Кроваво-красный

В лишенной окон комнате растворились все звуки, когда дверь в коридор тихо закрылась. Отблески десятка свечей вырывали из темноты стол и обтянутое кожей кресло, стайкой светлячков плясали в зеркалах. Так же горел огонь на маяке в далеком Анвиле, дробился на тысячу искр в волнах прибоя. - Ты не будешь смотрителем, мое солнышко. Ты добьешься хорошей работы, ты у меня умница... - Матушка вела его за руку, и под ногами шуршала галька, вторя шуму волн. Огни блестящими монетами рассыпались по черному небу и морю, обещали предсказанный матушкой успех вдали от сырости маяка, запаха водорослей и нескончаемых криков чаек. Он добился многого, матушка была права. Жаль, что она так далеко, осталась в ненавистном маяке, в холодном и темном подвале... Она так ненавидела его, ненавидела запах сырости, ее раздражали крики птиц за окном - с утра до ночи, каждый день... Однажды он разбросал отраву, но на место мертвых прилетели другие птицы, и краткая тишина закончилась, едва успев начаться. Матушка была недовольна, но тогда он был рядом, приносил ей цветы и рассказывал о том, какая погода сейчас наверху, что происходит в других городах... Она всегда хотела переехать в столицу, подальше от ненавистного маяка. "Скоро все закончится, я вернусь. Я почти завершил свой план". - рука коснулась скрытого под плотной тканью наглухо застегнутого дуплета медальона. - "Все ради тебя". Матье Белламон вынырнул из омута воспоминаний и назойливых мыслей, подавил готовый прозвучать шепот. Нельзя говорить даже шепотом, когда рядом посторонние. У Аркуэн чуткий слух, как и у всех убийц. Если верить тому, что говорят в убежище, это своего рода дар Ситиса членам Черной Руки, хотя после нескольких лет работы душителем вера во вмешательство высших сил в дела Братства значительно ослабела. Чего стоила одна Ярость Ситиса - великая ложь простым смертным, намертво связанным Догматами... Интересно, скольким еще кроме него самого удалось так долго обходить их? - Ты вовремя. - Темная фигура шагнула из-за занавеси, на мгновение поглотив россыпь огней в зеркале. - Как вы и приказали, уже полночь. - Он заставил себя заговорить, когда альтмерка тяжело опустилась в кресло с высокой спинкой. - Я с отчетом, как вы и велели. - Можешь сесть. - Взмах руки в черной перчатке был лишен прежнего изящества, как будто бы с трудом повернулся проржавевший механизм из двемерских руин. - Благодарю, - Неожиданный, но уже знакомый ком в горле превратил слова в шепот. Ожоги сильные. На исцеление потребуются месяцы, как бы ни старались найденные Слушателем лекари, не говоря уже о Лотте, которая никогда не отличалась великими способностями в лекарском деле. Аркуэн будет лечиться долго, и долго не выйдет ни на одно задание, избегая даже своих подчиненных. Кроме него. Он всегда был близок к ней, и теперь остался единственным, кого альтмерка подпускала к себе. Казалось, с ним ей было спокойнее, чем с остальными, которые то норовили выразить соболезнования, то отводили от ее обожженного лица взгляд. Они злили ее, Матье чувствовал, как Спикер с трудом терпит, выслушивая их; воистину, за последние сутки она продемонстрировала чудеса самообладания, не запустив ни в кого ножом. То, что Аркуэн предпочла не выходить из своей комнаты, стало спасением для всех, кто рисковал рано или поздно попасть под горячую руку. Но ему не грозил ее гнев, и эта мысль согревала, понемногу рассеивая недавние страхи. Матье подошел тихо, не сводя глаз с золотисто-рыжих волос, большую часть которых огонь чудом не тронул. Беззвучно опустился на стул рядом с креслом и не сразу поднял взгляд. С правой стороны альтмерка казалась бы красивой, если бы не раздраженно скривленные губы и не ранние морщины в уголке глаза. Длинные пальцы разматывали бинты на левой руке, и острый запах мази медленно расползался по комнате. - Спикер, вы позволите? - Он вытащил из кармана флакон с густой зеленоватой жидкостью. - Я заезжал сегодня в аббатство Вейнон, монахи делают лекарства не хуже, чем маги, но в меньшей степени связаны со стражей. Левый глаз, лишенный ресниц, блеснул зло, но мгновение спустя погас, и альтмерка устало вздохнула. - Эта гадина слишком легко отделалась... - Она протянула покрытую остатками мази руку, кожа которой из-за ожогов напоминала потрескавшуюся древесную кору. И все же ей повезло больше, чем Алвалу Увани, который чуть не лишился пальцев и еще долго не сможет взяться