Часть меня

... когда ты в лесу, ты становишься частью леса. Весь, без остатка. Попал под дождь — ты часть дождя. Приходит утро — часть утра. Сидишь со мной — становишься частицей меня. Вот так. Если вкратце. Харуки Мураками "Кафка на пляже" *** Туман был везде. В этом лесу, и за горой Рейнир, и в лесах, что росли вдоль всей полноводной Грин Ривер. Джаред шел и думал о тех, кто живет в тумане. О деревьях, которые жадно дышали живительной влагой и подставляли свои ветви под водяную взвесь в воздухе. О животных, которые не любили такую погоду и отсиживались в дуплах и норах. О травах, которые сейчас впитывали воду и росли, росли, расправляли корни и стебли. Джаред сейчас был лесом и туманом сразу. На запястьях из рукавов пробирались наружу зеленые ростки, руки становились бестелесными на глазах. Воздух был пряным и терпким, вкусным. Джаред вдохнул полной грудью и улыбнулся – минута радости, почти настоящего счастья, такого осязаемого и редкого в последнее время. Стоило про это подумать, как в голову полезли прежние невеселые мысли. Он – изгой, а еще и дурак, если снова позволяет себе думать об этом. Джаред зло оборвал росток, который уже успел обернуться вокруг ладони, и бросил его на землю. Сжал пальцы в кулак. По запястью скатилась капля крови. Кожа медленно возвращалась в свое нормальное состояние, розовела на костяшках. Джаред зашагал быстрее. Даже здесь, наедине с собой, он не мог расслабиться и быть тем, кем является. Не мог наслаждаться туманом, лесом и одиночеством, потому что у него нет больше ничего, кроме тумана, леса и одиночества. Ни дома, ни семьи, ни друзей, а только отвратительное клеймо – хомо мимикус. Хомо мимикус – это уже далеко не хомо сапиенс. Насчет разума никто не сомневался, а вот человек ли? Джаред знал все названия себе подобных. Если перевести с латыни - человек подражающий. Вроде не очень обидно, но на сухом языке ученых мало кто разговаривает. Журналисты придумали термин «те-кто-меняются». Среди простых людей не прижилось ни то, ни другое. Народные прозвища были проще, страшней и безысходнее – подражатели, имитаторы, хамелеоны, мутанты, твари. В лесу царила весна. По берегам реки отцветали ивы, роняя в воду крупные мохнатые сережки. Поляны пестрели лесными фиалками, синими, желтыми. На южных склонах оврагов, на солнечных опушках у поваленных деревьев росли грибы-веснянки, сморщенные и ароматные. Грибы охотно покупали на трассе, да и на рынке с ними долго не приходилось стоять. Покупатели не торговались, иногда просили рассказать какой-нибудь рецепт грибного блюда от лесных жителей. Тогда Джаред молча протягивал листок с аккуратно переписанным рецептом грибного рагу и видел – жалеют. Думают, что странный, может, и немой, промышляет собирательством. Пусть. Говорить не хотелось, и даже злости не было. Уже три года Джаред снимал комнату в лесном поселке, в доме у доброй и улыбчивой Марты. Жили в поселке старики и старухи, одинокие, но неунывающие. Дед с мальчишеским именем Эдди, обитавший у самой кромки леса, называл их поселение «Последний рубеж». С хитрой ухмылкой говорил, что отсюда дорога ведет только на кладбище. Как почувствовал себя плохо, так заворачивайся в простыню и ползи в нужную сторону, чтобы других не тревожить. Старушки хихикали, а Джаред отмахивался. Какое кладбище, если дед в свои восемьдесят на лыжах ходил за перевал, стрелять непуганых зайцев, и мог неделю выслеживать рысь, а потом убить ее одним выстрелом в глаз, чтобы шкуру не испортить. Работа тут находилась всегда. Летом Джаред собирал ягоды, грибы и лекарственные травы. Если все собранное лень было продавать на рынке или на трассе, то сдавал заготовителям. Зимой помогал старикам: таскал дрова, убирал снег, ставил поваленные ветром заборы. К Джареду привыкли. Приветливо здоровались, приглашали в гости, угощали нехитрой едой и не обращали внимания на то, что он круглый год ходит в балахоне с длинными рукавами и не сразу научился улыбаться. И Джаред привык. Не шарахался от каждой тени и даже стал думать о будущем. Экономил на еде, чтобы когда-нибудь накопить денег и поступить хотя бы на зоотехника, наверняка где-нибудь поблизости учат этому делу. Учиться можно заочно, а после окончания работать на какой-нибудь богом забытой ферме. Это было самое хорошее будущее, которое Джаред смог себе придумать, чтобы совсем не отчаяться. Быть мутантом невесело. Такие уходили в лесную глушь, жили на отшибе и не высовывались. А как по-другому? Быть подопытным в лабораториях? Участвовать в опытах и исследованиях как биоматериал? Или жить в резервации с несчастными, которые озлоблены на весь мир? Равноправия нет, пусть весь мир кричит об обратном. Семья Падалеки - самая обычная семья, одна из миллионов семей на свете, но в семье не без урода. Если бы мама, или отец, да чем черт не шутит, если бы оба родителя были подражателями, Джаред чувствовал бы себя намного легче. Проблемы у Джареда начались, когда наступило половое созревание. За год вытянулся на двадцать сантиметров. Организм корежило. Прыщи, сальные волосы, мокрые сны – это еще цветочки были. Сердце заболело в пятнадцать. Врачи говорили, что оно не успевает за быстро растущим телом. От стремительного роста кости в ногах ломило по ночам, приходилось пить обезболивающие горстями. В июле ему должно было исполниться восемнадцать, а в мае первое изменение заметила мама. Джаред играл на заднем дворе в баскетбол. Новый мяч отскакивал от ладоней упруго, правильно. Одно удовольствие – посылать его в кольцо. Джаред отрабатывал бросок, повторял: разбег, толчок правой ногой, бросок в прыжке, так, чтобы мяч упал прямиком в кольцо, прокатившись по краю. Солнце грело, но не жарило, не слепило глаза назойливым светом. Джаред наслаждался. Разбег, прыжок, бросок, поймать мяч, развернуться и снова по кругу. Увлекся. Ладони приятно ныли от ударов, тело слушалось, руки не делали лишних движений. Чистое удовольствие. Мама принесла ему сок. Подошла и стояла на краю площадки, любуясь сыном. И вдруг ахнула, уронила стакан. Джаред бросил мяч, подлетел – подхватить, помочь. Мама побледнела, закрыла рот ладонью и крепко обняла Джареда. Джаред обнял ее в ответ и… увидел. Кожа на его руках, до самых локтей, напоминала баскетбольный мяч. Те же сегменты оранжевого цвета, покрытые пупырышками. С этого момента его жизнь стремительно покатилась под откос. Изменения стали постоянными. Почему-то самым неприятным были не они, а то, что Джаред не чувствовал, когда менялся. Стоило увлечься чем-нибудь, и все… Постепенно пришло осознание – его не будут терпеть рядом. Это было страшно. Отец с неприязнью смотрел на сына, который плелся утром на кухню, сонный, с веселыми рисунками, позаимствованными у наволочки, на щеках. Мама утешала Джареда, шипела на мужа, но в доме поселилось отчаяние. Джаред решил уйти в тот день, когда его плечи покрылись настоящей алкидной эмалью после шлифовки и покраски велосипеда. Отец тогда брезгливо скривился, а Меган испуганно пискнула и расплакалась. В рюкзаке поместились смена белья, пара футболок, куртка и ботинки. Джаред не стал прощаться. Мама звонила два раза в месяц, интересовалась здоровьем, рапортовала о пополнении счета. Беспокоилась: - Как твое здоровье? Что ты там ешь? У тебя есть удобная обувь? Напоминала, что медицинская страховка у него в полном порядке, если вдруг что случится, нужна уверенность. Джаред сначала не знал как себя вести. Мама ни разу не сказала: «Возвращайся». И тогда он перестал ждать. Весело говорил: «Привет», спрашивал о Меган, кивал на слова о страховке, обещал: - Мам, ну, ты чего, что может со мной случиться? – а по сердцу будто ножом - уже случилось, к чему это притворство! Деньги он не снимал. Поклялся себе, что не возьмет ни цента, сам проживет. Про страховку не думал, она была на самый крайний случай, которого никогда не должно было произойти. *** Однажды Джареду надоело скрываться. Он рубил дрова на заднем дворе дома Марты. Ему нравилась погода, нравилось работать топором, нравилось, что ярко светит солнце. Его руки покрылись древесным рисунком, а по лицу бегали солнечные зайчики собственного производства. Он не слышал, как подошла Марта. Ее шепот заставил Джареда вздрогнуть: - Ты – из подражателей, - Марта перекрестилась. Тут же испугалась, что обидела, и поторопилась успокоить: - Ты не думай. Я не боюсь таких как ты. Джаред вздохнул. Почему-то захотелось оправдаться: - Это экология. Выбросы в атмосферу, загрязнение водоемов, пищевые добавки и электромагнитное излучение. - Что ты, - старушка махнула рукой, - причем тут экология? Ерунда все это. В нашем поселке много лет назад жила семья. Их дом стоял на окраине, и мы, ребятишки, часто подсматривали за ними. Детей у них не было, зато ее волосы в дождь превращались в маленький водопад. А если он косил траву, то на его локтях иногда распускались ромашки. Взрослые их боялись, а мне казалось, как можно бояться того, кто улыбается под дождем. Джаред слушал и глотал теплое молоко. Марта присела на скамейку. - Ты чего погрустнел? В газетах писали, что сейчас таких все больше и больше. Есть смельчаки, которые хотели бы стать подражателями. - И что в этом хорошего, чтобы хотеть таким стать? – спросил Джаред. - Много чего. Ты не видишь туман, ты его знаешь. И туман знает тебя. Точно так же зеленая трава. Трава – это ты, ты – это трава. Джаред фыркнул. Разве это хорошее? Одни проблемы, вытряхивай потом из одежды сухие травинки. - Ну-ну. Дрова – это я, я – это дрова. Сплошная романтика. - Ты как солнце сейчас. Весь светишься. Джаред посмотрел на руки, кожа действительно неярко светилась. Марта погладила его плечо. - Возле тебя греться можно, - улыбнулась она. - Еще мой дед говорил, что вам даровано большое счастье. - Какое? - Подражатели могут узнать свою настоящую любовь. Сказки. Джаред допил молоко и все-таки спросил: - И как? - Если ты влюблен, то ты меняешься так, как велит тебе любовь. Твое тело будет копировать любимые черты точно так же, как копирует все, чем ты увлечен. Это крохи волшебства, которым владели наши предки. Еще этого не хватало! Джаред представил и невольно содрогнулся. - И где здесь волшебство? – он снова взялся за топор. – Сплошное