***
Кинслэйер в кои-то веки проснулся там, где положено, а именно – у себя в келье, примыкавшей к Апотекариону. Обычно он пробуждался в морге на прозекторском столе, под столом, в капсуле с белковым раствором и даже в раритетной рентген-установке, сохранённой тёмными Механикумами исключительно в качестве образца древних технологий. Потянувшись, он принял из рук медсестры (он так и не запомнил её имени) кружку с горячим отваром и блаженно зажмурился. Утро начиналось расчудесно, да и наличие под боком вертлявой барышни вошло в привычку апотекарию. Сегодня, правда, безымянная девушка была совсем уж активна: вместо стандартной формы напялила что-то из белого лаково блестящего материала. Это что-то отдалённо напоминало медицинский халат, но было крайне облегающим и значительно короче оригинала, а также имело глубочайшее декольте. - У нас на складе закончился твой размер одежды? – брякнул Повелитель Ночи и коснулся ступнями пола. Медицинская сестра фыркнула и отвернулась, однако дулась на десантника не более пяти минут. Может быть, Гадес оценил бы её наряд, но тут на пороге возник Сатар. - Мой лорд, там пациент поступает! Преодолев желание придушить боевого брата и по совместительству ученика, Кинслэйер поставил кружку на стол. - Ну, кто там опять? Мы ж в спокойном перемещении. Боевых операций не проводилось. Какой мудак поленился добить противника после дуэли? - Случай нетипичный, лорд Гадес, - зачастил с увлечённым блеском в глазах молодой космодесантник. – У нас там одержимый! - Что, у нашего высокого начальства демонический сифилис? – ехидно осклабился апотекарий. - Нет, милорд, - покачал головой не вовремя появившийся на горизонте десантник. – Там сержант Тиморг. - Чушь не пори и завязывай лазать в мою заначку, - сурово нахмурился Гадес. – Видел я вчера Тиморга – тот был жив, здоров и, если память моя не ходит налево, даже в настроении. - Голову даю на отсечение! - Ты с головой-то повремени. В неё же ещё есть можно, - оскалился апотекарий и потянулся за балахоном. – Пошли, Маришка. Медсестра вздохнула, когда её назвали чужим именем, но последовала за Астартес. Тиморг сидел на кушетке с понурым видом. На его гладко выбритой голове прямёхонько в районе темечка высились пятнадцатисантиметровые рога. При более подробном осмотре выявлялись и другие аномалии – алые жилки, прорезывавшие чёрные склеры, а также сильно выросшие за сутки ногти на руках. Гадес даже присвистнул: - Ты где вчера шлялся, пидрила? Боевой брат понуро молчал. - Тиморг, если ты не скажешь мне, что делал, я не смогу правильно назначить лечение. Твоё молчание, знаешь ли, затрудняет мне постановку диагноза. Я ведь могу и за ректороманоскоп взяться, и диагностическую лапаротомию произвести. - Я хотел спереть варп-пыль. - Сесилия? Проверь-ка мои запасы, - недобро покосился на незадачливого Повелителя Ночи апотекарий. Медсестра вздохнула и закатила глаза, но пошла на склад. Вернувшись через полчаса, девушка отрапортовала, что неприкосновенный запас и вчерашняя поставка на месте в должном количестве. Сатар и Кинслэйер переглянулись. - Тиморг, - задушевно проговорил Гадес, - покажи-ка мне тару от варп-пыли. Десантник с несчастным видом извлёк из раздатчика на поясе чёрный бархатный мешочек. Апотекарий подозрительно осмотрел предмет и даже заглянул внутрь. Впрочем, привлекли его внимание отнюдь не остатки порошка, а крошечная бирка, болтавшаяся на шёлковых завязках. - Тиморг, - прошипел Гадес, - ты – кретин. То была не варп-пыль! Тут даже метка стоит – «Передать Эльвенору»! Ты когда амасека хочешь, тоже за анализами тянешься, потому что они в похожей бутылке!? - Лорд Гадес, что делать-то будем? - Я-то почём знаю, Сатар? У меня высшее медицинское и сертификат полевого хирурга, а не степень по колдовству! Я могу ему рога спилить – в лучшем случае вместе с головой. Сержант опасливо