Dragon Age: Серый Страж

Логэйн сидел на троне в пустом зале, подперев ладонью подбородок. На улице давно стемнело и только несколько канделябров разгоняли окружающий мрак. Он слушал доклад Хоу о ситуации в Винтер Брис, Хайевере и Осуине. Мятежи вспыхивали по всему Ферелдену, слухи об Остагаре ползли и среди его собственных людей. Многие банны открыто заявили, что не поддержат его, другие пока отмалчивались в стороне, а с юга доходили плохие вести. Всё пошло не так, но Логэйн не отступится. Он защитит наследие Ферелдена и, если надо, сделает это один. Дверь зала внезапно хлопнула, оборвав доклад Хоу на полуслове. Анора торопливо шла к трону, её шаги звонко отдавались в тишине. Прежде идеальный макияж королевы оказался чуть смазан в уголке правого глаза, что осталось незаметным для всех, кроме неё. Эрл неуверенно оглянулся на Анору и попытался закончить: — В общем… да, битва прошла именно так, как вы и… — Довольно! — Анора властно взмахнула рукой, Хоу замолчал. — Отец, я хотела бы знать, чего ты добиваешься? Давай сражаться с порождениями тьмы, а не друг с другом! — Мы заставим знать подчиниться, а затем победим порождений тьмы, — объяснил Логэйн, точно неразумному ребёнку. — Это даже не настоящий Мор. Только тщеславие Кайлана требовало, чтобы это было так. — Прошу прощения, сир, — вмешался Хоу, — но Мор это или не Мор, скоро не останется людей, чтобы сражаться с порождениями тьмы. — Кайлан ведь звал на помощь орлесианцев, разве нет? — осторожно начала Анора, но Логэйн стукнул кулаком по подлокотнику. — Никогда! Мэрик и я прогнали этих мерзавцев, и мы не станем встречать их с распростёртыми объятиями! — Отец, нам нужна помощь! В тяжёлые времена нам не справиться в одиночку. — Ферелден выстоит и сам! — крикнул на дочь Логэйн, та замолкла, но взгляд был полон несогласия. Тэйрн осёкся и вздохнул. — Я позабочусь обо всём, Анора. Поверь в меня. — Это ты убил Кайлана? — бросила она отцу. Столько слухов, разговоров, свидетелей, но никто не говорит прямо. Что случилось? Как умер король? Почему Логэйн Мак-Тир его не спас? Почему люди шепчутся, что её отец убийца… Тэйрн отвёл глаза. — Смерть Кайлана — дело рук самого Кайлана, — пробормотал он и более не собирался отвечать. Анора нахмурилась, вскинула руки и ушла прочь, шумно постукивая каблуками по холодным каменным плитам. Она хлопнула дверью в своей спальне. Комната ещё хранила присутствие Кайлана, но была пуста. Анора сползла по стене на пол, светлые волосы растрепались в причёске. Бессилие. Она ненавидела его. Отец как-то сказал, что Анора родилась, чтобы править. Когда в детстве она разбивала коленки, то командовала им перестать болеть. Пять лет Анора была всеми любимой королевой и за плечом мужа негласно правила страной. Теперь, потеряв его, она потеряла всё. Кайлан… Какой же ты дурак… Логэйн неспешно бродил по коридорам дворца. После смерти жены два года назад он поселился здесь и ни разу не возвращался в Гварен, но даже до этого много времени проводил тут с королём Мэриком. Всё здесь было ему знакомо. По этим коридорам бегали детьми Кайлан и Анора, а в той комнате Логэйн и Мэрик часто обсуждали планы и спорили… спорил Логэйн, а Мэрик лишь отмахивался, смеясь. Логэйн провёл рукой по волосам. Мэрик отлично знал этот жест и всегда понимал, когда друг раздражён. Некоторые люди вселяют в других такую преданность к себе, что всякий готов отдать за них жизнь. И если бы Мэрик сказал, что хочет завоевать Тень, Логэйн бы повёл туда войска. Но Мэрик мёртв. Логэйн