***
— Что происходит? Недоуменно хмурясь, Старатель сжимал кулаки в боевой стойке, осматриваясь посреди подпаленного асфальта. Ястреб вздохнул и нервно хмыкнул. Конечно, он должен был спросить именно это — могучему и серьезному, как древний усатый дракон, Старателю обязательно нужна была конкретика, независимо от обстоятельств. Поправив воротник куртки, Ястреб засунул руки в карманы и досадливо поежился. Все случилось слишком быстро, даже заслон из перьев попросту не успел сформироваться: встреча с мелким воришкой во время патрулирования, рефлекторно ломанувшийся в погоню Старатель, которому надоело шататься без дела, и короткая неожиданная вспышка, осветившая темный переулок — доли секунды, и вот уже перед ним стоял не про-герой Старатель, а подросток с очень похожим лицом в слегка обвисшем и потухшем костюме. Ястреб приподнял очки и невольно присвистнул, разглядывая его. Этому Старателю, наверное, было лет шестнадцать, не больше — хотя с таким размахом плеч Ястреб дал бы ему все двадцать, если бы не знал наверняка, что в свои двадцать Старатель был еще крупнее. На старых постерах, которыми Ястреб обклеивал комнату, точно был больше, он поставил бы на это ужин и замерил лично, если бы кто-нибудь решил поспорить. Вдохнув пахнущий кошками воздух, он прислонился к стене. Отвел взгляд, быстро собирая в голове известные факты. Главное — воришка. Стащил из магазина булку и чипсы и сбежал, негусто для грабежа посреди дня. Вырубить его не составило труда, и теперь тот лежал в отключке, распластавшись со всем награбленным, так что расспросить о действии причуды прямо сейчас в любом случае не вышло бы. Выглядел преступник не очень: лет тридцать, драная одежда, неаккуратная щетина, и запах алкоголя, который доносился до Ястреба даже через четыре метра — все намекало на близость социального дна. Вряд ли этот мужчина обладал выдающимися качествами, раз опустился до мелких краж посреди дня — скорее всего, его причуда была не из мощных и большой опасности не представляла. Наверняка не их профиль, с ним бы справилась и полиция. По крайней мере, Ястреб на это надеялся. Таких способностей, как эта, он знал целую массу: многие умели превращать людей в детей и животных, а кто-то — даже в неодушевленные предметы, но навсегда откатывать время или что-то менять умели единицы. Вот и у этого вора наверняка был один из бесполезных фокусов. Кому вообще могло понадобиться короткое превращение в подростков? Ностальгирующим родственникам? Или каким-нибудь извращенцам? Ястреб встрепенулся и поморщился. В голову сразу полезли картинки с форумов, на которых он часто зависал, пока учился, и Старателя там кем только ни делали — и женщиной, и ребенком, и животным. Где-то он даже видел его забавное изображение в виде пушистого недовольного кота. В любом случае, думать об этом сейчас было очень лишним. Старателю надоело осматриваться, и он набычился, встряхнув головой. Решительно шагнул ближе, и в переулке сразу стало ощутимо жарче. — Что происходит? — требовательно повторил он. Любой другой бы съежился под таким жутким взглядом. — Черт, а ты ничего не помнишь, да? — Ястреб невесело усмехнулся и потер лоб пальцами. Он не любил проблемы с людьми, предпочитая оставлять их своим сайдкикам, но сейчас перед ним был не просто человек — это был Старатель, действующий герой номер один и его личный ориентир уже целую кучу лет. Такой шанс поговорить и рассмотреть поближе выпадал, наверное, один на миллион — особенно такой любопытной птице, как Ястреб. Вздохнув, он собрался с мыслями и продолжил: — Для начала, не надо нервничать. Я все объясню. Улыбнувшись как можно приветливее, Ястреб неспешно отлепился от стены и развел руками, выпрямляясь во весь рост. Зачем-то захотелось встать на цыпочки, а то и взлететь — все равно не доставал непривычно юному Старателю даже до подбородка. Хотя, какой это был сейчас «Старатель»? Так, еще только подающий надежды студент Тодороки