Timeout

В Валиноре не было подобающей осени, потому что тлену не место в Благословенном краю. Строго говоря, подобающей осени не было и в Срединных землях, потому что вечная ночь наложила на их природу свой отпечаток. Но Намо точно знал: так будет не всегда. Наблюдая за переливами искрящейся росы в исполинских чашах, Намо размышлял об осени. Он пробегал взглядом по шелестящим кронам Лаурелин, и в сознании безжалостно всплывал образ погибших, иссушенных древ. Это ли не увядание? Подобающую осенью Намо представлял — предвидел — как туманное марево, исполненное запахом прелых листьев, пронизанное яркими лучами еще не взошедшего в эту эпоху мира светила, далекого, не способного согреть. В некоторые мелочи, думал Намо, искажение взаправду принесло особое величие. В осень. По крайней мере, пока к ней не примешивался яд. Хотя взгляд Вала был обращен вверх, к кронам древ, а на радужке плясало пламя Золотого древа, было заметно, что мыслями он обращен в себя. Ни у кого не возникало желания вмешаться в его размышления. Или?.. Нельзя было точно определить момент, когда это странное чувство увязалось за Владыкой мертвых. Деликатная теплота под прижатой к груди ладонью, тихая истома в неуловимо ослабевших конечностях и так хрупкого на вид фана. Работу Лориэна никак нельзя было назвать грубой. Его влияние могло быть неуловимым даже для мудрых, но пытаться обвести вокруг пальца Намо… Мандос раздраженно повел плечом. Хотелось ухватить наглеца за эту осторожную, тонкую ниточку связи и хорошенько проучить, чтоб впредь морочил голову кому-нибудь другому. Намо всегда наблюдал за братом. Не слишком пристально, одним глазом, не отвлекаясь от своих забот. Наблюдал за тем, как играючи Ирмо вселяет покой в души вечно юных, но уже обремененных долгой памятью и застаревшей тревогой эльфов. Наследие времен до великого похода. Но перспектива испытать это мастерство на себе всегда вызывала смешанные чувства. В конце концов, он был старшим и не любил чувствовать себя уязвимым. В своих чертогах Намо привык с легкостью менять пропорции и соотношения материи и духа, и с легкостью совладал бы с чаровником-Ирмо, но брат застал его стоящим у прудов Варды, среди пестрой толпы. На празднике сбора росы Лаурелин. Неудивительным было бы отсутствие братьев-Феантури на этом празднике, им обоим было больше по душе Серебряное древо, которое стояло сейчас потускневшим, давая сестре насладиться всеобщим вниманием. Намо присутствовал по просьбе Вайрэ. Он считал не подобающим для себя отказывать ей, и уж тем более в такой мелочи. Ирмо придерживался тех же правил, но, пока царствовало Золотое древо, Эсте спала. Слабость то отступала, то накатывалась с новой силой. Блуждающий взгляд наткнулся на высокую фигуру Манвэ, поймавшего обращенный на себя взгляд и глядящего теперь с растущим недоумением. Намо раздраженно закрыл глаза и постарался исчезнуть как можно незаметнее. Такой фокус позволил чужим чарам ударить только сильнее, и Намо, восстановив свою форму в лесу подальше от праздника, сел на траву, прислонившись спиной к стволу старой ольхи. И всего на секунду прикрыл глаза. Очнувшись и приоткрыв глаза, Намо заметил серебряный свет, льющийся сквозь ольховые кроны, и почувствовал чужую руку щеке. Фана не слушалась, да и шевелиться не хотелось. Сонный ступор вызывал тревогу, но присутствие знакомой, родственной стихии успокаивало. Оставалось только лениво строить планы мести за такое несвоевременное, но несомненно очень полезное и приятное в глазах доброжелательного Ирмо, нападение и еще немножко наслаждаться возможностью, хоть и вынужденной, по-настоящему отдохнуть. Вечно это продолжаться все же не могло. Проснувшись окончательно, Намо поднялся и увидел брата. Ирмо успел каким-то образом притащить его в Лориэн, насовать ему в косу соцветий и уснуть рядом в нелепой позе. На душе было легче. И брата видеть было отрадно, и уходить не хотелось, и будить тоже неясно как. Должно быть, Ирмо почувствовал пристальный взгляд. Он открыл глаза и постался быстро придать лицу как можно более осмысленное выражение, будто не спал вовсе. — Не так сильна была усталость, чтобы побудить тебя на столь решительные действия, — несмотря на деланную строгость, благодушное настроение брата Ирмо улавливал без труда, а поэтому только проказнически улыбнулся. — Набиваю руку на эпохи вперед.