один. Тэйрн упёрся ладонями в холодный подоконник. В Денериме ещё горели огни, а горизонт был безнадёжно чёрным. С юга доходили разные вести, беженцы заполонили Денерим. Согласно докладам, орда порождений тьмы множится и захватывает южные владения, пока в центральных областях и на севере бушует гражданская война. Многие уже поверили в Мор. Они бы во что угодно поверили, но кто может знать наверняка? Серые Стражи? Двадцать лет назад Логэйн был против возвращения их ордена в Ферелден, но Мэрик настоял на своём. Теперь из-за Стражей Ферелден в таком положении. Они объявили Мор, они заразили глупой тщеславной идеей Кайлана. Из-за их наставлений он призвал орлесианцев и погиб. И утянул бы за собой на погибель всю армию, не прикажи Логэйн отступить! Но сейчас юг стонет в агонии, и Логэйн не может этого игнорировать. Он должен узнать, что там происходит. Его взгляд упал на большой портрет Мэрика на стене в коридоре. Картину написали уже после смерти короля, и Логэйну она не нравилась. Мэрик не улыбался так. Даже когда был беззаботным принцем в изгнании, болтающим без умолку о пустяках, он не улыбался так. А вот глаза… глаза получились похожи, и их взгляд теперь устремлён на Логэйна. «— Помнишь старую ведьму, с которой мы повстречались в Диких землях Коркари? Еще во время мятежа, когда мы удирали от орлесианцев? Она сказала, что в Ферелден придёт Мор. — А ещё она сказала, что мне нельзя доверять! Ты и этому веришь?» «Он предаст тебя, Мэрик, — говорила она. — Оставь его при себе, и он будет предавать тебя. С каждым разом всё горше»[1] «Это ты убил Кайлана?» «В Ферелден придёт Мор» Логэйн снова провёл рукой по волосам. Чокнутая карга!

* * *

Морриган по обыкновению разложила вещи в стороне от основного лагеря и развела собственный костёр. Она сидела на постели, скрестив ноги, и внимательно изучала фолиант в кожаном переплёте, вокруг были разложены другие книги, чей язык и рисунки Элисса не понимала. — Что ты делаешь? — спросила она колдунью, та не подняла головы от книги. — Читаю. Ужель не видишь? — Вижу. Ты нашла, что искала? — О да, но шифр и язык здесь сложные. Чтоб разобраться, нужно время. Много, — ответила Морриган, продолжая скользить глазами по строчкам. — Ты вернёшь фолиант матери? — Вот ещё! — рассмеялась колдунья. — Флемет тайны свои хранить умеет, и я не упущу возможность узнать поболее того, что Флемет решила мне открыть. — Ты, — с сомнением протянула Элисса, но всё же спросила, — не ладишь с матерью? — А почему ты мне вопросы такие задаёшь? Разве ж я до тебя допытываюсь? — Ты права. Прости, если задела тебя, — неловко извинилась Элисса и потупила взгляд. Морриган посмотрела в её виноватые глаза и снова уткнулась в книгу. — С чего ты решила, что я с ней не лажу? — спросила колдунья, не отрывая взгляда от причудливых завитков неизвестного письма. Элисса вспомнила сон Морриган в Тени, но не стала говорить о нём. — Ну… ты зовёшь её по имени. — А что ж тут странного? — рассмеялась Морриган — Имя «Флемет» давно уж стало нарицательным. Все её так зовут, так почему ж и я не могу за глаза? — колдунья немного помолчала и снова подняла голову. — Да, Флемет трудно назвать образцом родительской любви, и всё ж она мне мать. Всему, что нужно, меня научила. Как выживать. Что значит власть. В чём правда человечья. И если другие матери таким вещам не учат, моё мнение о них невысоко. Элисса немного помолчала, а после сказала тихо: — Другие матери учат любви. — Любви отдаться — значит отдаться наваждению. Неужто