Обещай мне, что выживешь

Боинг-747 несся над Атлантическим океаном. До Европейских берегов оставалось не так уж много. Рене откинувшись в кресле, смотрела перед собой. Напряжение последних дней постепенно спадало в течение многочасового перелета. Но Рене понимала, что едва она ступит на землю, все страхи и опасности обрушатся на нее с новой силой. Сейчас же комфортабельный салон громадной воздушной машины не грозил ей ничем. Еще в Нью-Йорке поднявшись на борт самолета, она тщательно осмотрела окружающих, но ничего подозрительного не заметила. Стюарды были в меру вежливы, но не проявляли к ней внимания большего, чем требовали их обязанности. Они профессионально выполняли свою работу, и было видно, что занимаются этим уже не один год. Пассажиры также вели себя естественно — никто не изучал ее взглядом, словно пытаясь что-то выяснить, никто не заказывал у стюардов большого количества разнообразных напитков и яств. Да даже если и был в самолете кто-то, кто имел целью ее задержать, что он мог предпринять на глазах у такого количества народу? Поэтому Рене на время отошла от необходимости быть начеку и расслабилась, мысли ее унеслись к тому, что она оставила. Боль потери снова пронзила ее. Но она не плакала. Все слезы вылились через 146 лет после этого момента у постели умирающего мужа. У нее хватило сил услышать его просьбу, взять себя в руки и сделать то, что он просил. Может быть когда-нибудь она снова сможет плакать, но сейчас нельзя распускаться. Надо четко помнить кто она, куда и зачем следует. Я из 2156 года стучало у нее в мозгу. Я покинула мир, который был адом — мир радиоактивного пламени и безумия, как говорила моя покойная подруга Энн Кристен. Когда она последний раз говорила с ней? Да, точно, в апреле прошлого года. Тогда только открылось бюро путешествий во времени, и поскольку на земле уже негде было провести отпуск — все было опустошено и заражено войной, жителям Будущего стали предлагать отдохнуть и расслабиться в Прошлом. Рене и ее муж Том сразу же обратились в эту фирму с просьбой отправить их в средневековье. Они получили разрешение. Тому даже обеспечили путешествие на корабле Колумба. Сама Рене наслаждалась покоем, живя в рыбацкой деревне. Она любила целыми днями сидеть на берегу океана, слушать рокот волн и дожидаться возвращения мужа. Еще накануне отъезда в Прошлое Рене позвонила своей давней подруге Энн, с которой они вместе учились в университете на биологов, и сообщила ей о своих планах. Ту подобная идея заинтересовала, она сказала, что обсудит это с мужем. Рене с Томом отбыли, а когда вернулись, были потрясены новостью о трагической судьбе Кристенов. Оказывается, их друзья тоже отправились в Прошлое, но не для того, чтобы просто провести там отпуск. Их целью было бежать из своего жуткого времени навсегда. Рене и Тому такое в голову не приходило. Да и как они, люди, знавшие с рождения все блага цивилизации, могли выжить в диком средневековье с полным отсутствием удобств, антисанитарией, чумой, инквизицией и многим другим. Кристены же пошли по иному пути. Они выбрали 1938 год — время, где необходимый комфорт был бы им обеспечен. Увы, их затея не удалась. Государство Будущего не собиралось давать никому сбегать в Прошлое. Такого было нельзя допустить. Если бы это кому-нибудь удалось, то подобной идеей заразились бы многие. Не исключено, что в самой стране, изнуренной войной начались бы волнения, приведшие к захвату машины времени и массовому исходу. Последствия предсказывать никто не брался. Правительство тоталитарного государства держало людей в страхе, но любой страх меркнет перед обреченностью. Поняв, что всему приходит конец, что шансов на дальнейшую нормальную жизнь нет, люди перестают бояться. Кроме того, Роджер Кристен был ведущим специалистом в команде ученых, работающих на созданием новой водородной бомбы. Без него работа была бы полностью парализована. Поэтому сигнал о побеге Роджера и Энн вызвал страшный переполох. Тот час же были мобилизованы лучшие специалисты по сыску во главе с начальником сыскного бюро неким Симсом, под началом которого было 8 человек. Кристенов нашли и вернули обратно. Хотя попались они нелепо, из-за своей наивности. А ведь шанс уйти у них был. Когда розыскная команда прибыла в Нью Йорк 1938 года, Симс приказал своим людям оставаться на месте, ожидая его вызова, а сам начал изучать предполагаемые маршруты беглецов. Представляясь частным детективом, он наводил