Преступая законы мира

Голова Трандуила покоилась на коленях Торина, который лениво гладил шелковистые, белокурые волосы. Всё было наполнено тишиной и умиротворением. Вечер догорал, модифицируясь в холодную, ветреную ночь. Город накрыло непроглядной, тотальной тьмой, которая придавила его настолько, что тот был не в силах шелохнуться, даже чувствуя на себе холодное дыхание туч. За окном не было видно ни малейшей детали, и то, что выхватывали фонари террасы, путалось в вязкой, чёрной дымке. А в стенах дома уютно потрескивал огонь в камине, да приятно пахло яблочным пирогом, что испекла Бина прежде, чем уйти спать. — Я рад, что Кили нормально отреагировал на всё, - промолвил Торин задумчиво. – Поспишь сегодня со мной в моей постели? — Сегодня мне нужно в клуб, - с деланным спокойствием ответил Трандуил, хотя внутри у него всё пылало от раздражения на этот факт. Торин моментально напрягся, сев прямо и убрав руку от волос Лесной Феи. Он буквально задыхался от переполняющего его возмущения. — Ты выступать собираешься? – его голос сорвался от гнева. — Да. — Никуда ты не поедешь! – его прорвало - сдержаться оказалось невыполнимой задачей. Трандуил вскочил на ноги, как застигнутая врасплох кошка. Его глаза опасно горели. — Я не спрашивал твоего дозволения, - прошипел он. — Думаешь, я дам тебе обнажаться перед всякими похотливыми мерзавцами?! - он бы наговорил ещё много разных вещей, если бы собеседник не приблизил к нему своё лицо и, глядя глаза в глаза, не зашептал. — Я не намерен с тобой это обсуждать! — Попроси у Смауга приличную работу! — На приличной работе я буду до глубокой старости выкупать свои подвески! Торин сжал губы. — Давай я выкуплю их для тебя? — Нет! – Трандуил резко отстранился, и ледяными искрами вспыхнули его глаза. – Мне ничего не нужно от тебя! — Хорошо, - Торина всего трясло от ярости, внутри буквально клокотало, – тогда я поеду вместе с тобой. — Чтобы всё там загрохотало от твоего «праведного» гнева?! Гневись здесь, я не хочу, чтобы Смауг выгнал меня и.. Торин, пропуская мимо ушей несколько последних фраз, невольно сконцентрировался лишь на движущихся чувственных губах. Они манили, влекли – и Торин впился в них, прикусывая сначала верхнюю, затем нижнюю, потом замер, и вновь набросился уже на обе. Он отпустил Трандуила лишь когда вдоволь насладился его поцелуями. — У меня нет повода не доверять тебе. Иди куда хочешь, но не забудь вернуться, - произнёс с невесомой улыбкой, глядя прямо в глаза. Трандуил, ощупывая пальцами припухшие губы, развернулся и пошёл наверх. Ему нужно было собираться в клуб. Время подошло.. Он спустился уже через час, а Торин всё ещё сидел и ждал. — Будешь сидеть здесь до утра? – как бы невзначай, по пути к двери, спросил он. — Буду сидеть, пока ты не вернёшься. Трандуил усмехнулся, но слишком самодовольной получилась эта усмешка, поплотнее запахнулся в свой серебристый плащ и вышел на улицу. По небу ворочались тяжёлые, лиловые тучи. Северный ветер принёс их издалека – скорее всего, будет гроза. Нырнув в жёлтое авто такси, Лесная Фея повелела водителю ехать в клуб. Взгляд наблюдал ровное полотно темноты, которое рассекали огни домов, фонарей, частые блики фар, а некоторое время спустя на стекло упали первые капли влаги. От них подёрнулись мутной взвесью источники света и, если бы не мерное подёргивание передних дворников, Трандуил бы не понял, где авто едет в эту минуту. Клуб встречал своих гостей, невзирая на капризы погоды. Блуждающие отсветы разноцветных прожекторов, приглушённые звуки музыки и, конечно же, «дружелюбные» охранники. Швырнув водителю несколько купюр, вынутых из бумажника, Трандуил раскрыл свой зонт и выскользнул из такси. Возле служебного входа стоял кто-то из персонала, а кто именно, ему было плевать, ведь он прошествовал мимо и, сложив зонт под козырьком крыши, нырнул в темноту коридоров – лабиринтов. Из подсобного помещения доносились женские игривые визги и мужской грубый