"Hey babe. How's it going?"

От монотонной лекции о постановке кадра и выстраивании композиции Питера отрывает вибрация айфона. На экране блокировки высвечивается оборванное уведомление: “Папочка🔥💞 прислал вам сообщение”. Питер вздёргивает бровями и, улыбаясь, разблокирует смартфон. “Эй, детка. Как учёба?” Следом идёт фотография: лица не видно, но, очевидно, Тони хотел показать другое. Он стоит в примерочной в новом костюме: насыщенного цвета бордовые брюки, заправленная в брюки классическая белая рубашка, чёрные лакированные оксфорды. Пока Питер завороженно разглядывает фото, приходит ещё несколько: “Детка?” На одной Тони перекинул через предплечье пиджак в цвет брюк, а на второй также подтягивает одну штанину, чтобы было видно носки: достаточно синие, чтобы различать оттенок и сочетание с костюмом, и достаточно тёмные, чтобы не перетягивать на себя внимание. На третьей на нём всё тот же костюм, но вместо белой рубашки — чёрная, вместо лакированной кожи — замша темно-синего цвета, почти сливающаяся с цветом носков. “Детка, ты живой? Хочешь, чтобы я купил это?” Питер не может выдавить из себя ничего, кроме: “🤤 “ Тони молчит. “Папочка, пожалуйста. Пожалуйста.” Питер ёрзает на месте, ощущая в паху нечто среднее между покалыванием и щекоткой. Ему уже хочется потрогать себя. От Тони приходит ещё одна фотография: “Какой из?" На фото у консультанта на локте висит три галстука: темно-синий, чёрный, золотой. Питер отвечает незамедлительно: “Золотой для чёрной рубашки. Темно-синий для белой. У тебя много чёрных галстуков.” “😏😏” “Я. Такой. Твёрдый. И я едва видел тебя в этом костюме.” “Хочешь ещё?” “Я хочу встать перед тобой на колени и… опиши ткань пиджака.” “Она такая мягкая и гладкая, что её не хочется переставать трогать. И в этих штанах так тесно… и эта рубашка...” “Я знаю, как сильно ты ненавидишь рубашки.” “Я знаю, как сильно ты любишь рубашки на мне.” “Какой галстук ты выбрал?” “Оба.” Питер закусывает губу, представляя. “Можешь подобрать меня после пар? Я не могу пропустить эту, но могу пропустить следующие две.” “Кто говорил, что будет прилежно учиться?” “Хочу, чтобы ты наказал меня, папочка.” “О, я могу наказать тебя. Если хочешь этого”, Питеру внезапно прилетает фотография эрегированного члена с кольцом за яйцами, прямо в этих новых бордовых брюках. Питер быстро сворачивает приложение и оглядывается по сторонам, будто делает что-то незаконное. Если его поймают однокурсники… он и без того готов ползать у Тони в ногах. Приходит продолжение фразы, которое Питеру всё-таки приходится посмотреть: "Тебе лучше не пропускать ни одной пары.” “Я так возбужден, папочка, пожалуйста. Только в этот раз. Ты знаешь, как сильно я люблю твои костюмы.” “Нет.” “Я бы позволил сделать тебе всё, что угодно.” “?? Разве есть ещё что-нибудь, что ты (не) хотел делать? Чего мы не пробовали?” “...я не хотел уговаривать тебя о сексе, когда я сижу посреди аудитории, и кто угодно может увидеть нашу переписку?” “О, каким позором это было бы для тебя.” “Тони.” “Ты знаешь, что как минимум половина этой аудитории и без того думает, что мы трахаемся, и что я купил тебе место в университете?” “Хочешь, чтобы все в действительности узнали, что мы трахаемся?” Тони молчит. “...твою мать, Тони, в джинсах так тесно, и я даже не могу себя потрогать. Чёрт. Я даже не могу выйти из аудитории.” Всё ещё тишина. “Я бы отсосал тебе прямо в машине, особенно, если бы ты забрал меня сейчас. А потом мы бы добрались домой, и я бы уселся к тебе на колени. Я бы… я бы раздел тебя так медленно, а потом ты бы связал мне руки одним из новых галстуков. Я бы стонал и ёрзал, и умолял бы выебать меня. И разрешил бы тебе кончить в меня.” Тони вроде начинает писать, но тут же замолкает. “Используй меня, папочка.” “Мне всё ещё надо встретиться с несколькими людьми.” Питер