Болезненно.

В комнате никого. Наконец-то выпала возможность побыть одной, пока остальные ученицы веселятся в компании вина и приглашённых мужчин. Усталость тяжёлым свинцом разливается по венам. Почти невыносимо. Прибывание в школе с каждым днём становится сложнее. Дверь открывается, пропуская широкую полосу света в тёмную комнату, и с характерным щелчком закрывается. Она знает кто вошёл так тихо, почти бесшумно. — Куришь? Настоящие леди не курят, неужели забыла? — Опять этот раздражающий голос, оценивающий взгляд невъебически голубых глаз (которым Аня посвятила бы множество стихов). Горохова не отвечает, продолжает выдыхать табачный дым в окно. Болезненно так, выдыхать. Знает что курить в школе Леди нельзя, но не может отказать себе в удовольствии. Ксюша подходит ближе и смотрит в окно. Думает что эстетично, на деле — расфокусировано, пьяно. — Тебе не идёт. — А я тебя спросить забыла, Милас — огрызается рыжеволосая. Ей сейчас совсем не хочется говорить. Возле Ксюши дышать полной грудью невозможно, не говоря уже о нормальном разговоре. Похуй на это; лишь бы миг длился подольше. К слову, называть девушку по имени, Горохова позволяла себе только в мыслях. Может это отголоски мнимой ненависти, может стеснение, понять сложно. — Ты же пришла меняться, — не своим, преподавательским голосом заявляет, — тебе же всего…восемнадцать? Серьёзно, Горохова? — Отъебись уже, а. Ане хочется видеть другую Милас. Спокойную, нежную и чувствительную. Девушка докуривает, тушит тлеющую сигарету. Притягивает нарцисса к себе и целует, не отдавая отчета своим действиям.