за оружие. Легкая добыча для тех, кто решится напасть. Конечно, магия все ещё делает его опасным противником, но если быть осторожнее... - Вы сделали больше, чем смогли бы другие. - Матье взял со стола свернутый бинт и смочил его в налитой в блюдце настойке. - Альгмара была слишком опасным врагом, немногие рискнули бы взяться за это дело. Конечно, я не хочу как-то принизить способности Слушателя, но... Вы сделали это и выжили. - Я не так уж часто кого-то убиваю, чтобы упустить такой случай. - Аркуэн улыбнулась одной стороной лица, вторая осталась неподвижной, но злой огонь в глазу погас. - Я надеюсь, теперь с предателями покончено... - Ложная обеспокоенность сливалась с затаенной тревогой. - Хотела бы так думать... - в уголке губ Аркуэн залегла морщина, и взгляд устремился в черную глубину зеркала, минуя отраженное в нем лицо. - Убежище в Чейдинхолле прогнило насквозь. Я хотела бы верить, что все закончилось на Альгмаре, но... Я давно говорила Слушателю, что нужно проводить Очищение, но меня мало кто поддержал. Ж`Гаста не хочет портить отношения с Люсьеном, Алвал Увани все еще вспоминает Мэг... Хотя надеюсь, в следующий раз он поставит здравый смысл выше. - Вы думаете, что...следующий раз будет? - Было бы глупо думать иначе. - Аркуэн поморщилась. - Я знаю, что говорят за моей спиной. Параноик. Ненормальная. Они думают, я не слышу... Впрочем, мне нет дела до того, что они думают. По мне лучше быть параноиком, чем терпеть рядом с собой тех, кто может предать... Исступленный хохот матери оглушил, заставляя поморщиться, и Матье ниже опустил голову, старательно стирая остатки мази с обожженной руки. - Вы правы, Спикер, со временем они вас поймут. Хотя...я все же надеюсь, что больше никто не погибнет. Аркуэн усмехнулась и откинулась на спинку кресла. Улыбка, тронувшая здоровую сторону ее лица, не была лишена снисхождения, но ожидать упреков в глупости не приходилось: преданность и послушание искупали все, и подобная наивность даже забавляла альтмерку. - Я тоже не хочу смертей. Ни среди своих людей, ни в других убежищах. Нас и так мало, найти достойных убийц слишком тяжело... - Краем глаза Матье увидел, как она коснулась пальцами обожженной щеки, - Альга была достойной. Сильной. Хорошим информатором. Жаль, что она выбрала такой путь. Черной Руке будет не хватать ее услуг. Смех матери снова заскрежетал в ушах, но убийца уже с меньшим усилием заглушил его. Не сейчас. Она порадуется потом, но сейчас он слишком занят. Нужно наложить новый слой мази, аккуратно забинтовать руку, чтобы Спикер могла надеть сверху перчатку. Неудобства будут раздражать ее только сильнее, а ей нельзя волноваться. - Если вы прикажете, я могу выполнять работу информатора. Конечно, у меня гораздо меньше опыта, но если нужно... - Нет. - Альтмерка качнула головой. - Ты нужен мне здесь, в убежище. Я не хочу никого видеть... Не хочу выходить в таком виде... - Слуха коснулся тихий скрип подлокотника, сжатого рукой Спикера. - Все будет так, как вы прикажете. И вы выглядите значительно лучше. - Матье позволил себе улыбку, едва ли не единственную искреннюю за долгое время. Когда он, согнувшись под весом альтмерки, тащил ее на себе к оставленной в камышах лодке, единственным, что давало силы, был страх за ее жизнь. Аркуэн в полузабытьи еле переставляла ноги и тяжело дышала, цепляясь за его плечо обожженными пальцами. На пару мгновений он увидела тогда ее лицо и с ужасом подумал, что она ослепнет на один глаз. Если бы не ждавший их на берегу лекарь... Аркуэн усмехнулась и убрала волосы назад, открывая обгоревшее ухо, и потянулась за мазью. Эрлин сотворила чудо: кое-где розоватая кожа уже затянула язвы, и рубцы на шее уже не выглядели так жутко, как поначалу. Наверное, со временем даже ухо примет почти прежний вид. Надо бы уговорить ее съездить в Имперский Город, где маги на порядок выше той же Лотты, способной только штопать раны и варить зелья... Для блага дела, конечно же. Попытка убедить не то себя не то мать, убивала своей неубедительностью, подтачивала собственную веру в свои намерения. - Вас обязательно вылечат. - Матье аккуратно обернул бинт вокруг запястья альтмерки. - Надеюсь, скоро. - Раздражение не вернулось в ее голос, здоровой рукой она натянула на колени скомканный плед. - В ближайшее время моими делами займешься ты. Если будут какие-то вопросы, я на все отвечу. Матье промолчал, взгляд прилип к белой полосе