В палитре остался только чёрный.

      Красные розы, желтые лилии, голубые георгины, зеленые листья... Все эти цвета, въедаются в холст и память. Желание избавиться от всего этого, как можно скорее, единственное, что горело в голове навязчивой идеей.       Раздался грохот, единственный звук имитирующий жизнь в этой пустой квартире. Черная как смоль краска залила букет цветов, новые холсты, стоявшие в углу, пол и стены. Пятилитровая банка полетела в дверной проем, разбрызгав остатки содержимого по полу прихожей.       Девушка посмотрела на свои руки, окинула взглядом свое "творение" и пошла, смывать следы причастия к тому, что натворила. Будто никто не догадается, кому свойственно такое поведение.       Она стянула с себя старую футболку, по дороге к ванной, шорты остались где-то там же. Да и какая уже разница, эти вещи остается только сжечь, краску не смоешь. Наконец квартира начала оживать. Скрипнул рычаг смесителя, немного похлюпав, вода, наконец, полилась. Девушка встала под душ. Капли теплой воды стекали по ее лицу и шее, стремительно приближаясь к груди, а волосы, собранные в хвост, постепенно тяжелели. Так она простояла минут пять, пока белье не было достаточно мокрым, чтобы приносить дискомфорт. Но избавляться от него героиня не спешила, ведь человек, наблюдавший за ней все это время, справится с этим лучше.       Зритель неспешно взял ножницы с раковины и направился к ванной. Девушка залезла в нее и стоя за спиной героини, успокаивала сердце, которое билось в бешеном ритме. Длинные волосы перед ней были туго перевязаны, с них и начали. Муза стянула резинку и, некогда, одна большая струя превратилась во множество меленьких, стекающих с кончиков волос. Их обладательница тяжело выдохнула. Пользуясь моментом, освободительница собрала волосы в кулак и резко дернула их на себя, от чего хозяйка пошатнулась и сделала шаг назад, встав вплотную со своей музой.       Та отпустила «поводок» и провела кончиком указательного пальца по линии фигуры, остановилась у трусиков. Пальчики резво скользнули под резинку, и рука уже направилась к середине живота, но остановилась. Каждое движение по телу, сопровождалось дрожью и тихими вздохами, однако неожиданная остановка руки несколько раздосадовало героиню. Поняв это, шустрая рука «кукловода» поднялась к талии и обхватила ее.       Внезапное прикосновение металла, пусть и едва прохладного, к горячему телу, заставило художницу машинально дернуться вперёд, но крепкая рука прижала девушку крепче к телу, спрятанному под одеждой.       Проведя остриём ножниц от подбородка героини, до кончика плеча, она одним щелчком срезала лямку лифчика. За чем последовал поцелуй. Девушка едва понимала, что именно сделала ее гостья, поэтому не сопротивлялась. Легким движением рука с талии переместилась за спину и расстегнула лиф, который с глухим стуком ударился о корзину с бельём, куда его незамедлительно отправили. Очертив грудь ногтями, она положила свою руку на шею героини и, слегка сжав ее, скользнула ножницами под резинку трусов. Два методичных движения и одна маленькая потеря. Художница коснулась пальчиками руки кукловода, желая освободиться, но резкий удар по руке не дал ей этого сделать. Маленькие капли крови, падающие в воду, жжение на руке и наворачивающиеся слезы напомнили девушке ее место. Ножницы, омытые душем, были брошены в раковину, муза вины не чувствовала, ее возбуждал факт превосходства, но осознание того, что вода скрывает стекающие по щекам слезы сгущал краски. Пара мгновений и девушки оказались вне ванной. Сидя на ногах художницы, гостья наблюдала как девушка, прикрывая грудь скрещёнными руками, проливает слезы. По руке еще стекала кровь.       Девушка не удержалась, подалась вперёд и слизнула очередную каплю с горящих щёк. Но алые от возбуждения губы интересовали ее больше. Взяв лицо героини в обе руки, она, на секунду, остановилась в миллиметре от губ и вместо поцелуя облизнула нижнюю губу «куклы».       Разряд от внезапной боли и последующего удовольствия. Поцелуй, которого героиня ждала с самого начала. Язык горел, как и губы, наконец получившие желанное. Так не хотелось перерывать этот момент, но гостья чувствовала, как ее «игрушка» начала мёрзнуть и прервала поцелуй. Она схватила руку девушки и потащила ее в спальню. Удар двери об стену и прижатая к кровати героиня, все намекало на уже кончающееся терпение. Толстовку вместе с топом резво стянули и бросили куда-то назад, больше ничего не мешало кроме штанов, в попытке согреть партнера собственным телом.       Она притянула художницу к себе за шею и поцеловала ее горячие губы. Игра языков длилась не долго. Следующий поцелуй пришелся на ключицы. Девушка медленно спускалась ниже, исследуя каждый сантиметр холодного тела. Героиня чувствовала, как с каждым прикосновением тело все быстрее начинало требовать кульминации. Оно охотно выгибалось и двигалось навстречу каждому действию оппонента. Но как бы сильно не вырывался стон, девушка не проронила ни звука, так сильно искусаны были губы, что едва ли после этой ночи она сможет говорить.       Доминанте же был интересен предел терпения девушки под ней, одним резким движением несколько пальцев оказались в лоне и, не прислушиваясь к реакции, начали стимуляцию самой чувствительной точки в теле сабмиссива. Ответ от такого резкого проникновения был криком. То ли от боли, то ли от наслаждения на глазах девушки появились слезы, в тот же момент она подняла ногу, которую перехватила оппонентка и ловко перевернула податливое тело на живот, к счастью, ее комплекция и подготовка позволили, сделать это не прерывая процесс. Она встала на колени и обхватила ногами ноги художницы, наклонилась вперед, дотянувшись до груди, схватила ее одной рукой. Гостья играла с соском и продолжала растягивать и массировать точку G девушки. Та же, обеими руками вцепилась в простынь и стонала в сжатый зубами, несчастный, кусок ткани.       Время будто остановилось в этом доме, этой комнате. Девушки, музы нашей героини, уже и простыли все следы, нет ни одежды, ни записки, ни малейшего упоминания о ней в домовой книге. И единственное доказательство, что художница не одна в этом доме, это капли крови на полу.