Энджи. Первый или, может, второй курс. Свежий, как горячие пирожки, герой прямиком из лучшей геройской академии Японии. Почти как тот занятный парень, Токоями, который недавно проходил у него стажировку. Ястреб прищурился, наклонив голову к плечу. Все это точно могло быть интересным. Старатель покосился на него с подозрением, все еще сжимая кулаки и очевидно пытаясь оценить ситуацию с позиции героики-минус-тридцать. Получалось не очень — если бы Ястреб был злодеем, у него было бы уже слишком много возможностей его убить. У этого Старателя не было шрама, а лицо еще носило легкий отпечаток детства — в мягких чертах и линиях, в неглубоких тенях. В этом возрасте, кажется, он только начинал стремиться к вершине, а еще — был неопытнее и наверняка вспыльчивее, чем сейчас. И вообще, возможно, хуже контролировал все это свое адское пламя, а значит, был горячее — по крайней мере, физически. У Ястреба даже перья на крыльях встопорщились от этих мыслей, и он сглотнул, ошарашенно моргая. Чертовщина какая-то — кажется, его с разбегу потянуло на детей. Ну и что, что на самом деле эти «дети» были в два раза старше? — Кто ты такой? — хмуро спросил Старатель, нависая над ним суровой глыбой. Ястреб понял, что нелепо вылупился. Вблизи разница в возрасте была заметна еще сильнее — кожа у Старателя-подростка была гладкой и чистой, без привычной щетины, усов и морщинок, даже линия подбородка, казалось, еще не до конца оформилась в квадрат, который тот так любил выдвигать вперед, гоняясь за собственной непоколебимой серьезностью. А еще Ястреб внезапно принял как факт, что Старатель красив в любом возрасте: мужественно идеален внешне, как будто вышел прямиком из крутого фильма. Не то чтобы он никогда об этом не задумывался, просто сейчас, спустя годы фанатства и стремления дотянуться, несколько недель совместной работы и после Случая, как Ястреб осторожно называл про себя бой с улучшенным Ному, это действительно казалось чем-то странным. Красивый Старатель. Маленький красивый Старатель. Младше него. Ну и что, что все еще в два раза больше? Ястреб издал нервный смешок и даже на мгновение задержал дыхание, переживая непонятную волну ностальгии откуда-то из детства. Кажется, у него с треском рвался какой-то важный шаблон. Знакомые голубые глаза прожигали насквозь, как самое горячее пламя — казалось бы, такой холодный цвет и такой неожиданный эффект. На подростковом лице фирменный взгляд «уйди с дороги, пока не испепелил» не так впечатлял, поэтому Ястреб только приподнял брови и улыбнулся шире. Громко скрипнув зубами, Старатель надвинулся вплотную и схватил его за грудки, легко отрывая от асфальта. Хоть что-то не изменилось, но взрослая версия, по мнению Ястреба, была все-таки не в пример терпеливее и не бросалась на незнакомых людей, которых видела впервые. От лица Старателя дыхнуло жаром, как из открытой печи, и мех на куртке сразу же начал тлеть. — Эй-эй, Старатель-кун, — странное сочетание само слетело с языка, и Ястреб чуть не подавился словами, закашлявшись, — полегче! Нам еще этого парня надо доставить в участок, а мне придется присмотреть за тобой на благо всего общества! Он помахал ладонями в воздухе, даже не пытаясь вырваться, потушил воротник и сунул руку в карман, ища карточку лицензии. Старатель долго вглядывался в надпись и фото, сравнивая, а потом небрежно разжал кулаки, опуская его на землю. Резко перешел на вежливую форму: — Как-то вы не похожи на героя. Ястреба передернуло. — Давай без формального обращения, пожалуйста, это жутко. И я всем нравлюсь, в отличие от тебя! Потому что умею много чего, — он улыбнулся шире, — всякого полезного. — Не верю, — коротко припечатал Старатель, оглядываясь и никак не реагируя на его тон. — Болтаешь много, а выглядишь, как… как… Он окинул его быстрым красноречивым взглядом и задумчиво замолчал. Казалось, до него только сейчас начало доходить, что он оказался в другом месте и в другом времени — на лице медленно проступало недоумение. — Что последнее ты помнишь? — Ястреб поправил куртку, посмотрел на часы и поднял перьями валяющегося в отключке преступника. — Помнишь этого парня? Патруль? Сегодняшний день? Хотя ты и меня-то не вспомнил… Старатель скрестил руки на груди, всматриваясь в вора с очевидным смятением, и нахмурился. — Нет, я его не знаю. Первый раз вижу, — он снова перевел тяжелый взгляд на Ястреба, — и тебя тоже. Помню, что закончил стажировку и вернулся домой. Это что, будущее? Я видел год рождения на твоей лицензии. Ястреб задумчиво почесал щеку, пытаясь правильно сформулировать — сложно было действовать наобум, вдруг это могло как-то повлиять на прошлое или вроде того. — Не совсем будущее. Тебя просто физически «отмотало» обратно, кажется, в твои далекие… Шестнадцать? Так-то тебе сейчас сорок семь, если я не путаю. А если у тебя и сознание шестнадцатилетнего, тогда… Ястреб поднял преступника над землей и отвернулся, давая время все обдумать. Вид у Старателя был очень растерянный, насколько он успел его поближе изучить. Со скрещенными на груди руками и лицом кирпичом, тот был похож одновременно на недовольного котика с картинок и каменное изваяние во славу самого себя — настолько сурово и напряженно сжимал пальцами свои мощные бицепсы. В повисшем костюме, конечно, выглядело не так впечатляюще. Наверное, Старателю было нелегко подстроиться — может, под непробиваемой консервативной оболочкой шестнадцатилетнего мордоворота он вообще тайно паниковал, практически оказавшись в будущем, — но Ястреб не мог вникать в его моральные проблемы прямо сейчас. У него были приоритеты. А еще он спешил, хотя все это и было по-настоящему любопытно — в переулок начали заглядывать зеваки. — Сейчас ты пойдешь со мной, мы забросим этого парня в участок, приведем в чувство и расспросим о причуде. Если окажется, что для тебя это не будет грозить никакими последствиями, то либо останешься там, пока эффект не кончится… — Ястреб неопределенно махнул головой в сторону. — Либо уйдешь со мной, и мы поедим. Пока я, ну, знаешь, не превратился в гигантскую птицу-убийцу и не начал пожирать людей, а то со мной случается, когда я голоден… Ни одна мышца на лице Старателя не дрогнула, только во взгляде прибавилось подозрительного скепсиса. Ястреб невозмутимо повторил его лицо кирпичом, проходя мимо к выходу из переулка и таща за собой стянутого перьями преступника. За подпаленную куртку Старатель мог и помучиться вопросами о его причуде. Позади послышались шаги и тихое: — Все равно не верю.***
В кафе было оживленно — люди занимали почти все столики, стилизованные под большие гнезда, официантки в бело-желтых костюмах то и дело сновали мимо, принимая заказы. Все это сомнительно сочеталось с «японским стилем», обещанным в отзывах, но Ястреб не дрогнул — главное, чтобы тут были вкусные якитори. Фоновый гам и текучка посетителей позволяли затеряться достаточно, чтобы на них не обращали внимания, однако девушка-хост все равно удивленно округлила глаза и чуть не выронила планшет, когда они подошли. Ястреб подмигнул, приложил палец к губам и попросил для них место в вип-зале, которое оказалось кабинкой в форме большого и жизнерадостно белого куриного яйца. Перекошенное лицо Старателя говорило лучше слов, но он все равно уточнил: — Отвратительно. Почему мы тратим на это время? Разве тебе не надо патрулировать? — Отдыхать тоже нужно, это важная часть процесса! Какое твое любимое блюдо, Старатель-кун? — Ястреб взял его за руку и потянул внутрь, не обращая внимания на возмущенное пыхтение. — Всегда хотел спросить, а то на телешоу тебя не заманишь, весь интернет гадает… Тот выразительно взглянул на пальцы, сжимающие его ладонь. Сквозь толстую перчатку совсем ничего не чувствовалось — ни температура, ни кожа, и Ястреба внезапно укололо сожалением. Вряд ли ему еще когда-нибудь доведется потрогать такого Старателя. — Что? Мы же договорились, что