«Любимый папочка»

      У каждого человека есть своё любимое место, число, время года и другие аспекты, касающиеся нашей жизни, а любое учебное заведение для многих является самым настоящим адом, в который вынуждают ходить взрослые, даже не узнав мнения ребёнка, лишь сказав одно единственное слово: «Надо!». Но, по мнению одного ученика сеульской школы, это место является его любимым, ведь он ходит туда, чтобы получать не хорошие оценки, а плохие.        Как бы странно это не звучало, но это так. Чон Чонгук просто обожает приходить в школу в приподнятом настроении, чтобы в очередной раз получить двойку за невыполненную домашнюю работу или невыученный материал по какому-либо предмету, ведь тогда учителя просто обязаны сообщить об этом родителям неконтролируемого ребёнка, при этом оставив надпись в дневнике, которая мгновенно врежется в глаза, только отвори его, ведь она будет начеркана насыщенно красной ручкой с сильным нажимом, оставляя после себя неприглядные пятна и жирные точки у основания каждой хорошо выведенной буквы. Как же Чонгук обожает после своего достижения возвращаться домой, нагло бросая дневник на стол перед своим отцом, который с гневом будет после взирать на него сверху-вниз, снова отчитывая своим властным и строгим голосом, отчего по телу подростка будут пробегать неизвестные ему мурашки, будоражившие сознание, заставляя член наливаться греховной кровью. В такие дни, Гук, стыдливо краснея перед родным отцом, закрывается в своей комнате, чтобы умело водить рукой по пенису, представляя своего биологического родителя, отчего тихие стоны удовольствия будут разливаться по темной комнате, эхом отдаваясь в помещении, врезаясь в уши, заставляя лишь сильнее краснеть, запрокидывая голову назад, кончая с именем отца на губах, постыдно взирая на измазанную в собственном семени руку, приближая к губам, чтобы слизать, мечтая о том, какова же сперма любимого папочки на вкус; каков на вкус его мясистый член, который он прячет в мешковатых домашних штанах, из-за чего хорошо разглядеть его очертания просто невозможно, что конкретно бесит Чона, который уже давно мечтает быть оттраханным собственным отцом.       От мыслей Гука отвлекает друг, что уже на протяжении нескольких минут трясёт его за плечо, всячески пытаясь привлечь к себе внимание, изредка махая руками перед лицом, отчего темноволосый недовольно цокает, устремляя гневный взор на Пака, который в очередной раз вывел его из фантастических грёз, в которые так хочется окунуться хоть на несколько ничтожных минут.        — Снова в облаках летаешь? О чем ты только думаешь, Гукк-а?        Подросток лишь отворачивается от лучшего друга, засовывая руки в карманы школьных брюк, начиная идти вдоль коридора, прямо в кабинет, чтобы уже сесть за парту и начать изображать плохого мальчика, которого все время отчитывают преподаватели, ругая, а порой и угрожая вылетом из учебного заведения, что совершенно не пугает Гука, ведь он все предметы знает на «отлично», а каждый вечер мечтать о теле своего отца — вошло в привычку, отчего менять что-либо он не собирается, доучиваясь этот последний учебный год.       — Доброе утро, миссис Дан, — самодовольно улыбаясь, проговаривает Чон, играя бровями, заставляя молодую преподавательницу залиться румянцем, отворачиваясь от ученика, бурча что-то себе под нос невнятное, вызывающее у Гука ухмылку, ведь он знает, что получит сегодня снова плохую отметку, чтобы вечером вновь услышать властный голос любимого папочки.        Чонгук проходит к своему месту, не взирая на влюблённые взгляды одноклассниц, что прожигают его взглядом, а парни — завидуют, ведь все внимание девчонок устремлено лишь ему одному — обольстителю дамских сердец, и совсем неважно, что у него ещё не было никого.       Этот скучный урок проходит на удивление быстро, но Чон недоволен тройкой, которую получил, ведь он рассчитывал на «два», а получил незаслуженную оценку, но даже это не даёт ему пасть духом перед вечерней дрочкой.       Все последующие занятия пролетают незаметно, лишь радуя подростка, который получил то, о чем мечтал: несколько записей в дневник и три неудовлетворительных оценки, которым отец точно будет не рад.        