***
Чонгук ловит Тэхена за запястье, заставляя того остановиться в пустом узком коридоре напротив панорамного окна. — Ты ведь уже знаешь, кто все это вытворяет? — вопрос звучит больше как утверждение, а хватка на руке только усиливается. Чонгук не первый день знает своего соседа. Так что разъезжающий туда-обратно меж приоткрытых губ кончик языка Тэхена, замеченный Гуком, сразу дал ему понять, что старший уже пришел к какому-то выводу. Тэхен медленно оборачивается, нежным прикосновением избавляясь от захвата. — Хочу пустить тебе сейчас сигаретный дым в лицо, — выдает он. — Что? — сказанное приводит Голдена в замешательство. — Смотрелось бы эффектно, — пробегается по лицу младшего своим взглядом, от которого невольно дышать забываешь. — Ты ведь даже не куришь, — чересчур громко выдыхает Чонгук, прикрывая глаза. Снова его хен чудит. И когда он к этому привыкнет? Видимо, не в этой жизни. И уж точно не сегодня. — Может, стоит начать? — равнодушно пожимает плечами и поворачивается к окну, устремляя все свое внимание на происходящее снаружи. Вид из бизнес-центра Сокджина завораживающий. Никаких тебе дорог, кишащих машинами; толп людей, спешащих по своим делам и не обращающих внимания на то, что творится вокруг; высоток, загораживающих солнце. Одна лишь зелень, которая своей яркостью слепит не хуже светила. Это место любят птицы, слетаясь стаями и гнездясь в ветвях высоких деревьев. Тэхен знает, что некоторые работники Джина по доброте своей душевной даже подкармливают их в холодное время года. — Рискни, — недобро растягивает губы в улыбке Чонгук, слегка прищурившись. Он ни за что не позволит даже в руке подержать своему хену сигарету, не то, что выкурить. Чтобы какой-то мерзотный запах перебивал привычный аромат его друга, от которого Гука кроет временами (всегда)? Только через его труп… и еще с десяток. Да и здоровье свое пусть бережет, засранец. — Юнги, — негромкий голос Винтэ останавливает мысленное ворчание младшего. — Что «Юнги»? — не догоняет он, подходя ближе. — Это его проделки, — уточняет розоволосый, закусывая свою пухлую нижнюю губу. Голден решает позже выяснить у соседа, почему он так решил, ведь в данный момент его беспокоит лишь губа Тэхена. Чонгуку хочется ее срочно освободить. Потому что: «За что он так с ней? Ей же, блин, больно». — Думаешь, сможем поймать его с поличным? — наконец-то получается отвести взгляд от чужих губ и обратить внимание на нахмуренные брови все еще глядящего в окно Винтэ. — Не тупи, Чонгук. Мы же знаем его слабость, — закатывает глаза Тэхен. — И что ты предлагаешь? Выманить его на котенка, поедающего курочку? — хмыкает младший, прислоняясь плечом к прохладному стеклу, не заботясь, что после него на нем могут остаться разводы, и внимательно разглядывая профиль задумавшегося друга. — Узко мыслишь, Гуки, — спустя где-то полминуты, поворачиваясь, загадочно улыбается ему Тэхен. — Мы сделаем все по красоте.***
— Так почему ты уверен в виновности Юнги-хена? Забитый людьми автобус нещадно трясет, как и Тэхена, который никогда не отличался особой устойчивостью. Вестибулярный аппарат подводил его частенько. Так что Чонгуку приходится приобнять его за талию, придерживая. Он старается игнорировать доносящиеся со стороны писки двух школьниц и еле различимое: «Сразу видно, кто здесь топ». — Потому что, — бурчит он, стараясь скрыть смущение. — Обожаю твою логику, — вздыхает на это младший. — Не, ну, а если серьезно: кто же еще? Тем более содержимое записок в его стиле. Но есть способ, который позволит окончательно убедиться в моей