Серый Страж иного мнения? Даже теперь. — Да, иного, — тихо ответила Элисса. — Ясно. Тогда давай не обращать внимания на присутствие в рядах Серых Стражей такого бесхитростного существа как ты, — Морриган отложила фолиант в сторону и поднялась. — Раз ты спросила, один вопрос за мной. Что скажешь ты о матери своей ? — золотые глаза с любопытством смотрели на Элиссу. — Я любила её, — просто ответила Кусланд, прямо отвечая на взгляд. — И за её любовь и смерть убила. Я слышала, о да. — Морриган… — Ох, не подумай. Не смеюсь я вовсе. Я… соболезную тебе… твоей потере. — Ты соболезнуешь мне? — Удивленье в твоём голосе сквозит. Впрочем, не без причины. Кто б другой понёс потерю, прошла б я мимо, но тебе… сочувствую я… правда. — Спасибо, — просто отозвалась Кусланд и развернулась, чтоб уйти. — И тебе… спасибо. За фолиант. Я чрезвычайно благодарна за него, хоть по мне не видно. Элисса на ходу кивнула и ушла обратно к общему костру. Все соратники непринуждённо болтали друг с другом и были расслаблены. Алистер уговорил Винн зашить ему рубашку, надавив на жалость, а вдруг он простудится. Зевран неприкрыто любезничал с Лелианой и даже с Винн; с Морриган, кажется, ничего не вышло. А Чейз уломал Стэна побросать ему палку. Они выбрались из Южного Предела дальше на юг, и солдаты Хоу потеряли их след. Зато уже трижды за несколько дней спутники натыкались на небольшие группы порождений тьмы. С умелыми воинами и двумя магами в отряде, один из которых к тому же целитель, такие стычки перестали представлять для них опасность… вот только Элисса стала получать всё больше лёгких ран и порезов. Винн уже отчитывала её за неосторожность и предупреждала, что магия не всесильна, а девушка в ответ только извинялась. Элисса села у костра и молча ворошила угли. Чейз закончил игру со Стэном и теперь вертелся возле хозяйки, и лаял. — Ты ещё не наигрался? — чуть улыбнулась Элисса. — Слышала, ты теперь приносишь добычу Морриган, а она ворчит, но тебе, кажется, нравится, — Элисса потрепала пса по холке, тот высунул от удовольствия язык и повалился на спину, подставляя для чесания живот. — Ах, ты хитрюга. Я видела, как Морриган тайком тебя подкармливает. Ты её покорил, — Чейз от удовольствия расслабился и слегка подёргал передней лапой. — А ещё Винн сказала, что ты сильно пахнешь и грозилась тебя помыть, а до тех пор просила тебя спать на другом конце лагеря… рядом с Алистером, — Чейз запыхтел, словно по-собачьи смеялся, потом вскочил на лапы и энергично замахал коротеньким хвостиком. — Что такое? — пёс уткнулся в её запястье, потом в свою шерсть на боку, а затем залез носом в сумку. — А, поняла. Элисса покопалась в сумке, которую обычно носила на бедре и извлекла оттуда маленькую металлическую коробочку. — На что это ты смотришь, Зевран? — лукаво заметила Лелиана устремлённый в сторону взгляд эльфа. — Любуешься нашим командиром? — Милая, Лелиана, неужели я слышу нотки ревности в твоём прелестном голосе? — улыбнулся он. — Ты явно ослышался. Я лишь уточнила, на что ты смотришь. — Ах, какая жалость, а ведь я совсем не о том думал. — И о чём же ты думал, так пристально разглядывая её… спину? Лелиана ожидала, что эльф опять посмеётся. Она всё ещё была на него в обиде за то, что он поиздевался над её видением, посланным Создателем. Она не врала, она действительно верила в божественные знаки. Никто, кроме, пожалуй, Элиссы, ей не верил, да и Кусланд не ответила ничего, лишь приняла объяснение Лелианы как должное, не пытаясь ни спорить, ни