Загадка "Курьера"

      Собственно, в чем тут загадка? Фильм о подростках — так однозначно определяют его зрители на Кинопоиске, где у «Курьера» довольно высокий рейтинг, около восьми. Мало ли у нас хороших фильмов о подростках? Но в отношении «Курьера» слишком часто в комментариях звучит фраза — «фильм хороший, если не пытаться понять логику главного героя». Я всегда считала, что понять можно кого угодно, если приложить усилия, с этой мыслью и села смотреть. Чем больше смотрела, тем больше у меня росло недоумение. Это фильм о подростках? Монотонно изъясняющиеся и равнодушные герои фильма кто угодно, только не подростки восьмидесятых, девяностых, да каких угодно годов. Это вообще не дети. Они не одержимы гормонами, жаждой жизни, борьбой с косным укладом или наоборот, стяжательством материальных благ. В них нет ничего, что свойственно молодым людям, открывающим взрослую и ранее запретную жизнь. Тогда кто они? И что вообще происходит в фильме?       Первое подозрение у меня закралось в момент, когда Иван писал автобиографию для приема на работу на должность курьера. Она эпична и есть в сетевых цитатниках. Копирую сюда: «Я родился в провинции Лангедок в 1668 году. Мой род, хоть ныне и обедневший, принадлежит к одним из самых славных и древних семейств королевства. Мой отец, граф де Бриссак, сражался в Голландии в полку господина Лаваля, был ранен копьем при осаде Монферрата, на стенах которого он первым водрузил королевское знамя. До 17 лет я жил в родовом замке, где благодаря заботам моей матушки баронессы де Монжу был прилично воспитан и получил изрядное образование. Ныне, расставшись со своими дорогими родителями, дабы послужить отечеству на поле брани, прошу зачислить меня в роту чёрных гвардейцев его Величества». На минуточку, несколькими сценами ранее Иван косноязычно провалил экзамен по истории.       Потом подозрение у меня укрепилось, когда после сцены с питьем духов Ивану становится плохо, и он видит сон. Что за сон? Отделанный камнем подвал и мраморный бюст отца, к которому Иван идет по осколкам стекла.       — Как дела, старина? — спрашивает каменная голова.       — Все нормально, папа, — спокойно отвечает Иван.       И последний штрих добавил герой Меньшова, который на вечеринке вдруг впадает в необъяснимое бешенство, говоря о своем сыне. По его мнению, сын ведет себя странно (хотя питье из банок концентрированного молока — не та вещь, которую родители не могли бы простить ребенку). Но сын не может объяснить, зачем он это делает («начнешь с ним разговаривать — молчит, учиться не желает, работает кое-как», чемпионом по дзюдо тоже не желает становиться), и на вопрос отца, на кой черт тот тогда качает трицепсы, вместо ответа расплющивает банку в руке. «Вот объясните мне, что это все значит?» — вопрошает герой Меньшова. При этом в его голосе даже не столько злоба, сколько самый настоящий страх — нормальная реакция нормального человека.       Предлагаю еще дополнительно посмотреть на антураж, в котором происходят сцены фильма. Вырваные из контекста столичной жизни пустые улицы, лишенные прохожих дорожки парка, по которому катается Иван на скейте Базина, глухой забор за окнами редакции (и именно поэтому нельзя открыть окно), безлюдный карьер, в котором дергаются в брейк-дансе подростки с отсутствующими лицами. Все места событий словно существуют сферично в вакууме, что поддерживает проходящий через весь фильм роботический саундтрек. Это не места, а локации, и моя версия такова — в фильме показана киберреальность. Виртуальная реальность или реальность сновиденческая, и герои не живут в ней, а перепроживают жизнь, вот откуда эта усталость и обречённость в действиях. Перепроживают, конечно, далеко не все, большая часть героев фильма относится к виду NPC, персонажи, управляемые программой игры, но сами они об этом не знают. Это профессор, это его жена, мать, гости за столом, отсюда их непонимание мотивов и целей людей, которые в отличие от них являются игроками. Только игроку в виртуальной реальности можно нести циничную ахинею родителям невесты, петь Алябьева в дуэте с оперной певицей, устраивать пожар в квартире, ловить ягуара в карьере, получить дыроколом по голове и не иметь ни одной ссадины — виртуальная реальность безопасна и безнаказанна, как сон. В ней можно бесконечно делать выбор заново и смотреть, к чему он приведет: например, остаться после развода с матерью, а не с отцом (и тогда отец немедленно исчезает из локации), провалить экзамен и устроиться работать, переспать или не переспать с дочкой профессора, пойти или не пойти в армию. Возможно, герои фильма проходят игру не первый раз, отсюда такая эмоциональная отстраненность от результатов своего выбора. Возможно, они знают, что выбора-то никакого нет, геймплей ограничен. Возможно, это единственное бытие, которое им теперь доступно по причинам, о которых можно бесконечно догадываться по некоторым деталям фильма (мутации, апокалипсис, научный эксперимент), и никакие действия не в силах изменить конечный результат, который всегда один и тот же. А возможно, это своего рода перепросмотр жизни перед смертью (вспомните уродливый шрам у солдатика в парадной форме в финале фильме). Замкнутая реальность, где никакой выбор не влечет разрыва ее непрерывности, нуждается в принципиально ином виде хакеров. Мне кажется, финальный диалог Ивана с Базиным как раз об этом.       — Слушай, Базин, у тебя есть мечта? …       — У меня мечта — пальто купить. …       — (даёт своё пальто) На, носи на здоровье.       — Ты что, сдурел?       — Мне всё равно в армию скоро. Носи и мечтай о чём-нибудь великом.       Фильм был снят до "Матрицы" и до появления теории, что реальность вокруг нас — только голограмма, но художникам часто свойственно предвидение будущего. Думаю, Шахназаров (автор повести "Курьер" и сценария по ней) вполне мог быть из их числа.