я отвечаю за тебя сегодня, пока причуда не исчезнет, и слежу, чтобы ты случайно не помер, не поранился и не коллапсировал. А заодно угощаю. — У меня наверняка есть деньги, я могу заплатить за себя сам, — почти зарычал Старатель, но руку не выдернул, покорно усевшись напротив. — И мы ни о чем таком не договаривались. В участке для него нашли одежду по размеру, и теперь признать в нем героя номер один смог бы разве что самый рьяный фанат — как Ястреб, например. Их со Старателем патрулирование все равно подходило к концу, поэтому, выяснив, что причуда будет действовать всего несколько часов, он потащил его с собой. Потому что желание накормить горячего мелкого Старателя мороженым перевесило все здравые мысли — Ястреб просто обязан был это сделать. — Так какое твое любимое блюдо? — повторил он. — Кузумочи, — ответил Старатель, садясь ровно. На милом желтом диванчике ему явно было неуютно — наверное, сказывалась привычка ко всему демонстративно японскому. — Что? — Ястреб широко распахнул глаза. — Сладости? — Ты спросил, я ответил. Ястреб недоуменно моргнул и быстро отвел взгляд. Ему показалось, или это было такое проявление уважения к старшему? — Думал, что ты любишь мясо. Или что-нибудь очень острое… Старатель недовольно скрестил руки на груди, когда он снова с преувеличенным интересом зарылся в меню. — Какая разница? В этой забегаловке все равно вряд ли найдутся кузумочи. — Вообще-то это неплохое место, здесь должны быть вкусные якитори. — Ястреб перелистнул интерактивную страницу, добавляя в заказ порцию гигантского клубничного мороженого. — Но кузумочи, и правда, нет. Кстати, почему ты не удивляешься, что тебя все вокруг называют «Старателем»? Тот посмотрел на него, как на идиота. — Я выбрал это имя год назад, на первом курсе. Но оно звучит немного иначе. — Как? — Старательный герой. — Я даже спрашивать не буду, почему так, — криво улыбнулся Ястреб. Старатель не ответил. «Один просто Может Все, а второй очень Старается, чтобы что-то получилось, какая ирония», — горько подумал Ястреб, но вслух озвучил только: — В любом случае, оно классное. До сих пор в тренде и все такое. Легко узнать. Они замолчали, пока он делал заказ, а когда снова поднял глаза — Старатель уже сидел и листал какой-то журнал. Когда и откуда тот его достал, для Ястреба осталось загадкой. То ли он совсем терял рядом с ним фокус, то ли в юности Старатель был ниндзя, но это было проблемой — кричащая надпись на обложке номера как раз намекала на то, что в содержании со всех сторон обсасывается их битва с Ному. На допросе в участке они выяснили, что после окончания действия причуды Старатель забудет все, что происходило во время его пребывания подростком, и ни на какое будущее это повлиять не сможет, но Ястребу почему-то все равно не хотелось, чтобы тот увидел и узнал. Что именно узнал — он не определился, но лучше бы все и сразу. Он даже поежился — внезапно опять вспомнились форумы и картинки. С другой стороны, можно было спрашивать о чем угодно, и Старатель бы потом этого не вспомнил. — Старатель-кун, а какие девушки тебе нравятся? Тот отложил журнал на край, бросив на него странный долгий взгляд, от которого по спине побежали мурашки, и ответил: — Не болтливые. — Ха-а… Вот как. — Ястреб выдохнул, коротко облизнулся и положил голову на скрещенные на столе руки. Посмотрел снизу вверх, прикрывая глаза. Очевидно, можно было идти ва-банк. — Взрослый ты с тобой бы не согласился. — Я не верю, что мы настолько близки, — ответил Старатель мрачно и слишком быстро. Удивительно. Ястребу всегда казалось, что такие намеки не для него. Видимо, взрослая версия просто прекрасно притворялась ничего не понимающей. Что было тактически правильно, если так подумать — не мог же Старатель реагировать на каждого, кто готов был ткнуть иголкой в воздушный шарик его терпения. — Это обидно! — улыбнулся Ястреб и неуважительно щелкнул его по носу, перегнувшись через стол. Последствием