соглашаться. Однако Зевран, вопреки ожиданиям, вдруг перестал улыбаться и ответил серьёзно: — У тебя никогда не складывалось впечатления, что наша Страж проверяет тебя? — Проверяет? Не понимаю, о чём ты. — Да так, подумалось, что, когда у тебя в руках нож, кинжал или ещё что в этом духе, она нарочно поворачивается к тебе спиной, словно проверяя, что ты сделаешь. — Если это и проверка, то очень опрометчивая. — А по мне очень хитрая. Она словно нарочно провоцирует убийцу… если б, конечно, тут таковой имелся. Сдаётся мне, не так она проста и доверчива, какой хочет показаться. Лелиана опустила голову, словно задумалась, но потом отмела эту мысль. Монахине хотелось верить, что Элисса доверяет ей просто так, и в показанных уязвимостях не было ловушки. — Не думаю, что всё так, как ты говоришь. — Хм, ну как знаешь. Однако по опыту своему скажу, что излишне доверчивые люди долго не живут, а она, знаешь ли, ещё здравствует. Эльф оставил Лелиану и подошёл к Элиссе со спины. Она почувствовала и напряглась, но в следующую секунду снова расслабилась и продолжила заниматься своим делом. — Зачем ты красишь пса? — в замешательстве спросил Зевран. — Это каддис, — просто отозвалась Элисса, словно это слово должно всё объяснить антиванцу, на родине которого отнюдь не благоговели перед собаками. — А каддис — это?.. — Запах этой краски позволяет псу чуять союзников за двести ярдов в пылу сражения, а мы не чувствуем, — пояснила Элисса, попутно втирая молочного цвета краску себе в запястье. — Но ведь хватило бы одного мазка ему на нос. Зачем ты наносишь краску на шерсть? — Ему так нравится. — Ах вон как. — У тебя же есть татуировки, вот и Чейзу тоже хочется. Зеврана это позабавило. Ферелденцы — странный народ. В других странах их неприкрыто называют собачниками, а они, похоже, этого вовсе не отрицают. Эльф ещё раз глянул на волкодава. Судя по выражению морды, Чейз пребывал в таком блаженстве, словно он был котом, а каддис — кошачьей мятой. Когда Элисса закончила, мабари уже был полосатым, как бурундук. — Вот так, — улыбнулась его хозяйка. Кроме пса, она больше никому не улыбалась. Чейз благодарно гавкнул и уткнулся носом в её пальцы, которыми она наносила краску, словно изо всех сил старался запомнить этот запах. Запах мог быть любым и зависел от добавочного ингредиента, цвет тоже не был постоянным. Некоторые ферелденцы, в основном Воины Пепла, красили своих псов в пепельно-серый или смолянисто-чёрный, и для каждого состава запах был уникален. Элисса заметила, что Зевран по-прежнему смотрит на неё. — Хочешь спросить что-то ещё? — Ты ведь дочь тэйрна, правда? Второго по статусу человека после короля, — вдруг спросил эльф. — Да, это так, — отозвалась Элисса. — Так ты, стало быть, очень знатная леди! Почему же ты ходишь пешком по колено в грязи, сражаешься мечом до мозолей, а не разъезжаешь в карете и не выставляешь сражаться толпу своих рыцарей? — Где ты здесь видишь карету и толпу рыцарей? — Хм, твоя правда, но я имел в виду другое. Знатные леди обычно ходят с высоко поднятыми головами, взирают на всех сверху вниз и отдают приказы в угоду своих личных желаний. Ты… не такая. Элисса сморгнула. Она не поняла хвалит ли её Зевран или стыдит, а потому предпочла промолчать на этот счёт. — Интересно, все знатные леди Ферелдена похожи на тебя? — вслух задумался Зевран. — Ты мог заметить, что в нашей стране солдаты — и мужчины, и женщины. Но нет, не все аристократки учатся владеть мечом, — Кусланд присела обратно к костру и снова начала