уродство. Это страшно на самом деле. Кому это понравится? Кто добровольно на такое пойдет? Какой человек будет готов целовать свою недокопию? Одни вопросы. И вообще, что может быть страшнее, чем ужас в любимых глазах? Джареду до сих пор снилась мама, закрывающая ладонью рот, чтобы не закричать. Ну уж нет, спасибо, такого «счастья» не надо. *** С воспоминаниями Джаред не заметил, как прошагал почти три мили. Впереди в зарослях бурлил на порогах впадающий в Грин Ривер Медвежий ручей. Отсюда нужно взять немного вправо, и примерно через милю начнутся Продольные овраги. На склонах оврагов кое-где еще лежал снег, рыхлый и темный, напоминая о прошедшей неласковой зиме. Зимой тоска была острее. Казалось, что серое низкое небо придавливает к земле, и становилось тяжело дышать. Тогда Джаред брал лопату и отбрасывал снег с дороги. Раз в неделю приезжал магазин-фургон, и надо было освободить ему проезд, потому что грейдер добирался в поселок раз в две недели. Вечерами, когда плечи ломило от работы, а в голове приятно шумело от виски, которым его иногда угощал Эдди, Джаред лежал в кровати и мечтал. Унылые мысли оставались погребенными в снегу на обочине дороги, а Джареду как никогда хотелось обычного человеческого счастья - общения, дружбы, любви. О сексе он тоже, конечно, думал. И даже больше, чем позволяло воспитание. Но чаще всего он мечтал о друге. Хотя бы о друге. Которому будет все равно, кто такой Джаред – обычный человек или хамелеон. Который будет смотреть ласково и ободряюще, а не испуганно или безразлично. Который будет шутить, что Джаред совсем обнаглел и похож на лешего с ростками, выглядывающими из рукавов. Который будет любить, потому что Джаред это просто Джаред. Всего этого отчаянно не хватало. В итоге он придумал воображаемого друга. Разговаривал вслух сам с собой, но часто был уверен, что отвечает кто-то другой. В газете, которую подобрал на рынке, с большим интересом прочитал статью о тульповодстве. Приятно было узнать, что воображаемый друг не является психическим отклонением. Джаред видел его: светловолосый, с торчащей вверх челкой, на полголовы ниже ростом и немного младше. Очень любопытный и жадный до всего, чего никогда не видел. Только вот лицо не получалось разглядеть. Имя пока тоже не придумывалось. Джаред оценивал разные имена, но ни одно не подходило. Это не беда, когда-нибудь имя само придет на ум. Для чего нужен воображаемый друг? Просто хотелось поговорить ни о чем и обо всем одновременно. Вот и сейчас они болтали: - Эй, чувак, а ты видел когда-нибудь море? - Видел. С родителями несколько раз отдыхал на Золотом побережье. - И как? - Круто, - Джаред остановился и поднял лицо к небу. – Все время солнце и ветер. И волны пахнут арбузами. - Какие могут быть арбузы в морской воде? - Не знаю, - расхохотался Джаред, - а еще там были всякие нашествия, то божьих коровок, то бабочек. Море вдруг выносило шевелящиеся комки на кромку прибоя, и мы с сестрой собирали насекомых в коробку. Отец говорил, что это ветер подхватывает их где-то на суше, а потом сбрасывает в море. - Ух, ты! Хотел бы я когда-нибудь побывать на море. Джей, смотри, у меня руки загорели, да? "Джей" - так его называли только дома. Джаред обернулся и увидел наконец лицо своего тульпы. Ясноглазый, с веснушками, улыбка несмелая, будто сомневающаяся. Статья о тульповодстве оказалась полезной. У него получилось, и это было очень неожиданно. Джаред шагнул назад, оступился, замахал руками. Ноги сорвались вниз, в овраг, острая ветка воткнулась в рукав на сгибе локтя, разрывая ткань. Тульпа исчез, а Джаред охнул от боли и сжал зубы. Надо было как-то выбираться. *** Весна Дженсена Эклза всегда проходила непросто. Солнце поднималось выше над горизонтом, и у Дженсена начиналась борьба с самим собой. Его влекло в далекие дали, вон из леса, в город, к морю, куда угодно, лишь бы прочь из дома. Но Дженсен точно знал, что стоит попасть в вечную суету мегаполисов или на забитые отдыхающими пляжи, как под самое горло подступит тоска. Все равно через неделю его потянет обратно в глушь. Состоится лихорадочный побег, и будет в который раз принесена клятва, что ближайшие пять лет Дженсен Эклз не вылезет из своего леса. А еще лучше - никогда. Дженсен не был человеконенавистником, а вот суету не переносил. В результате мучительного поиска и попыток приспособиться нашел выход. Заочно закончил факультет лесного хозяйства в университете, филиал которого обнаружился в ближайшем городке, успешно сдал экзамены. Как оказалось, никто на места лесничих в очередь не стоял. В Управлении лесным хозяйством его резюме рассмотрели в течение недели, а через месяц Дженсен получил должность лесничего и обосновался в глубине Западных лесов. Жизнь в одиночестве означала спокойствие и неторопливость бытия. Лес Дженсен любил, работа его не тяготила. В свободное от работы время он слушал музыку, читал, резал по дереву, иногда смотрел сериалы. Интернет в его доме был по праздникам, и не потому что не было связи, а потому что просто не было в нем необходимости. Диски с сериалами Дженсен закупал во время вылазок за продуктами в город, расположенный в соседней долине. Этих поездок вполне хватало, чтобы совсем не превратиться в дикаря. Родители звонили Дженсену по воскресеньям. Отец был тот еще перфекционист, страстный любитель порядка и правил. Раз в неделю, в десять часов утра, что бы ни случилось, Дженсена приветствовал суровый голос отца: - Доброе утро, сын! Рад тебя слышать. Как твое здоровье? Дженсен тоже был рад. Так как он сам был немного странным, то легко прощал отцу все странности, потому что любил его. - Доброе утро, пап. У меня все хорошо. Тут обычно трубку перехватывала мама: - Дженсен, милый, как твое плечо? Признайся, что ленишься готовить и лопаешь одни бутерброды! Не надоело жить в глуши? Ты приедешь к нам хотя бы на недельку? Мы скучаем. Маккензи обещала навестить нас в августе. Ты сможешь вырваться? Она привезет мальчиков. Младший - вылитый дед, представляешь! Дженсен успокаивал: "Да, готовлю", обещал: "Постараюсь приехать", передавал привет семье сестры. Разговор с родителями заряжал его теплом и осознанием своей необходимости на всю следующую неделю. Иногда он сам звонил Маккензи и с улыбкой слушал раздающиеся из трубки радостные вопли племянников: - Мам, это Дженсен? Дженсен, привет! Как там твой лес? Бабушка сказала, что на прошлой неделе ты видел медведя! Это просто класс! А Саймон, наш сосед, не верит, что ты живешь рядом с медведем! В следующий раз пришли нам фотку! Мак смеялась вместе с ними, но на прощание в ее голосе проскальзывали грустные нотки: - Дженсен, я бы хотела познакомить тебя с одним парнем. Он ветеринар и тоже одинок. А еще моя подруга Кэлли, она... - Мак, не надо, - Дженсен старался говорить мягко, пряча раздражение. - Мне действительно хорошо здесь, а заводить знакомства с моей работой, сама понимаешь... Сестра соглашалась, вздыхала, но все равно не оставляла попыток: - Приезжай к родителям, хотя бы на неделю. Мы соскучились. Мама рассказывала, что Винс, ты его помнишь, он из дома на углу. Так вот, он очень возмужал за последние два года, и ты бы мог... Дженсен скомкано прощался. Маккензи считала своим долгом наладить его личную жизнь даже на расстоянии, и он не мог воспринимать это спокойно. Почему-то до некоторых семейных людей никак не доходило, что одиночество - это тоже жизнь. По мнению Мак, Дженсен прозябал на краю света в печали и тоске, и его надо было срочно спасать. Но он в этом не нуждался. Не знал пока Дженсен такого человека, с которым вдруг захотелось бы разделить лес, утренние туманы, запах сосен, пение птиц солнечным утром, уютную тишину дома, тихий голос сверчка под окном и мурлыканье кошки. Кошку звали Белка. Такое имя вдруг приклеилось к маленькому котенку, что обнаружился осенним утром на крыльце. Как уж он добрался сюда через чащу, никому не было известно, и Дженсен воспринял это как подарок судьбы. Белка была спокойной и молчаливой, мяукала редко, но охотно принимала участие во всех домашних делах. Дженсену иногда казалось, что кошка умнее его, потому что он забывал некоторые вещи, а Белка помнила все. - Моби Дик не закончен. У него какой-то невыразительный хвост. Ты будешь помогать? Белка бросила вылизывать лапу. Что-что, а помогать она умела. Дремала на границе света от настольной лампы и всегда знала, где Дженсен оставил свой нож. Играла с фантиками от конфет и внимательно следила за тем, чтобы карандаш всегда лежал у хозяина под рукой. - Где мой нож? Белка подошла к ящику с инструментами и оглянулась. Нож Дженсен не доставал с февраля. Весной в лесу много дел: обход территории, пометка деревьев на вырубку. На берегу лесного озера поселилась семья выдр, и Дженсен уже несколько раз водил туда биологов из университета. Конечно, он скучал по любимому хобби, но сил и времени на все не хватало. Вот и сейчас спать хотелось ужасно. Дженсен поднял крышку ящика: - Верно, нож здесь. Точить будем? Кошка оживилась. Она очень любила звук, с которым нож проезжал по спинке бруска. Белка садилась рядом и топталась передними лапами, выражая свое полное восхищение жизнью и хозяином. Совместными усилиями они наточили нож. Дженсен приготовил стамеску и шлифовальную шкурку, осторожно извлек из ящика стола фигурку кита. Моби Дика он резал из клена. Древесина клена, изначально почти белая, со временем, конечно, немного желтела. Ясень для Моби Дика не подходил. Можно было найти розовый ясеневый брусок, но его мелкие сосуды и хорошо выраженный характерный рисунок текстуры на срезе - не для белого кита. Дженсен жалел деньги на резцы. Все-таки он не был профессиональным резчиком по дереву, занимался этим делом, когда было желание и время. Нож выбрал сам, из тех, что продавали в городском магазине для охотников, укоротил лезвие и скосил его под сорок пять градусов. Хвостовой плавник требовал внимания, на нем нужна была еще минимум пара едва заметных изгибов, чтобы обозначить стремительное движение кита. Моби Дик получился примерно десять дюймов в длину. Дженсен еще мечтал вырезать вельбот, фигурки китобоев и гарпун. Эскиз он нарисовал прошлой весной, прикинул размеры и композицию. Весь