стала горящая перчатка, но оно точно того стоило. Заказ принесли быстро, и Старатель даже поел вместе с ним якитори, коротко охарактеризовав их как «сносные» и чопорно орудуя палочками, снимая шашлычки со шпажек. Ястреб умиротворенно задавал самые идиотские вопросы любопытного фаната, которые только смог придумать, и старался не слишком теребить тонкую ниточку нежного подросткового самолюбия. Как оказалось, в юности Старатель был еще необщительнее и вспыльчивее — Ястреб даже думал, что тот прожжет диван под собой, когда спросил, кого он считает своим героем и на кого стремится быть похожим. Журнал лежал на краю, напоминая о себе пестрой обложкой, и мозолил глаза. Часы тикали, время медленно заканчивалось. Когда на их столе появилась огромная порция мороженого, которое даже на вид было смертельно сладким и сиропным, отчаянно пытающийся сохранять спокойствие Старатель все-таки не выдержал: — Я не ребенок. Ястребу показалось, что он случайно наступил на какую-то больную мозоль. — Сладкое любят не только дети. Я тоже люблю, — легко соврал он. — Хочешь, попробую и скажу, вкусно или нет? Он открыл рот, нагло нагнувшись вперед, и заглянул в потемневшие голубые глаза — и, вау, кажется, его в кои-то веки поняли правильно. Взрослый Старатель был непрошибаемым — то ли ему действительно был не интересен сам Ястреб, то ли он просто профессионально делал вид, то ли просто не мог себе позволить лишнего. Этот Старатель не выдержал первым и отвел взгляд, сглотнув и взявшись за длинную ложку. Помедлил. — Я съем. Спасибо за угощение. — Вот и ладненько. — Ястреб спрятал сожаление за улыбкой. — Приятного аппетита. Следующие минут пятнадцать напрочь стерлись у него из памяти — Старатель мрачно ел мороженое, предусмотрительно не глядя на него и почти не облизывая ложку, и это все равно было странно завораживающе. За высокими окнами быстро вечерело, небо окрасилось в синий, и в кафе включили основное освещение. Стилизованные под куриные яйца кабинки уютно подсветились — в их стены были встроены маленькие светильники. Ястреб вздрогнул, выходя из транса. — Как мило. Видишь, тут не так плохо, — неловко сказал он и взглянул на часы. — Кажется, времени осталось совсем немного. Прогуляемся, пока тебя не вернет обратно? Старатель сдержанно кивнул.***
На улице было прохладно, холодный ветер пробирался под куртку, гонял по земле сухие листья и торопил по домам случайных прохожих. Ястреб поежился, кутаясь в воротник и искоса поглядывая на Старателя. Тот вышагивал молча, задумчиво оглядываясь по сторонам и больше походя на выбравшегося из спячки недовольного медведя. — Знаешь… — Ястреб помедлил, дождавшись, пока он развернется. — Ты ни о чем не спрашиваешь. Это странно. Старатель пожал плечами. — В том журнале было написано, что я теперь герой номер один. «А еще там было фото твоего нового шрама на половину страницы, и о том, что Всемогущий ушел в отставку, в очередной раз спасая нас всех…» — подумал Ястреб и ответил: — Это правда! Поздравляю, ты всегда этого хотел, и вот — первое место. Хотя мне по популярности, конечно, уступаешь… Он невесело улыбнулся, шагая по мокрой парковой дорожке. Вышло не слишком ободряюще. Фонари отражались в лужах, бликуя белым на глянцевых поверхностях. Шумел ветер, скрадывая звуки. Ястреб поднял голову. За ярким городским освещением в небе совсем не было видно звезд — только глухая чернота. Если верить тому вору, Старателю оставалось минут пятнадцать-двадцать до того момента, как он вернется в свой возраст. Обстановка располагала к тишине, откровениям и раскаянию — для первого Ястреб был слишком нетерпеливым, для последнего было еще слишком рано или уже слишком поздно. А вот второе вполне вписывалось в концепцию «забудет навсегда». Ястреб замедлился, зябко подергал крыльями, нахохливаясь, и позвал: — Старатель-кун, хочу спросить у тебя кое-что… Тот остановился, выпрямился и вопросительно посмотрел через плечо. Горло