***
Сириус смотрел в спину уносящегося прочь крестника и уже хотел было кинуться следом, но крепкая хватка на запястье его остановила. Он недоумённо вскинул брови, пытаясь освободиться. Но сжавшие его руку пальцы были словно из стали. — Отпусти. Я должен быть с ним. — Нет. У тебя нет ответов на его вопросы, — просто сказал Люцифер и отпустил его. — И что? Ему сейчас нужны не только ответы, но и поддержка, — Сириус начинал злиться, но стоял на месте, зная, что если попытается уйти, то немедленно окажется связан или вовсе отправлен в свою комнату. Как ангелу удавалось так перемещать людей оставалось тайной, но ощущения были не из приятных, и он бы не хотел снова пережить их. — Позже. А сейчас иди к себе — действие оборотного скоро кончится. И ушёл. Сириус сжал кулаки, но послушно крутанулся на каблуках и поспешил в спальню. Иногда Люцифер выводил его из себя своим командным тоном и приказами. С чего это этот практически незнакомый не-человек знал об его крестнике больше, чем он, и разбирался лучше в том, что тому нужно? Отдавал приказы, будто он был здесь хозяином, будто разбирался в психологии Гарольда и знал о нём что-то по-настоящему важное. Это безумно раздражало, но сделать он ничего не мог — Гарольд нуждался в этом существе, нуждался в его знаниях и наставничестве. И как бы Сириус ни бесился, он знал, что в итоге будет делать всё, что скажет Люцифер, потому что ссориться с крестником не хотелось. Да, Люцифер был приятным собеседником, и он тоже волновался за Гарольда, но чутьё Сириуса подсказывало ему, что тут всё не так просто и однозначно. Пелена доверия, возникшая после его возвращения из Арки, растаяла, и он не сомневался в том, что его прежнее отношение к Люциферу, радость от его дружбы с Гарольдом были вызваны магией. Вопрос был в том, знал ли ангел об этом и сделал ли это намеренно. Значит, надо быть настороже. Зайдя в комнату, он устало стянул перчатки и кинул на тумбочку. По телу начали проходить волны изменений, неприятно скручивая мышцы и вызывая острое желание снять вместе с одеждой кожу. Но вот прошла минута, и всё закончилось. Он плюхнулся на кровать, от чего ткань жалобно затрещала, и представил, как теперь смотрится в платье. Эта картина подняла ему настроение и он фыркнул, расстёгивая колье, обладающее удивительным свойством полностью закрыть разум носящего от посторонних посягательств, и бережно убирая в футляр — оно принадлежало его матери. Она носила его очень редко, предпочитая просто любоваться им и рассказывать своим детям о том, как её отец подарил ей его перед своей смертью. Мысли о покойной матери вызвали грусть и глухую тоску. Прошлого не вернуть и не изменить, он знал это, но иногда, как сейчас, ему хотелось вернуться назад. В то время, когда он учился в Хогвартсе, веселился вместе с Джеймсом, Римусом и Питером, считая их своими лучшими друзьями; когда они были живы и молоды, полны энергии и идей, планов на будущее; когда Питер ещё не продался Волдеморту, а война не приобрела столь ужасный кровавый характер. Когда его мать ругалась на него, угрожала выжечь с гобелена, если он не возьмётся за ум, но всё равно любила его, прося Кричера готовить его любимое имбирное печенье. Когда отец постоянно читал ему нотации и говорил о бизнесе, пытаясь завлечь его в семейное дело, но по вечерам звал в гостиную, наливал чуть-чуть вина в тайне от матери и спрашивал, как у него дела. Когда Регулус был жив, зациклен на учёбе и Волдеморте, но забирался во время грозы к нему в постель, грея вечно холодные ступни об него и рассказывал тихим голосом всякие истории или просил его — он обычно выбирал сказки. Когда Нарцисса, Беллатрикс и Андромеда были вместе, часто приезжали к ним на каникулы и праздники, дразнились и собирались в комнате Регулуса, обсуждая политику, школу и то, кем они станут в будущем и с кем родители хотят их свести. Он хотел вернуться в то время, когда у него была большая семья и друзья, когда