готов выть. Ему хочется самому найти Тони и урвать хотя бы 10 минут. Или хоть бы вырваться в туалет и позвонить ему. Нет ничего лучше настоящего секса, но если никак, то Питер готов слушать любые грязные разговоры, которые Тони может ему предложить. “Я абсолютно, невероятно ненавижу тебя. Ты просто ужасен. Я хочу, чтобы ты выебал меня так сильно, я хочу, чтобы ты трогал меня, я хочу... “ Ему так сильно хочется запустить руку себе в штаны. Ему хочется, чтобы Тони связал его и мучил, пока он сам не начнет умолять об оргазме. “Я хочу, чтобы ты остался полностью одетый, чтобы я мог чувствовать голыми бёдрами ткань твоих штанов, пока ты дрочишь мне. Я хочу не иметь возможности пошевелиться без твоего одобрения. Я хочу твою горячую сперму во мне.” “Я могу прислать тебе видео.” “Я не могу выйти в туалет, чёрт возьми. И я не могу отдрочить себе.” Тишина. “Ставлю на то, что ты там катаешься по городу и мастурбируешь, мастурбируешь, мастурбируешь.” Тони присылает ему анимированное изображение, где расстёгивает ширинку на брюках и гладит себя через трусы. Даже его черные трусы сочетаются с бордовыми брюками, и за это Питер любит его ещё сильнее. “Я даже не могу сосредоточиться на этой лекции. Пожалуйста, дай мне присоединиться к тебе. Я могу вернуться к последней паре и пропустить всего одну. Я так возбужден, пожалуйста. Используй меня.” Тони задумывается, судя по молчанию, и Питер готов молиться даже Тору, чтобы всё получилось. “Я могу быть у тебя через 20 минут.” “У меня пара будет идти ещё полчаса.” “Договорились.” “Тони.” “Что?” “Не развлекайся там один, подожди меня.” Через двадцать минут приходит фотография, где Тони уже не на заднем сидении, а за рулём. “Ты отпустил Хэппи?” “А ты хотел тройничок?” “Тебе лучше пересесть обратно на заднее сиденье.” Тони присылает фото с расстегнутой ширинкой, где отчетливо видно, насколько он возбуждён, а покрасневшая головка выглядывает из-под резинки трусов. “Хочешь лизнуть его, детка?” Питер с нетерпением убирает айфон в карман и, когда звенит звонок, пулей вылетает из аудитории и так же быстро влетает в машину Тони. Он хочет сказать, как сильно он ненавидит и хочет Тони, но замирает, когда видит его в этом бордовом костюме, ещё и за рулем. Тони смотрит на него с абсолютно нечитаемым, почти пустым выражением лица. Это лишь маска, на случай, если их поймают вместе. — Пристегнись. Они стартуют с парковки, как только раздаётся щелчок ремня безопасности, а люди на время перерыва лениво начинают вылезать на воздух. — Куда мы едем? Тони, наконец, тепло улыбается ему: — Домой. Или на ближайшую подземную парковку, как думаешь? Питер раздвигает ноги и расстёгивает джинсы. Он кладет руку на бедро Тони, но быстро скользит по мягкой ткани к застёгнутой ширинке. Тони едва заметно вздрагивает. — Тебе надо было брать брюки на размер больше. Или другого кроя. — Что, в жизни выглядит не так круто? — Слишком тесно. — Они хорошо сидят. Просто кое-кто со своими разговорами… — На тебе по-прежнему кольцо? — Нет. Я кончил и снял его. — Я же просил подождать. — Я недостаточно твёрдый сейчас? Питер признается нехотя, но впечатленно: — Ты такой твёрдый, что я могу не просто чувствовать тебя через ткань, но видеть это. Питер проскальзывает рукой к себе в джинсы, с усилием останавливая себя от чего-то ещё. — Я могу кончить прямо сейчас. Тони бросает на него любопытный взгляд, но ничего не говорит. — Папочка? — Мм? — Я хочу поехать домой и чтобы ты использовал меня во все щели. — Ты такой кинковый. На одном из светофоров, пока горит красный свет, Питер тянется за поцелуем. Тони с удовольствием поддаётся, на мгновение отвлекаясь от дороги. Он пропускает загорающийся зеленый, из-за чего сзади стоящая машина громко и долго им гудит. Питер улыбается через поцелуй, усаживаясь обратно: — Забавная