***
Конечно он забыл повесить чистые полотенца взамен отправленных в стиральную машину. Рид машет рукой, безуспешно наглаживая кафель – мало ли, ну может хоть какое осталось – и выныривает, выпустив из душевой кабины облако пара. За пределами ванной комнаты холодно просто пиздец. - Алекса, ебаный в рот, включи отопление! Умный дом не слушает глупого Гэвина. - Добрый вечер, Иди в жопу, - говорит мягкий женский голос, и Рид скрипит зубами. – Кофе будет готов через четыре с половиной минуты. - Отопление включай, блять. Ноль внимания, только мелодичный щебет кофемашины. В которую Рид, разумеется, не заправил капсулу. Гэвин уверен – эта железная шлюха его ненавидит, дала, небось, обет отравлять ему жизнь до тех пор, пока тот не съедет. Хозяин дома любезно предложил настроить Алексу под нового арендатора, и Риду почему-то показалось забавным на вопрос об имени гаркнуть: «Иди в жопу!». С тех пор так и повелось – сколько бы ни вызывал арендодатель техников из поддержки, сколько бы сам Рид ни натравливал на умный дом кустарных мастеров, все равно все работало именно через то самое место. Алекса вежливо и внятно звала его по имени в самый неподходящий момент – например, когда он пытался заняться сексом с кем-то, кроме своей руки - сообщала о долгах за электричество, о просроченных штрафах за превышение, а также о необходимости профилактических посещений зубного и уролога. Девки обычно или скисали, или начинали хихикать, Рид бесился, а электронная сука продолжала пить кровь. Пока голый Гэвин, не добравшийся до полотенец, стоит на коленях перед радиаторами, выкручивая отопление вручную, ему начинает казаться, что ноги ниже щиколоток покрываются инеем. - Запускаю цикл стирки, Иди в жопу, - Алекса, видимо, решает притормозить с издевательствами. - Спасибо, мразь, - цедит Рид и с кряхтением переползает с пола на кровать, найдя брошенный утром халат. Телефон жужжит и светится где-то в коридоре, Гэвин шлепает босиком на кухню, забирая чашку с горячей водой, заботливо прогнанной Алексой через пустой кофейный фильтр. Зато тепло рукам, и обезвоживание после пьянки пройдет быстрее. На экране высвечивается два сообщения в мессенджере: «Буду в два. Р.» «Ты так и не прислал адрес. Р.» Телефон я тебе тоже не давал, а ведь нашел как-то, думает Рид. Видимо папаша Эмбер – дико важный хер, раз снабдил своего андроида-телохранителя доступом ко всевозможным базам. Надо бы посмотреть, с чьей консервной банкой он связывается, но Гэвину лень. Начинает болеть башка, он достает из бумажника две антипохмельные шипучки и бросает их прямо в горячую воду – через час будет как новенький. Рид устраивается на диване, протертом вельветовом пенсионере на трех изогнутых ногах – вместо четвертой лежат два тома Элиота, из верхнего торчит уголок Ридовского диплома об окончании полицейской академии. Набирает адрес свободной рукой, нехотя оторвав ее от чашки, и рассматривает трещины в штукатурке, унимая нервозность. Надо просто присунуть этому стероидному – хе-хе, стервоидному - Ричарду, и забыть обо всем, как страшный сон. Говорят, помогает от навязчивых мыслей. И да, если бы кто-то предложил Гэвину на выбор – или ему ломают пальцы, или все узнают о том, что он мечтает сделать с Коннором, Рид сам бы сунул пальцы в косяк и сам бы дернул дверь на себя. Тело ломит, мышцы гудят, словно высоковольтные провода, и Рид прикладывается щекой к мягкой обивке. Глаза закрываются, и он разрешает себе провалиться в теплую дремотную вату, пока его не будит дверной звонок. - Впусти, Алекса, - Рид думает, кинуться ли ему в спальню, чтобы натянуть хотя бы домашние треники. Решает не мельтешить, все равно раздеваться и, как Гэвин надеется, в очень скором времени. Дверь аккуратно прикрывают – Гэвин не утруждает себя подъемом с дивана, он, наконец, как следует пригрелся. Только смотрит, вытянув шею и запрокинув голову, как в темной прихожей особо концентрированный сгусток темноты мигает синим и входит к комнату, неся