ворошить угли. — Что же подвигло тебя? Разве леди учатся не другим вещам? Ну там, соблазнению, ядам? Элисса шутки не оценила, хотя для антиванцев это едва ли было шуткой. Вместо того чтобы посмеяться или насторожиться, Кусланд снова ответила серьёзно. — Я сама так решила, и мне дали наставника, но женским занятиям меня также учили: музыке, танцам, пению, рукоделию. Алистер в стороне слушал их разговор. Ему стало досадно, что он сам никогда не спрашивал Элиссу о подобном. Напротив, он старался избегать вопросов о её прошлом. Ему казалось, что Элисса не захочет рассказывать. Алистер помнил, как в Остагаре она усиленно избегала говорить о семье. Даже о том, что случилось с ней в Хайевере, он узнал от Дункана, а не от неё. А теперь этот эльф-убийца так легко её расспрашивает, и она так же легко ему отвечает. Слишком легко. Алистер нащупал в кармане чужой медальон. Он ведь думал, что ей всё ещё больно. — Так ты, оказывается, мастерица на все руки! Я впечатлён, — хлопнул в ладоши Зевран. — На самом деле, посредственная, — глухо отозвалась Элисса. — Но я опять же спрашивал не об этом. — О чём же? — Для знатной леди ты слишком… неприхотлива. Слишком скромна и не брезгуешь, прости за выражение, валяться в грязи с собаками. Чейз громко гавкнул, то ли подтверждая слова, то ли возмущаясь ими. — Меня такой воспитали. Чем выше положение, тем скромнее нужно быть. — Почему? С твоим статусом ты имеешь права требовать для обеда золочёных тарелок. Видал я в Антиве дам, которые так и делали. — Здесь не Антива. — В Ферелдене, стало быть, по-другому? — В Ферелдене ты не имеешь права на все блага мира только потому, что родился в знатной семье. Меня учили, что истинный властитель — всегда народ. Именно он вспахивает поле и сеет пшеницу, чтобы испечь хлеб, который ты ешь. Именно он прядёт ткань и шьёт одежду, которую ты носишь. И народ это знает. Ты ничего не получаешь даром. За все блага, что он тебе даёт, ты управляешь землями, улаживаешь в суде его споры, защищаешь его от врагов. Если народ разочаруется в тебе, он восстанет и выберет себе другого правителя. — Так местные дворяне пытаются быть скромными и хорошими, потому что боятся, что народ их свергнет? — Дело не в страхе, Зевран. Мою семью и народ Хайевера всегда связывало взаимное уважение, поэтому мы там у власти уже несколько веков. — И сейчас? — Сейчас… дело в другом. — Ох, ясно, тогда не буду докучать, но позволь ещё один вопрос: все дворяне в Ферелдене мыслят, как ты? — Нет, далеко не все. — О, теперь я понял, а то уж подумал, что Ферелден не от мира сего, — усмехнулся Зевран, Элисса же — нет. — Тебе здесь не нравится? — Знаешь, очень мило: холода, грязь, народ такой… бодрый, и никто не может отличить квалифицированного убийцу от простого костолома, а собаки, м-м-м, — сострил эльф. — Так тебе всё же нравится? — наивно уточнила Элисса. Зевран посмотрел на её честное лицо и откашлялся. Он уселся рядом с ней и мечтательно произнёс: — Я же из Антивы и великолепного города, где живут короли. Там часто идут дожди, зато всегда цветут цветы. Моя Антива… сверкающий самоцвет среди песков. И знаешь, что самое странное? Я тоскую не по винам, не по черноволосым красоткам, не по нежным флейтам менестрелей, а по… коже. — Коже? — вскинула бровь Элисса. — В смысле по запаху. Я несколько лет прожил в маленькой комнатке близ квартала кожевенников, в доме, куда Вороны поселяют своих новобранцев. Напихивают, как фрукты в ящик. Люди постоянно жаловались на вонь, а я со временем