Размахивая рюкзаком в разные стороны, радостно напевая что-то себе под нос, юноша вприпрыжку идёт в сторону дома, совершенно не обращая внимания на косые взгляды в его сторону, говорящие лишь об одном: ему точно не надо обратиться к врачу?        Чон, уже подходя к дому, нечаянно роняет свой рюкзак в огромную грязную лужу, на поверхности которой плавают непонятные насекомые, способные занести в организм любую заразу. Подросток с пренебрежением садится на корточки, жмурясь от палящего солнца, отражающегося в грязной водной глади. Вытянув руку к своей сумке, мальчишка не замечает мимо проезжающего автомобиля, отчего грязная вода волной обливает его, заставляя брезгливо морщиться, наскоро вытирая грязные капли с лица, чтобы не занести какой-нибудь инфекции в глаза.        Чонгук со злостью наступает в лужу, хватая портфель, быстрыми шагами направляясь к дому, становясь мрачнее тучи, ведь капли стекают по темным прядям вниз, а одежда насквозь промокла, неприятно прилипая к телу, заставляя школьника в мыслях выть от всего происходящего, а ведь день так хорошо начинался.       Дверь с грохотом отворяется, шумно ударяясь о стену прихожей. Рюкзак летит в угол, а обувь разбросана около прохода, после чего Чон вытаскивает дневник из-за пазухи, который, к счастью, не намок, и направляется в гостиную, где сидит отец, широко расставив ноги, отчего бугорок большого члена видно через ткань мешковатых штанов, заставляя младшего гулко сглотнуть слюну, отворачивая взор на стену, лишь бы не встречаться с грозным взглядом родителя.        Чонгук в голове уже представляет, как будет по самые яица глотать пенис папочки, втягивая щеки, создавая некий вакуум, после пуская по члену вибрацию, чтобы принести максимум удовольствия тому, кого он любит всем своим сердцем. Чон хочет вылизать весь член от самого основания до багровой головки, которая будет обильно истекать естественной смазкой, вынуждая младшего так и прикоснуться к ней, старательно вылизывая, словно это самый вкусный леденец на свете, что ему вообще удавалось попробовать. Как же он хочет мягко массировать гладко выбритые яички, продолжая манипуляции с детородным органом, вынуждая отца лишь вцепиться руками в его темные локоны, натягивая на себя, буквально, грубо трахая в рот, задавая свой личный темп, быстро доводящий до разрядки, заставляя обильно кончить мелкому в глотку, хватая обеими руками челюсть, не давая выплюнуть сперму наружу, вынуждая все сглотнуть, до последней капли.        — Что сегодня получил? — грубый, властный голос Тэхёна отвлекает ребёнка от грязных мыслей, заставляя лишь обильно залиться румянцем, пряча глаза за челкой, что спала на лоб, прикрывая собой почти все. — Кажется, ты давно не получал достойного наказания, так? — задаёт риторический вопрос Ким, вставая с места, кладя свою руку поверх пульсирующего члена, начиная медленно поглаживать его большим пальцем, изредка надавливая.       В недоумении раскрыв свои глаза, младший впадает в ступор, не смея сдвинуться с места, пристально следя за каждым движением своего любимого папочки. Ким лишь ухмыляется подобной реакции, подходя к ребёнку вплотную, толкая в стену, хватая в руки ремень, что ранее спокойно висел на спинке кресла.       — А теперь, пожалуй, я воспроизведу твои мечты в реальность, ведь ты каждый вечер дрочишь на меня, не так ли? — Тэхен оскаливается, хватая ребёнка за шею, вынуждая широко раскрыть глаза, когда острый язык отца проходит по выпирающей скуле, спускаясь вниз, к шее, на которой видно пульсирующую жилку.       Ким припадает губами к девственной коже, втягивая её, оставляя после себя отметину, что наливается кровью, распускаясь, словно цветок розы. Тэ отпускает шею своего отпрыска, разворачивая к стене животом, заставляя того опереться руками о твёрдую поверхность, млея от горячих рук папочки, что оставляют после себя жгучее чувство, ведь там, где он трогал, начинает неимоверно гореть, вынуждая тихо всхлипнуть от подобных ощущений, отчего мелкая дрожь пронзает тело насквозь, а колени подгибаются от подобной близости с родственником. Но, как говорится, инцест — дело семейное.        