смех. Пахло сыростью, вперемешку с табачным дымом, и ещё чем-то пряным, похожим на корицу, но более острым. Трандуил прошёл пару поворотов, повернул ручку гримёрной и открыл дверь. Его взгляд тотчас же выхватил сидящего у его зеркала Смауга. Владелец клуба буравил его своими пронзительными глазами, как будто пытался разглядеть все затаённые места души. — Привет, сокровище моё, - шипяще промолвил он и хищно улыбнулся, поднимаясь. – Садись. Трандуил, повесив зонт на крюк, вкрученный неведомо зачем в стену, скинул плащ, повесил его на рогатую вешалку и прошёл к своему месту. Он пытался не обращать внимания на Смауга, чтобы ему наскучило отираться здесь, и чтобы тот поскорее убрался. — Ты выглядишь превосходно, как и всегда, - Смауг подождал, пока Лесная Фея опустится в кресло, нагнулся и, вцепившись пальцами в спинку стула, зашептал на ушко. – А я кое-что знаю о тебе. Трандуил опять проигнорировал сказанное, и тогда он откинул его волосы набок, оголяя шею. — Знаю, с кем ты живёшь, - лизнул, оставляя на шее влажную дорожку. Как хотел Трандуил справиться с эмоциями, а всё равно содрогнулся от омерзения. Оттолкнул Смауга и вскочил с кресла, пятясь назад и возмущённо взирая на ублюдка. — Не смей трогать меня! Смауг усмехнулся, зло и нагло. В глазах полыхнуло. — А Торин Дубощит тоже не имеет права трогать тебя?.. Или ему всё можно? — Не твоё дело, - Трандуил вскинул подбородок. — Послушай меня, девочка моя, я обещал тебе вернуть твои камешки за одну лишь ночь, а ты всё равно постоянно щерилась и убегала. Не выйдет делать из меня дурака! Ты сегодня же съедешь от этого проклятого Дубощита, это мой приказ! – он изрыгал свои слова, глядя жестоко и яро, обнажив, наконец, все свои истинные намерения и желания. — Нет, - глаза ледянее, чем верхушка арктического айсберга. — Нет? Не-еет? – он громко расхохотался низким, хриплым смехом. – Тогда ты никогда не получишь свои чёртовы подвески, понятно?! Светло-голубые глаза сверкали холодом и опасностью, как заточенная сталь. Губы Лесной Феи дрожали, руки дрожали, его всего прошивала сильная дрожь. - Губи на корню столько стараний, - продолжил Смауг, злобно улыбаясь, наслаждаясь смятением Трандуила и его страхом потерять свои сокровища, - столько исполнительности и унижений, забудь о распятой перед похотливой толпой гордости. Сотри все ночи, движения обнажённым телом на развлечение проходимцам, приставания на улице, потому что вокруг ореол доступности, поломанную жизнь. Забудь навсегда о фамильном наследии ради мужика, который попользуется тобой и вышвырнет, как ненужную опостылевшую вещь! Давай! Смауг подначивал, ибо видел, что, наконец, задел за все живое эту холодную, неприступную Лесную Фею. И Трандуила трясло. Каждая фраза клеймом выжигалась в душе, вытравливала надежду на хороший исход и разносила на куски все жертвы, которые ему пришлось принести за все эти годы. Выбор был неравноценный, но всё равно стоял за ним. — Я ненавижу тебя, - голос его сорвался на шёпот от комка переплетённых воедино чувств: злости, ненависти, отчаяния, боли. – Я не твоя вещь и буду жить с тем, с кем хочу. — Да, но без подвесок. Хотелось сорваться и вцепиться ему в глотку, чтобы задушить. — Ненавижу.. Твои обещания - пустое слово…, - шипел он. — Почему ты легла под него, отвечай?! — Потому что, в отличие от тебя, он знает, что такое честь, - дрожь преодолеть тяжело, но губы всё же размыкались, - и я буду снова и снова под него ложиться, потому что.. Звонкая, хлёсткая пощёчина заставила его замолчать. Бешенство прошило Трандуила до последнего тонкого, как шёлковое волоконце, нерва. Глаза его блестели и ноздри расширялись от гнева. Он был бледен, как мел, и лишь след от пощёчины алел на щеке яркой отметиной. Однако даже это не смогло унять исступленной злобы Смауга. Грудь его по-прежнему тяжело вздымалась – злоба, желчь и ядовитое пламя заполняло всё нутро. — Почему ты не шла ко мне, гордая сучка? Я подослал парня, который пугал тебя