привык. И до сих пор запах свежих кож напоминает мне о доме куда сильнее, чем что-либо другое. — Антиванская кожа пахнет как-то по-особенному? — Элисса растирала пальцы, чтобы смыть с них каддис. — Точно. Не знаю уж, какие хитрости применяют антиванские кожевенники, но такой мягкой и душистой кожи больше нигде нет, — Зевран откинулся на спину и мечтательно посмотрел на звёздное небо. — Перед отъездом так хотелось потратить жалкие остатки своих денег на пару кожаных башмаков, которые я углядел на витрине. Из лучшей антиванской кожи! Оставил, дурак, на потом… эх. — Зевран… — Элисса смотрела на него с сочувствием. Она хорошо понимала чувство, когда не можешь вернуться домой. Зевран только рассмеялся. — Никогда не знаешь, что может случиться завтра, верно? Как я мог подумать, что Серый Страж, такая прекрасная женщина, меня одолеет, а потом ещё и жизнь спасёт? Никак не мог. Элиссу комплимент не тронул. Она даже не улыбнулась, так как отлично знала, что Зевран успел полюбезничать со всей женской половиной отряда. Эльф заметил, что его флирт не прошёл, и вздохнул, поднимаясь: — Ладно, раз тебе безразлично, я бы предпочёл об Антиве не говорить. Сразу тоска берёт, и хочется еды нормальной. Элисса кивнула и ушла от костра, чтобы перенести ближе к огню свою постель. Стало холодно. Все спали в одежде и под двумя одеялами. Своё второе Элисса настояла отдать Винн, а сама часто, если не шёл снег или дождь, устраивалась у костра. Она давно к этому привыкла. — Алистер, всё нормально? — спросила Кусланд, проходя мимо Стража, вид которого напоминал серую тучу. — Что? А, да, — отозвался он и отвернулся. Элисса сморгнула. — Что-то случилось? Алистер взглянул на неё: Элисса искренне недоумевала. — Нет. Кусланд пожала плечами и перенесла постель. Алистер продолжал хмуриться. Он не доверял эльфу, и это был единственный раз, когда они с Морриган сошлись во мнениях. В довершение перед сном Элисса заявила, что сегодня очередь Зеврана караулить первым, так как до сих пор он ни разу в этом не участвовал. Эльф только пожал плечами и с готовностью уселся недалеко от костра. Алистер нахмурился ещё больше. Он ещё раз напомнил Элиссе, кто такой Зевран, на что девушка ответила: — Нечестно, что он всегда спит, а остальные караулят. Алистер только выпал в осадок от такого ответа. И зачем она его взяла? Страж решил, что обязательно поговорит с ней об этом. Ночью же он не мог заснуть и постоянно оглядывался через полог палатки на фигуру эльфа. Тот не делал ничего подозрительного, но Алистер не мог успокоиться, и в итоге вышел к нему. — Решил составить мне компанию, Алистер? — оглянулся Зевран. — Как будто я доверю охранять нас тому, кто пытался нас убить. Я не настолько беспечен. — Ах, вот в чём дело! Пока я буду следить за обстановкой, ты будешь следить за мной. Довольно забавная схема, не находишь? — Нет, не нахожу, — пробурчал Алистер и сел недалеко от Зеврана. Элисса тихо спала с другой стороны костра, языки пламени играли пятнами на её лице. Чейз пристроился с другого бока и, посапывая, мирно грел свою хозяйку. Алистеру стало спокойней, всё-таки волкодав куда более бдителен, чем люди, даже во сне… по крайней мере, Алистер на это надеялся. Некоторое время он внимательно следил за эльфом, не планирует ли тот какой-нибудь трюк и не потянется ли его рука к кинжалу, но Зевран сидел так расслабленно, словно сам отдыхал, и неотрывно глядел на спящее лицо Элиссы. Из-за чего Алистер нахмурился ещё больше. — Слушай, ты так смотришь на меня, прямо