Ким хватает бедра Чонгука руками, выпячивая зад того вперёд, отстраняясь, любуясь представшим видом: раскрытый от удовольствия рот, стекающая вниз по подбородку слюна, прикрытые глаза, покрасневшие щеки и выпяченный зад. Просто эстетика для глаз Тэхёна, который давно мечтал об этом, зная обо всех похабных мыслях своего сына, который не всегда закрывает дверь в свою комнату, занимаясь такими вещами, как дрочка на собственного отца, даже не заботясь о том, чтобы стонать тише или тише выкрикивать его имя, которое звучит настолько сексуально из его уст, отчего кончить хочется на месте.       Взяв ремень обеими руками, Ким похотливо облизывает пересохшие губы, рассекая воздух элементом гардероба, ударяя по упругой заднице, вырывая из грудной клетки родной крови истошный крик, больше походивший на вопль раненного пса, но именно сейчас Киму плевать на это, и на то, что его сынок по уши в грязи.       Несколько болезненных ударов приходятся сквозь ткань школьных брюк, после чего Тэ стягивает их, вновь оставляя полосы от ремня, вынуждая мальца выгибаться в спине, подобно кошке, также грациозно и сексуально, не взирая на кровь, вытекавшую из ранок на упругих половинках. Откинув ремень в сторону, Ким садится на колени пред своим сыном, хватаясь за его бедра, приближаясь к горящим от боли ягодицам, обдавая их своим горячим дыханием. Дрожь пробивает с новой силой Гука, заставляя раскрыть глаза и открыть рот в немом вскрике, когда разгоряченный язык отца касается выступивших каплей крови, болезненно слизывая их, то и дело касаясь пульсирующего колечка мышц, с каждым разом сильнее раздвигая обе половинки, позволяя облизывать область вокруг пульсирующей дырочки, отчего член подростка подрагивает, прося его обладателя взять в руки и наконец кончить, чего не позволяет ему сделать отец, приказным тоном вынуждая вновь облокотиться о стенку, боясь лишний раз шевельнуться.       — Отец, так ведь... — Гук не договаривает из-за языка, что входит внутрь ануса, касаясь чувствительных стенок, старательно вылизывая все, доставляя максимум удовольствия, чтобы этот первый раз запомнился наглому похотливому мальчишке надолго.       — Все можно, — Ким поднимается с колен, прижимаясь стояком к попке сына, приставляя два пальца ко входу в анус, одним движением входя до конца, начиная раздвигать их на манер ножниц, разрабатывая девственную дырочку.       Тихие стоны слетают с покусанных губ Чона, когда он чувствует внутри себя умелые длинные пальцы, ловко доводящие его до самого пика, заставляя стыдливо кончить, пачкая собой весь пол под ногами. Ухмылка проскальзывает на лице Тэ, когда тот вынимает пальцы, снимая свои штаны с боксерами, начиная водить рукой по члену взад-вперёд, смазывая его своей смазкой, что успела за такое короткое время обидно испачкать его трусы.        Приставив головку ко входу, Ким одним резким толчком входит по самое основание, гулко ударяясь яйцами о исполосованную кожу ягодиц, вынуждая Чонгука громко вскрикнуть, сильнее жмуря глаза, видя лишь белых мушек, что загородили собой взор от подобных действий. Толчки с каждым разом становятся все грубее, а руки нагло исследуют тело сына, пробираясь под грязную рубашку, задевая набухшие горошины сосков, отчего Гук стонет сильнее, ведь маленькие бусины настолько чувствительны, что выть волком хочется, от того, насколько это приятно, а член вновь колом стоит, собираясь в очередной раз выпустить струю семени. Пошлое хлюпанье яиц о кожу лишь сильнее раззадоривает желания Тэ, сильнее вбиваясь в податливое тельце, вырывая из его грудной клетки непристойные звуки.        Сделав несколько финальных толчков, Тэхён обильно кончает внутрь, с пошлым хлопаньем вынимая член, что измазан в сперме, а пульсирующие на нем венки смотрятся настолько эстетично и красиво, отчего так и хочется взять его в рот.        Терпкий запах мускуса вперемешку с сексом врезается в ноздри, когда Гук, вновь кончая с именем отца на губах, опадает на колени, прямо на свою сперму, стыдливо опуская голову, не смея поднять взора на отца.        — Будешь приносить домой плохие отметки — останешься без сладкого.