своими угрозами, а ты всё равно не обращалась ко мне за помощью. Побежала сразу к нему! К этому Дубощиту! – он выдержал короткую паузу. - Я мог бы прямо сейчас взять тебя силой и смачно оттрахать. Но вместо этого я лишу тебя возможности вернуть себе свои камни. И буду наслаждаться, когда ты приползёшь к моим ногам, умоляя меня вернуть всё, как было, ведь Торин Дубощит скоро вышвырнет тебя, потому что ты – глупое ничтожество. Я обрезаю твои крылышки, фея. Лети отсюда! Трандуил не смог больше вынести это мрачное торжество, стиснул зубы и бросился к выходу, на бегу отталкивая Смауга в сторону и хватая свой плащ с крюка. Внутри всё жгло, будто Смауг ткнул в него раскалённым докрасна металлом. Прочь отсюда. Навсегда. Улица встретила его мерцанием фонарных огней, пятнами отражающихся на мокром асфальте. Ветер бросал в лицо пригоршни мелких капель, развевал полы плаща, трепал волосы. Трандуил только осознал, что забыл зонт, но дороги назад не было. Он выудил айфон из кармана, позвонил в такси, требуя машину немедленно, и вернулся под козырёк крыши. Его ещё сотрясало и колотило. Дождь постепенно усиливался – капли падали чаще, почти сплошной стеной, создавая подобие прерывистой водяной завесы. Трандуил вздохнул и посмотрел на стекающие с козырька струи воды, подсвеченные со стороны улицы так, словно это лилось расплавленное олово. Ленивым жестом он вынул из кармана плаща прямоугольную белую пачку и выудил одну сигарету. Прикурить из-за ветра никак не удавалось, и он уже хотел вышвырнуть во тьму под ступеньками и сигарету, и зажигалку, но всё же кончик, наконец, задымился, сжалившись. Глубоко затянувшись и выдохнув длинную струю серого, горьковатого дыма, Трандуил взглянул на загоревшийся экран телефона – оповещали о прибытии авто с шашечками. Больше он в жизни не вернётся в это падшее место, потому что ненавидит этот клуб, его владельца и посетителей всей душой. *** Ночь была длинная, почти бесконечная, унылая и бессонная. В такую ночь чувствуешь тяжеленное давление тёмного неба, наблюдаешь за ним сквозь неиссякаемые потоки воды на стекле, и знаешь, что до утра ещё слишком долго. Ужасно не хватало свежего воздуха. Трандуилу так хотелось выйти в сад, к озеру, стоять там и вдыхать прохладный чистый эфир, но вместо этого он лишь глядел на непрекращающееся буйство дождя сквозь стекло и курил.. курил..курил.. Дым жёг горло, дурманил горьковатым привкусом и дешёвым ванильным ароматизатором. Это не приносило облегчения, но курить всё равно хотелось, вытравливая вместе с таявшим смогом обиду и злость. Наверняка Торин будет ворчать утром, что всё вокруг провоняло, но плевать. Он и так пожертвовал из-за него своим единственным сокровищем, своей уникальной целью в жизни. Пусть хоть мебелью швыряться начнёт, а курить Трандуил не перестанет. Дождь стих лишь к утру. Небо просветлело, покрывшись мажущей плёнкой марева – начинался восход. Узкая багряная полоса всё ширилась и растягивалась по горизонту, примешивая золотые оттенки. Трандуил отошёл от окна и взглянул на пустую пачку от сигарет. Хотелось ещё. Ближайший магазин был совсем рядом и работал с ранних часов. Задумчиво почиркав зажигалкой, он накинул плащ и вышел из комнаты. Казалось, дом спал. Казалось, звуков вообще не существовало. А на самом деле Трандуил был так погружён в себя, что не заметил тихого хода часов, первого чириканья мелких птах за окнами, семенящих шагов на заднем дворе. Спустившись по лестнице, он сделал шаг к выходу, но замер, услышав негромкие голоса в гостиной. Медленно и бесшумно он подкрался к дверному проёму и встал за стеной так, чтобы его никто не увидел. Один голос принадлежал Торину, а другой – незнакомцу. — Я всего лишь защищаю своего племянника, - тихо молвил Торин. – Я обещал их матери, что уберегу от бед и выращу хорошими людьми, достойными нашего рода, - он говорил так низко, что это казалось несколько зловеще. — Но это слишком, тебе не кажется? – печально говорил