процесс резьбы по дереву, от эскизов и подбора материала до шлифовки и нанесения лака, приносил Дженсену необычайное удовлетворение. Когда руки были заняты, все в жизни странным образом становилось на свои места. И даже можно было допустить покупку набора стамесок и резцов. Например, в кои-то веки сделать себе подарок на Рождество. Вдруг в магазине ремесел будут скидки. О, какое опасное слово «вдруг»! По плану жить легче. В понедельник – визит в Управление, во вторник – поездка к семье выдр. Никаких «вдруг» Дженсен не допускал уже давно, но только вдруг на радость Маккензи мог появиться тот самый человек. Тут Дженсен оборвал себя. Лес реален, Белка реальна, нож в руке реален настолько, что на пальце с непривычки уже набухала мозоль. Остальное – мечты, любовь, верность – эфемерно до тошноты. Дженсен отложил нож и надел наушники. В уши потоком устремились звуки «Лунной сонаты». Белка прыгнула на стол, ткнулась носом Дженсену в щеку и устроилась под лампой. Все как всегда. Ничего лишнего. *** На следующий день Дженсен возвращался из Управления лесным хозяйством. До него довели план посадок на вырубках, выдали соль для оленей. Время близилось к вечеру. В лесу уже не было солнца, и заметно похолодало. По дороге шел парень. Дженсен бы проехал мимо, но в последний момент обратил внимание на то, что у незнакомца штаны порваны и перемазаны в грязи. Дженсен остановил машину и приоткрыл окно: - Помощь нужна? Парень покосился на него, буркнул: - Нет, - и продолжил шагать по дороге. Дженсен проводил его взглядом. Кажется, прихрамывает. - Не упрямься. Куда тебя подкинуть? - Сам дойду. Упрямец еле сдерживал крупную дрожь. С пальцев его левой руки упало на дорогу несколько темных капель. - У тебя кровь. Покажи руку, - Дженсен вышел из машины и вытащил из кармана удостоверение: – Я лесничий, Дженсен Эклз. Не бойся, я хочу помочь. Рукав куртки был разорван от локтя почти до запястья, ткань пропиталась кровью. Незнакомец дернулся, когда Дженсен попытался рассмотреть, в каком состоянии рука. - В овраг свалился? Или в ручей? Парень поморщился, кивнул: - В овраг. Оступился, - он тяжело сглотнул, - и напоролся на ветку. Если бы не падал, то ничего... А так меня вниз потянуло, вот и повис. Зацепиться никак не мог, чтобы остановиться. Как ножом получилось. Дженсену наконец удалось разглядеть, что без наложения швов не обойтись. - Как тебя зовут? - Джаред. - Без врача тут никак, Джаред. Обработать надо и хотя бы несколько скобок наложить. Давай в машину. Джаред спорить больше не стал. Осторожно опустился на сиденье и прижал руку к животу. «Совсем белый», - подумал Дженсен, но вслух ничего не сказал, вытащил из сумки шоколадный батончик: - Держи. - Спасибо, - Джаред развернул батончик и жадно откусил. Дженсен отвернулся. Жалеть он давно разучился. Да и зачем жалеть, если можешь помочь? Что-то было в этом Джареде. То ли так подействовала на Дженсена его настороженность, то ли какая-то потерянность, то ли что-то еще. Он положил Джареду на колени бутылку воды и уставился на дорогу. Давно не чувствовал ничего подобного. *** В больнице проблем не возникло - у Джареда была в порядке страховка. Дженсен слышал, как медсестра, что оформляла документы, громко переспросила: - Падалеки? Дженсен проговорил про себя необычную фамилию и остался сидеть на своем месте после того, как Джареда увезли на каталке. Сначала он размышлял о чувстве, что охватило его в машине, и пытался его как-то классифицировать. Вспоминал, как Джаред кривил губы, пока его осматривали. Потом еще остался на некоторое время, потому что надо было узнать, как все-таки дела у Джареда Па-да-ле-ки. Ну, и латте в кофейном автомате оказался неплохим. Когда принимавший Джареда врач вернулся, Дженсен подошел, чтобы уточнить: - Что с Джаредом? - Вы еще тут? С ним все хорошо. Рана неглубокая, но были повреждены сосуды. Все благополучно обработали и зашили. Вы кем ему приходитесь? – спросил доктор. - Никем, - пожал плечами Дженсен. – Я лесничий. Ехал по делам, наткнулся на него в лесу. - Теперь понятно. Джаред останется здесь примерно на неделю, пока не окончим курс антибиотиков. - Ясно, - кивнул Дженсен. - Некормленый он какой-то…. Я бы мог завтра привезти ему что-нибудь, например, куриный бульон. Он силы восстанавливает. Мне нужно будет в город, я бы и сюда заехал, - и с опозданием сообразил, как глупо выглядит со стороны. Приходится никем, встретил случайно и вдруг рвется навестить и накормить. - Вообще-то у нас тут кормят, - усмехнулся врач. Дженсен почувствовал, что краснеет. Он хотел сказать какую-нибудь умную фразу о пользе домашней пищи, но тут раздался суровый голос: - Позвольте ваше служебное удостоверение. Не любил Дженсен начальников, но прекрасно понимал, что везде нужен контроль. Может, он маньяк, мало ли. Пластиковый прямоугольник привычно лег в ладонь: - Государственный инспектор по контролю за состоянием, использованием, воспроизводством, охраной и защитой лесов в границах Западного лесничества Дженсен Эклз, - отрапортовал Дженсен. Перед Дженсеном стоял, сунув руки в карманы и довольно улыбаясь, пузатый человек в белом халате. - Рад тебя видеть, Дженсен Эклз! - Мы знакомы? - Не узнаешь? Когда-то я лечил твоего отца. - Э-эм… Доктор Вуд? - Он самый! Рад тебя видеть, - доктор с удовольствием пожал руку Дженсену. – Признаюсь, не ожидал. Далеко же ты уехал от родителей! - Работа есть работа. - Значит, лесничий. Что касается твоего подопечного, то, конечно, ты можешь его навестить. Тем более, - Вуд нахмурился, - вряд ли к нему будет кто-нибудь приходить. - А родственники? Дженсен все еще чувствовал себя неловко, но не сомневался, что получит ответ на свой вопрос. И не ошибся. Как же удачно он встретил старого знакомого… - К сожалению, Джаред отказался про них рассказывать. - В какой он палате? - В двести третьей, на втором этаже. Когда чуть позже Дженсен заглянул в палату, Джаред спал. Рядом с кроватью горел ночник, и даже в этом тусклом свете Дженсен увидел, что щека Джареда и его пальцы, что лежали под щекой, почти не отличаются от наволочки в красный горох. Те же фактура и яркие горошины. Что-то он читал про тех-кто… Никак не вспоминалась последняя часть странного словосочетания, которое придумали журналисты. Отец Дженсена слушал новости утром и вечером. За всю жизнь пропустил только один день, когда у него была назначена операция на сердце. Для остальных непредвиденных случаев у отца имелся старый радиоприемник, работающий на батарейках, чтобы никакие отключения света и погодные катаклизмы не могли помешать прослушиванию новостей. У Дженсена не было такой привычки. Иногда он только от отца и узнавал новости политики, науки и спорта. Был у них разговор и про таких людей. Кажется, у подруги мамы кто-то в семье был тем-кто-... Как же они называются? Хамелеоны? Существовали еще короткие названия, но Дженсен их тоже не помнил. В коридоре, у кофейного автомата, Вуд наслаждался кофе, глядя в окно. Дженсен подошел и решил уточнить: - Скажите, доктор, у Джареда щека, - он показал на свою скулу, - точь-в-точь как наволочка. Это… Простите, я не помню точно название. Джаред – тот-кто… изменяется? Вуд потер затылок, помедлил немного и спросил: - Ты завтра собирался ему бульон привезти? - Да, - кивнул Дженсен и насторожился: - Я точно приеду, вы не думайте, что… Доктор покачал головой, похлопал Дженсена по плечу: - Я не думаю, что ты не сдержишь свое обещание. Ты видел Джареда там, в палате. Ты сам догадался, я только скажу правильно: Джаред – хомо мимикус. - Вот как. Значит, он вовремя к вам попал. Он поправится? Теперь уже насторожился Вуд: - Дженсен, ты телевизор давно включал? - В Рождество. Смотрел обзор самых красивых елок, - припомнил Дженсен и тут же подумал, что все-таки нельзя так откровенно плевать на новости. – А что случилось? - У тебя есть компьютер? - Есть. - Набери в поисковике «хомо мимикус» или «подражатель». Коротко могу сказать, что Джаред неосознанно приобретает некоторые признаки всего, с чем имеет дело. То есть его кожа становится чем-нибудь другим очень легко и также легко возвращается к своему нормальному виду. Таких людей сейчас становится все больше и больше. Создано несколько государственных программ по изучению этого феномена. Обещай мне, что прочтешь все очень внимательно. - Хорошо, - пообещал Дженсен. - До свидания. Курицу он купил у фермера. Бульон варил по всем правилам, с целой луковицей, с корнем петрушки, как всегда делала мама. Готовое мясо ободрал с костей, перчить не стал, может, Джаред острое не любит. Посолил по минимуму и сунул в сумку баночку с солью. На следующий день, примерно в обеденное время Дженсен проник в палату к Джареду: - Привет. - Привет, - Джаред натянул одеяло до ушей, руки спрятал и замер в ожидании. Дженсен поставил сумку на пол, развернул термос, достал ложку. Сам из лиственницы вырезал, использовал мотивы эскимоской резьбы по кости. - Я бульон принес. Тебя откармливать надо. Сухарики будешь? - Буду, - ожил Джаред, - спасибо! Тут вся еда лекарствами провоняла, - ложку из руки Дженсена он взял быстрым движением, втянул носом пар, поднимающийся из термоса. – Пахнет вкусно. - Курица незамороженная была, если тебе это важно. - Мне без разницы, - ответил Джаред с набитым ртом, - хоть реанимированная. И это не бульон, мяса много. - Мясо диетическое, без кожи и жира, - Дженсен, чтобы не смотреть, как Джаред жадно поглощает еду, снова полез в сумку. Вытащил маленькую деревянную фигурку, поставил на тумбочку: – Это Белка. - Это кошка, - опротестовал Джаред, - белки не такие. Дженсен объяснил: - Это моя кошка, которую зовут Белка. Пусть бережет твой сон. - Пусть, - без улыбки кивнул Джаред. Некоторое время они молчали. Джаред жевал и разглядывал черенок ложки, а Дженсен изучал свои руки. Посчитал порезы на пальцах, потер мозоли. Дождался, пока термос оказался на тумбочке, тогда позволил себе посмотреть на Джареда. Тот тоже смотрел. Слишком внимательно и серьезно. - Ты не должен сюда приходить, - выдал Джаред. – Ты имеешь право знать. Я – подражатель. Вот так. Сразу, без перехода от бульона к важным сообщениям. Дженсен поерзал на своем стуле. Сейчас он чувствовал, что вся его