Кроваво-красный

- Кто так пишет? Как курица лапой, в каждом слове ошибка... - старый бретонец в сердцах кинул на рассохшийся стол исписанный и заляпанный кляксами лист, - И во имя Девяти, как можно написать "Император" со строчной буквы! Богохульство! - рука потянулась к многострадальному правому уху, - Видят Девять, ты закончишь свою жизнь в борделе, если не научишься писать! Старого учителя рядом не было, но его образ представал перед глазами каждый раз, стоило обнаружить в тщательно переписанном из учебника тексте ошибку. А ошибки попадались, хотя небольшой отрывок из жизнеописания Тайбера Септима и был изложен в простейшей форме, подходящей для того возраста, когда люди только учатся чтению и письму. Такие им диктовали в приюте, и от воспоминаний болели уши и спина - учителя не скупились на розги и иногда, не выдерживая, таскали за ухо, тыкая носом в заляпанные чернилами листы. Наверное, ее следовало драть за уши усерднее, может, и удалось бы вколотить хоть какое-то прилежание к учебе. "Тайбер Септим одержал много побед и верно служил Девяти. Он был мудрым и справедливым правителем. Его чтят во всей Империи, особенно в Скайриме. " Терис старательно вывела последние буквы и отложила перо. Неплохо было бы потом попросить кого-нибудь продиктовать ей еще что-нибудь. Того же Винсента, если он будет не слишком занят. Или Альгу, когда она вернется. Она уехала неделю назад вместе со Спикером и Тацкатом, на прощание обняв полукровку и торжественно пообещав ей присматривать за будущим отцом ставшего ей совершенно родным ребенка. Убеждать в чем-то данмерку и взывать к ее совести было бесполезно, и Терис в том же тоне поблагодарила ее, пообещав назвать ребенка, если будет девочка, в ее честь. Страницы учебника зашелестели, пестрея картинками и крупными буквами, и шорох слился со звуками в коридоре - чьи-то медленные шаги, скрип старого кресла, глухой кашель. Кто-то вернулся. Не через дом, а тем тайным ходом, который она видела всего раз, и навалившееся чувство тревоги гнало из библиотеки, заставляя бросить книгу и наполовину исписанный лист. В зале было пусто и сумрачно, половина свечей погасла, и в пятне света смутно различались очертания замершего в кресле человека. - Спикер?.. - Терис сделала шаг вперед, напрягая зрение, и в ноздри ударил железный запах крови, от которого на мгновение перехватило дыхание. Лашанс поднял голову, и в тусклом свете совершенно серое лицо с пустыми глазами казалось маской мертвеца, только изо рта по подбородку стекала струйка крови. - Я...я сейчас позову кого-нибудь, - взгляд упал на торчащий из груди обломок стрелы, и страх раздавил все мысли, - Вы только не двигайтесь... Промелькнул перед глазами коридор, на повороте непослушные ноги подвели, и Терис плечом врезалась в стену, не сразу почувствовав удар. Как в тумане она не то проползла, не то пробежала до темной лестницы, и замерла, когда в черноте вспыхнули две алые точки и Винсент Вальтиери возник на пути подобно призраку, раздувая тонкие ноздри и тревожно оглядываясь. - Кровь. Что случилось? - взгляд вампира приморозил к месту, а ледяные руки легли на плечи, безотчетно впиваясь пальцами. -Спикер... - Терис с трудом выдохнула, махнув онемевшей рукой в сторону коридора, - Ранили...сильно. Винсент скрипнул зубами и, отпустив ее, шагнул к лестнице наверх. - Иди к нему. Я пришлю Гогрона. - И что мне делать? - Просто посиди с ним. Я...не смогу... - вампир скрылся за поворотом, сорвавшись на бег и оставив Терис наедине с давящим чувством страха. Идти назад. Просто сидеть и…скамп знает что делать. Лучше даже не думать об этом, забить в себе все мысли и страхи, делать то, что велел Винсент. Для начала - идти, не спотыкаться, смотреть под ноги. И верить, что все не так страшно, верить... Спикер сидел в прежнем положении, полусогнувшись и не шевелясь. Из спины торчали еще две стрелы, и в свете догорающей свечи была видна небольшая лужица крови, собравшаяся на полу. Раны тяжелые – хватило одного взгляда и полного отсутствия каких-либо познаний в медицине, чтобы это понять, и от этой мысли ноги подгибались, вязли в полу, спотыкались о брошенный у кресла лук и колчан со стрелами. - Вам сейчас помогут, - Терис тяжело опустилась на колени и осторожно дотронулась до ледяной руки убийцы, - Здесь Винсент и Гогрон… Лашанс скривился не то в гримасе боли, не то в такой же болезненной усмешке, и Терис раздосадовано вздохнула, в полной мере осознавая свои слова. Вампир, которого ломает от одного запаха крови, и орк, нечаянно задушивший собственного кролика – отличное утешение. - Лекарства есть… "И нет Корнелия, который был целителем. И Альга вернется...