правоте, — прокашлявшись, отвечает Тэхен, щеки которого все же краснеют, после того, как на очередном повороте младший инстинктивно притягивает его ближе к себе. Школьницы уже в открытую верещат, и Тэхену хочется заткнуть их чем-нибудь не меньше, чем Чонгуку. — Джин обмолвился, что сегодня вечером он со своим «другом» собираются пойти в кино. Так что мы идем тоже. Там и поймаем нашего игривого Шугу. — Почему твой брат вообще работает по субботам? И думаешь, Юнги-хен там будет? — Отвечаю на первый вопрос: Не всегда, просто кто-то из его работников лажанул, вот он на пару часов и заехал, чтобы исправить его прокол. А теперь отвечаю кратко на второй: Обязательно. — А как он, вообще, узнает о походе Джин-хена в кинотеатр? — Мы ему скажем, — просто говорит Ким. На остановке кто-то случайно, но довольно сильно толкает Тэхена в плечо, отчего он, не удержавшись, валится на Чонгука, успевшего его вовремя поймать в свои объятья. Киму хочется куда-нибудь провалиться. Можно и под автобус. Он против не будет. Лишь бы подальше сейчас от смущающего его Гука и визжащих девок, что в экстазе чуть ли не душат друг друга. Раньше временами удавалось глушить свои чувства, и тогда близость младшего совсем не напрягала, а долгие обнимашки даже успокаивали и приводили в состояние мысленного мурчания, а не как сейчас, например, мысленного мата, потому что «Как дышать, блять? Как дышать?!» Что он вообще с ним творит? Даже без этой тупой заглушки Тэхен мог, например, не задумываясь, усесться ему на коленки или привычно флиртануть, а то вот в глаза нормально посмотреть не может и притронутся боится, как будто током шибанет. Он сходит с ума, да? — Что, так и будешь прижиматься ко мне, хен? — интересуется брюнет, зачем-то проводя своей ладонью по спине Тэхена, которому и так было мягко сказать нехорошо. Голова кружилась, сердце стучало, словно обдолбанное, а жар, шедший изнутри, уже превратился в противные липкие капельки пота, стекающие по виску и не только. «Уж лучше продолжать задыхаться, чем светить своим лицом, как мигалкой», — думает Винтэ. — Ну, так я уж точно не свалюсь, — отшучивается, нервно хихикнув, продолжая тем временем прятать свое краснющее лицо за поднятым воротником кожанки Чонгука, уткнувшись в основание его шеи носом.***
— Почему ты не сказал, что мы идем на сеанс последних Мстителей? Возмущенный Чонгук дует щеки, становясь похожим на милого хомячка, и Винтэ приходится приложить немалые усилия, чтобы не зацеловать их прямо сейчас. Не место. Да и младший вряд ли поймет и оценит. — А что? — с вызовом в голосе вздергивает бровь, стараясь за этим скрыть свое волнение от посетивших его голову мыслей. — А то, что я бы тогда прихватил с собой пачку бумажных платочков для моих будущих слез, — бурчит Чон, окуная длинные пальцы в стакан со сладким попкорном. Тэ мысленно хмыкает: плакать на фильме про супергероев? Что за бред? На последнем ряду зала кинотеатра кроме них никого. Оно и понятно, ведь показ фильма далеко не первый день идёт, и большинство желающих уже успели увидеть его, может, даже и не раз. Чонгук, как преданнейший фанат, собирался пойти ещё на самую премьеру, но случилось одно радикально изменившее его планы «но». Его любимый хен заболел. Неудивительно, что простудой, потому что одевался тот всегда далеко не по погоде. И Чонгуку часто приходилось насильно впихивать его тело в теплые шмотки. В итоге ему пришлось остаться с ним дома, проводя свои выходные у его кровати. Но дело даже не в невозможности оставить друга одного в таком положении. А то, что Чонгук хотел сходить