бинта. Аркуэн нельзя ходить на задания еще долго, пока не сойдут все рубцы. Убийцам ее ранга опасно иметь настолько явные приметы, с которыми им не затеряться в толпе. Ее не должны узнавать, она должна оставаться в безопасности, ей нельзя рисковать собой. Если она умрет... Матье с содроганием вспомнил, как полыхнули склады портового района. Тогда он испугался, впервые за много лет испугался настолько, чтобы забыть про осторожность и броситься в сторону пожара. "Без нее половина моих планов была бы невыполнима", - оправдание казалось матушке смешным, и она не слушала его, не верила в искренность. - Вам нельзя сейчас рисковать. - Бретонец бережно приложил к руке Аркуэн бинт. - Если вы доверите мне... - Мне больше некому доверять. Я знаю, ты не подведешь. - Отсвет огня задержался на длинных ресницах, когда альтмерка прикрыла глаза. Морщины разгладились, с тихим выдохом она откинулась на спинку, не обратив внимания на упавшую на лоб прядь волос. - Только ты меня никогда не подводил. Рука замерла, бинт дрогнул в пальцах. Он давно знал это. Знал о своем особом статусе, об оказываемом ему доверии, хотя Аркуэн никогда прежде не говорила об этом. Наверное, стоило порадоваться... - Спикер... "Они все умрут, матушка. Все до единого". - Давнее обещание давило изнутри, и радость оборачивалась чем-то удушающе тяжелым, не дающим вздохнуть и закончить фразу. Нечего говорить. Однажды он уже сказал обо всем Марии. У нее тоже были красивые золотистые волосы... - За все эти годы ты не сделал ничего, за что я могла бы злиться. Ты все делал так, как надо. Даже когда ты приволок эту полукровку и не дал ей умереть... - Аркуэн помолчала, как будто бы продолжение фразы стоило ей усилий. - Ты поступил разумно. Так, как должен был поступить, несмотря на мое отношение к убежищу Чейдинхолла. Единственное в жизни, за что я могу сказать Лашансу спасибо - это то, что он порекомендовал мне тебя. - Я...я очень рад, что...что вы так высоко оценили мою работу... - Голос дрогнул и сбился, не требуя усилий в лицедействе. Пальцы с трудом затянули узел. Не так аккуратно, как хотелось бы, но мысли ускользали, мешаясь в водовороте обрывков фраз и образов. Матушка шептала ему о светлом и прекрасном будущем вдали от маяка и вечных ветров. Ее голова упала с кровати и уставилась пустыми глазами, губы открылись в безмолвном призыве отомстить. Высокий черноволосый убийца безразлично посмотрел на него и шагнул к окну, переступив через черное пятно крови на полу. Через много лет он же с тем же выражением лица писал ему рекомендации о переводе в другое убежище. Высокая альтмерка с колючими глазами встретила его подозрительным взглядом и долго смотрела искоса, как будто бы чувствовала его мысли. "Убить их. Убить их всех", - Слова, звучавшие в голове двадцать лет, теперь выворачивали наизнанку, шумом заполняли уши и выдавливали из легких остатки воздуха. Нужно выйти наружу, подставить лицо под капли тающего на ветвях деревьев снега и дать мыслям прийти в порядок. Нельзя забывать, кто он. Нельзя забывать, зачем он пришел, зачем проломил кочергой череп своему отцу... Он никогда не ценил мать, он заслужил это. Нельзя об этом забывать... - Ты выглядишь усталым. - Альтмерка наклонила голову, взгляд коснулся его лица, и он не успел отвести глаза. - Тебе стоит выспаться, завтра обсудим твои обязанности. - Благодарю вас, - Матье через силу подавил заикание, - вы очень добры ко мне. "Добрее, чем кто-либо еще с тех пор, как умерла матушка". Умерла из-за них. Из-за всего их проклятого Братства... Они должны умереть. Он обещал, матушка... Он не помнил ее глаз, они давно высохли под пожелтевшими веками, черты лица изуродовала смерть. Из-за них. - Приходи утром. - Аркуэн убрала прядь волос с золотисто-зеленых глаз. - И вот, посмотри контракты, раздашь их сам. Толстая стопка листов пергамента легла в руки, перед глазами зарябило от витиеватого почерка альтмерки, и Матье отвел взгляд. Он потом прочитает, потом ответит матери на ее призывы не медлить... - Доброй ночи, Спикер. - Матье поднялся и поклонился, прижимая к груди контракты. - Я все прочитаю к утру и подготовлю отчет. "Только умоляю, не отвечайте. Не говорите мне ничего. Я должен помнить, кто я"... - Не торопись с отчетом, лучше спи. - Аркуэн повернулась, без стеснения демонстрируя все лицо и не пытаясь скрыть ожоги. - Ты всегда выглядишь болезненно. Я не хотела бы, чтобы с тобой что-то случилось.