Пророчество

Серые глаза открылись. Даже через тёмную портьеру было видно вспышки молний за окном. Но разбудили райвенкловца не они, а сильный, как никогда, грохот грома. Ещё ни разу за пять лет учёбы в Хогвартсе Скорпиус не видел такой бури. На мгновение даже вспыхнула мысль, что природа понимает его настроение. Часы показывали четыре часа утра, но спать почему-то не хотелось. Если быть откровенным, не хотелось уже ничего. Бормоча «Люмос ноктем», парень выбрался из кровати и обернулся. В тусклом свете заклинания ночного виденья всё казалось серым. Особенно два сгустка серости, которые смотрели на него из зеркала. Это всё лишь усиливало апатию до хоть каких-то явлений внешнего мира. Юноша уже забыл, как звучит его смех. Ничто не приносило радости. Родители, которых Скорп ни больше, ни меньше, обожал, стали относится к нему заметно прохладнее и более отстраненно с тех пор, как он пошёл на первый курс. Хоть они и пытались не подавать виду и прямо об этом не говорили, но было видно, что семья Малфоев разочарована тем, что их наследник сломал давнюю традицию и оказался не на змеином факультете. Учёба, которая так захватывала его в начале, начала внушать тоску. Она давалась слишком просто. И даже сам процесс изобретения новых заклинаний уже не казался таким притягательным, хоть иногда удивлённые лица профессоров и вызывали самодовольную усмешку. И даже когда летом юный волшебник получил из школы письмо, из которого выпал значок старосты, утешил его лишь тот факт, что наконец-то он сможет убедить директора МакГонагалл выделить ему собственную комнату без соседей, даже без использования зелья симпатии, рецепт которого юноша вычитал в домашней библиотеке, которая аж ломилась от тяжести запрещённых книг по зельеварению. Укутавшись в одеяло, парень сел около окна и стал следить за каплям дождя, пытаясь угадать, которая из них быстрее добежит до низа стекла. Он не заметил, как гром чуть затих и равномерный стук капель дождя заставил его уснуть в кресле, притулившись щекой к стеклу окна. Проснувшись от заклинания-будильника, парень встал и размял шею, которая успела затечь из-за неудобной позы. Настроение упало ещё ниже, когда Скорпиус вспомнил, что ему снилось. Это была единственная яркая краска, которая разбавляла серость школьных будней. Два ясных зелёных омута, которые он постоянно видел за Хаффлпаффским столом, когда не старался не пересекаться взглядами в том направлении. Когда наследник Малфоев осознал, что из-за грехов его предков большая часть детей избегает с ним любой связи и что друзей будет найти нелегко, он создал около себя будто бы невидимый барьер из холодности и напускного аристократизма. Поэтому, спустившись на завтрак и заняв своё излюбленное место за райвенкловским столом столом, спиной ко всему залу, юноша приступил к трапезе. Наложив в тарелу любимую цветную капусту, Скорп поднял взгляд на потолок. «Какое яркое солнце, — подумал он, — и после такого ливня. Как было бы чудесно сегодня сесть на метлу». Увлечение полетами, как и любовь к зельеварению, Скорпиус унаследовал от отца. Часто ветер в волосах и скорость помогали забыть обо всём и просто расслабится. И если быть откровенным, не один он любил летать по выходным. — Господин Хорёк-младший, не хотите ли Вы потешить нас, простолюдинов, своим присутствием на квиддичном поле и потратить на нас кроху своего драгоценного времени? — внезапно прозвучал голос за спиной. — Отстань, Поттер. И даже не пытайся выдавать из себя интеллигента. В такие моменты ты выглядишь как гипогриф в свадебном платье, — пытаясь не выдать свой дрожащий голос, райвенкловец обернулся и увидел прекрасную, искреннюю улыбку. — Ой, да брось, Малфой. Не ломайся как ветка на которую наступил Хагрид. Я знаю, как ты летаешь. Жду тебя на стадионе в обед. А если не придёшь — украду твою метлу. — Хотел бы я посмотреть, как ты отвечаешь на вопросы дверей в нашу башню. Я бы долго на это смеялся. Даже твой отец без подсказки не смог этого сделать, хоть он и был, по правде говоря, не глуп, раз смог победить мощнейшего тёмного колдуна всех времён. — Ну конечно, где нам, холопам, до Вашего Равенкловского Высочества. Но в квиддиче я тебя разгромлю, как мой, по правде говоря, неглупый отец твоего. Зелёные глаза блеснули, и вот Скорпиус вновь сидит тет-а-тет с собою. Но день уже не казался таким ужасным, каким казался каких-то пять минут назад. А ещё, несмотря на всю окружающую магию, на уроки прорицания, которые стали довольно-таки успешными, когда их в Хогвартсе стал преподавать кентавр Фиренце, молодой Малфой только в этот момент уверовал в вещие сны.