незнакомый мужчина. – Есть законы мира, которые нельзя нарушать. Есть мужчина и есть женщина – а всё, что иначе, то уже неправильно. Даже если это просто обман, это невыносимо слышать. Трандуил сосредоточился ещё больше. — Не разговаривай со мной так, - почти с болью в голосе запросил Торин. – Как с каким-то жалким извращенцем.. Мы друзья, и ты должен знать, как не терплю я всего этого. Как только Кили остынет, отвлечётся, может даже найдёт себе хорошую девушку, я вышвырну отсюда эту Лесную Фею, так я смогу быть уверенным, что мои племянники не побегут больше в этот мерзкий, аморальный клуб Смауга. Самоконтроль летит к чёрту. Каждое слово высекает в сердце раны. Руки шарят в поиске сигарет, но их нет в карманах. — Я молю богов, чтобы поскорее всё разрешилось. Видеть в своём фамильном доме, где жили мой дед, мой отец, это падшее существо, эту бесстыжую, гадкую особу.. Двалин, как же это больно. Трандуил вскинул ладонь, приложил её к стене и опустил голову. Глаза его заблестели, словно в них попало крошево разбитых белых самоцветов. Внутри что-то протяжно заныло, и левая рука скользнула по груди, будто желая вырвать незримый источник боли. — Заканчивай с этим поскорее, Торин, - с презрительным сожалением промолвил незнакомец, но Трандуил уже не разбирая ни слов, ни дороги побрёл назад, сломленный и раздавленный. Ему было так больно, что надменность истлела. Так больно, что гордость рассыпалась горсткой сверкающих бриллиантов. Он кое-как добрался до лестницы и медленно побрёл по ней наверх. «Ведь Торин Дубощит скоро вышвырнет тебя, потому что ты – глупое ничтожество», - звенело в ушах. Пророчество оказалось верным гораздо раньше, чем это кто-либо мог предположить. — ..мне нужно на встречу к Гендальфу, а ты езжай в офис, и ни о чём не беспокойся, - похлопал Торин Двалина по плечу. — Опять этот хитрый хрыч будет впаривать тебе свои якобы инновационные технологии. Будь бдительным. — Не волнуйся, - усмехнулся тот. – Я уже научен горьким опытом и впредь буду осторожнее. Они вместе вышли на улицу, окунаясь в рассвет. *** Торин вернулся домой, когда солнце уже мочило свой раскалённый докрасна бок в тёмной воде озера. — Бина! – закричал он с порога. – Бина! Домработница выбежала из-за угла, поспешно семеня ногами. — Господин Торин, добрый вечер вам. — Добрый, - ответил тот, вешая свою куртку на крюк. – Я просил тебя сегодня сварить глинтвейн, всё готово? — Готово-готово, - закивала женщина. – Всё, как вы просили. — Хорошо, - он с благодарностью взглянул на неё и шагнул вперёд. - Трандуил у себя или в саду? — Кажется, у себя. Я не видела его весь день. Стучала в обед, чтобы позвать к столу, но он так и не открыл. А я и не стала больше беспокоить, может ему хотелось выспаться. — Тяжёлая ночка, наверное, выдалась, - с раздражением ответил Торин и пошёл наверх. Его кулаки долго колотили по двери комнаты Трандуила, а голос зычно требовал открыть. Никто не отзывался. Нехорошие мысли завертелись в голове, подобно устрашающему и опасному смерчу. Торин дёрнул ручку двери, и та поддалась, раскрываясь. В комнате никого не было. Торин прислушался - вода в ванной не шумела. Он приблизился, постучал пару раз, но затем раскрыл в нетерпении – и здесь никого. Значит, всё-таки куда-то ушёл. Взгляд медленно скользил в задумчивости по стене, пока не напоролся на открытую дверцу шкафа. Тот был пуст. Ни одной вещи не осталось, и исчез серебряный чемодан. Борясь со страхом и сумятицей, Торин выхватил из кармана джинсов телефон, чтобы набрать Кили. — Кили слушает, - ответили ему вскоре на том конце. В уши врезалась резкая, отрывистая музыка. — Где ты? — В клубе.. Не в клубе Смауга, в другом, - поспешил объясниться племянник. — А Трандуил с тобой? — Нет, - тон стал растерянным. – Я с Фили и Ори. Что-то случилось? Ты не знаешь, где он? — Не знаю, - мрачно ответил дядя. – Сбрось мне его номер, хорошо? — Хорошо, - голос Кили стал совсем печальным. Долгая, почти вечная минута