скосил глаза на брата и горестно прикрыл лысую черепушку когтистыми пальцами. - Что смотришь на меня, как Ленин – на буржуазию? – фыркнул Кинслэйер. – Топай-ка переодевайся. Раечка, выдай пациенту рубашку, а доспех в угол свали. Никакой регистрации не делай и в хранилище его бронированные подштанники не сдавай. Ни единая душа знать не должна, от чего мы тут этого охламона лечим. Смирившись с тем, что своё имя от апотекария она не услышит, медсестра взяла под локоть вставшего посреди смотровой сержанта и указала ему в сторону двери в противоположной стене. - Дуй-ка за Севалье, Сатар. Ходят слухи, что наш главапотекарий в прошлом году имел опыт общения с Эльвенором. Говорят, на его дежурстве Валианта кто-то зелёнкой в реанимации облил. Вот пущай Анри и закатит нам оргию противоколдовской терапии и других сопутствующих мерзостей.***
Над лежащим на столе Тиморгом стояли Севалье, Кинслэйер, Сатар, медсестра, имя которой второй всегда путал, Шаракс и его два ученика. Словом, целый консилиум из тех, кто не был занят и оказался в пределах досягаемости, а также имел обыкновение держать язык за зубами. Уже два с половиной часа медицинские работники интерпретировали данные лабораторной и инструментальной диагностики, приводили примеры из личной практики и просто витиевато матерились на нострамском, но все их усилия сводились к ёмкой формулировке «а воз и ныне там». - Да сжечь мешочек вместе с идиотом! – не выдержал Гадес. - Не по-братски это как-то, - пробубнил в ответ Шаракс. – Мы ж не Ультрамарины, чтоб на братьев стучать руководству. - А никто и не предлагает отчитываться Ацербусу, - огрызнулся Кинслэйер. – Я говорю, сжечь надо олуха, чтоб не подставлял так больше! - Чего сжечь? Чего сразу сжечь? Тоже мне, имперская Инквизиция! Как я тебя с Истваанской пьянки тащил на себе, так ничего! А как помочь, так сразу сжечь, мудила! – возмущённо подал голос многострадальный сержант и боднул брата в бок ещё больше выросшими рогами. - Тихо! – рявкнул Севалье. В палате повисла мёртвая тишина. - Демоничество-то – не гонорея, пенициллином не лечится. Может, мы всё скажем колдуну? – робко предложил один из протеже Шаракса и тот час заткнулся, получив увесистую оплеуху от наставника. - А я читал про альтернативное средство, - предложил второй. – Смешать менструальную кровь девственницы с сушёной почкой Кровавого Ангела, добавить молотый корень мандрагоры, один волосок из носа Лже-Императора, помёт тервигона… Дарованного учителем пинка хватило для того, чтобы любитель «народных средств» впечатался в противовзрывную створку головой, да так и остался торчать филейной частью вперёд. - За что, мой лорд?! Несущие Слово все так лечатся и здоровы! - А Мучители туда ещё сперму коней Слаанеша добавляют, - рыкнул Гадес и добавил ему то, чего он недополучил от своего патрона. - Инфузионную терапию ему. Литров десять, - потёр пересечённую шрамом бровь Шаракс. - А по её окончании лазикс ему внутривенно, чтоб промыло, - добавил очень радостно Сатар и покосился на Севалье. - А ещё клизму ему сифонную, - ввернул Гадес. – Чтоб наука была. Анри кивнул и внёс коррективы в схему лечения: - Но за час до начала ему анальгина с димедролом. - Изуверы! – прохрипел Тиморг и даже попытался удрать со стола, но был удержан на месте Сатаром и оставшимся вне стены студиозусом Шаракса. - Диана, волоки сюда клизму. Ту самую, которой мы высокое начальство первого апреля лечить собирались. И скипидар.***