справки в аэропортах, на вокзалах, в бюро, выдающих на прокат автомобили, в отелях, показывая фотографии Кристенов везде, где было можно. В конце концов, Симс напал на их след и обнаружил беглецов в одном из мексиканских городков. Но даже в тот вечер, когда Роджер и Энн столкнулись лицом к лицу со своим преследователем, они еще могли спастись. У них в распоряжении была целая ночь. Если бы они, убедившись, что Симс прошел к себе в номер, сели в машину и под покровом темноты покинули город, то, возможно на какое-то время сумели оторваться от погони. Однако, Кристены наивно предположили, что человек, преследующий их, не уверен в том, что вышел именно на тех людей, которых искал, и решили усыпить его подозрения демонстративно оставшись. Но сыщик не то, что подозревал или был уверен, он имел неоспоримые доказательства того, кто они и, поэтому вернувшись в свой номер после разговора в кафе, немедленно вызвал подмогу, располагая средствами связи из своего времени, замаскированные под транзистор и фотоаппарат — предметы, которые всегда есть у любого уважающего себя туриста. Подкрепление прибыло утром следующего дня под видом представителей американской кинокомпании, желающей снять фильм в Мексике. Столь быстрый их приезд из Нью-Йорка объяснялся тем, что в их власти было не только время, но и пространство. Чудовищная машина могла перенести как через столетия, так и через тысячи километров в несколько секунд. Поэтому люди Симса и появились в мексиканском захолустье сразу же. И вот тут-то Кристены допустили вторую ошибку, ставшую для них роковой. Они сами очертя голову ринулись в сеть, которую расставили для них сыщики. Один из агентов, действующий под именем Джо Мелтона, правая рука Симса, сумел расположить их к себе, навязав свою дружбу. Как они могли так легко довериться первому встречному? Как они вообще поверили, что Симс был один? Ведь даже подросток знает, что сотрудники таких служб никогда не работают в одиночку. Рене не понимала этого до сих пор. Они решили, что смогут найти надежную защиту в компании киношников, и считали, что опасность для них представляет только Симс, от которого быстренько избавились, устроив ДТП со смертельным исходом. "Киноактеры" заманили их в номер, открыли свое настоящее лицо, запустили машину времени и…. все было кончено. Рене тяжело вздохнула. Кристены мертвы, но их не казнили. Нет! Они ушли из мира живых добровольно. Последний тур своей смертельной гонки они все же выиграли, пусть даже ценой собственной жизни. Мыши попались в мышеловку, но кошкам они не достались. Какими бы наивными Кристены не были, они умели смотреть правде в глаза. Вариант, что их все-таки поймают, был учтен. Что их ждет в этом случае, было ясно любому. Никаких иллюзий. И поэтому еще накануне отъезда, из Будущего, когда побег был уже решен, Роджер принес вечером домой две маленькие капсулы, наполненные цианистым калием. Он сказал жене что это, и Энн не задала ни одного вопроса - она все поняла. Среди ее украшений был толстый позолоченный браслет с массивным сиреневым камнем. На самом деле это был не камень, а оболочка, под которой находился мини тайник. Энн открыла тайник, положила туда обе капсулы, закрыла и одела браслет на руку. Украшение не представляло большой ценности, поэтому от нее не потребовали сдать его под залог, как все остальное имущество. После захвата, когда рассеялся голубой туман, и они оказались вместо номера мексиканской гостиницы в хорошо знакомом зале корпорации путешествий во времени, Кристены поняли уже не в воображении, а наяву весь ужас своего положения. Владельцы фирмы в ярости кинулись на них, готовые прикончить на месте. Это неудивительно — ведь после такого скандала, повлекшим человеческие жертвы, фирме грозило закрытие. Полицейским, которые уже ждали там, едва удалось удержать разъяренных чиновников от расправы. Мелтона и другого сотрудника розыскной команды, которых ранил Роджер в момент задержания, немедленно отправили в госпиталь, а самих Кристенов грубо схватили и поволокли прочь из помещения. Они пришли в себя в тесной камере, куда их временно втолкнули. Обоим было понятно, что все кончено, что они вместе последние минуты, что сейчас их разлучат навсегда — отправят его в мужское, а ее в женское отделение тюрьмы. Супруги знали, что сейчас за ними придут, чтобы вести на допрос, пытки и издевательства. Понимали, что больше они никогда не увидят друг друга — им даже не дадут проститься