ожидания, за которую на ум пришли уйма страшных, животрепещущих версий. Торин помнил, как ждал внизу на диване, уснул, по-видимому, потому что, когда проснулся, заметил запертую входную дверь, подумал, что Трандуил уже вернулся и поднялся досыпать в своей комнате. Спозаранку заявился Двалин, загружая его разговором о том, как одна сорока по имени Даин, принесла, что у Торина живёт Лесная Фея, а потом, объяснил Двалин, ещё и Кили подбросил дров, печально вздыхая о том, что Лесная Фея предпочла ему Торина. Двалин, будучи лучшим другом, принял всё, естественно, близко к сердцу и приехал выяснять, что к чему. Новое смс высветилось конвертиком, пронзительно пискнув. Торин сразу включил дозвон на присланный номер. «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети, - сообщил приветливый, но равнодушный женский голос. – Если у вас есть сообщение, оставьте его после звукового сигнала». — Трандуил, где ты? Перезвони мне срочно. Нажал на сброс и тяжело вздохнул. Взгляд его снова вернулся к пустому шкафу, намекающему раскрытой дверцей. Что тут вообще происходит-то, чёрт возьми?! Резкое пиликанье вновь заставило сердце пропустить удар и, сильно сжав трубку, не разобравшись, Торин глухо ответил: — Трандуил? — Нет, Торин, это Кили. Ну что? — Телефон отключен. — Да, я тоже звонил, - упавшим голосом сообщил племянник. – Мы с Фили сейчас приедем. — Зачем? — Я слышу сильное беспокойство в твоём голосе, - и он отключился. Сидеть и ждать?! Чего?! А вдруг тот маньяк уже разделывает его в какой-нибудь подворотне?! Тяжёлые, зверские мысли заворочались, как тысячи противных личинок. Торин точно не будет находиться в бездействии, и медлить он не собирался. А дальше всё было очевидно. Сильная разборка в клубе Смауга с погромом и мордобоем в попытке узнать, где Трандуил. Метания по городу в тщетных стремлениях найти. Привлечение всех своих друзей и родственников посредством звонков и их недоумённые голоса, потому что они искренне не понимали, зачем Торину искать пропавшую Лесную Фею. Двалин заверил всех, что там имело место быть воровство, и наглый транс, воспользовавшись гостеприимством, взял что-то ценное. Слухи множились, а истинных причин никто не знал. Больницы, морги, отели – каждодневная проверка. И больше всего пугала неизвестность. Торин бил кулаками стены, бесцельно бродил по городу вечерами, пытаясь вычленить в безликой толпе серебристый плащ, длинные, светлые волосы и холодные, аквамариновые глаза. Но хуже всего были долгие и пустые ночи. Иногда Торин приходил в его спальню. Представлял, как он спит здесь, на этой кровати. Как курит и смотрит сквозь окно на далёкие, яркие звёзды. Проще было бы сказать, что Трандуил сбежал к кому-то другому, и тогда становилось чуть легче. За этим крылась одна простая причина. Если у него кто-то есть, то этот кто-то, возможно, сможет защитить его от маньяка. *** А дни летели. Их подгоняло нетерпеливое, вечно спешащее время, заставляющее раз за разом солнечный диск опускаться за тёмную гладь озера. Торин каждый вечер приходил сюда. По каменной дорожке, мимо архаичных фонарей, за куст сирени, к чёрной воде. Что-то изменилось. Не было прежнего очарования. Не играло перекатами пенных барашек озеро. Ветер не приносил благоухания роз. Не было слышно магического шепотка листьев. Над камышами не летали светлячки. Торину не хотелось утратить последнюю связь, ту последнюю ниточку, связывающую его с Трандуилом, и он, раз за разом слал ему на уже давно мёртвый номер сообщения. И каждое начиналось с сообщения «Где ты?». В них не было признаний или просьб вернуться, но он рассказывал о том, что он ищет его день тот дня. Это было полное низложение гордости, но ему было всё равно. Никто этого не видел. Никто этого не знал. В эту ночь, стоя у озера, Торин рассказывал, как только что вернулся из морга, куда его вызвали на опознание, ибо парень, которого нашли, был по описанию очень похож на Трандуила – длинные, светлые волосы, голубые