с собой запах холодной улицы, снега и автомобильного нутра. - Иди в жопу и Алекса приветствуют вас, РК900, - бархатный голос умного дома мягко катится по комнатам. – Представьтесь, если хотите, чтобы я смогла обращаться к вам по имени. - Вот ебаная дура, - рычит Рид и прячет лицо в буром вороте халата. – Она или поломанная, или законченная стерва. Ричард никак не комментирует, он сбрасывает парку на колченогое кресло и подходит к блоку управления на стене гостиной. Опирается небрежно плечом, ты гляди, как ковбой у дверей салуна, и мягко накрывает внезапно белой рукой коробку. На запястье у андроида Гэвин замечает пеструю фенечку, как у той ссыкушки из клуба – видимо, ее подарок. Свет мигает несколько раз, включается и выключается телевизор. Длинные глянцевые пальцы, на вид очень холодные, с голубоватыми стыками шарниров, гладят почти непристойно. - Меня зовут Ричард, Алекса. Приятно познакомиться, - РК900 чуть склоняет голову в неком интимном жесте, и Гэвину кажется, что он тут третий лишний. – Ты управляешь домом Гэвина Рида. - Добрый вечер, Гэвин, рада быть полезной, - произносит бархатное женское контральто. Рид думает, что если бы у Алексы был бы клитор, то РК900 именно сейчас, вероятно, его нашел. Иначе с чего бы эта сука стала такой сговорчивой. - А ты умеешь заводить друзей, - Ричард усмехается и садится на диван с противоположной стороны от подобравшего конечности Гэвина. - Эта блядь даже техподдержку не слушалась, - ворчит Гэвин. – Эй, Алекса, сделай кофе! – на пробу говорит он. Голос немедленно отзывается: - Капсула не заправлена, Гэвин. Повторите команду, когда все подготовите. Рид фыркает: - Прошлый раз она мне горячей воды нацедила. Хорошо ты со стервами управляешься. Ричард молчит, только смотрит красноречиво и тянется к голой ступне Рида. Чуть сжимает и ритмично поглаживает щиколотку, и в первые секунды Гэвин едва унимает желание лягнуться. Обычно у него до такого интима не доходило ни в один из тех редких случаев, когда нестерпимое желание мужика брало верх над вечным опасением спалиться. И уж точно он не таскал парней к себе домой – только девчонки, только упругие сиськи, хихиканье и сладкие духи. С парнями обычно так: быстрый пьяный минет в кабинке мужского туалета или смазанный секс – спущенные до колена штаны, торопливые фрикции. И охуенное, жаркое, как лава, тело в его руках, свежий пот, запах алкоголя и трение щетины о щеку – ради этого он готов рискнуть опять и опять. - Не то, чтобы меня это сильно интересовало, но тебе зачем вообще спать с человеком? – Рид вытягивается и вальяжно закидывает обе ноги на колени к Ричарду. Тот сразу кладет руку на голень, скользит по рельефу икры. Гэвин и не подозревает, что наглаживание ног может его завести. Откуда там вообще взяться эрогенной зоне? Он искренне считает, что у мужика основная эрогенная зона – это член, остальное так, по мелочи. - Хочу попробовать то, из-за чего люди сходят с ума, - руки движутся выше, оглаживают выпуклые коленные чашечки, точки шрамов после операции на разорванном мениске. - Почему не с бабой? – Гэвин чувствует, как сладко начинает давить в животе. Он смотрит сквозь полуопущенные веки, как бледные руки с аккуратными розовыми ногтями – естественно, ни единой заусеницы – гладят, сжимая. И когда андроид внезапно крепко обхватывает его щиколотку, поднимает, чтобы поцеловать косточку, сердце Рида делает кульбит. - Потому что сегодня встретил тебя, - просто отвечает Ричард. Такой же серьезный взгляд, как у Коннора, сосредоточенное лицо, быстрое прикосновение горячими губами – Гэвин рефлекторно дергается, черт, а они еще даже не разделись. Он приподнимается и тянется к андроиду – на пару секунд они застывают в неловкой позе, и Рид одновременно чувствует себя уязвимым с задранной ногой, но в то же время это чертовки возбуждает. Ричард выпускает щиколотку, а Гэвин, наоборот, хватается за его водолазку, подтягиваясь, перебрасывает ногу и оказывается сидящим