на этот фильм с Тэхеном и ни с кем больше. Объяснить себе он это желание никак не мог. Хен ведь особо и не фанател по супергероям, больше увлекаясь мультиками наподобие Зверополиса и Мадагаскара. Тот же Югем (фанат со стажем), например, раза три настойчиво звал его с собой, но после честного чонгуковского: «Я хочу с Тэхеном» тот сразу же отстал и как-то ехидно ухмыльнулся со словами: «Мне нравится эта формулировка». А после свалил в туман, а то есть в туалет кафешки, в которой они сидели тогда, напевая на ходу: «Хочу с Тэхеном я детей. И лучше было б поскорей. Пусть он родит мне двух сыночков. А я, так уж и быть, возьмусь за дочку». На следующий день Голден узнал от Югема, что тот позвал на сеанс любителя Диснея Джексона. И теперь у них какие-то там мутки. Какие именно, Чонгук знать как-то не особо горит желанием. После выздоровления Тэхен был постоянно чем-то занят: то основная работа, то мелкие дела, в которые он с удовольствием совал свой прекрасный нос, то еще что-нибудь, не позволяющее младшему позвать его с собой. Так что сейчас Чонгук, хоть и дулся, но это показательное. Он чувствует себя счастливым, наконец-то сидя в зале рядом со своим хеном на сеансе фильма, который так давно мечтал посмотреть. Джин со своим ухажером сидят на несколько рядов впереди, о чем-то воркуя. Парни их хорошо видят, как и пристроившуюся неподалеку чернильную лохматую макушку их домовладельца. Объект, клюнул на наживу, как его котяра на Гуччи Тэхена. — Сильно не увлекайся, — говорит Винтэ перед тем, как крадет попкоринку из руки Чонгука при помощи рта, случайно касаясь кожи парня своими вечно влажными губами. Довольно улыбается, видя снова надувающиеся щечки. Как же очаровательно. Один чмок — это ведь ничего страшного, да? Уже наклоняется, чтобы оставить на одной из щек младшего след своей слюны, как свет окончательно гаснет, а Чонгук резко дергается от предвкушения, пугая этим Тэхена, что чуть ли весь попкорн на пол не высыпает в попытке беспалевно отстраниться на приличное расстояние. Опять на него что-то нашло. Ага, навалилось точнее. И это «что-то» зовётся одним конкретным словом, которое Тэхен уже давно успел принять в себе. — Не забывай, что мы вообще-то на деле, — бурчит, косясь на открывшего в восхищении рот Чонгука. А ведь всего лишь заставка на экране.***
В итоге плачет не Чонгук, а Тэхен. — Тэхен-а, ну ты чего? Прекращай. Всего лишь пол фильма ведь прошло, — не перестает вытирать влажные дорожки со щек Винтэ своими липкими после попкорна пальцами младший. Ким швыркает носом и часто моргает, стараясь избавиться от слез, что почему-то не хотят прекращаться. — Мне больно, Гуки, отстань, — пытается увернуться от рук друга, но тот обхватывает его лицо своими ладонями и смотрит с искренним беспокойством, больше не обращая внимания на то, что происходит на экране, хотя до этого его взгляд от него оторвать не представлялось возможным. — Что я могу сделать, чтобы забрать твою боль? — на полном серьезе спрашивает он. «О, божечки, ты можешь столько всего сделать», — тут же проносится в голове Тэ шальным ветерком. Розоволосый молчит, не отводя влажного взгляда от Гука. Момент такой красивый. Сейчас бы сократить расстояние до минималки и приникнуть к таким желанным губам, чувствуя их тепло и мягкость, пока на экране супергерои в очередной раз отважно пытаются спасти мир. Они никогда не сдаются. Тэхен хочет быть похожим на них. Не прекращать верить и пытаться. Поэтому и прикрывает глаза в ожидании того, что сделает Чонгук. Киму кажется, что он уже чувствует на своем лице