резко сжало удавкой страха — признаваться было сложно, а еще сложнее было не спрятаться никуда от этого взгляда. Пронзительно голубой левый глаз еще не пересекала полоса шрама, и от этого случайного напоминания становилось еще хуже — это Ястреб был виноват, с его появлением в жизни Старателя произошел этот кошмар. Это он испортил вид. Испортил все. Ястреб глубоко вдохнул и постарался расслабиться — желание рассказать было очень мелочным и эгоистичным, но он так устал тащить на себе эту неподъемную глыбу, а такого шанса могло больше не выпасть. Возможно — никогда. — Если бы ты узнал, что среди героев кто-то помогает злодеям и обманывает тебя и остальных, потому что ему нужно добывать информацию, как бы ты с ним поступил? Если бы знал, что этот человек жертвует другими ради собственных целей? Если бы… если бы ты ему доверял? Старатель наклонил голову, сжал и разжал кулаки, выдохнув в холодный воздух. — Он обманывает всех ради какой-то цели? Ястреб поднял брови и растерянно округлил глаза. Старатель казался абсолютно спокойным, даже в какой-то степени равнодушным, будто именно этого вопроса от него и ждал. Будто его это никак не зацепило. — Да. Ради того, чтобы как можно скорее изменить этот мир и освободить его от злодеев. Чтобы у героев было больше времени для себя. Чтобы людям больше не о чем было волноваться, — твердо ответил он. И тут же сменил тон: — Но это все теория, конечно, просто везде сейчас боятся предателей… — Тогда я бы не стал его останавливать, — перебил Старатель. — Настоящая цель всегда оправдывает средства. Нет ничего важнее цели. «Интересно, что бы ты сказал, если бы узнал, что из-за меня чуть не погиб, почти лишился глаза и обзавелся шрамом на половину лица…» — А та моя фотография, в журнале. Шрам. Это стоило того? Ястреб дернулся, как от удара, скривившись — Старатель будто читал его мысли, пронзая насквозь своими голубыми глазами, и это причиняло почти физическую боль. Ястреб прикрыл лицо ладонью и сгорбился, вжимаясь в плечи и пытаясь инстинктивно стать меньше. Асфальт под ногами поблескивал от влажности. Стойко выдержать этот взгляд было выше его сил — даже если все это было временно, неправда, и Старатель был на тридцать лет младше, чем обычно. — Стоило. Ты победил и всех спас. Мы все тебе благодарны. — Я победил. — Старатель попробовал слова на вкус и коротко кивнул, будто это было само собой разумеющимся. — Не верится, что ты и правда герой номер два, — хмуро сообщил он, подходя ближе. — Ты ведь тоже там был? Это было слишком — перебор, выход за край, стрелка вылетела за шкалу и упала куда-то в пустоту. Спусковой крючок сработал, все стало можно. — Был. Ястреб набрал в легкие так много воздуха, что стало больно. И выдохнул, не давая себе передумать: — И во всем этом была моя вина. Я сообщил злодеям, что мы будем там, я вынудил тебя объединиться со мной, я договорился с Даби и не предупредил, чтобы втереться в доверие и проверить силу Ному, это из-за меня ты чуть не умер. И хотя я знаю, что нынешнему тебе на все это глубоко наплевать… Пожалуйста, прости меня. Ты… с самого детства был моим героем, и я не хотел, чтобы это произошло с тобой. Не хотел. Мне очень жаль… На последних словах голос непослушно сорвался, и следом пришло настоящее отчаяние — накопленная боль прорвалась наружу. Ястреб стиснул зубы. Он был слишком плох в вопросах правильной оценки цены и стоимости, когда соглашался на все это. У него не было выбора. Но если бы был, он ни за что не позволил бы всему этому случиться со Старателем. Ястреб пересматривал запись боя, и когда тот, окровавленный, упал на обломки, не поднимаясь, в мозг будто вонзился длинный шип вины, застревая там навсегда. Отравляя собой все — и мир вокруг, и существование в нем. Ему тогда показалось, что это конец — что само мироздание поиздевалось над ним, позволив своими руками разрушить то, во что он верил с самого детства. Что это его наказание за обман — такое