сверху на коленях. - Скидывай тряпки, - командует он, нащупывает край водолазки и тянет вверх. Андроид послушно вытягивает руки, и когда его лицо показывается из-под одежды, Рид вцепляется ему в нижнюю губу. Стукается зубами, с силой ведет языком по деснам. Странно целоваться, у Ричарда абсолютно сухой рот – теплый, даже горячий, мягкий, но сухой, хотя имитация слизистой выглядит очень натуралистично. Руки ложатся Риду на талию, проскользнув под халат по бедрам, ощупывают напрягшиеся косые – и Гэвин удовлетворенно выдыхает. Обычно ему пофиг на бабские восторги по поводу его рельефа, но сейчас, когда его трогает андроид с по умолчанию безупречным телом, для получения которого, кстати, ему и пальцем пошевелить не пришлось, Рид про себя получает, наконец, сатисфакцию за все сотни ненавистных скручиваний, которыми он морит себя в зале. Гэвин чувствует на своих губах горячий выдох, с трудом фокусирует взгляд на лице – глаза Ричарда закрыты, длинные ресницы трепещут совсем по-человечьи, кажется, даже двигается глазное яблоко. Это судорожное моргание дополняется бешеным мерцанием диода – с желтого на красный. Если так с поцелуя вштырило, что же дальше будет, думает Рид, и проталкивается языком глубже, облизывая высокое, теплое нёбо. Внезапно языку становится скользко, появляется странный вкус, знакомый Риду по минету в презервативе. Видимо, Ричард генерит имитацию слюны или какой-то тип смазки – и снова этот выдох, от которого Риду хочется вжаться уже твердеющим членом сильнее. Целоваться теперь легко, слюна мешается со смазкой, вкус пропадает, и теперь уже язык Ричарда толкается внутрь, и Рид приоткрывает рот, чуть прихватывая зубами. Язык андрода на укус плотнее, чем человеческий – и гораздо длиннее. Интересно, зачем им такой длинный, думает Гэвин, легко смыкая зубы и чувствуя, как плоть мягко змеится по его рту. Пальцы одной руки беспрестанно гладят поясницу под халатом, другую Ричард прижимает к его щеке очень интимным жестом. Прерывает поцелуй – Рид с сожалением выпускает его язык изо рта – и смотрит. Уже не так внимательно, взгляд словно немного расфокусирован, губы приоткрыты, влажные от собственной смазки и человеческой слюны. Гэвин трется щетиной о подставленную руку, не сводя глаз с лица – все же эта модель охуенно красивая, хоть и со светлыми глазами выглядит, как фашист с агитки. Он кладет руки на голые плечи, с силой ведет пальцами по шее, заставляя запрокинуть голову – и снова это судорожное мерцание диода, из-под опустившихся ресниц видна только голубоватая полоска белка. Короткая судорога проходит по телу, Ричард в два глотка втягивает в себя воздух с коротким вздохами, пока Гэвин процеловывает по линии нижней челюсти, прикусывает мочку уха. - Нравится тебе? – он выдыхает, широко лизнув ушную раковину. - Почти ничего не вижу, ошибки вылетают, - сообщает Ричард очень низким голосом. Рид прикусывает его за шею, и тот издает утробный стон. - Хватит с тебя, - Гэвин ухмыляется и отталкивает андроида, слезая на пол и запахивая разошедшийся халат. Ричард не успевает среагировать, и Рид скрещивает руки на груди, глядя – наконец-то! – сверху вниз. Андроид сидит, откинувшись, будто все еще вжат телом Рида в диван. На лице застыла странная мимическая маска – такие лица у них бывают, когда они залипают по какой-то своей внутренней связи, но Гэвин сомневается, что тот сейчас с кем-то треплется. Рид хотел бы шагнуть ближе, чтобы вдавить колено Ричарду в пах, прямо между разведенных колен. Останавливает только понимание того, что потом с этого дивана они уже не слезут, а у Гэвина и без того было слишком много секса в неудобных местах. Ричард внезапно встает – тяжеловато, даже неуклюже. Рид вспоминает, как андроид сидел в баре, как облокачивался на стену, укрощая Алексу – в статике он просто сносит башку вальяжностью крупного животного. - Я сделал что-то не так? – интересуется он светским тоном. Жаль, что на андроидах не остается следов, Рид посмотрел