку, она потянулась к силе Девы, нагнетая вокруг себя пламя, насколько могла сосредоточиться, желая, чтобы Шни тратила ауру на каждое мгновение пребывания рядом. Синдер, как медведь, атакуемый белкой, ждала, стойко снося все удары. Ждала, потому что знала: все кончается, даже Время. Особенно Время. Кончилось оно и в этот раз. Девчонка слишком торопилась победить, слишком старалась нанести как можно больше ударов, и выход из ускорения застал ее в самой неподходящей позиции: в момент фронтальной атаки, полностью вложившейся в удар и забывшей о защите. Синдер, напротив, ждала именно этого. Ее рука коброй метнулась вперед, схватив крохотную Шни за голову, покрепче ухватила за основание хвоста на затылке и, щедро влив в движение ауру, от души приложила о крышу, пустив длинные ветвистые трещины по бетону. Подавшись вперед, наступила на шею, с наслаждением ощутив, как лопнула под давлением аура и ботинок уперся в мягкую плоть. Подняв голову и обнаружив, что огненный шторм утих, она взглянула в глаза Деве и промурлыкала, прекрасно зная, что победила: - Спусти ауру. Девчонка на секунду замешкалась, голубые глаза заметались в поисках шанса или любой помощи. Синдер надавила сильнее, заставив Шни тоненько вскрикнуть. - Быстро! Конечно, она сдалась. Они всегда сдавались, с каждым разом убеждая Синдер, что привязанность и мораль – это слабость, а отнюдь не сила, как любили говорить. Опустив плечи, Дева послушно осветилась серебром, выпуская в пространство все свои немаленькие запасы ауры, напоминая вырезанный ножницами силуэт на фотографии – столь же очевидно чуждый реальности кусок пространства, заполненный тем, чему обычно там нет места. - Подойди ближе, - отдала следующий приказ Синдер, когда вновь смогла различить черты лица уже почти бывшей Девы. Видя очередные колебания, Синдер зажгла огонь на ладони. Словно живое, пламя стекло по руке, формируясь в смутно различимый клинок, приблизилось к волосам вяло дергающейся под ботинком Шни. - Хорошо, хорошо! – в отчаянии закричала Арк, чуть ли не бегом бросившись выполнять приказ и Синдер втянула пламя обратно. Она еще успеет. Если время позволит – так начнет именно с роскошных волос, которыми девчонка так гордилась. Синдер остановила Деву в двух шагах. Вскинув ладонь, она сосредоточилась, привычно напрягла в установленной последовательности мышцы, подталкивая существо, живущее внутри. Тут же острая, странная боль, когда Гримм, раздвигая мышцы и плоть, выползал наружу, заполнила сознание. Синдер не смогла сдержать дрожь, когда маленькое чудовище надорвало кожу на ладони, острая клиновидная голова вылезла наружу, а вслед за ним – длинное змеиное тело сворачивалось клубком, готовясь к прыжку. Одновременно ноги отшатнувшейся девчонки сковал волшебный лед, удерживая Деву на месте. «Прикончи ее!» - поторопила она Гримм, пусть даже прекрасно знала, что тот не поймет слов: уж слишком велика была ее жажда. Это был финал. Высшая точка ее истории, то, ради чего все затевалось, то, что принесет ей победу, и после этого уже не так важно, убьет ли Старший Младшего, случится наоборот или они перегрызут горло друг другу: самая большая сила, которой только могут обладать смертные, окажется в ее руках. А вслед за силой придет и власть, а вместе с властью – все остальное. Синдер широко улыбнулась испуганным голубым глазам, без нужды, зато с удовольствием надавила на тонкую шею сильнее, наслаждаясь мгновением триумфа... и, наверно, именно поэтому случившееся застало ее врасплох. Наверное, именно поэтому снаряд размером с арбуз пролетел всю крышу наискосок так, что Синдер не заметила его до самого последнего момента, когда он отбросил Гримм, уже почти дотянувшегося до Девы острыми зубами, в сторону. Поэтому время словно застыло, растянулось в секунды-часы, позволяя в мельчайших деталях разглядеть снаряд: стрижку «под горшок», яркие изумрудные волосы, темную кожу, плоский носик... два черно-красных провала на месте глаз, пятнающих щеки кровавой слизью, тонкая шея без плеч и тела, зато с бело-белым огрызком позвоночника. Наверно, именно поэтому Синдер замерла, не в силах пошевелиться или даже подумать, следя, как оторванная голова единственного человека, которого любила и