решительность и смелость вдруг разом испарились. Наконец он собрался с духом и сказал: - Приятно познакомиться, меня зовут Дженсен, я лесничий. И мне до лампочки, меняешься ты или нет. Джаред положил ложку рядом с термосом. - У ложки черенок офигенный. Я такое видел в музее, только на бивнях. Откуда у тебя такая? - Сам вырезал. Люблю с деревом работать. - Ясно, - пробормотал Джаред и опять без перехода сообщил, - ты можешь уйти, я не обижусь. Я понимаю, почему нас боятся. - И почему? - Я уже не человек. Ну, в привычном смысле. Какое-то новое звено между людьми и остальным миром. Кто знает, чем это закончится? Никто. Вот и боятся. - Это дело каждого. - Да. А ты что думаешь? Джаред смотрел с вызовом. Его рука, лежащая поверх одеяла, потихоньку покрывалась рисунком, немного бледнее того, что был на постельном белье. - Я часто думаю, - ответил Дженсен, - и мои мысли меня устраивают. Ты по какой-то причине выглядишь заморенным, значит, я могу тебе помочь. Меня не напрягает, что твоя рука сейчас под цвет пододеяльника. Если ты про это, конечно. - Про это, - Джаред сложил обе руки в замок. Цвет кожи тут же начал меняться на нормальный. – Я не могу это контролировать. - Я знаю, - вдруг опять потянуло в груди, остро и сладко, и Дженсен понял, что это такое. Уже в машине, когда он вырулил со стоянки, это чувство было озвучено. - Нежность, - прошептал Дженсен и совершенно искренне удивился. *** Дженсен по-честному взялся за изучение материалов по хомо мимикус. Выбрал несколько сайтов, пробежал глазами терминологию. Оценил народное творчество в плане придумывания метких прозвищ. Подражатели – неплохо, хамелеоны – тоже вроде нормально, имитаторы – не очень понятно, а вот мутанты и твари – это уже перебор. Прочитал историю выявления феномена, поглазел на фотографии. Ничего пугающего для себя не нашел – люди как люди, косплей зомби или вампиров пострашнее будет. Поинтересовался деятельностью Управления по делам хомо мимикус. Там под чутким руководством ученых фиксировалось появление новых особей, их передвижение внутри страны и взаимодействие с обычными людьми. Вроде все прозрачно, но у Дженсена сложилось впечатление, что Управление не утруждает себя защитой прав подражателей, а, наоборот, с особым рвением натравливает на них общественность. В сети действовали несколько организаций, которые воевали за светлое будущее человека подражающего, но пока у них плохо получалось. В обществе гуляли панические настроения. Феномен мимикрии человека изучен был не полностью, многие тайны еще ждали своего часа. Дженсен как раз добрался до пункта меню «Загадки хомо мимикус» на одном из сайтов, но тут на улице басом взвыла Белка. Дженсен выскочил на крыльцо. У забора стоял олень, и Дженсен вспомнил, что еще два дня назад должен был отвезти соль на кормушки. Потом в гости приезжал шериф. Позже, после проверки просек, противопожарных канав и разрывов к Дженсену мимоходом завернула делегация из лесного хозяйства. Другими словами, нашлись разные дела, которые отвлекли, увлекли и позволили забыть обещание «изучить все», данное доктору Вуду. Но не Джареда. В больнице Дженсен бывал каждый день, в разное время. Если это было утро, то он привозил свежие булочки из пекарни. Или готовил что-нибудь сам и тогда кормил Джареда обедом. Или получалось приехать только вечером, и Дженсен ловил в глазах Джареда быстро исчезающую печаль. Дженсен превзошел себя. Прочитал, что омлет снижает уровень стресса, и научился делать его в духовке, в небольших формах. Заворачивал их в фольгу, затем в плед и успевал в больницу к ужину. Узнал, что Джаред любит бургеры и потратил вечер на приготовление соуса и котлет для них, а однажды полночи искал в сети рецепт тушеного мяса, чтобы вкусно и не очень хлопотно. Не сразу до него дошло, что ему нравится готовить для кого-то. Дженсен подумал это и тут же исправился – для Джареда. Джаред был не кто-то. Конечно, и раньше Дженсен не сидел голодный, но готовил редко. Старался сразу убить двух зайцев – сварить быстро и много. Белка в расчет не шла, она обычно хрустела сухим кормом и к еде в тарелке Дженсена относилась весьма прохладно. Если бы Джареду было все равно, то Дженсен бы понял и остановился. Но Джаред радовался его визитам и с каждым днем улыбался все искреннее. У Дженсена от этих улыбок внутри будто включалось маленькое персональное солнце. Джаред уже не поднимал настороженно плечи, если неожиданно открывалась дверь в палату, не смотрел больше исподлобья. Во время разговора не кидал встревоженных взглядов на свои руки, не сжимал судорожно пальцы, не тер беспокойно запястья. Неделя, которую он должен был провести в больнице, подходила к концу. Дженсена при мыслях об этом охватывала паника. Еще пара дней, и что дальше? Однажды, когда Дженсен уходил, Джаред тихо позвал: - Дженсен… - М? – Дженсен остановился в дверях. - Спасибо, - сказал Джаред Он сидел на кровати, подтянув колени к груди. Дженсен вздохнул и отвел взгляд от его босых ступней: - За что? Дженсен немного боялся этого разговора. Прикидывал, как ответить на благодарности. Что-то вроде простого: «Не за что» или вопросом на вопрос: «Как рука, не болит?» Но он совсем не ожидал услышать то, что услышал. - За то, что ведешь себя так, будто я нормальный, - тихо выговорил Джаред и замер, глядя мимо Дженсена в угол. «Час от часу не легче», - подумал Дженсен, а вслух поинтересовался: - Тебя какая муха укусила? Джаред молчал. Тогда Дженсен сел с ним рядом, толкнул легонько плечом. - Хочешь честно? Ответ он не услышал, а почувствовал. Джаред кивнул и уткнулся носом в свои колени. Дженсена посидел немного, подбирая слова, но все сказалось легко и правильно: - Мне с тобой хорошо. Для меня это и есть показатель нормальности. Они долго сидели, молча думая каждый о своем. Дженсен соображал, можно ли взять Джареда за руку, уместно это будет или слишком нагло, но тут в палату заглянула медсестра: - Доктор Вуд просил вас зайти. - Меня? – удивился Дженсен. Медсестра деликатно прикрыла за собой дверь. Джаред вскинул голову, беспокойно заерзал на кровати: - Как думаешь, что ему нужно? - Не знаю, - пожал плечами Дженсен. – Может, хочет про отца узнать. Он моего отца лечил после операции на сердце. - Понятно, - кивнул Джаред. Но Дженсен видел, что ничего ему не понятно. Джаред нервничал. - Я зайду к нему, а потом вернусь, - пообещал Дженсен. Кабинет доктора был залит закатным солнцем. Дженсен сел на стул и развернулся от солнечного света к столу. Доктор начал разговор сразу с главного. - По закону я должен сообщить в соответствующие инстанции, что в нашей больнице проходит лечение хомо мимикус. Дженсен чуть не выдал: «Приплыли», но сдержался и спросил: - Это обязательно? - К сожалению, да. Разговор для доктора был очень неприятным. Вуд вспотел, и карандаш, который он сжимал большим и указательным пальцем правой руки, уже трещал от его усилий. Дженсен ждал все что угодно, только не такого заявления. - Тогда я забираю Джареда. Не надо никуда сообщать, - он встал и направился к двери. - Да подожди ты, - рявкнул Вуд. – Знаю, разговор хуже некуда, но я должен был это сказать, - и он указал на стул. – Сядь. Дженсен плюхнулся обратно и непонимающе уставился на доктора. Вуд отбросил от себя карандаш. - Закон есть закон. Я должен сообщить, но это не значит, что я это сделаю. Прости, это была проверка. Если бы ты согласился и начал настаивать на соблюдении закона, то, - тут Вуд стукнул кулаком по столу, - я не знаю, что бы я делал тогда! Дженсен усмехнулся. Вуд влил в себя стакан воды и уже более спокойно разъяснил: - Так сложилось, что и я, и мои подчиненные не поддерживаем правительство в вопросах, которые касаются хомо мимикус. У меня работают люди, чьи родственники и близкие друзья являются подражателями. Чертово Управление не знает ни про кого из них. Это не приветствуется обществом, знаешь ли. Поэтому приходится действовать с оглядкой. - Понял, - Дженсен от всей души посочувствовал доктору и вспомнил, что в таких случаях положено благодарить: – Спасибо за Джареда. Ему тяжело пришлось. Вуд мрачно подтвердил: - Несомненно. Я так и не смог вытащить из него ни слова про семью, про то, где он живет, про учебу и средства на существование. Судя по страховке, родители у него не бедствуют. По-моему, они так и не смирились с его изменениями, но стараются поддержать хотя бы финансово. И я могу понять, почему он в один прекрасный день ушел из дома. - Может, попробовать найти его семью? Наверняка они извелись от беспокойства, - Дженсен представил своих родителей в ситуации, если бы он не ответил на звонок в воскресенье. - Сделаю запрос в федеральную базу по своим каналам, - доктор Вуд нахмурился. – Посмотрим, что ответят. И у меня к тебе просьба. - Я весь внимание, - кивнул Дженсен. - Хочу попросить тебя об услуге, - Вуд чуть помедлил, сказал тише: - Мне не нравятся результаты анализов Джареда. У него проблемы с почками. Ему нужно пройти еще несколько обследований, во избежание ухудшения его состояния необходимо назначить лечение. Я с Джаредом уже разговаривал, но он твердо решил уйти после того, как ему закончат колоть антибиотики. Твоя задача – уговорить Джареда остаться еще на неделю. Он тебе доверяет. - Я попробую, - пообещал Дженсен, - но… - Он здесь в безопасности, - устало вздохнул Вуд и вытер ладонью лоб. – Пусть он услышит это еще и от тебя. *** - Чего ради мне ему доверять? Когда Дженсен вернулся, Джаред сидел на кровати в той же позе и раскачивался из стороны в сторону. - Ради своего здоровья, - Дженсен сел рядом и, уже не раздумывая, обнял Джареда за плечи. – Ты же разговаривал с Вудом. У тебя неважные анализы, какие-то проблемы с почками. Нужны еще несколько обследований, и тогда назначат лечение. Всего одна неделя. - Я не могу остаться, - Джаред смотрел в окно, его плечи закаменели. Дженсен вдохнул запах Джареда. Вдох получился прерывистый, но Джаред этого не заметил. - Эй, ты меня слышал? Вуд не будет никуда сообщать. - С чего это вдруг? - Говорит, что у некоторых из здешнего персонала родные – такие как ты. Доктор - хороший человек, Джаред. Ему можно доверять. Джаред упрямо молчал. Дженсен встряхнул его и попробовал последнее средство. - И