бы, как на нем смотрелись бы засосы. Гэвин еще немного практикуется в смотрении сверху вниз на людей выше его ростом. - Что там у тебя? Все гладко? Или уже увеличил себе член без регистрации и смс? - Смс? – андроид смотрит непонимающе. - Забей, - Рид фыркает. - Шутейка из детства. Так что? Неожиданно Ричард криво улыбается: - Проверь, - он тянет Гэвина на себя. Рид кладет руку ему между ног, берется за загривок другой рукой и тянется целоваться. Ричард вздрагивает, тащит его на себя, комкая халат – и снова этот низкий стон, прямо изо рта в рот. Пальцы нащупывают член – совершенно определенно он есть – и Гэвина так стискивают в хватке объятий, что мигом вышибает дух. - Спальня там, - он облизывает губы, свои и чужие, сжимает в паху, и член через одежду упирается ему в ладонь. Кровать не собрана с утра, очень удобно – и Рид выкручивается из халата, пока его не берут за плечо и не толкают, заставляя сесть. Когда успевает снять штаны Ричард, Гэвин не замечает, но когда тот опускается перед ним на колени, то он уже абсолютно голый. Лампы из гостиной подсвечивают кожу золотым, Рид смотрит сверху вниз на андроида, на его совсем растрепавшиеся волосы, на плечи и грудь с мелкой россыпью родинок. Зачем так задрачиваться, прорисовывать поры и пигментные пятна? И почему бы в таком случае не сделать волосы на руках, груди и в других местах? Не все же латентные педофилы, любящие гладкие лобки. Ричард действительно крупнее Коннора, более коренастый и плотный, вероятно, из-за своей специализации и усиленного армированием корпуса. Кажется, и тон кожи более светлый, а вот рисунок родинок совпадает полностью, во всяком случае, на шее и лице. Андроид сидит, положив руки на колени и, кажется, не совсем понимает, как начать то, ради чего он опустился. Гэвин проводит пальцем по губам, и Ричард прикрывает глаза, коротко вздохнув. - У всех андроидов такие длинные языки? – Рид гладит щеку, гладкую, как атлас, без намека на растительность. - Нет, но это был доп к сексуальному апгрейду. - Отличный доп. Высуни его. Положи руки мне на бедра. Он берет свой член в руку, мягко похлопывает им по подставленному, блестящему от смазки языку, стараясь врезать в память этот момент в мельчайших деталях. Лежащие на щеках ресницы – ну что за пиздец, зачем этим моделям такие опахала – наклон головы и покатый изгиб плеч, покорно открытый рот и его собственный член, скользящий по губам. Ричард сейчас такой красивый, что у Гэвина начинает ныть в висках. И кислород заканчивается, когда Ричард берет в рот, облизнув головку – берет сразу глубоко, в тесное, горячее горло. Никакого рвотного рефлекса, разумеется. Гэвин задушено стонет, андроид сосет неторопливо, сосредоточенно, кажется, он совершенно спокоен, но диод мерцает алым, высвечивая выбившуюся прядь волос у виска. Узко и горячо, член скользит внутрь до самого основания, Рид слепо шарит по лицу руками, находит губы, протискивает палец внутрь, и Ричард сразу переключается. Он берет член в руку, чуть нажимает большим пальцем на темную головку, размазывая свою слюну. Прикосновения такие бережные, что хочется взвыть, и Гэвин хватает его за руку и затаскивает на себя. Лопатки на миг обжигает холодная простынь, а потом Рид словно оказывается под перевернувшимся автомобилем – Ричард весит центнера полтора, и это вышибает дух. И заводит. Вот бы еще было бы чем дышать… - Ну-ка слезь, раздавишь, - хрипит он, но Ричард только ухмыляется. Его оловянные радужки светятся белым светом в темноте, Рид смаргивает наваждение, когда поцелуй, кажется, высекает из него искры. Кожа наощупь гладкая, будто жидкость, и везде одинаковая – на шее, плечах и руках – Ричард приподнимается на локтях, и Гэвин, воспользовавшись моментом, легко валит его на бок. Они сразу вцепляются друг в друга, синхронно, как по команде, и Рид снова оказывается распластан по твердому торсу – он с трудом просовывает руку между ними и нащупывает сосок. Ричард запрокидывает