которому готова была подарить все то, что желала для себя, катилась по крыше, оставляя дорожку кровавых пятен. Эмеральд Сюстрай. Она навеки осталась в памяти Синдер юной девчонкой, растерянной и испуганной темным замком, окруженным Гримм, населенным изгоями и созданным злым божеством. Она бы не выжила там одна – и Синдер взяла ее под крыло, понимая потенциал обладателя такого полезного Проявления. Со временем... скажем так: Синдер не просто так с легкостью находила чужие слабые места, ради защиты которых люди были готовы на все и пользовалась этим. У нее самой было такое слабое место. И как всегда, удар по нему оказался фатальным. - Блейк заставила пообещать, что я сделаю это именно таким способом, - словно извиняясь, раздался откуда-то сбоку смутно знакомый голос. Медленно-медленно Синдер повернула голову, разыскивая свою новую цель. Убийца на первый взгляд совсем не производила впечатление той, кто способна была настолько жестоко и показательно казнить человека. Стройная женская фигурка среднего роста в простых кожаных штанах и алой курточке с шипами от плеч до запястий, одна из десятков юных студентов, мельтешащих в Биконе каждый божий день – энергичных, оптимистичных, наивных... образ портили только лицо, застывшее в скорбной маске Ангела Смерти, да горящие тяжелым червонным золотом глаза. - Можешь не верить, но мне правда жаль, что так получилось, - сказал...а убийца. – Ты даже не представляешь, сколь блестящей была бы твоя жизнь, найди я тебя первым. И ступор прошел. Ледяное безмолвие, холодная пустота космоса в голове сменилась шумом крови в висках, тянущая боль в груди обернулась надрывным грохотом мгновенно разогнавшегося сердца. Выпала из сознания Дева, исчез просчитавшийся Младший, уверенный, что Озма будет сосредоточен на нем, забылся даже главный козырь – тонкая хрупкая шея под ботинком той, кто, Синдер была уверена, занимала в сердце ушастой убийцы столько же места, сколько Эмеральд в ее собственном. Синдер оказалась на расстоянии удара так быстро, что ей самой почудилось, будто она телепортировалась. Она замахнулась огненным кулаком, собирая позади волну перемешанного с молнией пламени, ударила убийцу по отвратительно скорбному лицу... и промахнулась. Она... он... ОНО, не меняя выражения лица, отклонилось в сторону, перехватило, не обжигаясь, за горящее предплечье... и пламя мгновенно потухло. - Ты забыла, что я дал эту силу людям, - сказал убийца, перехватывая второй кулак. – И все, что я дал, - прямой удар лоб в лоб, подсечка, удар спиной о крышу, тяжелое острое колено, надавившее на укрывшую грудь ауру, - я могу забрать. НЕЧТО, метафорические, несуществующие пальцы, схватили что-то глубоко в душе Синдер, потянули на себя, медленно, но неумолимо отрывая от ее естества солидный кусок. Синдер била ЭТО коленом в живот, пыталась разбить лбом нос, вывернуться из-под, казалось, с каждой секундой все тяжелеющего тела, но все бесполезно – чужая аура, свежая и нетронутая, в отличие от ее, поглощала каждый удар, любой маневр – пресекался еще до начала, на рывок всегда находился захват. Убийца склонился ниже, к самому ее уху и прошептал: - Брось. Ты проиграла в тот момент, когда поверила, что вообще можешь победить. Последняя тоненькая нить, что связывала ее с силой Девы, оборвалась. Пламя, которое она бесполезно раздувала вокруг, мгновенно утихло, оставив их в центре оплавленной, затуманенной раскаленным воздухом крыше. Золотые глаза над ней вспыхнули ярче, озарились волшебным светом Осенней Девы. - Вот и все. Где-то в тот же момент лопнула и аура, оставив ее беззащитной. Как-то хитро перехватив ее запястья одной рукой, убийца перевернул ее на живот, ухватив за волосы, грубо дернул на себе, заставляя поднять голову. - Я хочу, чтобы ты увидела. Совсем скоро, где-то, наверно... Не дав ему договорить, тьму, подсвеченную снизу – заревом пожаром, а сверху – сиянием звезд и разрушенной луны, озарила вспышка. Начавшись где-то на востоке, она мгновенно распространилась по всему городу, под какофонию визгов боли, страха и ненависти – это Гримм встречали враждебную им силу серебряных глаз. На какой-то, совсем краткий миг, в этом свете утонуло все, а потом мгновенно сжалось обратно, оставив