у него было много проблем, но когда он был счастлив. Но вот он здесь, в настоящем — и у него есть лишь Гарольд. Друзья, родители и Регулус мертвы, Нарцисса и Беллатрикс его ненавидят, считая врагом и предателем — как и он их. Андромеда никогда не была ему близка так, как её сёстры, да и у неё теперь есть внук. Так что от его мира не осталось ничего. Что бы он делал, если бы Гарольда не было? Если бы не было о ком заботиться, с кем поговорить? Ответ очевиден — он бы умер. Сам наложил бы на себя руки, если бы не пал от проклятия или от Поцелуя дементора. Горько усмехнувшись, он тряхнул головой, прогоняя неприятные мысли. Он жив, у него есть крестник, о котором надо заботиться. Особенно в нынешней ситуации. Поджав губы, Сириус прокрутил воспоминания о приёме, и пришёл к выводу, что они были на волосок от смерти, и Люцифер спас их, каким-то неведомым образом одной фразой разрядив обстановку. Возможно, он использовал какую-то ангельскую магию, повлияв на Малфоя и Волдеморта. Мракса, мысленно поправил себя Сириус, осознавая, что пора учиться называть мага его новым именем даже в мыслях, иначе можно однажды проколоться так же, как Гарольд. Он понимал, что во второй раз Мракс сообразит быстрее и прикончит их всех на месте. Гарольд навряд ли заметил, но Мракс начал что-то подозревать после того, как услышал свою настоящую фамилию — сощурил глаза, протянул руку к мантии, очевидно, намереваясь достать палочку и проверить, кто перед ним. Наверняка даже попробовал использовать легилименцию, хоть и не удачно. И не ясно, хорошо это или плохо — прочитав их, он мог бы успокоиться, а так, встретившись с тремя волшебниками, способными противостоять его, пусть и слабому, влиянию, он мог приказать следить за ними и всё разузнать. А ни про Селестину Маршалл, ни про Гарольда Блэк-Певерелла, ни про Люцифера Карлайла никто никогда не слышал, ни в каких бумагах они не отмечены. Кроме гоблинских, пожалуй. Они могут прикрыть их, но и это может подогреть интерес и страх — ведь в базах Министерства о них ничего. А бояться людей, подговоривших неприступных гоблинов, которые ненавидят магов, Волдеморт определённо будет. Таким образом всё может кончиться тем, чем началось — страхом Лорда перед Гарольдом и навязчивой одержимостью, желанием либо убить, либо подчинить. Чёрт.***
Гарольд обессиленно завалился на кровать, обнимая подушку, поворачивая голову и рассматривая Геллерта, устроившегося на соседней и приканчивавшего дольку яблока. Скорпион был абсолютно спокоен, продолжая есть и не отвлекаясь, словно не он пару часов назад был готов к сражению с Волдемортом. При мысли о нём Гарольд вздрогнул, отводя взгляд. Этот новый Волдеморт был странным и пугающим, и он совершенно не представлял, как должен себя с ним вести. Волдеморт больше не был одержимым им маньяком, не жаждал массовых убийств и не бредил собственным превосходством. Он сделал много хорошего для людей, и не признать это было бы глупо. Но маленький червячок сомнения грыз изнутри — Лорд подозревал, что он выжил, и хотя сейчас он решил, что Гарри Поттер мёртв, кто знает, когда он поймёт, что это не так. А он поймёт, в этом Гарольд не сомневался. Слишком долго они были связаны, слишком долго Лорд жаждал его смерти. Со стоном закрыв сгибом локтя лицо, он вытащил резинку из волос и зарылся пальцами в волосы, массируя кожу. От неопределённости, сомнений и страха кружилась голова и тянуло в животе. Сейчас от него зависела жизнь Сириуса, и снова потерять крёстного из-за своей глупости и слабости он не собирался. Но проблемой также было то, что теперь он стал магически сильнее, переродившись другим существом, и мог убить кучу людей за мгновение. Хороших людей, которые не сделали ничего плохого. И если он испугается, снова встретившись с Волдемортом, потеряет над собой контроль и ввяжется в бой, то многие пострадают. Включая Сириуса и Люцифера. А он не мог этого допустить. Ведь они — всё, что у него есть.