скамп знает когда..." Лашанс не ответил, с трудом давя приступ кашля и прижимая ко рту рукав, уже порядком залитый чьей-то кровью. Что-то пошло не так, это было ясно и без вопросов. Покушение на Филиду сорвалось, или уже на обратном пути вышла неудача с легионерами - стрелы их, длинные, с аккуратным серым оперением. Какая теперь к Дагону разница... И в часовню нельзя. После стычки с легионерами - самоубийство. Терис заставила себя хранить спокойствие, не допуская никаких мыслей, и осторожно погладила Спикера по руке. Все будет хорошо. Есть лекарства, и кто-то наверняка сможет вытащить стрелы, забинтовать... и Альга должна вернуться в ближайшие дни, она смыслит в медицине. Не так, как Корнелий, но все же. И Винсент, наверное, сможет хотя бы дать совет… Сзади раздались шаги, Гогрон невнятно выругался на своем родном языке, и мгновение спустя Терис сдвинули в сторону. - О Ситис... - Тейнава, пришедший вместе с орком, метнулся к раненому убийце. "Все будет хорошо. Он же не может умереть", - мысль растворилась, когда аргонианин и орк подняли Спикера на ноги. Он еще был в сознании и пытался идти, только левая нога волочилась по полу, оставляя кровавую полосу на камнях, и в свете факелов большая часть спины отблескивала кровью. Терис сделала шаг за ними, но костлявая рука вампира опустилась на плечо, вынуждая остановиться и провожать убийц взглядом, пока они не скрылись за поворотом коридора. - Уберись здесь, - Винсент хмурился, прижимая к лицу платок, остро пахнущий какими-то травами, и старательно отводил взгляд от лужи крови на полу. - А Спикер... - Ему помогут. Вымой здесь все и жди меня, - вампир сделал шаг в сторону лестницы, но остановился, поймав ее взгляд, и через силу продолжил уже спокойнее. - С ним не в первый раз такое, у нас опасная работа. Вылечим, ты только не лезь сейчас туда, не поможешь. Терис заставила себя кивнуть, хотя по-прежнему хотелось сорваться с места и убежать вверх по лестнице...только зачем? Она не лекарь, готовить умеет только самые простые яды, стрелу вытаскивала только один раз, и то из собственной ноги, и закончилось это вынужденным лечением у целителя в деревне неподалеку от Бравилла. Вампир быстрым шагом удалился в коридор, и его шаги затихли где-то внизу, на пути туда, где находилась лаборатория. Без него тишина зазвенела битым стеклом, до боли режа уши, и Терис поспешила вниз по коридору, невольно натыкаясь взглядом на кровавые следы. Все пошло совсем не так, как было задумано. План снова не сработал? Или Филида мертв, но была погоня? Альга ведь обещала, что все будет хорошо, она лучшая из лучших в своем деле, она говорила, что все продумано до мелочей и опасаться нечего... А может, все сработало, но стража узнала Спикера в лицо. Он в Братстве давно, кто знает, кого он за это время успел убить, чтобы его запомнили и искали? Может, поэтому и живет вдали от города, чтобы лишний раз не показываться на глаза легионерам. И приехал сюда, а не попытался найти убежище в каком-нибудь монастыре или часовне. Ведро с водой, тряпка... Мыть полы и не думать ни о чем, сосредоточиться на мысли, что все будет хорошо. Иначе быть просто не может. Спикер не тот человек, который так просто сдастся, и Винсент обещал... Только слишком много на полу крови, и три стрелы вошли явно глубоко. От таких ран умирали. Умирали даже от более легких - в приюте одна девочка напоролась на сук в лесу ногой и умерла через неделю от лихорадки. "У нас не было хороших лекарей", - судорожным движением руки отжимали тряпку, и вода в ведре окрасилась кровавым. Здесь тоже нет с тех пор, как не стало Корнелия. Есть только Гогрон, который может разве что крушить молотом