голову, так, словно ему двинули в челюсть, открывает шею, и Гэвин чувствует губами движение под кожей, пульсацию тириума внутри. Что-то словно раскрывается невидимым горячим эпицентром в районе солнечного сплетения, сначала Риду кажется, что это его кожа пылает, но потом он понимает, что нагревается нечто внутри андроида, да так, что становится едва возможно терпеть. - Ты меня не прожжешь? – бормочет он, шаря руками по спине. Через корсет синтетических мышц прощупывается позвоночник непривычной формы. Такая странная анатомия, по рельефу пальцы скользят, словно по воде, Гэвин не совсем понимает, что именно он нащупывает, но то, что Ричард иногда забывает дышать, а иногда, напротив, разражается едва ли не хрипами – интересно, модуляции голоса входят в секс-апргейд? – указывает, что он все делает именно так, как необходимо. - Это регулятор насоса, я перегреваюсь… - Ричард тянет едва слышно. – Это… не опасно. Я просто перегружен… Он заваливается на спину, увлекая Рида с собой. Тот сверху, толкается коленом, и Ричард сразу раздвигает ноги. Гэвин смотрит на него сверху, пока ведет пальцами по твердому бедру, пока берет его под колено, и тот послушно чуть сползает вниз. Член, стандартный, не большой и не маленький, переполнен сенсорами, судя по тому, как Ричард раскаляется, когда Гэвин берет его в кулак. Интересно, много ли людей, имей они возможность докупать себе части тела, проявили бы подобную умеренность? - Как ты кончаешь? – Гэвин на пробу делает несколько сильных движений и проходится пальцем по стволу вниз, до аккуратных и непонятно зачем, кроме натуралистичности, нужных яиц. - Н… не знаю, - вырывается у андроида между вздохами. – Я… еще не пробовал, но должна быть имитация спермы. Рид понимает, что сам уже скоро кончит, как сопляк, только от трения о чужое бедро. От того факта, что Ричард раньше ни с кем не спал – хотя к андроиду и не лепятся все человеческие фетиши и стереотипы о девственниках – как-то очень начинает хотеться запомниться. Гэвин облизывает свои пальцы под внимательным взглядом. Ниже, между ягодиц, Ричард такой же сухой и горячий, как и везде, но только первые пару секунд. - Это что за?.. - Смазка. - У мужиков ее там быть не должно, - Рид хмыкает. – Что за больной делал твой апгрейд? - Напиши жалобу в техподдержку, - Ричард смеется, а потом охает, когда Гэвин проникает внутрь сразу двумя пальцами. Тесно, но пальцы проскальзывают внутрь легко, скользя по той самой смазке, которой быть не должно. Ричард выгибается и словно цепенеет на миг, смиряясь с ощущениями, и вот теперь Риду горячо по-настоящему – эта штука в подвздошье андроида точно оставит ему след на животе. Подготовка не требуется, но Гэвин тащится от того, как Ричард сжимает его коленями, как подается, насаживается на его пальцы. В этой лихорадке, кажется, больше человечности и огня, чем в трех Ридовских последних бабах. Гэвин трется лбом о плечо, смахивая капли испарины, андроиды же, к его сожалению, не потеют. Ричард сжимает коленями его бока – ребра пока не трещат, но до этого не далеко – и Рид толкается вперед. Член проходит так же легко - скольжение в невыносимую тесноту. Пару ужасных секунд Риду кажется, что он кончит прямо сейчас, так сладко сжимается все вокруг его члена. Понятно, почему так нахваливают секс с андроидами. Ричард дергается и вцепляется стальными пальцами ему в плечи – какое-то странное, рефлекторное движение, будто он хочет прекратить. - Ну что ты… - Гэвин скрипит зубами и уже собирается выйти. – Тебе же не больно?.. - Продолжай, но, кажется, я могу вырубиться… - Вероятно, это будет значить, что я очень хорош? Рид протискивает руки под с готовностью прогнувшуюся поясницу андроида и с трудом просовывает ладони ниже, с наслаждением сжав задницу. Простыни не скользят, но уже давно сбиты, и Гэвину кажется, что он сотрет колени в кровь. С каждым толчком он сползает ниже, и вот уже он утыкается Ричарду куда-то между шеей и плечом. Руки сразу охватывают его