перед казнью, потому что и казни как таковой не будет. Будет медленная мучительная смерть, от тех чудовищных экспериментов, которым они будут подвергаться в перерывах между непосильной работой. Концентрационные лагеря второй мировой войны отдыхают по сравнению с тем, что ждало этих двух любящих людей, единственной виной которых было желание стать свободными и убежать от этого ада. Им не надо было ничего решать, все давно было решено. Энн сняла браслет, который у нее еще не отобрали, и открыла тайник. Капсулы лежали на ее ладони. Роджер взял одну. Они смотрели друг другу в глаза. Слез не было. Они улыбались друг другу. — Ведь мы были счастливы, — сказала она. — Конечно, — ответил он. — Всю жизнь? — Всю жизнь. — Мы не потеряли там ни одного дня и взяли от жизни все. То что у других растягивается на годы, у нас длилось только месяц, но это было такое счастье, которое другим с огромным стажем семейной жизни даже не снилось. — Да Энн, мы прожили сто лет и умрем в один день. Я люблю тебя. — А я тебя. Мы не дадим им разлучить нас и уничтожить поодиночке. Мы всегда были и будем вместе. — Конечно. Они вложили капсулы между зубами и обнялись. В этот момент по коридору раздались шаги — звуки тяжелой военной обуви. Они услышали звук ключа, вставляемого в замок. Раздался еле слышный щелчок капсул, переламываемых зубами, и, не разжимая объятий, супруги рухнули на плиточный пол камеры. Цветистого потока отборных ругательств, изрыгаемых, теми, кто вошел, они уже не услышали. Плеча Рене коснулся стюард. — Мадам, мы заходим на посадку, пристегнитесь, пожалуйста. Возможно, это объявляли по трансляции, но она поглощенная воспоминаниями ничего не услышала. Самолет совершил посадку. Пройдя паспортный контроль, молодая женщина вышла из здания аэропорта и задумалась, что делать дальше. Она была в Амстердаме. В отличие от своих неудачливых предшественников, она не хотела появляться в людных местах и больших отелях, так как понимала, что в огромном потоке незнакомых людей первый же встречный может оказаться преследователем. Рене предпочла поехать на окраину города, в отдаленный квартал и снять номер в гостинице попроще с немногочисленной публикой. Сомнительно, что они начнут ее искать в таком месте. Но Рени все равно собиралась осторожно расспросить, нет ли среди персонала кого-то, кто поступил на работу совсем недавно, несколько дней назад самое большее. Также приезд каждого нового постояльца в таких гостиницах сразу бросается в глаза. Войдя в предоставленную ей комнату, Рене попросила горничную принести ужин в номер, а сама приняла душ, закуталась в махровый халат и опустилась в кресло. Воспоминания не заставили себя ждать. После возвращения из средневекового отпуска Том был призван в действующую армию. Спустя год он вернулся, сообщив, что его демобилизовали по состоянию здоровья. Рене продолжала работать на той же фабрике по производству бактериологического оружия, где когда-то работала Энн. Она видела, что муж серьезно болен, его постоянно лихорадило, мучила слабость. Вернувшись домой, она находила Тома неизменно лежащим на кровати одетым под двумя одеялами. Вставал он только при крайней необходимости. Все чаще и чаще его мучили приступы кашля, а однажды кашель стал кровавым. На лице появились красные пятна. Кончилось тем, что Тома положили в госпиталь. Она ходила к нему ежедневно, а если могла, то и дважды в день. Большую часть своего скудного продуктового пайка молодая женщина отдавала мужу, но улучшения не было. А между тем подходило время отпуска. Еще когда Том только вернулся, Рене пыталась его уговорить снова отправиться в Прошлое, на этот раз в цивилизованное и провести несколько недель в каком-нибудь санатории. Но он отказался, аргументировав это тем, что не хочет ехать один. Дело в том, что после скандала, связанного с попыткой побега Кристенов и их самоубийством, бюро путешествий во времени хотели закрыть. Неизвестно каким путем его владельцы сумели уладить этот вопрос, и какие взятки им пришлось дать, но корпорация продолжила работу, однако были введены новые правила. Семейным парам отдыхать в Прошлом больше не разрешалось. Мужья и жены отправлялись туда по очереди. Власти поняли, что брать в залог имущество бессмысленно. В Прошлом оно им все равно не понадобится, да и в Будущем после принудительного возвращения в случае попытки побега тоже. Энн и Роджер Кристен были тому примером. Поэтому правительство приняло решение