я буду приходить. Если не надоел тебе, конечно, - и тут же почувствовал, как Джаред обмяк под его руками. - Хорошо, - Джаред согласно кивнул, посмотрел на руку Дженсена на своем плече и тихо-тихо спросил: - Обещаешь? Дженсен набрал в грудь воздуха, чтобы ответить и вдруг поперхнулся. Закашлялся, не мог ничего сказать, только сипел и булькал. Джаред стучал его по спине, бегал за водой, и им обоим было не до этого несмелого вопроса. Дженсен вспомнил о нем уже дома, когда потянулся выключить лампу у своей кровати, и сказал: - Обещаю. Белка, дремавшая в кресле, подняла голову и удивленно воззрилась на Дженсена. Пришлось оправдываться: - Это я Джареду, - признался Дженсен, - ну, что буду приходить. Кошка недоверчиво дернула ушами. - Сомневаешься? Все, спим, - и Дженсен выключил свет. *** Одиночество бывает разным. Одиночество среди людей – наверно, самое тоскливое. Джаред отстраненно наблюдал, как медсестра ставила ему капельницу. Ее пальцы, затянутые в перчатки, прохладные и ловкие, задевали кожу на сгибе локтя, и тогда Джареду казалось, что девушке противно. Он закрыл глаза. Вчера Дженсен обнял его за плечи и сделал это запросто, без сомнений. Когда медсестра вышла, Джаред, не открывая глаз, спросил: - Как тебе Дженсен? Тульпа тут же отозвался вопросом на вопрос: - А тебе? - явное подтверждение того, что они оба – почти одно и то же. «Но зато диалог правдоподобный», - подумал Джаред. - Он мне нравится. В палате повисла тишина. Джаред приоткрыл один глаз. Тульпа сидел на своем обычном месте – на подоконнике. - «Он мне нравится, потому что он хороший человек», или «он мне нравится, и я влюбился»? – голос у тульпы был ехидней некуда. - И то и другое, - не стал юлить Джаред, - ты угадал. - Это было слишком просто, - тульпа спрыгнул с подоконника и уселся рядом с Джаредом на кровать. – Ты бы видел, чувак, как ты на него смотришь. - Только не говори, что я похож на идиота, - Джаред снова закрыл глаза и почувствовал, как краска заливает лицо. - Не похож, - успокоил его тульпа. Джаред протянул к нему руку. Пальцы не встретили сопротивления. Собеседник был только у него в голове. - Открой глаза, и ты убедишься, что я тут. Глаза открывать не хотелось. Джаред хорошо помнил, как тульпа объявился на следующий день пребывания в больнице. Рука ныла всю ночь, тянущая боль ощущалась постоянно, даже сквозь сон. Под утро, получив очередной укол обезболивающего, Джаред задремал, а когда проснулся, то увидел воображаемого друга. Тот сидел на подоконнике, подтянув ноги к груди и обхватив их руками, и вид у него был очень виноватый. Джаред сначала не мог понять – почему, а потом сообразил. Тульпа корил себя за то, что не помог, за то, что в нужный момент просто исчез: - Самое легкое, что можно было сделать, - жалобно шмыгнул носом. Добавил через мгновение: - И самое тупое. Джаред понимал, что это финты его собственного сознания, но все равно рассердился. Разве можно ожидать от того, кого на самом деле не существует, какой-то помощи? - Перестань выдумывать ерунду! Он сказал это вслух, громко и резко, а потом не знал куда деваться от смущения, когда чуть позже к нему вошла медсестра и спросила, с кем это он разговаривал. Ну да ладно, главное, что тульпа начал улыбаться. У него была хорошая улыбка – искренняя, открытая и немного озорная, не то что у Джареда. Когда постоянно помнишь, что ты не такой как все, улыбка получается вымученной и натянутой. Джаред с интересом наблюдал своего тульпу в непривычных условиях. Раньше тот появлялся, только когда поблизости никого не было, сейчас он постоянно был рядом. Беспокойно поглядывал на медсестру, которая приходила с капельницами. Серьезно слушал, что говорит Джареду доктор Вуд. Задумчиво улыбался, глядя на Дженсена. - Росс. Голос тульпы заставил Джареда вздрогнуть. - Меня зовут Росс, - еще раз с удовольствием повторил тульпа, то есть уже Росс, и подмигнул Джареду. Кажется, он был счастлив, потому что наконец обрел имя. Джаред засмотрелся. Интересно, из чего придумываются воображаемые друзья? Откуда взялись у Джареда в голове такие глаза, улыбка и веснушки? Недели три назад Джаред бы точно влюбился. Ну и что, что человек придуманный, влюбляются же в героев сериалов. Но этого не случилось, а сейчас у него был Дженсен, появившийся в его жизни совершенно случайно. Дженсен, который приходил небритый и, глядя на Джареда, украдкой трогал колючий подборок. Дженсен, который снимал куртку и бросал ее в угол на пол, а следом отправлял туда же шапку. Дженсен, который доставал из сумки завернутые в плед формочки с омлетом, невероятно вкусным, приготовленным для Джареда. Дженсен, который старался быть сдержанным и от этого становился очень неловким. Джаред вспомнил: «Я лесничий, Дженсен Эклз» и руку на своем плече. Где-то под ребрами разрасталось пронзительное чувство, от которого дрожало сердце, и становилось трудно дышать. Так что Росс был прав на все сто – Джаред влюбился. Было удивительно и страшно. Удивительно - потому что в первый раз, страшно - потому что неизвестно, что будет дальше. *** Когда Дженсен обнаружил пустую палату, у него похолодело в животе. Неужели Джаред все-таки сбежал? - Он в сквере, напротив главного входа, - подсказала медсестра. Джаред сидел на самой дальней скамейке, под деревьями. Дженсен остановился. У него было так мало возможностей рассмотреть Джареда, когда они находились в палате. Не будешь же откровенно глазеть на человека, который находится на расстоянии вытянутой руки. День был яркий, по-настоящему весенний. Ветер раскачивал деревья, трепал волосы Джареда. Свет солнца, проникая сквозь ветви, дробился на солнечные пятна, которые от малейшего дуновения метались по асфальтовой дорожке, по скамейке, рисовали солнечную сетку у Джареда на плечах. На лужайке между рябинами трое подростков перекидывали друг другу волейбольный мяч. Джаред наблюдал за ними, иногда невольно поводя плечами вслед за очередной подачей. Солнце пригревало уже заметно. Дженсен расстегнул куртку и подумал, что лето совсем не за горами. Джаред сидел в одной футболке, толстовка лежала у него на коленях, прикрывая забинтованную руку. Футболка давно утратила прежнюю окраску, ворот растянулся, рукава потеряли форму. Отросшие волосы ложились на шею Джареда непослушными вихрами. Дженсен потрогал свой затылок и усмехнулся. Он стригся коротко и давно не позволял себе такую вольность – быть лохматым. Но Джареду удивительно шла эта лохматость, и Дженсену вдруг захотелось провести ладонью по его макушке. К скамейке, прямо перед Джаредом выкатился мяч. Джаред встал, поднял его, подбросил и отправил обратно к игрокам. Движение его руки было вроде бы ленивое и не требующее особых усилий, но Дженсен догадывался, сколько надо времени и сил, чтобы отточить такой бросок. Дженсен подошел, сел рядом с Джаредом и кивнул на ребят: - Играешь в волейбол? - Играл, - поправил Джаред, - в баскетбол. Привет, - он улыбнулся и тепло, ласково прищурился. - Привет, - Дженсен немного подумал и накрыл своей рукой руку Джареда, лежавшую на скамейке. Джаред чуть вздрогнул, но руку не отнял. Дженсен приподнял локоть. Солнечные пятна на предплечье Джареда жили своей жизнью – замерли на мгновение, а потом снова беспорядочно задвигались, несмотря на то, что от солнца руку Джареда теперь закрывала рука Дженсена. «Солнечный какой», - промелькнуло в голове у Дженсена. Эта мысль оставила после себя искрящуюся радость. - Давно загораешь? - Нет, - качнул головой Джаред, - минут двадцать. - Я лазанью принес, - Дженсен вспомнил, как с утра воевал с листами теста и сдержал нервный смешок. – Первый раз в жизни готовил. Пахнет съедобно. - Мне будет вкусно, - Джаред перевернул ладонь, и их пальцы переплелись между собой. Он хотел сказать еще что-то, но только вздохнул. - Приятно слышать, - на самом деле Дженсен смутился. Нет, он не чувствовал себя старше, разница в возрасте его совсем не пугала. Но именно сейчас было бы уместно быть ровесником. Хотя бы по той простой причине, что чем младше человек, тем меньше он задумывается, насколько глупо выглядит. Например, прыгающий вокруг духовки в фартуке с оборками. Как человек влюбляется? Незаметно для себя или замечая каждую мелочь? Дженсен готов был поспорить, что этот процесс всегда проходит стремительно. Только сегодня утром ты даже не думал ни о какой любви, просто пытался вытащить форму с лазаньей и не обжечь при этом руки, а сейчас понимаешь, что это было неспроста. Дженсен повернул голову и посмотрел на Джареда. Он был близко-близко, Дженсену было видно каждую веснушку. - У тебя взгляд щекотный, - Джаред потер щеку и потянул Дженсена за руку: - Пойдем, мне через полчаса на рентгенографию, почки на память фотографировать будут. Потом попробую твою лазанью. Веснушек у него на лице теперь не было. Дженсен моргнул и посмотрел снова. Да, ни одной. *** Этот день был замечательным, начиная с утра и до самого вечера. Дженсен еще успел в больницу по дороге из города домой, чтобы пожелать Джареду спокойной ночи. В коридорах больницы уже приглушили свет. Дженсен просочился мимо медсестры, которая болтала по телефону. - Я просто так, - осторожно, стараясь не шуметь, Дженсен прикрыл за собой дверь и сел на кровать рядом с Джаредом, – мимо ехал. Джаред смотрел на него, просто смотрел, а Дженсену хотелось петь или летать. Вместо этого он неловко приблизился, закрыл глаза и поцеловал. Джаред дернулся, но ответил. Поцелуй получился долгий. У Дженсена дрогнуло что-то в груди, и дыхания не хватало, но он продолжал прижимать Джареда к себе. Гладил его по волосам, по плечам. Не отпускал, хотя надо было уже вдохнуть, а когда отпустил, то не поверил своим глазам. И, кажется, невольно отшатнулся. Глаза Джареда стали зеленее, и веснушки ярко выступили на скулах, а губы… Дженсен будто смотрел в зеркало. Джаред резко выдохнул и зажмурился. Что-то между ними пропало. Дженсен сразу озяб, пальцы как под ледяную воду попали. Джаред побледнел, натянул одеяло до подбородка: - Прости. Я не... Я устал. - Мне пора, - засобирался Дженсен. – Завтра приду. Ты любишь пиццу? Джаред вымученно улыбнулся: - Люблю. Только не помню ее вкуса. Давно не ел. - Испеку. Спокойной ночи. - И