мороз по коже, — невзначай заметил эльф. — Если это помешает тебе всех убить, я только «за». — Как грубо. Я никогда не убивал людей во сне. Прикончить человека, не дав ему осознать свою смерть, — это невежливо, знаешь ли… Впрочем, сейчас я вовсе не о том думаю. Я просто любуюсь красотой. — Ты не красотой любуешься, ты на неё глазеешь, — констатировал Алистер, кивая на Элиссу. — А она и есть красота. Скажешь нет? У тебя глаз нет или такой дурной вкус? — Нет, ну, она и вправду красива, но… Стой, что это за лицо? Ты там ничего не вообразил насчёт неё? Зевран всё ещё помнил картину, когда Элисса стояла в лунном свете посреди тел, а кровь алела на снегу и её серебряном клинке. Прекрасна, как богиня смерти. — Вообразил, — кивнул эльф с блаженной улыбкой, — много чего. Тоже хочешь? — Что?! Да как ты можешь?! — Да ладно, не будь ханжой. — Вы двое, потише, — сонным голосом отозвалась Элисса. — Ой, прости, мы… — Это Алистер! Страж волком посмотрел на эльфа. Элисса даже не стала вникать в причину их конфликта. — Просто помолчите, — отрезала она и перевернулась на другой бок. — Ну вот. Из-за тебя и меня отчитали, — вздохнул Зевран. — Из-за меня?! — Тш-ш-ш. Тихо, — Зевран приложил палец к губам и продолжил смотреть на обнажённую шею Элиссы и то, как прядки тёмных волос соскальзывают с её плеча к спине. — Сдаюсь. С тобой невозможно иметь дело! — Алистер поднялся с места и зашагал к своей палатке. — О, так ты всё же доверяешь мне ночную стражу? Я польщён, дружище! Алистер проворчал что-то неразборчивое и скрылся за тряпичным пологом, надеясь, что если Элиссе и будет угрожать опасность, её мабари вовремя среагирует. Она проснулась на рассвете. Зевран сидел на том же месте и чертил что-то на снегу маленьким ножиком. — Ты что, всю ночь стоял на часах? Попросил бы кого-нибудь сменить, — сказала она, потирая сонные глаза и обратила внимание на выходящего из палатки Алистера. — Или вы с Алистером менялись? У него такой вид, будто он совсем не спал. — Вот это уж было исключительно его дело, — отозвался Зевран с лукавой улыбкой. — Может, воображал чего всю ночь. Элисса сморгнула, не поняв юмора. Она присела к котлу, рассчитывая, хватит ли на завтрак еды. — Помой нож. Он же для еды, — бросила она через плечо Зеврану, и тот послушно принялся натирать его чистым снегом. Алистера нож в руке эльфа насторожил. Он замер и внимательно следил за его движениями, пока Зевран не передал нож Элиссе, ещё и нагло, коснувшись её руки. — Можно тебя на минуту? — не выдержал Страж. Элисса удивилась, но кивнула и подошла к нему. Алистер собрался с мыслями. — Я вот тут думаю о некоторых наших спутниках… Зевран…ты ведь ему не… доверяешь? Неужели ты веришь его так называемой клятве? — Не для всех клятва что-то значит, так что я на неё не рассчитываю, — сухо ответила Элисса. Алистеру вдруг полегчало. — Тогда зачем держать Зеврана при себе? Тебе не кажется, что он снова попытается нас убить? Элисса ненадолго задумалась, словно подбирая слова. — Мне бы хотелось ему поверить… Если всё, что он сказал, правда, ты не думаешь, что он заслуживает хотя бы один шанс на другую жизнь? Алистер опустил голову. Сострадание и мягкость сердца не были ему чужды. — Ладно, если ты так хочешь, то я, наверное, должен последовать твоему примеру… но это не значит, что я не буду за ним приглядывать. Всё-таки не исключено, что он ещё попытается выполнить свой контракт. — Я не боюсь, — отозвалась Элисса, глядя в землю. — Ты всё-таки ему доверяешь! — Нет… не поэтому.