загривок, Рид вжимается теснее и уже не сдерживает хриплые, неровные выдохи. Ладонь накрывает его лицо, и он вылизывает между пальцами, прикусывает фалангу, чувствуя ответную дрожь. Спускается ниже, под губами оказывается что-то инородное – фенечка – и Гэвин прикусывает широкое запястье, чувствуя, как волокна тканного шнурка скользят по зубами. От своего удовольствия становится до муторности хорошо, кровь бьет в ушах барабанным боем. Раскаленный регулятор жжется нестерпимо, но Рид уж лучше будет потом лечить ожог, чем прекратит сейчас. Ричард издает какой-то необычный, низкий горловой звук, по телу словно проходит короткая конвульсия, но Рид, провалившийся в темноту, не видит ничего. Он оглох, ослеп, и оргазм для него – как полет на перетертом тросе в жерло лесного пожара. Капельки остывающего пота скользят по спине, собираются в ложбинку позвоночника, это приводит в чувство через какой-то промежуток времени. Рид понятия не имеет, сколько прошло, он даже не уверен, что его самого не вырубило. Он все еще внутри, а Ричард как-то странно неподвижен. Гэвин выскальзывает и валится на спину, и только тогда поворачивает голову. И видит выражение лица андроида, которое ему не раз уже приходилось наблюдать – отрешенное, пустое, совершенно лишенное мимики. Очень похожее лицо было у Коннора, когда тот получил пулю в лоб в комнате для допроса. И также диод не горит. У Рида успевает только мелькнуть смутная мысль о том, что от секса с ним еще никто не умирал, как Ричард поворачивает голову и часто-часто промаргивается, отмирая. Гэвин фыркает и протягивает руку, наглаживая диод, теперь мерцающий ровным синим светом. Ричард зеркалит звук и прикрывает глаза: - Я тебя предупредил. - А я даже и не подумал волноваться. На животе андроида светлые капли, настолько похожие на человеческую сперму, что Гэвин с некоторым интересом описывает пальцем несколько кругов по коже, собирая. - Прям как настоящая. Тоже часть секс-апгрейда? - Именно. Говорить не хочется – лениво, да и в горле пересохло. Обычно после секса хочется сразу всего – пить, жрать – голод просто волчий – курить и спать, но почему-то не в этот раз. Сейчас – только смотреть, как нечитаемое выражение лица Ричарда словно немного смягчается. Кажется, он даже чуть улыбается, или это Гэвин уже поплыл и засыпает. Внутренние часы подсказывают ему, что уже перевалило за четыре утра, и он понимает, что лежит поперек кровати, но плевать – хочется шевелиться только для того, чтобы снова приложиться к теплому, гладкому Ричарду, который, кажется, тоже плавает в какой-то своей электронной неге. Гэвин подползает ближе, утыкается лбом в плечо, а андроид синхронно подтягивает одеяло. Он уже не такой сумасшедше горячий, и от ровного тепла и мягкости постели вырубает напрочь. Рид как-то неловко поворачивается спиной, и его сразу берут поперек живота и прижимают. Гэвин хочет что-то сказать и, кажется, даже что-то произносит, но его только крепче стискивают. *** Вроде бы только что закрыл глаза, но почему-то жидкое зимнее солнце уже заливается ему под веки. Гэвин не сдается, жмурится и шарит под одеялом – но ему уже без того понятно, что спит он один. Прямо поперек кровати, с подушкой где-то под ногами и узлом сбитой простыни в боку. Не открывая глаз, переворачивается на спину – тело ноет, будто после тренажерки, и от такой боли хочется тянуться и блаженно хрустеть суставами. Рид медленно восстает из одеяла, трогая волосы и щурясь на солнце. Он старается не думать о том, как царапает за грудиной, когда становится ясно, что Ричард слинял, пока Гэвин валялся в сладком забытьи. Ну и пусть проваливает к чертям, что, может ему еще чашечку тириума поднести в постель в честь того, как здорово они покувыркались? Возвращается его нормальное состояние, Рид снова чувствует себя в форме задорно агриться на все формы жизни, разве что немного сократит радиус поражения, пока не пройдет ленивая пост-коитальная нега. Скребя щетину дедовой опасной бритвой, Гэвин щурится от сигаретного дыма. Забавно теперь будет смотреть на Коннора и думать: «Приятель, а я знаю, какое у тебя лицо, когда ты берешь в рот». Рид топит окурок в ванночке с остатками пены, бросает помазок в раковину и скалится своему отражению.***