изощренное. Расплата за то, что он подлетел слишком близко к солнцу. Но потом Старатель встал — поднялся на чистом упрямстве и жажде победы, рванул из последних сил и снова выиграл. Справился, выдержал — потому что не мог иначе, потому что сам верил в себя, потому что все остальные в него верили. Ястреб — точно верил, и сжег бы не только перья, но и крылья, и весь мир, если бы это могло помочь. Если бы это того стоило. Это его признание вышло очень глупым, нелепым и бессмысленным, но после того, как высказался, почему-то стало немного легче. Ястреб никогда не верил в чудодейственную силу раскаяния, но в этот раз как будто стал чище. Как будто стало проще дышать. Совсем чуть-чуть, словно разделил давящую на плечи грязную тайну на двоих, отмыв перья от убийственной вязкой смолы, готовой вспыхнуть в любой момент. Старатель сделал шаг вперед, и Ястреб зажмурился, плотно сжав крылья и ожидая чего угодно — удара в лицо, испепеляющего огня, обвинений, гнева и ярости. Но время шло, и ничего не менялось. — Что происходит? Ястреба накрыло ощущением дежавю. Он открыл глаза — перед ним, в натянувшейся и трещащей по швам одежде, стоял Старатель. Обычный Старатель — мрачный и суровый, с морщинками вокруг рта и глаз, с щетиной и хмурым взглядом. С шрамом через всю левую половину лица, пересекающим бровь и уходящим под линию красных волос. Сердце на секунду замерло и ускорилось, сразу задавая бешеный темп. Ладони вспотели. Ястреб снова почувствовал себя желторотым птенцом — как всегда, когда Старатель так на него смотрел, но это было уже почти привычно. Он выпрямился, расправляя перья на крыльях, и дерзко улыбнулся, натягивая привычную маску. — Ты попал под действие причуды и целый день был шестнадцатилетним подростком. — Ястреб сделал паузу, высматривая реакцию, которой ожидаемо не последовало. — Несмотря на жуткий вид, ты был очень милым в шестнадцать, знаешь? И таким серьезным! Я даже накормил тебя мороженым, чтобы ты так не напрягался. Не знал, что ты любишь слад… Он замер на полуслове, потому что Старатель дернул плечами и внезапно коснулся его лица — взял в свои огромные ладони, зарывшись пальцами в волосы за ушами, и начал наклонять его голову в стороны, что-то напряженно высматривая. Сердце сделало кульбит и чуть не выпрыгнуло через горло, ноги онемели, теряя ощущение опоры — такое с Ястребом происходило впервые. Он не мог сказать ни слова, нелепо раскрыв рот и переживая самый странный опыт в своей жизни. — Я тебя не избил? — спросил вдруг Старатель, хмурясь. — Мне необходимо извиняться и возмещать ущерб? Ястреб моргнул пару раз, пытаясь осознать сказанное, а потом громко рассмеялся и аккуратно высвободился из огромных горячих рук, отрицательно мотнув головой. Опять эта забота. Лучше бы он и правда его ударил. — Так... ладно. Пожалуй, я полетел… — Ястреб нацепил очки и стушевался, глядя на часы. — Уже десять вечера. Рад, что с тобой теперь все в порядке. Увидимся. — Спасибо за беспокойство, — вежливо кивнул Старатель. Почему-то таким он казался роднее — в нем не бушевал заметный подростковый пожар, и он, может, хуже поддавался на его провокации, зато у Ястреба в его присутствии горело все: душно жгло сердце, непослушно разлетались перья, было тяжело дышать, и подгибались колени, как будто он сам застрял в теле подростка. Старатель был его героем и ориентиром с самого детства, но то, что Ястреб начал чувствовать к нему сейчас, узнав ближе, было запутаннее, болезненнее и сложнее в несколько раз. Точно чертовщина. Что-то дернуло его обернуться, прежде чем улететь, и спросить: — Старатель, как считаешь, цель оправдывает средства? Тот помрачнел, напоминая высеченный из камня идол. Стоящий рядом фонарь моргнул, тени стали глубже, и Ястребу показалось, что на суровом лице отразилась боль. — Не всегда. Ястреб отвернулся, пряча глаза. Неопределенно хмыкнул, махнув рукой напоследок, расправил крылья и взлетел в черное ночное небо.