штука: я был жадный до секса в пятнадцать, но большинство кинков приобрел в отношениях с тобой. Посмотри на нас теперь. Газуя и ухмыляясь, Тони лезет к нему в трусы. Питер предупреждающие хватает его за запястье, но Тони лишь спокойно стряхивает его руку. — Ты такой очаровательный, ты знаешь об этом? Расслабься, у тебя встаёт за пару минут, — они едут по направлению к дому, и Питер узнаёт эту дорогу. — Как насчет ты — мне, я — тебе? — Шестьдесят девять? Питер откидывается на спинку сидения, пока Тони большим пальцем растирает сочащуюся смазку. — Ага. — На тебе же ведь всё те же трусы? — К чему ты клонишь? — Пиджак надеваю я, а гал… Тони. Он не договаривает, когда Тони проходится рукой по всей длине вниз. Это больше похоже на шипение, чем на стон удовольствия, и Тони резко убирает руку, извиняясь. Он и сам понимает, что дрочить сухой рукой по сухому члену — так себе идея. — Извини, больше смазки только дома. Питер втягивает щёки и кусает изнутри, просто, чтобы отвлечься. — Как я уже сказал, пиджак надеваю я. Ты повязываешь мне на шею свой галстук, а вторым связываешь мне запястья. — И? — И, раз ты можешь не раздеваться, ты трахаешь меня на весу к себе спиной. Или ты можешь сесть на стул, и я заведу руки тебе за шею. Ты сидишь и держишь меня за галстук, а я двигаюсь сам. — Души мен, — голос у Тони отчего-то звучит хрипло, не договаривает, и он прокашливается. Повторяет: — “Души меня, папочка”? — Контролируй меня, папочка. Используй меня, папочка. Накажи меня, папочка, ибо я не собираюсь возвращаться сегодня обратно. Тони смотрит на него осуждающе. — Что, ты не хочешь меня отшлёпать? Он думает, пока Питер застёгивает джинсы на ремень. — Ты знаешь, Питер, ты такой интересный. Интересный, яркий, умный, но иногда я до сих пор удивляюсь, насколько при этом ты развязный в сексе. Я бы никогда не подумал, если бы не знал. Если бы только кто-нибудь из твоих друзей мог представить себе это. А твоя тётя? А возможные заголовки в газетах, если бы пресса умудрилась засунуть свой нос в нашу спальню? — Железный человек и его эмоциональный молодой любовник любят пожёстче? Тони издаёт нервный смешок. Они заезжают на парковку, когда Питер по-доброму передразнивает его: — Расслабься, мой парень пока ни разу не жаловался на мои предпочтения в сексе. И, чисто технически, мы можем превратить любое место в нашу спальню, если бываем там вдвоём. Тони успевает хлопнуть его по заднице, когда Питер вылезает из машины. Не то, чтобы Питер был не прав, но под влиянием Тони он продолжает становиться всё более… нахальным? Когда Тони вылезает за ним следом, Питер может буквально очертить взглядом его стояк и присвистывает: — Уверен, что ты ещё в состоянии ходить? — Хочешь помочь? Питер вмиг оказывается рядом с ним и гладит по бёдрам; ткань брюк настолько мягкая и скользкая, словно шёлк, что Питеру кажется, будто он может чувствовать кожу прямо так, не раздевая Тони. Привыкший чувствовать пальцами, он запоминает это ощущение, словно откровение, прижимаясь к Тони: — Нам даже не придется чистить салон. — О, правда? Тони берёт его на слабо, но Питер, целуя его и улыбаясь, подталкивает Тони к задним сидениям. Он заставляет Тони улечься и, спуская штаны с трусами чуть ниже колен, говорит: — Просто убедись, что кончаешь мне в рот. Он подмигивает и обхватывает губами головку. Тони не в силах долго смотреть на это. Он ждал всё утро, и даже пара оргазмов не смогли уберечь его от того, чтобы перестать возбуждаться при мыслях о Питере. Он знает, что не променял бы этот горяченный рот, этого жадного и умелого мальчишку ни на что на свете. Он хватает Питера за волосы и подаётся вперёд, он стонет и толкается глубже. Они встречаются взглядами, когда Питер издаёт приглушённый смешок и улыбается, и оба знают, что именно так выглядит счастье. 01.10.2018.