Одежда еще долго хранит тепло – Алекса не только выстирала и высушила, но и нагрела. Гэвин, несмотря на почти бессонную ночь, чувствует себя так, как не чувствовал в юности даже под самыми классными скоростями. Мир ясный, кофе, купленный возле метро, идеальной температуры, Рид свеж и светел, готов трепать кого-нибудь, как терьер крысу. В метро толкучка, как всегда, Гэвин заскакивает в вагон, оттеснив какую-то бабу. Она возмущенно открывает рот, он энергично показывает ей средний палец. Двое школьников сидят рядышком, склонившись над одним планшетом, Рид сгоняет их, рыкнув, и разваливается сам, занимая сразу два места. Его укачивает и тянет в дрему, и просыпается Гэвин от объявления станции, следующей сразу за той, которая ему нужна. Растолкав имевших неосторожность оказаться у него на пути, он выскакивает из вагона – тот только хищно прихватывает край его куртки, но Рид вырывается. Бегом, через две ступеньки – у него еще есть шанс прийти вовремя. Гэвин ненавидит опаздывать, он приходит вовремя, чем бы ни занимался ночь напролет – хоть лежал в засаде, хоть ломал челюсти на задержании, хоть беспробудно пил. Ну вот или хоть ебался с консервными банками. Рида страшно бесит, что Андерсон позволяет себе приходить, когда вздумается. Когда это пьянка стала уважительной причиной? Наоборот, всегда отягощающее. В первый год после смерти Коула Андерсона Рид сделал над собой титаническое усилие и прикрутил свою говнистость по отношению к Хэнку до минимума. Он все ждал, что тот встряхнется, очнется от алкогольной спячки и снова станет тем лейтенантом Андерсоном, который как-то за хамство в отношении потерпевшей дал Риду по роже так, что потом еще неделю в ушах звенело. Но лейтенант Андерсон все не возвращался, зато вместо него в участке поселилась грузная серая тень с запахом перегара. Гэвин так и не смог его простить. Рид заскакивает в участок за две минуты до официального начала его бесконечного рабочего дня. - Здорово, сучки! Я вас еще не увидел, но вы мне уже остопиздили, - жизнерадостно кричит он, дав краба младшему офицеру. – Тина, кроме тебя, ты же знаешь! Ничто не в силах пересрать ему настроение, думает Рид, воруя пончик с чужого стола и придвигаясь к терминалу. Почему-то все молчат. Гэвин поднимает глаза – коллеги смотрят на него как-то странно. - Что за постные рожи? Кто-то помер? На терминал падает тень, Рид поднимает голову. Сначала он видит только руку, ложащуюся на папку с документами. Из-под жесткого черного манжета форменного пиджака выглядывает веселенькая матерчатая фенечка. Гэвину кажется, что у него воспламеняются кончики ушей – отдай сейчас ее на анализ в лабораторию, там и слюни Ридовские обнаружатся, и еще кое-что, более пикантное. Рид смотрит неверящим взглядом в серые глаза. Он готов прозакладывать что угодно – несмотря на каменную морду, Ричард сейчас смеется над ним. Тот присаживается на край стола точно так же, как ночью сидел в клубешнике на высоком барном стуле – бедро в сторону, рукой небрежно опираясь на столешницу. Гэвин едва открывает рот, он видит, как за стеклом своего аквариума Фаулер трясет руку какого-то мудака в пиджаке. Видимо, тот пожаловал своего убер-андроида с барского плеча полицейскому управлению. - Рад знакомству, детектив Рид. Меня зовут Ричард, модель РК900, телохранитель, - андроид протягивает руку, и Рид вспоминает, как несколько часов назад впивался зубами в это бледное запястье. - Некоторое время мы будем работать с вами в качестве напарников. «Киберлайф» проводит исследование, будет ли моя модель эффективна на службе в полиции. Я вызвался добровольцем. Гэвин набирает воздуха в грудь и закрывает глаза. В голове крутится только одно слово.