глаза, светлая кожа. У Торина появилось с десяток седых волос, пока он стоял в коридоре, ожидая, когда его позовут. Кили и Фили порывались зайти сами, но Торин никому не позволил. Тот человек был совсем юн, и его лицо в посмертной маске выглядело обречённым, а Торин всё равно едва не заулыбался от радости, стоя там, в месте боли и скорби. Это был не Трандуил. Просто какой-то незнакомец, которого изнасиловали и убили, задушив проводом. Несчастная жертва, чьи длинные светлые волосы и изгиб рта так напоминали Лесную Фею. И Торин был так обрадован, что не нашлось места для жалости к незнакомому юноше. Он помотал головой, отвечая патологоанатому, что не подтверждает разыскиваемого. И тотчас вышел. Кили вскочил с сиденья, как ошпаренный, как только дверь распахнулась. У него заблестели от радости глаза, едва он увидел, как отрицательно качнул головой дядя. Фили приобнял брата и взъерошил волосы на макушке. Торин совершенно не помнил, как добрался до своего дома, но вот он здесь, у озера, рассказывает всё равнодушному автоответчику на мёртвой сим-карте. Зато стало легче, и он всё-таки испытал жалость к тому, чей труп увидел сегодня. Его ведь тоже, наверное, кто-то ждал дома. И теперь уже не дождался. Он вернулся в дом почти в полночь, поднялся к себе, принял душ и завалился спать. Очнувшись от нестерпимого, белого солнца, Торин не сразу сообразил, где находится. Будь его воля, он бы снова уснул, потому как всё ещё чувствовал сильную усталость, но солнце так назойливо просовывало свои лучи между шторами, что возможности спокойно спать дальше не представлялось. Торин нехотя поднялся, подошёл к окну и обнажил его, двумя резкими рывками дёрнув ткань. Солнце было абсолютно белым и так болезненно резало глаза, что пришлось зажмуриться от такой неестественности. Оно напоминало резкий свет ламп в морге. Их свет вызывал такую же резь. Торин хотел было выйти из комнаты и спуститься вниз, но не нашёл свой халат на привычном месте. Оказалось, он просто сполз с кресла и валялся подле его гнутых ножек. Запахнувшись как следует, Торин вышел за дверь. Странный, лёгкий шепоток пробежался по стенам, отскакивая от них и теряясь в самом конце коридора. Он был похож на шёпот листьев в ночи, той самой, когда Торин и Трандуил занимались любовью на берегу озера. Но в этот раз был нехорошим. Торин нахмурился и двинулся направо, в конец коридора, где и находилась комната Трандуила. Дверь почему-то была приоткрыта, и оттуда тоже лился нестерпимый белый свет, ложась на пол чёткой длинной полосой. Торин огляделся, прислушался, толкнул дверь и замер от звука льющейся воды в ванной. Боги, он вернулся! Вернулся! Не помня себя от радости, позабыв все нормы приличия, он бросился на звук, распахнул дверь и.. Цвет лавиной обрушился на него – багряный, яркий, в который окрасилось всё вокруг. Стены в потёках красной крови, вода, разливающаяся по полу, точно подкрашенная алой акварелью — всё это смешивалось одним-единственным оттенком, вызывающим отторгающий ужас. Трандуил сидел, прислонившись спиной к стене душевой кабины. Его волосы, длинные и прекрасные, все были забрызганы собственной кровью, и его лицо с прикрытыми веками, и руки, и ноги – всё. Из тонких порезов на запястьях, струйками стекала кровь. Рядом, в луже, смешанной из воды и крови, валялось сверкающее металлическим отблеском, лезвие ножа. — Проклятье! – заорал Торин. – Ты что наделал, твою мать?! Его зубы лязгали, из груди вырывались жуткие хрипы, словно это он задыхался в лапах смерти. Везде кровь, кровь, кровь.. На стенах, и уже на потолке, на некогда белоснежном поддоне, на полу. Капли, потёки, брызги.. — Бина-аа!!! – снова заорал он не своим голосом, не отрывая взгляда от Трандуила. – Бина-ааа!!! Чудовищная боль разрывала грудь изломанными когтями, и, казалось, в мозгу отпечаталась ужасающая картина багряной комнаты и окровавленного тела, прислонившегося спиной к стене в душевой кабине. — Бина-аааа!!!!!!!!!