тебе… тоже. *** Всю дорогу Дженсен клял себя последними словами. Не смог совладать с эмоциями! Какое-то мгновение, и между ними все изменилось. Дома немного успокоился. Есть не стал, с порога полез по сайтам – читать, могут ли хомо мимикус подражать людям. Оказалось, могут. Как раньше на это не наткнулся? Ну, ничего, завтра надо будет объясниться с Джаредом. А Джаред… Он не обиделся, в его глазах было разочарование. Дженсен знал это совершенно точно. Перед сном Дженсен снова сел за компьютер, хотел найти рецепт теста для пиццы. Поисковик услужливо подсунул информацию из прошлых запросов. В итоге Дженсена занесло на форум, где истеричные мамаши собирали голоса под петицией за пожизненную изоляцию мутантов. Другими словами, делали все возможное, чтобы у нормального ребенка не было ни единого шанса встретиться на улице с «отвратительными созданиями». На тысячу с лишним страниц – сплошные потоки ругательств и воплей «мы все умрем». Дженсен отвлекся ненадолго, нашел бутылку виски и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Облегчения это не принесло, но в голове что-то щелкнуло, и вдруг невыносимо захотелось спать. Отложив переживания до утра, Дженсен порадовался, что завтра суббота, и отключился, едва коснулся щекой подушки. К Джареду он собирался к обеду, поэтому утром разрешил себе выспаться. Долго и тщательно брился, жарил на завтрак бекон, только потом выложил на стол все продукты для пиццы. С тестом пришлось повозиться. Дженсен боялся, что не угадает с мукой, но тесто получилось эластичным и правильным. Пиццу он сделал на свой вкус, с помидорами, кусочками ананасов, луком, сосисками и огромным количеством сыра. Поставил в духовку и сел за стол. Надо было привести мысли в порядок, и Дженсен занялся шлифованием фигурки кита. Работа несложная и однообразная, если не надо контролировать движения рук, то хорошо думается. Мысли текут свободно, не цепляясь за эмоции, проходят мимо сознания, позволяют рассмотреть себя со всех сторон, отбросить ненужное или выделить самое важное. Дженсен любил такие моменты. Приятно было, что работа над китом скоро подойдет к концу. Моби Дик получился именно таким, каким виделся с самого начала. Дженсен смотрел на свои пальцы, на бок кита, но все-таки краем глаза заметил неладное. На запястье будто насыпали мелкой пудры под цвет дерева. Дженсен сморгнул, осторожно положил кита на стол, стараясь не смотреть на свою руку. Вроде бы он никогда не был настолько впечатлительным, чтобы мерещилось непонятно что. Медленно-медленно Дженсен досчитал до трех и глянул на руки. Никакого напыления под цвет дерева не увидел. Показалось. Слишком близко к сердцу принимал он теперь все, что касалось изменений и хомо мимикус. Чем иначе объяснить начавшиеся галлюцинации? Вчерашнее знакомство с обитателями форумов не прошло даром. Дженсен усмехнулся. Много еще времени понадобится человечеству, чтобы понять и принять собственные изменения. Выехал Дженсен позже намеченного. Сначала долго не мог завести машину, потом вдруг вспомнил, что забыл термос с кофе. Пока варил кофе, позвонили из Управления и почти полчаса согласовывали дату визита инспектора Рыбнадзора, которого надо будет проводить к Медвежьему ручью. Все к одному. Дженсен торопился, но не тут-то было. Потрепанный временем, крепкий двудверный Форд хоть и не сразу, но завелся, а вскоре после того, как Дженсен воздал хвалу небесам - благополучно заглох на выезде из леса. Дженсен от досады пнул колесо, но одумался, погладил капот и копался в моторе минут сорок, пока не понял, что сам не справится. Аварийка приехала через час с небольшим. Все это время Дженсен лежал в кузове, смотрел в небо и ни о чем не думал. В последнее время его редко посещало такое пофигистическое настроение. Проблемы отошли на задний план, а на переднем трепетал на ветру огромный ментальный баннер: «Все образуется». Подпрыгивать на месте Дженсен начал после того, как ковыряние механика в моторе тоже не дало никаких результатов. Усатый и мрачный мужик подцепил Форд Дженсена на крюк и сел в кабину: - Поехали. Мотор надо снимать. Дженсен сел за руль и набрал номер больницы. Трубку взял кто-то из персонала. - Здравствуйте. Соедините меня с доктором Вудом. Вуд ответил после десятого гудка, когда Дженсен уже хотел нажать «отбой». - Доктор Вуд, слушаю. - Это Дженсен, доктор. Доктор буркнул приветствие и устало поинтересовался: - Что-то случилось? - Нет, то есть случилось, но не по вашей части, - успокоил его Дженсен. – Не могли бы вы передать Джареду, что я скорее всего сегодня не смогу приехать. Я постараюсь, конечно, но это зависит не от меня. Машина заглохла. Сейчас меня буксируют в автосервис на шоссе, и я пока не знаю, сколько времени займет ремонт. - Понял, - сказал Вуд, - передам. Джаред уже минут сорок у окна торчит. Пойду, донесу до него светлую весть. Удачи тебе! - Спасибо! Дженсен бросил трубку на сиденье и выругался. То, что Джаред ждет у окна, значит только одно – он почему-то уверен, что Дженсен не придет. Вот кто бы ответил на вопрос, по какой причине все неудачи случаются одновременно? В автосервисе взялись за работу сразу же. Сняли мотор и пообещали устранить все неполадки к завтрашнему утру. Дженсен сопоставил свои желания и возможности, раздал пиццу механикам и отправился домой пешком. Неполные три часа по лесу на своих двоих - что ж, и такое иногда случается в жизни. К концу пути Дженсен даже насвистывал. Ничего страшного не произошло, машину починят, Джареда он предупредил, остальное - ерунда. Вечером Дженсен заварил себе чай с мятой и уселся в кресло. Ноги гудели, но это была приятная усталость. Старый айпод специально для таких вечеров хранил несколько альбомов классической музыки. Наушники плотно обхватывали голову, скрипки звучали тихо и вкрадчиво. Концерт Вивальди для четырех скрипок с оркестром надо слушать именно так - на грани слышимости. Белка прыгнула к нему на колени, уютно свернулась клубком и замурлыкала. Дженсен закрыл глаза, отрешившись от всего земного, и поглаживал пальцами вибрирующий кошачий бок. Через некоторое время стало неумолимо клонить в сон. - Белка, подъем, - Дженсен потянул кошку за ухо и замер. Его руки были покрыты шерстью, почти не отличимой по цвету от шерсти Белки. Дженсен дернул за волоски и охнул от боли - эта шерсть росла на его теле. Кошка, коротко мяукнув, полетела в одну сторону, айпод в другую, кружка упала на пол и, жалобно звякнув, закатилась под кресло. Дженсен покрылся липким, холодным потом. Паника охватила его сознание, моментально лишив сил. Он несколько минут с ужасом наблюдал, как кожа возвращается к обычному состоянию. Трясущимися пальцами Дженсен набрал номер больницы. Пока его соединяли с кабинетом Вуда, Дженсен старательно дышал глубже, пытаясь успокоиться. - Доктор Вуд? Здравствуйте, это Дженсен Эклз. Хорошо… Хорошо, что вы еще в больнице. - Да, еще здесь, - отозвался Вуд, - жду результаты анализов, тут у нас срочная операция. Что у тебя на этот раз? Дженсен судорожно сглотнул. - Я не знаю, с чего начать. Я… в панике, - его голос дрожал. - У меня шерсть как у кошки, и еще было дерево на запястьях, и я теперь точно знаю, что мне это не показалось. Вуд кашлянул. Помедлил, прежде чем спросить: - Дженсен, я просил тебя внимательно изучить материалы по подражателям? - Да. Просил. - Скажи честно, у вас с Джаредом был обмен жидкостями? Физиологическими жидкостями - слюной, спермой? Дженсен ошарашенно молчал. - Был или нет? Сейчас не время стесняться! - Да, - выдохнул Дженсен. – Только один поцелуй. Ничего больше. И что теперь? - Сейчас попробую объяснить. Видишь ли, Дженсен, у хомо мимикус есть одна интереснейшая и мало изученная способность. Джаред скорее всего тоже ничего о ней не знает. Ты слушаешь? - Да. - Итак, это работает, если Джаред, то есть хомо мимикус, влюблен. Не просто влюблен, а без ума, без оглядки на условности, влюблен, чтобы бежать за объектом своей любви на край света. То есть за тобой. И не менее важно, что и ты тоже влюблен, иначе бы это не подействовало. Здесь играет роль уровень дофамина в вашей крови. Если поведение влюбленных приносит удовлетворение и оправдывает ожидания, то мозг увеличивает количество выделяемого дофамина, делая это ожидание очень и очень приятным. Но клетки хомо мимикус используют лишний дофамин в своих целях – для того, чтобы перекроить клетки предполагаемого партнера. Как итог - стремительная мутация, бац, и ты уже другой. Необъяснимо, пугающе, кошмарно, но это так. Дженсен почувствовал, как земля покачнулась. Он сжал пальцами подлокотник кресла и прохрипел: - Я – хомо мимикус? - Да, ты – хомо мимикус. И я говорю это за всех специалистов сразу, даже не устраивая тебе медицинский осмотр, - голос Вуда резал по живому. Доктор тяжело вздохнул, пошуршал бумагами на столе и сказал уже мягче: - А знаешь, может, это сейчас и покажется тебе кощунством, но я по-человечески рад за вас с Джаредом. У меня все. Скажи мне свою электронку, вышлю ссылку на статью, где подробно анализируются факты. И не паникуй. Ничего страшного с тобой не произошло. Хомо мимикус – самые настоящие люди, и ничего больше. Если вдруг нужна будет помощь, приезжай к нам в больницу в любое время суток. Но, Дженсен, если тебя беспокоят только изменения, то ты здоров, сынок. Дженсен продиктовал адрес и добавил тихо: - Только не говорите Джареду. Я сам. - Да я бы и не стал, - признался Вуд. – Вы должны между собой разобраться. Ну, все, мне надо идти. Увидимся. - Спасибо, - сказал Дженсен. Телефон выскользнул из его пальцев и упал на пол. Белка шарахнулась на кухню, а Дженсен так остался сидеть в кресле, переваривая услышанное. Вскоре он встал, налил себе виски и уткнулся в статью, которую прислал ему Вуд. Статья называлась как-то слишком радостно: «Влюбленность в жизни хомо мимикус». Через час Дженсен открыл вторую бутылку. Надо было срочно учиться жить с мыслью, что Дженсен Эклз теперь является хамелеоном. Он и учился. Позвонил в Управление, соврал, что заболел. Два дня пил, рисовал и резал, резал как одержимый. Еще один эскиз вельбота, три Моби Дика разной величины с разными хвостами, заготовки для восьми фигурок китобоев – глаза болели, но Дженсен не