черепа, Тейнава, с детства обученный убивать, и Винсент, который даже близко не может подойти к раненому и избегает смотреть на кровь. И еще есть она сама, от которой пользы еще меньше. Снова идти вниз, стараясь не смотреть на воду в ведре, которая по цвету уже не отличалась от крови. Снова набрать чистой и ползти наверх, стирать с камней начавшие засыхать пятна. И не думать, выбивая все мысли повторением слов Винсента. Время растянулось, перестав делиться на минуты и часы. Терис не помнила, сколько раз пришлось менять воду, пока она не перестала отдавать кровью, сколько раз кто-то сбегал по лестнице в лабораторию за лекарствами и сколько раз поднимался наверх. Она не пыталась подойти и задать вопрос, не хотела видеть выражение его лица, цепляясь за свою веру в то, что все обойдется. Когда на лестнице в очередной раз раздались шаги, она не подняла головы, только вцепилась пальцами в уже выжатую досуха тряпку и зажмурилась, вслушиваясь в их звук. Кажется, шел Винсент - уже не торопясь, устало переставляя ноги, неся с собой тяжкий груз известий, слышать которые было страшно. Вампир шагнул в зал, и Терис впилась в него взглядом, не пытаясь задать вопроса и с трудом вдыхая через вставший в горле ком. Слишком пустой взгляд и постаревшее на десятки лет лицо не менее серое, чем у самого Спикера. Все плохо. - Он жив, - вампир ответил на незаданный вопрос, на долю секунды задержав на ней взгляд, но почему-то от его ответа стало не намного легче. Вампир потер лоб, поправляя встрепанные волосы, и жестом пригласил следовать за собой. Ноги повиновались так же тяжело, подгибаясь на каждом шагу, и, несмотря на слова Винсента, страх накатывал волнами, слепя темнотой, в которой иногда мелькала фигура идущего впереди вампира. Он шел медленно, с усилием не давая себе сутулиться, с усилием переставлял ноги и хранил остатки положенного ему спокойствия - если поддастся страху он, то некому будет унять остальных. Закрылась дверь в его комнату, и звук затерялся в тишине, не дойдя до ушей, или просто не был замечен, задавлен тяжестью мыслей и страхом. Вампир указал на стул, как-то рассеянно проводя по лицу рукой в попытке заправить за ухо снова выбившуюся из хвоста прядь, и от его невидящего взгляда стало жутко настолько, что Терис не сразу смогла подойти к столу. - Садись, - наконец выдавил он и посмотрел на нее. Спокойно, мягко, пытаясь заполнить что-то внутри привычным выражением глаз и интонациями. Не хотел пугать и пытался следовать своей вечной роли наставника и учителя, способного успокоить и объяснить. - Что...что случилось? - полукровка села и вцепилась в подлокотники, не отрывая взгляда от вампира. Он не смотрел ей в глаза, только мельком убедился, что она сидит, и оперся худыми руками о стол, глубоко вдохнув и на несколько мгновений замолчав, подбирая слова. - Покушение сорвалось. О нем знали. Их...атаковали легионеры, - тонкие узловатые пальцы сжали край стола, и древесина тонко заскрипела, - Тацкат погиб. Зрение поплыло, когда ком в горле разросся до пугающих размеров, давя уже на сердце. Она видела его один раз, толком не знала, но он был своим. И то, что о нем было известно, поневоле располагало. Не лез в интриги, заботился о сестре, и Альга так говорила с ним, с такой заботой и нежностью... - Альги с ними не было, - Винсент не то отвечал на ее еще не сформулированный вопрос, не то продолжал не услышанную ею фразу, и в его голосе сквозь боль прорезалось секундное облегчение, - Она где-то в столице. Должна вернуться в течение недели. Вернется и узнает, что ее ученик погиб, если слухи об этом не дойдут раньше. Сначала Корнелий, теперь Тацкат, которого она знала много лет. "За что..." - тупая боль разливалась внутри, и слова царапали пересохшее горло. - Как Спикер? Винсент ответил не сразу, и пара секунд его молчания приморозили к месту парализующим чувством страха. - Раны тяжелые, - Винсент выдавил слова, с неохотой признаваясь самому себе. – Стрелы вытащили, но…я не могу ничего обещать. Дыхание перехватило до тошноты, и Терис прикрыла глаза. Ни мыслей, ни связных слов, только накрывающее волной чувство, как все рушится на части. Вязкий, беспросветно-черный кошмар наяву, от которого невозможно избавиться, как ни пытайся, и все прежде сказанные вампиром слова о том, что все будет хорошо, уже не имели никакой силы. - Но ведь можно что-то сделать? Зелья... - Зелья есть, но этого мало. Иногда они делают только хуже. - стол снова скрипнул под обманчиво хрупкими пальцами, - Я...