манипулировать чувствами людей. В Прошлое теперь не отпускали одиноких, у которых не было никого — ни супруга, ни родителей, ни детей. Такие люди считались самыми ненадежными, так как им нечего и некого было терять. Прочие, отправляясь в Прошлое, предупреждались, что в случае, если они не вернутся, их родных ожидают большие проблемы. Поэтому Том мог отправиться туда только один. То же самое касалось и Рене. И вот теперь, когда появилась возможность поехать на отдых, она отказалась. Придя в очередной раз в госпиталь, она увидела рядом с кроватью мужа его лечащего врача. Доктор Эд был другом Тома много лет. Они о чем-то шептались. Когда Рене вошла, мужчины замолчали, после этого доктор пошел к выходу из палаты. — Она зайдет к тебе позже Эд, — сказал Том. — Садись, дорогая. Рене присела на табурет рядом с койкой и положила на тумбочку сверток с продуктами, готовясь его раскрыть. — Подожди Рене. Мне надо поговорить с тобой. Только, очень прошу тебя, выслушай меня и не возражай ни в чем. Обещаешь? — Да, — испуганно прошептала Рене. — Ты знаешь, как я люблю тебя, и ты всегда говорила, что любишь, в чем я не сомневался. Поэтому ты должна меня выслушать и сделать то, что я скажу. Ему было тяжело говорить, дыхание прерывалось одышкой, но Том собрал всю свою волю и заговорил твердым голосом. — Дорогая, ты должна немедленно отправиться в Прошлое, в 2010 год. Самое позднее — завтра. Лицо Рене стало белым как мел. — Но…., — произнесла она. — Никаких но. Мы же договорились, что никаких возражений с твоей стороны не будет. Ты отправишься туда и назад не вернешься. У тебя получится, я уверен. Ты сама говорила, что Кристены попались, потому что наделали глупостей. Ты таких глупостей не сделаешь. Ты умная женщина, а умный учится на чужих ошибках. Это пословица, возраста которой никто не знает. — Я не могу тебя бросить им на растерзание Том. — Меня уже никто не сможет терзать. Я не говорил тебе раньше, почему меня списали из армии, но сейчас пришло время сказать. У меня лейкоз. Сейчас последняя стадия, счет идет на дни. От радиации не спрячешься, кого-то раньше, кого-то позже, но все равно настигнет. Ты должна бежать, пока я жив, потом тебя не выпустят. У тебя же больше нет никаких родственников. — Рене смотрела на мужа застывшим взглядом, потом сползла с табуретки на колени перед кроватью и истерически зарыдала. — Рене, родная, я тебя умоляю, успокойся, не повергай меня в отчаяние своими слезами, иначе у меня не хватит сил протянуть до твоего отъезда. — Я не могу Том, я умру рядом с тобой, если ты умрешь, мне незачем жить. — Ты не права, ты должна жить и не в этом аду. Я так хочу, неужели мои желания ничего не значат для тебя. Рене молчала и плакала не в силах остановиться. — Рене, — тихо позвал ее Том. Она подняла голову, перестала плакать и молча смотрела на него глазами полными боли. — Рене, помнишь, мы с тобой смотрели один фильм, очень старый, почти двухсотлетней давности. В этом фильме тонул огромный корабль, и влюбленная пара оказалась в открытом море. Притом на плоту было место только для одного, парень посадил туда девушку, а сам остался в воде и был обречен. Ты помнишь? — Да, — сквозь слезы прошептала Рене, — я тогда тоже плакала при этой сцене. — А ты помнишь, что он ей сказал тогда? Ну, вспомни. — Кажется, он хотел, чтобы она ему пообещала выжить? — Совершенно верно. Наш теперешний мир — это и есть тот корабль, забыл, как он там назывался, это и не важно. Но он тоже был олицетворением гордости и мнил себя непобедимым. А мы с тобой та самая пара, один обречен, а другой еще может спастись. И поэтому я спустя двести с лишним лет требую у тебя того же: ОБЕЩАЙ МНЕ, ЧТО ВЫЖИВЕШЬ. Рене молча смотрела на мужа. — Ты обещаешь мне это? — Да, — прошептала Рене, а потом твердо повторила — Да! — Спасибо, родная. Только делай все быстро. Доктор Эд ради нас пошел на риск. Он скрыл от властей мой диагноз и стадию, которой достигла болезнь. Если бы об этом узнали, то тебя бы не выпустили. Но все может раскрыться в любую минуту, поэтому поторопись. Рене опустилась на колени перед кроватью, на которой лежал ее любимый человек, готовящийся покинуть ее навсегда. Их руки сплелись, губы соединились. Рене готова была вновь зарыдать, но взяла себя в руки. — Будь счастлива дорогая и помни, что ты мне обещала. — Я люблю тебя Том, я хочу остаться с тобой до конца. — Я и так всегда буду с тобой. Ты уедешь унося меня в своей памяти, в своем сердце — это намного важней, чем проводить в последний путь безжизненное тело, в котором меня все равно уже не будет. Но только не хорони себя заживо, тебе только 29 лет, ты очень красива. У тебя должен быть любящий муж, дети. —Том! — почти закричала Рене, готовая вновь разрыдаться. —Успокойся, прошу тебя... Они обнялись в последний раз. Рене вышла из палаты и прошла в кабинет доктора Эда. — Садитесь Рене, можно я буду звать вас просто по имени, Том ведь мой друг. — Да, конечно. Скажите, если откроется, что вы скрыли диагноз, что вам грозит. — Пусть вас это не беспокоит. В крайнем случае, обвинят в некомпетентности и понизят в должности. В тюрьму, во всяком случае, не посадят, медиков сейчас катастрофически не хватает. А скорее всего, ничего не откроется — сейчас гибнет столько людей, что у властей нет ни времени, ни сил выяснять причины смертей. — Это правда, что он безнадежен? — Да, к сожалению. Я переживаю, чтобы это не произошло сегодня ночью, чтобы вы успели уехать. — Я вам очень благодарна доктор. Я обещала Тому, что уцелею, но разве я могу быть в этом уверена — меня ведь могут найти. — А вот в этом я могу вам помочь. Правда стопроцентной уверенности ни в чем быть не может, но надежда есть. Я не хочу, чтобы вы долго размышляли над этой идеей, поэтому позаботился, чтобы вы сразу приступили к делу, и у вас не было времени передумать. Вот возьмите, — доктор Эд протянул Рене запечатанный конверт. — Что это? — спросила Рене. — Адрес в Париже. Вы должны добраться до Парижа. Мой вам совет, когда прибудете в 2010 год, садитесь в самолет и летите в Европу. Но только не в Париж сразу, а например, в Амстердам или в Рим. Оттуда доберетесь до Франции по железной дороге, там все-таки труднее засветиться, чем в аэропорту. Держитесь подальше от камер наблюдения - в 2010 году они уже были понатыканы во всех общественных местах. Когда пересечете французскую границу, пользуйтесь автобусами. Но ни под каким видом не заказывайте такси и не путешествуйте автостопом. Водитель может оказаться кем угодно. Только общественный транспорт с большим количеством людей. Когда доберетесь до Парижа, не останавливайтесь нигде, а езжайте сразу по этому адресу, там вы поймете что я имел в виду. — Хорошо, — проговорила Рене, — а откуда у вас такие сведения. Доктор улыбнулся: — Я ведь тоже неоднократно ездил в прошлое. Больше она вопросов не задавала. На то, чтобы подписать необходимые документы и перевести деньги, ей понадобилось не больше часа. Она покинула Амстердамскую гостиницу рано утром. Пешком пошла к автобусной остановке. Ночью в отель никто не приезжал. Уходя она видела, что к зданию подъехал какой-то автомобиль. Рене быстро свернула за угол и задала мысленно вопрос — кто это мог быть, обыкновенные местные путешественники или…? Она этого так и не узнала. Уходя из гостиницы, она сообщила прислуге как бы между прочим, что едет в аэропорт, чтобы лететь в Рим. Это было сказано на тот случай, если кто-то станет расспрашивать о ней. По совету доктора Эда до Франции она добиралась по железной дороге в общих вагонах. Она ни на минуту не решалась остаться одной. В купе мог проникнуть кто угодно. Опасность могла исходить от любого, будь то случайный попутчик или проводник. Она ни с кем не знакомилась, не заводила дружбы, так как четко помнила, что именно это погубило ее друзей. Она понимала, что здесь любой друг мог оказаться врагом, и поэтому когда на остановках и при пересадках обычные ничем неприметные попутчицы предлагали ей составить компанию, чтобы пойти и просто вместе выпить чаю, она неизменно отказывалась. Наконец цель была достигнута. Совершенно измотанная Рене остановилась у многоэтажного здания, которое значилось в адресе, данном доктором Эдом. Она стояла перед этим зданием некоторое время, размышляя, что делать дальше. Затем увидела какую-то вывеску и подошла ближе. На вывеске большими буквами было выведено «Клиника пластической хирургии». Рене обомлела. Неужели это единственный шанс избавиться от мучителей. Но, похоже, что так. Она точно знала, что в ее тело не вживляли никаких жучков. У них есть только ее фотография — и то что ей предлагалось сделать выбьет это оружие из их рук. Но все-таки… Рене никогда не думала о подобном способе скрыться. В этот момент поднялся ветер. И в его шуме она словно услышала знакомый шепот: «Обещай мне, что выживешь». «Обещаю» — тихо произнесла Рене и решительно стала подниматься по ступенькам ко входу в фойе.