лишь тонкий издалека столб света, серебряной нитью связав землю и небеса. - Зря вы следили за мисс Роуз, серебряные глаза – тоже моя сила, а цветные линзы – до смешного простой способ обмануть всех. ОНО забрало силу Девы, вычерпало ауру, пыталось сломать дух, но было кое-что, чего у человека не может отнять даже Бог. Душа, сама суть того, что является личностью – Проявление. Сила, которую Синдер изо всех сил скрывала, пользуясь только в самых крайних случаях и так, чтобы свидетелей не осталось: управление стеклом, обязательно разбитым. Такого добра в пылающем городе было навалом. Она чувствовала осколки на полах квартир и остовах рам – жаль не дотягивалась до земли, там было бы еще больше. Синдер вытягивала осколки из окон, второпях не заботясь о скрытности, надеясь только на то, что агония города скроет звон столкновений. Если оно даст ей хотя бы минуту... - Смотри, Синдер. Ты должна это видеть. Ты должна понимать, что погубило и тебя, и его. Оно услужливо развернуло ее голову куда-то на запад. Несколько секунд ничего не происходило, а потом низкий, безумно натужный, почти истеричный скрежет перекрыл весь оркестр этой симфонии смерти. Он не прекращался со временем, нет – лишь нарастал и пика достиг, когда над крышами всплыло огромное черное пятно странно знакомых очертаний. Синдер сообразила, что это лишь в тот момент, когда к первому пятну присоединилось второе – сбитый Гриммолинкором корабль. От удара о землю он раскололся на несколько частей... и теперь вновь вернулся в бой. Синдер могла бы поклясться – между двумя кусками крейсера (а может быть, верхом на одном из них) можно найти стройную, совершенно не тронутую возрастом фигуру бывшего директора Бикона: черная юбка-карандаш, белая блузка и выражения лица, с которым она поднимала в воздух тысячи тонн железа: «Это безобразие прекратится СЕЙЧАС!», один в один с тем, с каким она обуздывала буйный нрав своих студентов. - Высокомерие, - сказал голос над ее ухом. – Я – единственный, кого вы боялись, тогда как на самом деле вам надо было бояться ИХ. Гриммолинкор, заметив угрозу, начал разворачиваться, но медленно, так медленно! Два огромных куска железа начали вращаться вокруг невидимой оси, с каждым пройденным градусом набирая скорость, опережая корабль все больше и больше. - Я потакал вашей вере в мою значимость. Озпин умер, чтобы убедить Самаила, что эта война – между мной и им, тогда как на самом деле она между ним и человечеством. И вы намного сильнее, чем верите сами. Смотри, Синдер... Белая стая призрачных Гримм взлетела над Центральным парком, куда относительно мягко сел подбитый «Первенец», устремилась к столбу серебряного света, который тух и сужался, но медленно, так медленно! Внутри этой стаи ярко сверкала маленькая красная звезда – наверняка это был здоровенный черный ворон, укутанный сиянием ауры Кроу Бранвена. - Это то, почему я предпочел вас ему и даже самому себе. Вы потрясающие. Карусель обломков, наконец, достигла нужной скорости – первый из кусков, побольше, словно выпущенный из пращи, покинул свою орбиту, пронесся над городом, врезался в палубу спешно разворачивающегося гриммолинкора, отбросив огромный корабль назад, своротив всю носовую палубу вместе с главным калибром, а следом уже несся второй. - И даже ты потрясающая. Думаешь, я не слышу?.. Стекло, что кольцом собиралось прямо под крышей, замерло. Единственным ее шансом освободиться был внезапный удар. В любом другом случае ОНО успеет убить ее раз десять, прежде чем первый осколок вонзится в ауру. Гребанные фавны! - Разбитое стекло... а я все гадал, какое у тебя Проявление. Тебе идет. Хватка на запястьях стала сильнее, спиной Синдер почувствовала движение – ОНО наклонялось ближе, к самому уху. Рука, что держала волосы, расслабилась, позволив голове упасть на крышу. - Блейк просила кое-что передать... И впервые непринужденный, где-то восхищенный, где-то насмешливый, где-то скорбный, а кое-где – и сочувствующий голос изменился. В него проникли какие-то совершенно чуждые ему интонации – чужая злоба и жесткость, низкие шипящие нотки – так могла бы говорить пантера, если бы нашла того, кто убил ее котяток: - Око за око, тварь. И два тонких пальца легли на веки.