мог бы обратить его, но он не будет мне за это благодарен. Эта не та жизнь, ради которой стоит бегать от смерти, - вампир сел, и холодная рука коснулась щеки Терис. - Все еще может обойтись. Она попыталась кивнуть, до боли четко осознавая, насколько все плохо. Еще недавно вампир говорил, что все обойдется, не слишком в это веря, а теперь даже не пытался врать. Может, обойдется. А может... - Я могу хоть чем-то помочь? - Нет. Не ходи к нему, он...в сознании и не в лучшем расположении духа. Тейнава остался на случай, если придет кто-то из Черной Руки. Они скоро все узнают, пошлют кого-нибудь. - Они могут помочь? Там ведь должен быть целитель... - Терис не договорила, встретившись взглядом с вампиром, глаза которого были лишены всякой веры в ее слова. - Приедет курьер, будет выяснять детали и записывать. Черная Рука будет недовольна, захочет все узнать, а наше положение... - Винсент осекся, решив, что дальнейшего ей знать не следует, но непроизнесенные им слова уже были поняты. - Очень шаткое. И теперь все еще хуже, - собственный голос прозвучал бесцветно и ровно, и осознание этого уже не пугало, а только глубже засасывала вязкая черная трясина глухого отчаяния. Вампир помолчал, не пытаясь возражать. Ему нечего было сказать, не было ни сил, ни смысла внушать, ей, что с их убежищем все в порядке. Верить в это было тяжело, наблюдая последние события, а после общения с Альгой и вовсе невозможно. И Винсент еще не знал о степени ее участия в устранении Харберта... - Тебе нужно отдохнуть, - мягкость в интонациях тщательно скрывала беспокойство и боль, - Ты все равно ничего не сделаешь. Слова доносились издалека, врезаясь в панцирь оцепенения и с каждым разом ударяя все слабее, донося только общий смысл. Она ничего не сможет сделать, будет лучше, если она отдохнет – живая и здоровая она нужна Братству. И все еще может быть хорошо, еще ничего точно не известно, и нужно если не верить в это, то хотя бы не забывать. - Можно остаться здесь? – вопрос удалось выдавить не сразу, а только когда в сознании снова всплыл зал – пустой, полутемный, с оставшимся на полу оружием. Оно было какое-то неправильное, костяное, вылепленное или выращенное из чего-то не из этого мира, и казалось живым. Она не рискнула его трогать и осторожно сдвинула подальше, и теперь мысль о нем почему-то была столь же неприятной, как и мысль об одиночестве. Стоит выйти за дверь – липкий полумрак коридоров набросится с новой силой, задушит страхами и осознанием собственного бессилия, раздавит полностью и не оставит сил, чтобы сделать что-то, когда будет нужно. - Можно, - Винсент поднялся и отошел к шкафу, выискивая что-то среди корешков книг и склянок. Звякнуло стекло, плеснулась вода в кувшине, что-то закапало в нее - и в поле зрения оказался стакан с чем-то прозрачным и смутно знакомым. Запах – легкий, едва ощутимый, похожий на запах вина. - Вино летаргии? – Терис взяла чашку, без всяких эмоций отмечая, что вряд ли отказалась бы, будь там даже яд. - Снотворное. Всего три капли на стакан воды, тебе хватит, - вампир положил руку ей на плечо. – Проспишь до утра. Перебирайся на кушетку и пей. Если будет нужна твоя помощь, я разбужу. Вода в стакане поблескивала в неярком свете, гипнотизируя и погружая в тупое и лишенное мыслей оцепенение. Надо спать. Хотя бы для того, чтобы не вынуждать Винсента тратить остатки сил на бессмысленные разговоры, дать ему заняться чем-то более важным или отдохнуть. Он прав, ей не мешает поспать, пока мысли окончательно не превратились в мешанину образов и страхов, пока еще есть возможность принимать хоть какие-то решения и следовать его приказам, а не бежать сломя голову наверх, чтобы еще раз в полной мере ощутить все свое бессилие. И, может быть, если заснуть, все-таки удастся проснуться и понять, что все это лишь дурной сон.