горячее дыхание Голдена и даже задерживает свое, боясь пошевелиться хоть немного, когда ему на ухо шепчут низко: — Шуга активейтид. Разочарованный вздох мгновенно срывается с губ Тэхена, как и их владелец с места. Пригнувшись как можно ниже, он идет в наступление на Юнги, наплевав на все планы, что накануне сгенерировал его замечательный мозг. Торопится. Просто быстрее хочет свалить подальше от Чонгука. Лицо снова пылает. Такими темпами он получит загар или в худшем случае ожоги. С каждым днем сдерживаться рядом с Гуком становится все сложнее. Тэхен уже не просто увлечен им. Он серьезно влюблен. Даже то, что неимоверно бесило раньше, теперь все чаще приводит Тэ в некое состояние возбуждения. Тэхен не железный. Он человек. Когда-нибудь он точно сорвется. Подобравшись ближе к наклонившемуся вперед Юнги, который пытается прицелиться, чтобы метко запустить что-то в впереди сидящего коллегу — друга — возможного будущего партнера Джина, Винтэ присаживается на пол прямо за ним, игнорируя возмущенную женщину за спиной. Он удобно устраивает голову на сложенных на спинке кресла Юнги руках и спокойно наблюдает за действиями брюнета. — Шугачино ты мой переслащенный, — через несколько секунд негромко зовет он, — положи-ка руки за голову. И без резких движений. Тогда никто не пострадает. Парень дергается, заслышав знакомый голос, и оборачивается: — Отвалил бы ты, — пытаясь скрыть секундное удивление, шипит он, зло зыркая на Тэхена, что растянул свои губы в улыбке, не думая отстраняться. У него лицо еще блестит от слез и неприятно стягивает кожу, но ему не до этого. — Ох, как мой хен удивится, когда узнает, кто… — тянет он, прищурившись. — Заткнулся и вышел за мной, — перебивает его Юнги и, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания, плетется, согнувшись, на выход из зала. Винтэ довольно хмыкает и, поднимаясь с немного затекших ног, идет следом. В коридоре ни души, так что Шуга не страшась постороннего внимания, прижимает розоволосого к стенке, от чего тот ощутимо ударяется затылком, тихо ойкая. — Облава, типа, да? — усмехается нервно. — Что ты хотел снова вычудить? — нагло игнорирует его вопрос Тэхен, с вызовом смотря старшему в глаза. — Кто еще знает? — не собирается сдаваться Юнги. — Зачем тебе это? Скучно живется? — оппонент Мину попался упрямый, так что приходится идти на крайние меры, а то есть: — Хочешь снова поцеловаться затылком об стенку? — Я сейчас твой нос со своим кулаком поцелую, если не отпустишь его, хен, — слышат оба со стороны входа в зал низкий голос Чонгука. Младший выглядит устрашающе. Сощуренные глаза, недобро раздувающиеся ноздри и сжатые в тонкую полоску губы. Уже не хомячок. Эта зверина дикая и опасная. Тэхену нравится. — Ля, и этот здесь. Следили за мной? — раздражается еще больше Юнги. — Что у тебя в карманах, Юнги-хен? — указывает кивком головы на оттопыренные кармашки тонкой куртки Чонгук. — Не твое крольчачье дело, — огрызается Шуга. — Если ты не хочешь по-хорошему, то мы просто все вместе дождемся Джин-хена и все ему расскажем, — сложив руки на груди, предлагает Гук. Выражение его лица сейчас настолько холодное, что Тэхену так и хочется приложить к нему свое кипящее сердце. Ну, или, хотя бы ладонь. — Айщ, ладно, — немного подумав, выпускает Тэ (который чуть было не стекает на пол, залипнув на своего грозного соседа) и отходит назад. — Я все расскажу. Только не здесь. И только, если пообещаете, что Сокджин ничего не узнает. — Клянусь своей любимой пижамой от Гуччи. — Клянусь любимой пижамой хена. Одновременно произносят оба. — Эй! — возмущенно вскрикивает Винтэ, на что Чонгук лишь невинно пожимает плечами.***