останавливался. Спать он не мог. Когда наконец вырубился от усталости, то во сне к нему пришел Джаред. Дженсен целовал его и видел это с двух разных точек зрения. Так близко, что черты лица Джареда расплывались, и так, будто со стороны смотрел. Его ладони опускались все ниже, и смуглая кожа Джареда на глазах светлела и покрывалась веснушками. Любовь ворвалась в жизнь Дженсена, достала его из глубокого болота, куда он сам себя загонял долго и упорно, научила летать, а потом бросила обратно и для верности придавила камнем, наверное, чтобы больше не пытался поднять голову. Изменился он еще стремительнее, чем влюбился. На третий день Дженсен сломал нож и неожиданно выбрался. Разозлился на все и всех. На себя, за то, что раскис. На Джареда, за то, что стал любимым и желанным. На Белку, за то, что укоризненно косилась, будто опять знала больше, чем хозяин. Дженсен внимательно изучил в зеркале свое отражение. Увиденное ему понравилось. Человек как человек, если не знаешь, то ничего и не заметишь. Он оседлал велосипед и отправился за машиной. Машину забрал, погрузил велосипед в кузов и поехал в больницу, надеясь, что не уснет за рулем, и что никто не придет в ужас от черных теней, залегших под его глазами. Палата Джареда была пуста. Дженсен на слабых ногах дошел до дежурного поста. - Где Падалеки из двести третьей? - Его вчера выписали. - Адрес есть? - Нет, он не оставил. Только просил вам передать, если вдруг вы когда-нибудь придете, - и медсестра протянула деревянную фигурку. Дженсена затошнило от безысходности. Это была фигурка Белки, которую он принес в первый свой визит к Джареду. Вот и все. *** Зеркало Джаред разбил через неделю. После очередных раздумий о своей судьбе увидел в нем знакомые веснушки на переносице и разбил. Кулаком, с одного удара. Марта крикнула из кухни: - Джаред, у тебя все в порядке? Джаред собрал осколки, вытер кровь на костяшках и сказал, что он нечаянно: - Стул переставлял, не рассчитал, задел ножкой, - а сам горько думал, что к его бесконечному несчастью еще добавились несколько лет за разбитое зеркало. Чертовы веснушки еще долго морочили ему голову, стоило вспомнить свою жизнь в больнице, Дженсена и его руку на своем плече. Росс беспокоился. Джаред даже один раз видел, как тот украдкой трет пальцем переносицу, заглядывая в зеркало. Что уж тульпа там видел, Джаред не спрашивал. - Чего киснешь? – этот вопрос Джаред слышал каждое утро. Правда, говорился он с разными интонациями, но это роли не играло. Джаред на него не отвечал. Долго игнорировать тульпу не удавалось. - С чего ты взял, что Дженсен струсил? – это обычно был второй вопрос, и он бесил Джареда больше всего. Джаред уходил в лес и спорил с тульпой до хрипоты. - А ты думаешь, он не струсил? - Дженсен вообще мог сам попасть в больницу, а ты сбежал и не захотел узнать, почему он не пришел! - Почему он в первый день предупредил, что прийти не сможет, а потом просто пропал? - Это ты пропал, - удивительно, но Росс был упрямее Джареда, – надо его найти. - Зачем? – на этот раз Джаред не стал спорить, надоело злиться. Он устроился на поваленном дереве, чтобы выслушать доводы тульпы. – Лишний раз удостовериться, что меня считают уродом? - Ты опять? Дженсен не считает тебя… уродом, - Росс болезненно скривился. - Да ладно! Тульпа махнул на Джареда рукой. - Если бы я мог, то я бы тебе врезал. - Если бы я мог, я бы тебе тоже, - Джаред сорвал травинку и сунул ее в рот. – Вот и поговорили. Росс вскочил на дерево, балансируя, сделал несколько шагов и снова повторил: - Надо найти Дженсена. - Нет. - Ну ты и придурок, - заявил тульпа, гневно раздувая ноздри, и растаял в воздухе. Джаред покачал головой. Если бы можно было пойти и удалить все воспоминания, просто вырезать и жить дальше, то он бы не задумываясь это сделал. *** Cпросить было не у кого. Пока никто не придумал call-центров для мутантов. Трудно было не пугаться самого себя. Дженсен спасался тем, что смотрел фотографии в интернете. Нашлись фотографии подобных изменений, значит, с ним все нормально. Ну, как нормально… Относительно нормального нормально. Тут на Дженсена нападал нервный смех. Чувствовал он себя по-прежнему. Ничего не болело, аппетит в норме, все потребности и желания – как раньше. С родителями общался по той же схеме, никаких сбоев в графике, но ни слова про мутации. Зачем зря волновать? Сказал, что приехать не сможет. Расстроились, конечно, но ничего другого Дженсен не придумал. Внимательно, очень внимательно он теперь вглядывался в лица тех, кто шел по обочинам дорог, но найти Джареда таким образом – почти невыполнимая задача. Дженсен так и не спросил, откуда он, да и не думал, что Джаред сразу ответит начистоту. И как его искать? Объявление в газете не дашь, в розыск не объявишь. Дженсен уныло щелкал мышкой по экрану. Иконка виртуального трансивера мигнула и засветилась зеленым. Содержимое нижнего ящика стола Дженсен выгреб прямо на пол, вытащил за угол конверт с документами. Выйти в эфир – не проблема, у каждого лесничего имелся свой позывной. Запеленговать никто не сможет, но все-таки, выступая с неоднозначными заявлениями, не надо вмешивать в свои дела лесничество. Для этого подойдет личный позывной. - Есть! - Дженсен чмокнул обложку удостоверения Клуба радиолюбителей. Минут тридцать он слушал частоту и не мог отделаться от впечатления, что проникает в какое-то другое пространство. Наконец ровно в 22-00 Дженсен вышел в эфир: - Всем, всем, всем на частоте Пират, это Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу, и я… хомо мимикус. *** Джаред думал - хуже уже не будет. Что самое плохое из всего случившегося – Дженсен увидел изменения на лице Джареда, которые копировали его внешность, испугался и решил поставить жирную точку в их так и не состоявшихся отношениях. На рынке газеты продавали с рук. Мальчишки бегали по рядам торговцев, предлагая купить выпуски «Столичных известий», «Вечерний город» или «Вестник настоящего времени» с цветными фотографиями на первых полосах. Джаред зацепился за огромные буквы заголовка: «Подражатели - реальная опасность! Подневольные мутации или добровольные изменения по любви? Ученые выяснили невероятные вещи!» Похлопал по карманам, в одном звякнули две монетки, но их не хватало даже на самую дешевую газету. Как только у него купили несколько букетов мяты и зверобоя, Джаред окликнул одного из газетчиков. Сунул ему в руки деньги, развернул газету, пробежал глазами несколько абзацев: «Очень близкие отношения хомо мимикуса и хомо сапиенса таят в себе опасность. Это касается действительно близких отношений, поцелуев, полового акта, при которых происходит обмен физиологическими жидкостями. Если оба партнера влюблены, и уровень дофамина в их крови повышен, то организм человека обычного под влиянием клеток хомо мимикуса начинает меняться. Изменения происходят очень стремительно. Минимальный период, в течение которого появляются первые мутации, длится от 24 до 36 часов. Как результат этих мутаций – новая особь хомо мимикус». Что он наделал?! Что если один разнесчастный поцелуй изменил Дженсена навсегда? Пропить все деньги в баре на выходе из города – неплохая идея. Или, например, лечь ничком в ближайшую канаву и умереть от безысходности. Но Джаред шел, еле переставляя ноги, раз за разом сжигая себя за то, что расслабился и перестал остерегаться людей. Нет, он не заболел, хотя очень надеялся. Просто жить стало уже не страшно, а тошно. Он не просто упал на дно сам, но и утащил туда самого любимого человека. Как там говорят, незнание законов не освобождает от ответственности? Законы природы – они страшнее человеческих законов, их нарушение непоправимо. Если Джареду мысли о том, что он - мутант, приносили мучение, то каково сейчас живется Дженсену? Надо найти его. Найти и обнять. Ничего не объяснять, потому что прошлого не вернешь, и потому что оправдываться – не выход. Обнять и признаться, что он самый нужный человек. Прогонит, значит так тому и быть, а вот если не прогонит… Ради этого стоило жить дальше. Джаред все обдумал. Поехал в больницу, чтобы узнать у Вуда телефон Дженсена. Он же как-то предупредил о том, что сломалась машина. Вуд выслушал его сбивчивый рассказ и развел руками: - Дженсен звонил на телефон ординаторской, меня с ним соединяла медсестра. К сожалению, телефона его не знаю, но… - тут Вуд сделал паузу и внимательно посмотрел на Джареда. Джаред выдержал его взгляд. Что бы там Вуд ни думал, все-таки найти Дженсена важнее. И вообще, почему-то Джареду показалось, что Вуд знает больше, чем хочет сказать. Вуд помолчал еще немного, вероятно, остался доволен тем, что увидел в Джареде, и сообщил: - Я помню, что написано в его служебном удостоверении. Он там именуется очень длинно и витиевато, но мне запала в голову фраза «Государственный инспектор Западного лесничества». Я смотрел на карте, какие у нас есть лесничества, познавательно, знаете ли. Так вот, молодой человек, на вашем месте я бы пошел в Управление лесным хозяйством и попробовал выяснить хотя бы, где находится дом лесничего. Что касается номера телефона, то думаю, человеку с улицы вряд ли кто его даст. Про телефон он был прав. Джаред посетил Управление Лесного Хозяйства и внимательно рассмотрел стенд, который висел в фойе, изучил подробную карту с участками лесных массивов. Но вот что было плохо – место положения домиков лесничих здесь держали за секретную информацию. Джаред потерпел неудачу. В лесу есть дороги, каждая дорога куда-нибудь да ведет. Конечно, пешком это долго, но у Джареда было много времени, а упорства еще больше. И был стимул – вдруг Дженсен тоже скучает? Не узнаешь, пока не найдешь. Это придавало сил. Росс радовался больше Джареда: - Чувак, он скучает. Прикинь, какую пиццу он испечет в тот день, когда ты до него доберешься! - С чего ты взял про пиццу? - Ну, он же обещал. - Откуда ты знаешь? Может, даст пинка с крыльца, и все дела. - Ты что? – у возмущенного Росса глаза становились круглые как пуговицы, Джаред прыснул от смеха. - Чего смеешься? - тульпа широко улыбнулся: - Дженсен не такой. - До-а, - протянул Джаред, - он вообще нетакее всех. - Вот увидишь, - подмигнул Росс, - найдем, никуда не