Мишень

У Иосифа отчаянный смех до сих пор звенит в ушах. Он складывает руки в милосердном жесте, дыхание струится ровно, словно река, опускает голову и чувствует как прохлада церкви крадётся от каждой стены. Иосиф молится. За мучеников, которых не стало совсем недавно. "Такова воля божья" — шепчет он, опускаясь на колени. Книга лежит напротив, скамейки пусты. Ему кажется, что Вера и Иаков ещё рядом, но эти мысли он тяжело гонит прочь. Такова воля божья. Ничего не поделать. Иосиф закрывает глаза, и желтоватые витражи на окнах сменяются сначала тьмой, а затем… Коллапсом. Он видит уничтожение в красных бликах, в горящих деревьях и в людях, чьи жизни спасти уже нельзя. Он видит Веру, спокойную и бесстрастную, которая никогда не появится на земле, Иакова, чья судьба кончилась смертью в своей военной форме. Но красное сменяется бледно-зелёным. Эдем. Покой. "Спаси нашу семью" — шепчет Вера, легко подхватив его за запястья, но Иосиф не меняется в лице, коленями чувствуя холодный пол церкви и одними губами произнося молитву, которая эхом прокатывается к высокому потолку и замирает там. Печать сломана. Коллапс не предотвратить. Иосиф лишь видит, что всё будет именно так, как гласит план божий. Все получат по заслугам. Среди тумана и блёклых цветов Иосиф ловит на себе взгляд, который никак не должен быть здесь. Внимательный и чуткий. Иоанн улыбается. Голубые глаза блестят надеждой. Надеждой, не гневом и не отчаяньем. "Спаси нашу семью" Иосиф открывает глаза и чувствует, как его бьёт дрожь. Поднимается на ноги, движением пальцев снимая желтые стёкла, и воздымает взгляд вверх. Как же так? Братья, сестра… Иосиф не желает терять последнего человека, кто ему дорог. Такова цена рая? Будущего, в котором раскаявшиеся грешники будут спасены? Иосиф закрывает глаза, выдыхая и расправляя плечи. Иоанн стоит перед ним, а над головой у него - нимб. Мученик. Они уходят, один за одним. Сколько убитых братьев нужно, чтобы Иосиф начал делать хоть что-то? Он делает шаг к выходу из церкви. Гнев господний прольётся на него раскалённым дождем, Иосиф пройдет сквозь океан боли, терзаемый волнами за все свои грехи, и выйдет чистым. Если не будет поздно. Он легко давит на дверь ладонью, и стоит лишь выйти из церкви, как люди окружают его тесным кольцом, что-то прося и предлагая. Иосиф указывает рукой на вертолёт и произносит: — Приведите Иоанна ко мне. И добровольцы находятся сразу же. Иосиф уходит в церковь обратно, а в груди щемит всё: только бы не опоздать. Иосиф закрывает глаза, и с молчаливым удивлением вспоминает. Не нимб над головой Иоанна. Нет. Мишень.

***

Вертолёт возвращается в кратчайшие сроки. Иосиф слышит шелест лопастей, вновь отвлекаясь от молитвы. За дверью раздаётся громкое "отец, он здесь!", и Иосиф выходит из церкви. С Иоанном рядом два человека, которые помогают ему стоять на ногах. Синяя рубашка окроплена тёмной кровью, Иоанн держится за ухо, пытается выпрямиться, когда брат подходит к нему и смотрит строго, но в тоже время рассеянно. Молчаливо Иосиф кладёт руки брату на плечи, будто убеждая себя: вот он здесь, живой. Живее, чем видение. Живее, чем завтрашний Коллапс. Иоанн не знает, что отец нарушил план божий, поэтому осторожно растягивает губы в улыбке и, глядя с каким-то детским восхищением, почти смеётся: — Я не смог полюбить грешника, и вот моя расплата? — а самого тянет к земле. Иосиф будто просыпается. Зовёт медиков (и те приходят незамедлительно), снова смотрит в голубые глаза и глушит колкое чувство в горле: это его вина. Иоанна кладут на постель, он выдыхает, будто понимая, что где-то всё изменилось. Иосиф следует за ним, глядя сверху вниз и чуть нахмурив брови. Когда люди расходятся, Иоанн садится, сгорбив плечи и облокотившись на стену. Брат его отвлечённо смотрит вслед горожанам и сцепляет пальцы на коленях. — Что случилось? — спрашивает Иоанн наконец, садясь ближе. Иосиф молчит. Не знает просто, как объяснить. Он тянет брата к себе, привычно держа пальцами за подбородок, но пальцы скользят дальше, касаясь шеи, и Иосиф прижимает чужую голову к своему плечу. Иоанн вздрагивает, положив руки на чужую спину почти инстинктивно, и прикрывает глаза. Что-то остаётся в памяти у обоих. Иосиф не может перестать думать о том, что Иоанн должен был умереть. Что милосердный бог решил так, и последний родной брат оставит его одного. Иосиф поступил иначе и почти не жалеет об этом. Только осознание тяжелой ветвью отпускается ему в голову: да, он спас брата, но не знает что будет завтра. Что если вся подготовка к Коллапсу окажется пустым звуком? Что если завтра всё будет иначе? Иосиф не знает. Только здесь и сейчас младший брат прижимается к нему, как последний грешник, просящий искупления, и Иосиф готов взять все грехи, ведь врата Эдема потускнеют, если Иоанна не окажется рядом. И ничего не остаётся, кроме как прижать его к себе крепче и ждать завтрашнего дня. — Что бы ни случилось, бог защитит нас, — шепчет Иосиф бессильно. Иоанн верит ему. А Иосиф в первый раз себе не верит.