Фисташковое мороженное медленно тает и растекается по стаканчику. Винтэ лениво елозит десертной ложечкой, еще больше размазывая по стенкам подтаевшее лакомство. В это же время Чонгук, сидящий рядом, посасывает через трубочку клубничное молоко, довольно жмурясь. Когда не за твои деньги, любимая пища кажется еще вкуснее. — Довольны? — скрипит зубами Юнги, сложив руки на груди. Себе он ничего заказывать не стал. Как-то нет аппетита совсем. Особенно, когда за его счет тут прихрумывают два наглеца. — Вполне, — причмокивает Чонгук, отлипая от напитка. — Итак, — спустя несколько минут складывает руки на столе перед собой Тэхен, отодвинув перед этим в сторону пустой стаканчик, — что ты собирался сделать, хен, там, в кинотеатре? Юнги несдержанно громко фырчит, но отвечает: — Всего лишь хотел обсыпать того петуха перьями и чуть-чуть обрызгать из пульверизатора. По моим подсчётам они должны были до него долететь и удачно уложиться на его тушке. А у меня был продуман план беспалевного побега, пока тот бы не очухался от шока. Просто не нравится мне этот парень и то, как он смотрит на Сокджина и ведёт себя с ним. Бесит. В начале недели заметил их случайно в окне ресторана, и меня понесло. Но я, блин, не жалею. Видели бы вы вытянутое от удивление лицо того придурка, когда он вытаскивал из своей хавки мое послание. У меня был приятель там в официантах, вот он и подсобил. Тэхен замысел хёна насчёт раскиданных перьев не одобряет от слова совсем, откладывая вторую часть из сказанного им на «попозже»: — Ты бы засрал пол ряда, хен. Ты об уборщицах подумал? — Что за девиантное поведение? — цыкает Чонгук, осуждающе качая головой. — Намджун новому слову научил, малыш? — не удерживается Юнги от подколки в сторону Чона. Чонгук тут же морщится и тычет в сторону Юнги мокрой трубочкой, говоря при этом: — Хен, не нарывайся. Я тебя, конечно, люблю, но в моей памяти все ещё свеж тот эпизод, где ты сделал моему Тэхену больно. И ты сейчас реально на волоске. Винтэ давится воздухом, потому что в отличие от двух взглядочных убивал, которые сейчас ведут пулеметный обстрел друг друга, он обратил внимание на это «мой» перед своим именем, и ему сейчас хочется громко завизжать и немного напиться. В голову даже лезет наиглупейшая мысль созвониться с Пак Чимином и предложить ему совместную попойку. Но нет. Обойдется. Розоволосый решает прервать эту затянувшуюся дуэль, резанув по воздуху честным: — Твоя главная слабость — это Джин. Поэтому ты нохришься до сих пор и не хочешь принимать его, хоть и любишь. И опережая все твои отрицания, говорю любезное: заткнись. Юнги тут же переводит на него свой взгляд, а победивший в схватке гляделок Чонгук на радостях подбрасывает трубочку в воздух, которая секундами позже падает ему на лицо под испуганный писк младшего. Режим альфача откл. — В этой жизни я люблю только Виски и своего Кумамона, — хмыкает Шуга, но взгляд свой опускает, уставившись на пустой участок стола перед собой. Тэхен на его слова только закатывает глаза: — Ты ведь точно просрешь его, если продолжишь и дальше себя так вести. Ничего страшного ведь не будет, если признаешь свои чувства. — Говоришь так, будто это легко. Сам бы хоть раз попробовал, — бурчит Юнги. Ему неловко обо всем этом говорить, и он по-тупому пытается перевести стрелки. — Хен, ты же знаешь, у меня совершенно другая ситуация, —делает брови домиком Тэхен. — Вы о чем? — встревает вдруг заинтересовавшийся словами Шуги Чонгук, переставая кромсать бедную