денется. - Конечно, найдем, - поспешил согласиться с ним Джаред Когда кто-то верит вместе с тобой, то все получается. Иначе быть не может. Они были на правильном пути, и Вселенная вела их дальше и дальше. *** Джаред давно знал, что дед Эдди – заядлый радиолюбитель, но никогда не заставал его за этим занятием. Однажды вечером повезло - дед ужинал в компании своей любимой радиостанции. Эдди кивнул Джареду на стул, поставил перед ним чашку с какао и выдал булочку, посыпанную сахаром. Дед слышал не очень хорошо, поэтому наушниками не пользовался, а выводил звук на небольшие колонки. Джаред жевал и слушал: - В эфире Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу. Всем привет. Я к вам с новостями. Занимался своей машиной, пришлось шпаклевать царапины на капоте. Потом подкрашивал из распылителя. Ну и выяснил, что моя кожа с легкостью копирует высохшую автомобильную эмаль. Почувствовал себя трансформером, - и вдруг этот Янки Зулу коротко рассмеялся, совсем как… Дженсен. Это и был Дженсен. С каждым его словом Джаред убеждался в этом все больше и больше. Он с замиранием сердца дослушал до конца. Значит, Дженсен действительно стал подражателем. - Эдди, ты знаешь его позывные? - Знаю, - Эдди показал на обрывок бумаги, пришпиленный кнопкой к стене, - я его почти с самого начала слушаю. Парень - хамелеон и в эфире рассказывает о своих мутациях. Я его фанат, - сообщил Эдди и подмигнул. – Люблю, когда люди не ноют, а живут дальше и поддерживают других. - А в эфир можешь выйти? - Попробую, но у меня уже месяца полтора синтезатор глючит, - дед подвинул к себе микрофон: - Браво Семь Ноябрь Квебек Оскар Майк, вызываю Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу. У меня тут гость. Хочет сказать тебе кое-что. Джаред наклонился к микрофону, вовремя сообразил – имя нельзя называть. Голос зазвенел. - Я буду ждать на том самом месте, где ты меня подобрал с распоротой рукой. Слышишь, буду ждать. «Ты его знаешь?» - одними губами спросил Эдди. Джаред кивнул и передал деду микрофон. - Подожди, надо закончить по правилам. У меня все, - и Эдди повторил свой позывной. Дженсен помолчал немного, иногда кликая мышкой. - С компьютера в эфир выходит, - прошептал дед. Через минуту снова раздался голос: - Не слышу вас, только начало позывных, потом уходите с частоты приема. Скорее всего, глюки синтезатора. Попробуйте в следующий раз. До связи, это был Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу. - Прости, - Эдди виновато посмотрел на Джареда, - никак не могу разобраться с синтезатором, надо бы знающим людям показать. Джаред во все глаза смотрел на Росса. Тот прыгал на кровати деда и во все горло вопил что-то немыслимое. Эдди понял взгляд Джареда по-своему: - Вот, ковер на стену прибил. Дует из щелей, если ветер северный. Джаред серьезно ответил: - Ну и правильно. Мне пора, - он поднялся и, стараясь не смеяться, потопал к двери. - Понял, да! – Росс догнал его и показал большой палец: - Он не отчаялся! Я горжусь Дженсеном Эклзом. Он крут. И ты гордись. - Ладно, - пообещал Джаред и напомнил. – Рано радуешься. Он меня не слышал. - Ну и что? Никто не заставляет тебя жить на том месте. Будешь периодически приходить и когда-нибудь дождешься. Дед подозрительно смотрел с крыльца вслед Джареду. - Хороший парень, - пробормотал Эдди, - но странный. Сам с собой разговаривает. Прямо как я. *** Перед Рождеством Дженсен возвращался домой из города. Зимой в лесу дороги заметало. Машину приходилось оставлять в ближайшем автосервисе, а до него добираться на снегоходе. Джаред сидел под деревом. Дженсен на автопилоте проехал мимо, заглушил снегоход, взял сумку и пешком вернулся. Внимательно присмотрелся – Джаред сидел не на снегу, а на широких охотничьих лыжах. Из рюкзака, который лежал в сугробе чуть поодаль, торчали еловые ветки, рядом лежала вязанка таких же веток, на которых красовались шишки. - Привет, - поздоровался Дженсен. Джаред кивнул. Ни слова не сказал, но Дженсен ощущал его радость. Не знал, где Дженсен живет. В надежде встретить ходил вокруг и около того места, где Дженсен его нашел. И дождался. Теперь не знает, рад ли Дженсен этому. Ладно. В термобелье можно было и спать на снегу, но у Джареда сто процентов этого белья не было. Дженсен сел под соседнее дерево и достал термос: - Кофе будешь? Джаред молчал, улыбался, но с места не двигался. Дженсен вздохнул, долго еще его отогревать придется. Не в смысле холода, а в смысле человеческого тепла. Чтобы доверял. Кофе на морозе дымился. Дженсен отнес стакан Джареду, развернул бумажный пакет с бутербродами: - Подожду, пока не станешь засыпать от холода. Как заснешь, отнесу к себе и больше не выпущу. Или сам пойдешь? Джаред усмехнулся. Дженсен нахмурился и сказал еще страшнее: - Если боишься, то уходи сразу. - Не боюсь, - наконец подал голос Джаред. - Ветки на продажу нарезал? - Да. Марта рождественские венки делает и продает на рынке, - Джаред похлопал варежкой вязанку и тихо сказал: - Рождество скоро. - Скоро, - подтвердил Дженсен, – собирайся, - и порадовался, что снегоход двухместный. *** - Проходи. Тульпа проскользнул мимо Дженсена, на ходу расстегивая куртку. Джаред аккуратно сбил снег с ботинок, шагнул в дом. Дженсен снял с него пуховик, взял его ледяные пальцы в свои горячие руки, закрыл глаза и поцеловал. Это был Джаред. Он пах собой, и губы были его, и волосы можно было пропустить сквозь пальцы. - Хорошо целуешься, - прошептал Джаред и без паузы признался: - Просто, когда мы рядом, ты становишься частью меня. Ничего не могу с собой поделать. Дженсен прижался губами к его щеке, наглея, залез ладонями Джареду под свитер: - Не надо ничего делать. Джаред дернулся и засмеялся. - Ты первый раз испугался. - Это было неожиданно, - Дженсен коснулся губами сомкнутых ресниц, выдохнул, - но почти не страшно. Будто в зеркало смотришь в сумерках. - Почти? - в глазах Джареда плясали смешинки. - Говорят, что это заразно. - Говорят, что у лесничих – зеленая кровь, - парировал Дженсен. – Лес всегда был частью меня, а я – частью леса. Джаред смотрел куда-то за его плечо. - Твоя кошка. - Да. Ее зовут… - Белка, - опередил Джаред, поманил: - Иди знакомиться. Белка повела носом, переступила передними лапами. Джареда она не боялась, потому что рядом был Дженсен, просто решала, доверять незнакомцу или пока не стоит. - Это Джаред. Я тебе про него рассказывал, - успокоил Дженсен кошку. – Он не обидит. - Ты думаешь, она поняла? – Джаред уселся на пол, широко расставил ноги и протянул руку Белке. - Поняла, - кивнул Дженсен. Белка в подтверждение слов хозяина подошла совсем близко. Тянулась мордочкой к ногам Джареда, но в руки не шла. – Привет. Иди, иди. Не бойся. Ты дома, а я в гостях. Если что не так, Дженсен возьмет меня за шиворот и выкинет на мороз. Кошка еще мгновение подумала и подставила голову под ладонь. Джаред улыбнулся, погладил ее между ушей, и у Дженсена в груди разлилось тепло. Белка никому не доверяла. Просто потому что никто близкий к Дженсену не приходил, а от остальных она ловко и своевременно пряталась под диваном. И хорошо, что Джаред сразу не схватил кошку в охапку, как впрочем и Дженсена тоже. Ко всему нужно привыкнуть. Например, к тому, что тот, без которого не мыслишь своей жизни - рядом. - Она такая же как ты, - тихо сказал Джаред, продолжая поглаживать Белку, - немного пугливая сначала, но смелая на самом деле. - Это я-то смелый? - Ну да, - улыбался Джаред, - ты же хотел меня силком притащить в свой дом. - И притащил бы, - усмехнулся Дженсен. – Не веришь? В комнате мигала огнями маленькая елка, а на комоде, в рамке, стояла фотография. Сердце зачастило в груди, Джаред резко втянул в себя воздух. Дженсен проследил его взгляд и объяснил: - Это я. Фотографию отец подарил. Сказал, что память о том, каким ты был, помогает разбираться со своей жизнью. Человек с годами обрастает проблемами и обидами, прячется в себя под их грузом. Такое фото позволяет вспомнить себя прежнего, научиться забывать обиды и не отчаиваться. Мне здесь нет девятнадцати. Возраст восторгов и надежд. На фотографии юный Дженсен улыбался в камеру - один в один тульпа по имени Росс. Джаред не верил своим глазам. - Что? – забеспокоился Дженсен. Конечно, сейчас не нужно правды, как-нибудь потом. Джаред посмотрел на Дженсена, сравнивая и убеждаясь, и сказал, просто чтобы не молчать: - Кажется, я тебя уже лет сто знаю. Росс, который все это время стоял у стены и наблюдал за ними, подмигнул и… испарился. Джаред ясно понял, что уже навсегда. Вдруг стало спокойно, впервые за долгое-долгое время. У Джареда на лице, одна за другой, начали появляться веснушки, у Дженсена темнели волосы, но ни Джаред, ни Дженсен этого не замечали. Homo mimicus в естественной среде обитания становились частью друг друга. Вселенная наслаждалась гармонией. Вот так. Если вкратце. Прошло полтора года. - Говорит Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу. Доброе утро всем, кто меня слышит. Уже больше двух лет я - хомо мимикус. <тихий смех> Итак, что у меня нового. Сейчас лето, и я становлюсь частью всего подряд, даже тумана. Странные ощущения, но это… удивительно приятно, черт возьми! А еще мои волосы в дождь превращаются в… <шепотом> Во что? - В дождь. - Так и есть. Несмотря на это я жив, здоров, влюблен и счастлив. Если есть вопросы, то пишите мне на mimikrok@symbol.net Чуваки, хомо мимикус – не наказание и не чума. Это шаг навстречу природе. Так здорово просто быть. Зачем я это делаю? Хочу поддержать тех, кто уже является подражателем, а также переубедить тех, кто считает, что стать подражателем – это значит умереть раньше времени. Ничего подобного. Ну, и хотелось бы поставить на место мозги у большей части нашего общества, хотя это процесс долгий и мучительный. Мы все – хомо, кем бы ни являлись. Отвечу на ваши вопросы, но только именно на вопросы, а не на потоки гнева и оскорблений. У меня все, мои вам семьдесят три. Это был Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу. <едва слышно> … Жюлиетт… … Ты опять? Подожди, я выключу микрофон, ох, Дж… _____ SYJZ9Z – позывной Дженсена. По буквам читается - Сьерра Янки Жюлиетт Зулу Девять Зулу На языке радиолюбителей 73 – наилучшие пожелания