***

После обеда погода была такая ясная, как и с утра, но ночной дождь ещё не успел высохнуть до конца, а, значит, квиддичное поле выглядело так, будто было усеяно мелкими бриллиантами — капли воды переливались в лучах солнца. Но этой красоте не слишком радовался Скорпиус, который вот уже двадцать минут сидел на трибуне, закутавшись в плащ. «Как я мог ему поверить? А ещё Равенковец, тоже мне! "Ум безграничен», а повёлся на такую дурость, — злился он на самого себя. — Понятно же, что Поттер не позвал бы меня полетать просто так. Но мог хотя бы придумать что-то более оригинальное, чем просто заманить меня сюда и не прийти самому». Уже вставая, чтобы идти обратно к замку, молодой Малфой заметил какое-то движение внизу. Опустив взгляд на поле, парень увидел Альбуса, который шагал в его направлении, при этом держа в руках какой-то сундук. Пытаясь не выдать свои эмоции, Скорпиус натянул на лицо привычную маску и спустился с трибун. — Ты опоздал. Если у тебя была цель дождаться пока я тут заболею, то должен тебя разочаровать — согревающее заклятье ещё ни разу меня не подводило, — сказал он, подходя к юному хаффлпаффцу. — И тебе здравствуй. Я тоже рад тебя видеть, — подчёркнуто вежливо, ответил тот. — Должен был задержаться, чтобы забрать вот это. Альбус поставил на землю сундук, который всё это время нёс в руках, и открыл его, продемонстрировав Малфою четыре квиддичных мяча. — Но ведь студентам запрещено их брать для личных тренировок, — не смог сдержать удивления Скорпиус. — Правду говоришь. Но ведь должны быть хоть какие-то привилегии из-за того, что твой брат — хоть и паскуда с завышенной самооценкой, но всё же капитан квиддичной команды? — с гордостью ответил Поттер. Было видно, что хоть он и называет старшого брата «ласковым» словом, но всё-таки гордится его успехами. — Давай уже начинать, так хочется сесть на метлу. Но жди, как и обещал — должен дать тебе форы. Улыбаясь, Альбус достал из коробки снич и протянул его райвенкловцу. Но в момент когда пальцы Скорпиуса тронули золотистый мячик, его разум будто бы обдало током. На секунду у него даже начало двоится в глазах, а в следующую секунду снич вырвался из пальцев и с небывалой скоростью улетел куда-то за границы поля. Не теряя ни секунды, молодые люди оседлали мётлы и помчались вдогонку. — Джеймс меня убьёт, — смог перекричать ветер Альбус. — О нет, только не это! Маленькая золотистая точка впереди явно двигалась в направлении запретного леса. Но внимательно присмотревшись, Скорпиус заметил нечто странное в поведении снича. — Давай лететь медленнее. Я должен нечто проверить, — не отводя взгляд од мяча произнёс он. — Ты в своём уме?! Да за потерю снича нам обоим светит неделя наказаний! И не только нам — у Джеймса могут отобрать пост капитана! — гневно воскликнул в ответ Альбус. — Доверься мне хоть раз, прошу. На несколько секунд Малфой оторвал взгляд от точки впереди и посмотрел в глаза Поттера. Подумав, тот кивнул и замедлился. — Посмотри, — Скорпиус вновь смотрел на мяч, снич летит от нас на том же расстоянии, что и раньше. Он не пытается убежать. Он нас куда-то ведёт. И в самом деле, золотой орешек и не думал увеличивать отрыв, но всё-таки оставался на недоступном расстоянии. — Я и не думал что Лес настолько огромный, — ещё через полчаса полёта проронил Альбус. — Я тоже. Но мы уже снижаемся. С тех пор как Скорпиус высказал свою последнюю теорию, он не сказал ни слова. С каждой дальнейшей минутой полёта он становился всё более и более хмурым. Подозрение, что их куда-то заманивают, всё ещё не покидало голову райвенкловца, но забыть о сниче и вернутся они не могли. К счастью, снич и вправду снижался, но не успели юноши приземлиться, как мячик исчез в корнях старого, ветвистого древа. Ребята молча переглянулись и полезли за ним. Засветив палочки, они увидели долгий проход, который становился всё шире и шире. Не успели они пройти вглубь и ста метров, как свет от Люмоса вообще стал не нужен, ибо коридор заливал какой-то мерцающий свет синих и жёлтых оттенков. А ещё через некоторое время они вошли в пещеру, где и увидели источник этого мерцания: в противоположной от входа стене было инкрустировано два больших, драгоценных камня соответствующих цветов, которые и рассеивали вокруг себя этот дивный свет. Рассмотрев всё вокруг, ребята увидели что-то, что напоминало античный храм: полуразваленные арки и колонны, постаменты и какие-то статуи, которые изображали двух женщин. Присмотревшись получше, Скорпиус узнал их лица: он не раз видел их на страницах «Истории Хогвартса». Было бы странно, если бы в этой книге не было портретов основательниц магической школы. Снич спокойно лежал на подъеме рядышком. Как только Малфой забрал его и спрятал в карман, синий камень в стене вспыхнул ещё ярче и откуда-то послышался высокий женский голос:

Когда была юна совсем, и не взошла моя заря, Самое главное откровенье внезапно увидала я. Мне виделось, как прокрутились вперёд часы Появился студент, что поразит приливом сил. Он будет мудрый и богатый, но не пройдёт и двадцать лет, Как станет он, против своей же воли, причиною всех страшных бед. В сердце тихого ребёнка, змея одиночества вползла. И никто не увидит на свете грязнее и свирепей зла.

Синий камень погас, но вдруг вспыхнул жёлтый и юноши услышали другой голос, мягче и теплее:

Но не волнуйтесь, и не рыдайте, ведь шансы на спасенье есть Изменит всё великая сила, что помогает всем нам взлезть. Эта сила — желанье к дружбе. Это искренность, что спасёт свет. Её зернышко прорастёт в них и уничтожит вмиг сорняка цвет.

Другой камень погас вслед за первым. Ещё некоторое время юноши стояли в абсолютной темноте не в состоянии сказать и слова. — Нам… нам нужно возвращаться, — прошептал Скорпиус как только снова обрёл дар речи. — Э-э-э, да. Как думаешь, что это было? Люмос, — засветил палочку Альбус. — Не знаю. Но я не заставляю тебя говорить со, мной если ты не хочешь. Не думаю, что стану из-за этого… злым. — Знаешь, Скорпиус, — впервые назвал райвенкловца по имени Поттер, — я и до того не понимал, почему мы должны ругаться только из-за того, что наши родители грызлись друг с другом. Ну, что скажешь? Альбус протянул руку. Малфой на миг замялся, но всё-таки пожал её. В эту секунду уже знакомый ток пробежался по телу райвенкловца, и молодые люди увидели, что опять стоят на средине квиддичного поля, а между их руками трепещут крылышки золотого снича. Серые глаза встретились с зелёными. Достигнув немого согласия, юноши решили, что на один день приключений им достаточно и медленно двинулись в направлении замка. И хоть в школе никто так и никогда не узнал, что стало причиной, но с того дня двое таких разных, но в чём-то всё же таких похожих подростков, стали настоящими друзьями.