трубочку на лоскуты. Тэ тут же машет руками, нервно выдавая: — Ни о чем, Гуки. Все в порядке. — Затем поворачивает голову, обращаясь уже к старшему, — Юнги-хен, прошу, хотя бы попробуй. Ты нереально сильно нравишься моему брату, и мне больно видеть его красивое лицо печальным. — Он расстраивается из-за меня? — выпучивает глаза Юнги. Тэхен еле сдерживает себя от того, чтобы не дать ему затрещину, потому что: «Где твои глаза, идиот? Где твои мозги?» Вместо этого он решает пойти другим путем, зная, что это будет куда более действенно по отношению к Юнги: — Ты бы видел его большие грустные слезящиеся глазки, дрожащие пухлые губки и… Его предсказуемо перебивает смущенный Юнги, выставивший перед собой раскрытые ладони: — Стоп, хорошо, я объявлю ему перемирие и даже пущу к себе на хату, но насчёт чего-то большего… Мне нужно время. — Окей, хен, — мысленно кричит «Ура» Винтэ. — Я уже и этому рад. Надеюсь, это время не затянется на годы. Их диалог снова прерывает любопытный Чонгук: — Что ты имел в виду, когда сказал, что «мы сделаем все по красоте»? Ты ведь просто вывел его из зала, как провинившегося школьника, ТэТэ-хен. Техен вспыхивает, что не ускользает от внимания усмехнувшегося Юнги, расслабившегося после того, как с той щекотливой темой было покончено. — Кое-что отвлекло меня с нужных мыслей, — неуверенный голос и косой, едва заметный взгляд на уже в открытую смеющегося Юнги, который, Тэхен уверен на двести процентов, уже догадался о том, что же на самом деле (точнее, «кто») поменяло планы розоволосого. — Да и Юнги-хена позорить особо не хотелось. Хотя, блин, такой сюжет получился бы. — Ага, и главный герой там был бы задушен собственным галстуком, — говоря это, подзывает к себе взмахом руки официанта Юнги. Аппетит родненький вернулся. — Что? Я разве надевал сегодня галстук? — начинает зачем-то ощупывать свою грудь Тэхен. — Он у тебя на бедрах повязан, балда, — встречается ладошкой с лицом Шуга. — Оу, и правда, — округляет глаза Винтэ, после того, как приподнимая чуть рубашку, видит малинового цвета галстук. — Блин, совсем ведь с пижамой не сочетается.***
Младшие выходят из кафе, оставляя там довольного, но все ещё не до конца насытившегося Юнги. — Так что, будем рассказывать твоему брату? — останавливается Чонгук, потому что в кеду Тэхена запрыгнул камушек, и теперь он пытается его оттуда вытурить. Когда тот, сдавшись, выкатывает, шлепаясь на землю, старший довольно хмыкает. — Ммм, Гуки, а ты сечешь, — разгибаясь, подмигивает он Чонгуку. — Я прочитал твои мысли по языку, что придалбливал в левую щеку, — объясняет ему Гук с пасивной моськой. Тэхен охреневает от этого заявления, но решает промолчать, отвечая на вопрос Голдена: — Рассказывать мы ему ничего не будем, как и обещали нашему Юнги-хену. Всё-таки пижамой моей поклялись. Но мы сделаем кое-что другое. Побудем амурами, Гуки? — С тобой, хен, с превеликим удовольствием. Тэхен смущается, но искренне улыбается Чонгуку своим фирменным прямоугольничком. — Мы, кстати, фильм не досмотрели, — потирая ножкой землю будто бы невзначай припоминает старшему Чонгук. Тэхен хитро щурится, наблюдая за ним: — Ты хочешь снова видеть мои слезы? Чонгук слегка покусывает свою губу. Видимо, придумывает подходящий ответ. И по загоревшемуся едва заметному огоньку в его глазах можно понять, что он его находит. — Ты красиво плачешь… Тэхен, чье сердце тут же начинает плясать под грудной клеткой бешеную чечётку, моментально вытягивает из переднего кармана джинсов Чонгука телефон и пихает его ему чуть ли не в лицо: — Бронируй места!