Сержант Тиморг сопротивлялся так, будто его домогался интимной близости ради Великий Нечистый, но все врачебные манипуляции были проведены. Затем многострадального пациента затолкали в сортир рядом с ординаторской и крепко-накрепко заперли, подперев для верности дверь пригнанным из арсенала «Рино». Вот уже три часа из-за двери доносились дикие вопли и отборнейшая матерная брань. - Как думаешь, брат Анри, демон уже выходит? – поскрёб макушку Шаракс. - Какой демон? Из него ещё даже дурь не вся вышла, - отмахнулся Севалье и, прищурив один глаз, заглянул в свою опустевшую кружку. - Тамила, душенька, - зевнул Гадес, - принеси-ка нам чая и амасека. Медсестра приложила ладонь ко лбу, но отправилась за требуемым. За чаем обсуждение врачебной тактики продолжилось, пока крики и мат за дверью не изменили свой характер с жалобно-негодующих на гневно-угрожающие. - Вот теперь демон вышел, - главапотекарий допил свой амасек. – Кинслэйер, доставай корнцанг и канистру антисептика. «Рино» был благополучно убран от двери, и Гадес, с корнцангом в одной руке и антисептиком в другой, встал наизготовку. - Повторим план, - с серьёзным видом выдал Анри. – Медсестра открывает дверь. Ты окатываешь Тиморга и демона антисептиком, а затем хватаешь супостата корнцангом. - Которого из? – вставил Сатар. - Того, у которого герба Легиона на спине нет, дубина, - съязвил Севалье и продолжил: - Я и Шаракс прикрываем. - Тогда огнемёты-то уберите. Скипидар горит отменно! Я, когда говорил, что сержанта надо сжечь, не имел в виду, что вместе со мной, - оскалился Кинслэйер. - А ты как комнату для принятия ответственных решений обеззараживать решил? - Точно не так, чтоб канализационные трубы по всему кораблю разнесло! - Всё нормуль, - довольно известил Шаракс. – Я формулу антисептика лично создал. От него даже нурглинги мрут! - Молчать! – шикнул Анри. – Медсестра, дверь! Девушка стукнула кулаком по панели, и толстые бронированные створки с тихим шипением открылись. Картина, представшая перед легионерами и смертной, была поистине эпической: в мокрой от пота больничной рубашке Тиморг громоздился на сливном бачке унитаза; глаза космодесантника, хоть и были совершенно бешеными, имели нормальный для Повелителя Ночи цвет; рога же, бывшие причиной скорби Астартес, валялись у подножия фарфорового трона. Ругаясь с непередаваемой нострамской экспрессией, сержант лупил вантузом перемазанного в скипидаре мелкого и тощего демона, старавшегося выбраться из унитаза. Злорадно улыбаясь от уха до уха, Гадес щедро облил антисептиком и боевого брата, и демона, и героический толчок, и вообще всё помещение. От неожиданности Тиморг перестал материться, а демон – визжать. Пользуясь всеобщим замешательством, Кинслэйер ухватил корнцангом демона и резко потянул на себя пронырливого диверсанта. Ловко сунув свою жертву в подставленный Шараксом металлический бикс, апотекарий напустился на выползшего из уборной Тиморга. Наподдав брату корнцангом, сын Кёрза возопил: - А ну выметайся! И броню свою прихвати! И чтоб я тебя, паскудина терранская, сегодня не видел! - Товарищ… - Фенрисийский волк тебе товарищ! – Гадес запустил вслед удирающему сержанту корнцангом и перевёл дух. - Что с демоном-то делать, лорд Севалье? – спросил Сатар. - Отмойте от скипидара и измельчите гада. Потом высушите и в порошок сотрите. В прямом смысле, - Анри налил себе амасека, наблюдая, как сервитор-уборщик надраивает сортир. - А потом в мешочек засыпьте и суньте в контейнер, который на имя колдуна доставили, как будто там он и лежал!***
Валиант, заложив руки за спину, с сосредоточенным видом нарезал круги по прогулочной палубе. - Что-то ты больно задумчив, брат, - осторожно начал подошедший Гадес. - Эксперимент у меня не ладится, - процедил чернокнижник. – Вырастил на смертном рабе демона, а тот, дура трёхметровая, забивается в угол и лепечет «Не топи меня в унитазе, господин, не топи!» Я-то, конечно, понимаю, что слава нашего Легиона бежит далеко впереди него, но вот уж чего мы никогда не делали, так это банального утопления жертв в нужнике. Ума не приложу, что делать. - А ничего не делать, - как-то слишком быстро нашёлся Кинслэйер. – Пойдём-ка у меня посидим. Под спирт медицинский, знаешь ли, брат, хорошо научная мысль идёт!